скачать книгу бесплатно
Составили списки, в которые включили всех женщин трудоспособного и огневого возраста и совершеннолетних их детей – при полном их благорасположении, разумеется, ни о каком принуждении речи не шло. Но желания поразвлечься у женщин, в гарнизоне-то, всегда хоть отбавляй, так что списки оказались достаточно длинными. Подготовились к мероприятию тщательнейшим образом, и в один погожий сентябрьский денечек подогнали автобусы да и вывезли всех на стрельбище. С музыкой. Руководить стрельбами назначили подполковника Кротова, а в помощники ему определили трех молодых лейтенантов, одним из счастливчиков, как не трудно догадаться, оказался Серж.
Стреляли по три человека, возле каждого стрелка находился лейтенант и следил, чтобы все происходило правильно. Стрелку выдавался пистолет с тремя патронами, и по команде им открывалась стрельба в сторону мишеней. Командовал и осуществлял общее руководство процессом, естественно, подполковник Кротов. Все просто.
Первые пять троек таким образом и отстрелялись: бодро, весело, споро. А потом на огневой рубеж рядом с Сержем вышла девица в розовом спортивном костюме с широкими белыми плюшевыми лентами в виде лампасов по ногам и рукам. Может, потому, что с лампасами? Это впоследствии уже пытался осознать произошедшее Серж. Потому что мягкий трикотажный костюм больше показывал, чем скрывал, а полосы, ленты эти, еще и подчеркивали, оттеняли изгибы. В общем, как Серж потом признавал и сам, внимание его сфокусировалось немного не на том, на чем должно было. А девица, едва ей вручили пистолет, тут же его чуть не уронила.
– Ой, тяжело, тяжело! – запричитала она, подхватывая вывернувшийся ПМ у самой земли.
– Ну-ка, внимательней там! – строго указал Кротов. – Все готовы? Снять оружие с предохранителей! Огонь!
Серж помог опустить тугую защелку предохранителя.
– Стреляйте, – сказал он. – Туда.
Мягко придерживая женщину за плечи, чуть повернул ее, помогая прицелиться.
Девица, держа пистолет двумя руками, навела его на мишень, а потом, неожиданно и резко, так же удерживая его перед собой, повернулась к Сержу.
– А куда здесь нажимать? – спросила она и пальчиком с накладным ногтем показала: – Сюда? Ой!
Спуск у пистолета работал легко, только прикоснись. Он и сработал. Выстрел случился внезапно, неожиданно. Пуля, расталкивая воздух, точно поршень, ввинтилась в небо в сантиметре над головой Сержа. Испугаться он не успел, как вообще ничего не успел с той девицей сделать. Кротов находился рядом. С криком «Стоп! Все стоп! Прекратить стрельбу!» он подскочил к девице и отобрал у нее пистолет.
– Что вы тут, совсем мозги отключили? Куда смотрите? – набросился он на Сержа. – Да вы полуофицер еще! Кто вас только из училища выпустил? Идите к автобусу, от греха подальше, без вас обойдемся!
До конца стрельб Серж курил в сторонке. Настроение было безнадежно испорчено, будущее выглядело мрачным. Даже то, что он мог бы сейчас лежать тут же, на земле, с дыркой в голове и в полном безразличии к табакокурению, но не лежит, не радовало. Девица в розовом издали поглядывала в его сторону, но подойти не решилась. Позже Серж узнал, что она – жена Хостича, Оксанка, Юра сам за нее извинялся.
А вот с Кротовым отношения у Сержа испортились навсегда, и после того случая на стрельбище было между ними еще несколько стычек мелких и покрупней. Тут все сложилось для Сержа не слишком удачно. Возможно, он просто высунулся не вовремя, или случай вытолкнул его вперед – там, где не следовало. Но, видимо, главная причина заключалась все же в личности Кротова.
Кротов был карьеристом по складу характера, но по жизни – карьеристом-неудачником. Должность заместителя начальника штаба по режиму оказалась для него ловушкой. В свое время он думал, что легко с нее перескочит выше, но годы шли, а ничего не происходило, и чем ясней он понимал, что пик его карьеры позади, тем сильней портился его характер. Он стал законченным мизантропом – вообще, и по отношению к молодым перспективным, олицетворением которых для него являлся Серж, в особенности. Поджарый, седой, похожий на Гриценко в роли Вадима Рощина, только без усов. Плюс темные очки и запах коньяка, которым Кротов стал частенько лакировать действительность, особенно по выходным, доводя свой образ до совершенства. «Темные очки запаха не устраняют», – посмеивались в штабе. Кто-то ловкий на язык придумал Кротову прозвище – штабс-подполковник, и оно приклеилось. Но ЗНШ внимания на досужие разговоры не обращал. К тому же, дело свое он знал и обязанности выполнял безукоризненно. И тут – такой провал. В общем, было от чего Сержу держаться настороже, чего опасаться.
– Входите, Таганцев!
Кабинет Кротова был скорее пуст. Стол буквой Т, пара стульев, шкаф, сейф, причем все это сконцентрировалось в дальней половине комнаты, если разделить ее воображаемой линией, у окна, под которым, спиной к нему, восседал сам подполковник. От входа до середины, комната оставалась совершенно пустой. Никаких признаков чинопочитания в виде портретов начальников, только голые выбеленные стены. В качестве единственной индивидуальной черты служебного помещения – его необыкновенная чистота. Полы выскоблены, пыль протерта, паутина отсутствует. Даже графин на сейфе отмыт, сияет, как хрустальный, и доверху наполнен прозрачной водой. Один единственный стакан рядом с ним на подносе, перевернут вверх дном.
Кротов на своей половине, за столом, точно в бункере. К себе не приглашает, руки не подает, садиться не предлагает.
Серж остановился в двух шагах от стола.
– Рассказывайте, Таганцев.
– О чем рассказывать, товарищ подполковник?
– Все, что знаете по вчерашнему делу.
– Я знаю не больше, чем все остальные.
– Ой ли?
– В каком смысле? На что это вы намекаете?
– Давайте, капитан Таганцев, сразу с вами договоримся, что вы не будете мне здесь придуриваться. Порядок такой: я спрашиваю, вы отвечаете на поставленный вопрос. Кратко, четко, по существу. Вам ясно?
– Ясно, товарищ подполковник. Я так и отвечаю.
– Не заметно, что так. Ладно, я спрошу по-другому: что вам известно о роли во вчерашних событиях бывшего офицера КП Корпуса и вашего друга Геннадия Хлебчикова.
– Мне о его роли ничего не известно.
– То есть, вы его покрываете?
– Никого я не покрываю. Просто никаких фактов у меня нет. Я Хлебчикова давным-давно не видел, и ничего о нем не знаю.
– Но про пароль на обратной стороне доски вы знали?
– Случайно. Видел однажды, как записывали…
– Кто записывал?
– Хлебчиков…
– Значит, вы не отрицаете…
– Послушайте, товарищ подполковник! Я ведь мог промолчать, и никаких вопросов не было бы.
– Может, вам просто ума не хватило промолчать, кто знает? Но теперь этот факт зафиксирован, никуда от него не деться.
– Ум здесь ни при чем. Я и сам хочу, чтобы виновный в проникновении на КП и краже был изобличен.
– Вот как? Ну, ну. Хотелось бы верить. Ладно, закончим наш разговор. Подчеркиваю, он предварительный, и, чует мое сердце, далеко не последний. Думаю, уверен, что мы еще не раз с вами побеседуем. Вообще, должен вам признаться, что давно за вами наблюдаю. Скажу откровенно, вы мне не нравитесь, Таганцев. Считаю, что все зло в армии от таких, как вы, везунчиков и папенькиных сынков. Поэтому буду стараться, чтобы вы получили по заслугам. Не больше, но и не меньше. И едва только будет доказана ваша связь с Хлебчиковым в этом деле, правосудие тотчас и восторжествует, поверьте. Поэтому, если что-то такое есть, мой вам совет, немедленно облегчите душу чистосердечным признанием. Оно вам зачтется. Нет? Напрасно. Ну, идите пока. Думайте…
Закрыв дверь и оставив за спиной Кротова в его бункере, Серж остановился, какое-то время не решаясь двигаться ни в одну сторону. Пространство вокруг вдруг представилось ему враждебным, оно будто сдавило его со всех боков, прижалось к ушам шерстяными ладонями, наполнило их белым шумом. Ш-ш-ш-ш-ш… И, перебивая его, ритм пульса в висках. Ничего себе, думал он оторопело. Ни сном ведь, ни духом, и вот уже я, вроде, и главный подозреваемый. А с Кротова станется, он что угодно доказывать будет. И докажет-таки, особенно, если других версий не возникнет. Ничего себе… Что теперь делать? А делать надо.
Подумав лишь мгновение, он двинулся обратно, на КП. Что делать в первую очередь, ему ясно было еще вчера. Он, собственно, и пытался – искать Гешу. Но события начинали набирать ход, они ускорялись и уже подталкивали его в спину, поэтому следовало поторапливаться.
Едва он вошел на КП, все взгляды устремились на него. Он поднял вверх руку, сигнализируя, что жив, и что все в относительном порядке, но его буквально у входа перехватил Лукьянович и тут же отвел в сторону, все к тому же окну.
– Ну, что? Как там? Кротов наезжает?
– Да, строит предположения и требует чистосердечного признания. Явка с повинной также приветствуется.
– Вот, скотина! Прости, вырвалось. Но имеет же наглость обвинять офицера! Ну, а что вообще? Какие факты появились, может быть?
– Фактов никаких, как я понял.
– Я так и думал. Одни версии. Но и то пока неплохо. Хуже будет, когда под версии факты найдутся. Нам надо поспешать, и первым делом найти этого, Хлебчикова. Гешу твоего.
– Да не мой он! А вы все же на него думаете?
– Все мы сейчас что-то на кого-то думаем. Нам ничего и не остается, только думать. А Гешу надо найти, поговорить с ним, чтобы хотя бы понять, чем он дышит. Может, у него алиби железное, откуда нам знать? И все пузыри Кротова тут же лопнут сами собой. Надо все проверить, не пуская на самотек.
– Его с утра искать следует, вечером бесполезно. Я вчера попытался…
– И что?
Серж в ответ неопределенно дернул плечом.
– Понятно… Ну, ты пока не переживай, что-нибудь придумаем.
– Я уже придумал. Дайте мне пару дней отгулов. У меня есть в запасе.
– С этим вопросом вон, к Захарию Львовичу. Он все же твой непосредственный начальник, пусть сам решает. А начнет упираться, сошлешься на меня.
– Давай, за работу, за работу! – встретил Дукшта-Дукшица Сержа призывными словами, а у самого глаза щелочками, зрит прямо в корень, охотник, желает знать правду. Но Серж не поддался на его торопливую провокацию.
– Командир, у меня кризис неожиданно назрел. Душевный. Работать не могу. Дай мне пару дней отгулов, а? Попьянствовать, по-простому – сбросить напряжение, разрядиться, в себя прийти. Отпусти, а?
– Ты что, с ума сошел? Какой еще кризис? Нет, никуда тебя не отпущу. Мне и заменить-то тебя сейчас некем. Война кругом, вот наш кризис, какие отгулы! Быстро за работу!
– Дело твое, Львович, ты начальник, ты решения должен принимать. Но, с другой стороны, я ведь могу и застрелиться. Вот достану пистолет из сейфа, и ба-бах! Или перепутаю целеуказания, координаты – не нарочно! – и самолеты куда-нибудь не туда заведу. Что тогда? Или еще что. Будешь отвечать, как командир мой. А я скажу, что устал, хотел в отгул, а меня не отпустили. Ты не отпустил. Такая реальность тебя больше устраивает?
– Что за шантаж дешевый? Серж, ты что? На тебя совсем не похоже. Говори лучше прямо, что задумал.
– Да ничего не задумал, Львович. Тут особых мыслей нет. Кротов меня к этому делу пристегнуть пытается, а мне ответить нечем, фактов никаких. Надо бы Гешу попытаться найти, поспрашивать, а где его теперь искать – никто не знает!
– Ну, понятно, понятно… Ладно, черт с тобой, иди. Двое суток!
– Лучше трое…
– Двое! Сегодня вторник? Вот, в четверг чтобы был на построении утром. Прикрою, как-нибудь. Но чтоб по-тихому, без фокусов. Не светись особо нигде, понял? Потому что время нынче сложное, тревожное, погореть можно только так. Еще и нас с Лукьянычем под удар подставишь, он наверняка тоже в курсе? Вот. И будь на связи постоянно, чтоб телефон всегда под рукой находился. Чуть что – звонок тебе, а ты уже здесь. И держи в курсе, периодически сам отзванивайся. Понял? Освободишься или разузнаешь что, сразу сюда, на КП. Давай!
Глава 7.
Гонорий Тукст, директор.
В двух шагах от ГДО, куда сразу же из штаба отправился Серж, располагалась конечная остановка городского автобуса. Асфальтированный пятак разворота, побеленная малая архитектурная форма со скамейкой внутри и сосны по кругу. Маршрут номер пятнадцать, знаменитый. Многие им пользовались, из гражданских, поскольку найти работу непосредственно в гарнизоне было проблематично. А так, сорок пять минут, и ты в областном центре, где и рабочие места, и все прочие блага цивилизации к твоим услугам. На линии работали два стареньких, натруженных автобуса, они стартовали с разных концов одновременно и встречались ровно посередине, на границе городской территории, у бетонной стелы с названием города. Так что, получалось, что транспорт в нормальную жизнь, как здесь говорили, отправлялся из гарнизона каждый час. Не слишком часто, с одной стороны, а, с другой, обстоятельство это дисциплинировало публику, поскольку время отправления было известно заранее, и к этому сроку все желающие подтягивались к остановке.
Сейчас, видя издалека стоящий автобус, Серж гадал, там ли Тома, или она уже уехала, раньше. А, может, и вовсе решила остаться и дождаться его дома? Даже после того, как собственноручно отдал ей ключ, он по-прежнему сомневался, правильно поступил, нет ли, отношение его, честно говоря, оставалось двояким. Ему было хорошо с этой женщиной, но в то же время слишком стремительного, неконтролируемого сближения с ней он опасался. Ему пока что все еще нравилось ощущать за спиной, в пределах постоянной доступности приоткрытую дверь, через которую в любой момент можно улизнуть, и хотелось сохранить это свое несколько отстраненное, гостевое положение, когда тебе рады больше оттого, что знают, что ты ненадолго и надо пользоваться моментом, пока ты рядом. Понятно, что долго, тем более – вечно, так длиться не могло, понятно, что скоро придется делать выбор. Выбор… Серж предполагал уже сейчас, каким он скорей всего будет, и это ему не нравилось. А что делать? Если поставил перед собой цель, не разменивайся, не отворачивай. И все же, хотелось бы оттянуть этот момент определения, тем более что сейчас вот совсем не до личных переживаний и чувств, надо бы разобраться с другими проблемами, грозящими, реально грозящими куда как более серьезными последствиями.
Не дождавшись Сержа у остановки, автобус, поскрипывая и медленно переваливаясь на неровной бетонке, двинулся ему навстречу. Серж отступил на обочину и махнул рукой глядящему на него выжидательно водителю, мол, не нужно, поезжай. Тот пожал плечами и смелей надавил на газ. Дизель взревел и выбросил в атмосферу облако синего дыма. Серж поморщился и попытался разогнать душное безобразие рукой. Не слишком удачная оказалась манипуляция, не помогло. Могло показаться, что он таким образом прощается с кем-то, провожает, но из проплывших мимо окон никто не помахал Сержу в ответ. В полупустом салоне Томы он не заметил. Опять накатило двойственное чувство, облегчение и разочарование одновременно. Надо что-то с этим делать, определенно надо.
Вокруг автобусной остановки, как и во всем городке, росли сосны. Высоченные стройные красавицы, корабельные, как называли их, наделяя забытым смыслом. Но вот эти, над остановкой, по какой-то непонятной причине облюбовали вороны, они свили там свои гнезда, во множестве, и, на виду у всех, активно занимались общественной жизнью и выведением потомства. Ор в светлом серебре неба, если запрокинуть голову и попытаться разглядеть наверху что-то, стоял неимоверный, всегда, но не это таило в себе главную опасность вороньего соседства. Большую часть своей жизни, когда не ели, птицы занимались своим излюбленным делам – метанием помета, то есть извергали из себя вниз переваренные остатки того, что съели накануне, и поверхность земли под деревьями была испещрена белесыми пятнами. Жители терпели это неудобство, ругались и жаловались начальству, но поделать с бандитами наверху никто ничего не мог. Высоко, не достать потому что, а стрелять из ружей рядом с жилыми домами никто разрешения не давал. Приходилось обходить опасные зоны вокруг, благо они достаточно четко отмечены на местности, а где нельзя, совершать быстрые перебежки и прятаться под навесом остановки.
Вот и Серж, пользуясь отсутствием встречных автомобилей, стал забирать вправо, намереваясь пересечь площадь по центру. Однако не все были столь предусмотрительны.
По дорожке между сосен, проходившей сзади остановки и проложенной по кратчайшему расстоянию от домов, медленно шли двое: высокий дородный полковник и рядом с ним, походкой обладателя плоскостопия, седой жилистый подполковник. Серж их сразу узнал, но ведь иначе и быть не могло – гарнизонное начальство надо знать в лицо! Полковник являлся командиром БОНа, части «молчу-молчу», в которой служил знакомец Сержа, Антон Билевич, и мимо штаба которой он только что прошел, а седой был его замом. Парочка шествовала степенно, не обращая внимания на внешние угрозы. Полковник что-то говорил спутнику редкими фразами, не глядя на него, но подкрепляя каждую веским жестом в его сторону. Седой слушал внимательно, наклоняясь вперед и заглядывая в лицо командиру, отчего казался на голову ниже него. Подполковник был одет во все новое, начищен и наутюжен, точно какой-то архитектурный новодел, ботинки скрипели, как новенькие протезы, а фуражечка, только со склада, на его большой голове сидела, как картуз. А вот командирский головной убор, сшитый на заказ в городском ателье, был роскошен. Мягкий лакированный козырек, вышитая кокарда, тулья с изящным гусарским заломом и огромные, почти в ширину плеч поля. Серж подумывал и себе соорудить такую же, но было дороговато, да и начальство не слишком одобряло. В смысле, шапка должна быть по Сеньке. Вот наживешь авторитета, Серега, тогда.
Серж козырнул издали и свернул на безопасную тропу. Неужели думают, что вороны не посмеют, удивился он. Скорей всего, это полковник так решил, а тот, второй, просто вынужден идти рядом. Будь его воля, третьей дорогой оббежал бы вороний полигон.
Вдруг до слуха его донесся громкий и какой-то очень уж смачный шлепок. Все моментально стихло, даже вороны над головой умолкли. Серж оглянулся.
Посмели-таки!
Полковник стоял, точно пригвожденный, на тропинке, в двух шагах от чистого пространства. Его спутник тоже замер, изумленно глядя на командира одним глазом. Второй он держал закрытым, потом достал из кармана брюк большой клетчатый платок и принялся глаз протирать. Командир тем временем медленно снял с головы свою шикарную фуражку и оценил нанесенный ущерб. Вороний выстрел оказался удачным, угодил в самый центр аэродрома, который, похоже, восстановлению уже не подлежал.
– Твою мать! – выдохнул командир с чувством и, медленно же подняв голову, с тем же чувством посмотрел наверх. В кронах, в хвое явственно прозвучала затрещина. С истошным кудахтаньем одна из ворона, видимо, та самая, молодая и дерзкая, кубарем вывалилась из укрытия, подхватилась в воздухе и, громко хлопая, унеслась прочь.
Широким злым движением, будто тарелку фрисби, полковник зашвырнул любимую фуражку далеко в кусты. Потом повернулся и тяжелым взглядом уперся в нежелательного свидетеля, в Сержа. Да Серж и сам не был рад этому обстоятельству. Он вытянулся, взял под козырек и, повернувшись кругом, заспешил своей дорогой, по безопасной, как он надеялся, траектории. Происшествие его неожиданно зацепило, задело своей нелогичностью. С его точки зрения, так нельзя поступать с уважаемыми людьми. В матрицу должно быть забито: нельзя, и все. В том числе, и воронам – нельзя. Ведь есть же авторитеты, которые невозможно, не следует подвергать сомнению. Но, где та молодая шпана, что сотрет нас, думал он. Или обгадит? Где, где… Везде!
Рыжий бок ГДО маячил совсем рядом, за кустами, он надвинулся и вырос сразу, едва Серж миновал их заросли. Не часто доводилось ему подходить к зданию с этой стороны, не по центральной аллее, и видеть его в таком ракурсе. В последний раз такое случилось… Давно уже, после той истории с Гешей. Он шел зачем-то этой же дорогой, и увидел его. Геша стоял у бокового входа, дверь которого была распахнута настежь, и руководил то ли разгрузкой, то ли погрузкой какого-то железа на машину. Разнообразные куски алюминия, листы, крылья самолетные, что-то такое. Он тогда еще хотел подойти, поздороваться, поговорить. Надо же было каким-то образом налаживать отношения, он считал, начинать разговаривать, потому что к тому дню они уже довольно долго вообще не общались. Но Геша так на него зыркнул, что он понял – не сегодня. Похоже, время еще не подошло. Тогда он отступил, а вот теперь ему стало любопытно, а чем, собственно, Геша здесь занимался? Неожиданно, подчиняясь внутреннему импульсу, Серж свернул в ту сторону.
По узкой асфальтированной дорожке, на которой не смогли бы разъехаться два встречных автомобиля, он прошел вдоль боковой стены Дома офицеров к тому самому запасному выходу. Глухая, намертво закрытая дверь, выкрашенная, причем давно, серой краской. Ни дверной ручки, ни фонаря сверху, только торчащий из штукатурки, как раздвоенное жало, короткий провод. Замочная скважина еще. Нагнувшись, он зачем-то заглянул в нее. Ничего не разглядел, но ему показалось, по наличию следов смазки, видимо, что ключ в этом отверстии бывал регулярно, стимулировал работоспособность замка. Вступив на низкий, в полкирпича, порожек, он, словно это имело какой-то смысл, за накладную планку попытался подергать дверь. Безрезультатно, даже не пошевелилась. Так, закрыто, подытожил он свои бесплодные изыскания. Огляделся по сторонам, проверяя, не заметил ли кто его потуги проникнуть в здание нестандартным способом, никого не увидел и, отряхивая руки одну о другую, двинулся обратно, вдоль стены, к центральному входу. Осмотр ничего не дал, кроме, разве, того, что возбудил еще больше и прежде периодически возникавшее у него ощущение некой таинственности. Как же, эти запертые, потаенные двери… Пусть не потайные, просто задние, в уединенном месте… Черные ходы. И он, такой, ведет свое опасное расследование. Где-то неподалеку отсюда, говорят, еще и вход в подземелье, в тот самый подземный ход. Но конкретного, конечно, ничего. А что бы ты хотел? Записку на двери найти рассчитывал? С подробным рассказом, по пунктам, как что происходило, с датой и личной подписью? Смешно.
При солнечном свете, льющемся сквозь множество окон, центральное фойе выглядело совсем не так, как вчера вечером. Высокий потолок, лепнина на стенах, белый мрамор лестниц. Позднеимперский стиль. Все это великолепие, омытое и согретое золотыми лучами, создавало атмосферу торжественности и праздничности. И при этом ни намека на отчужденность официоза, напротив, чувство такое, словно зашел, если и не к себе, так домой к хорошему другу, где тебе всегда рады. Что ни говори, а умел Юрий Иванович создать микроклимат. Да что там микро – климат! За столько лет, что он здесь командует, все отточено и отлажено просто идеально.
Офицерское кафе пребывало закрытым, хотя, кое-какие дразнящие запахи оттуда добирались и до входной двери. Видимо, кухня уже разогрелась, раскочегарилась и приступила к готовке. А вот стеклянная дверь в холл слева оказалась распахнута, там кипела жизнь. Взойдя на две ступеньки, Серж заглянул вовнутрь. На невысокой эстраде в углу копошился ансамбль. Репетировали, что ли, готовились к танцам, все участники сплошь солдаты, срочники. Вот жизнь, подумал Серж с завистью. Никаких забот, на всем готовом, занимаешься любимым делом, поешь себе легкомысленные песенки, девчонки тебя обожают, на руках носят… Точно протестуя против этих его мыслей, гитарист ударил по струнам. Усилитель изверг из себя металлический вполне заряд, целый сгусток звуков, который пометался между колонн, но все же быстро нашел дорожку к ушам Сержа и шлепнул по ним. Капитан отшатнулся обратно, за дверь. Ладно, подумал, Геши здесь все равно нет.
Центральное фойе выглядело вполне пустынным и безлюдным, справиться о Геше было не у кого, поэтому Серж поднялся на второй этаж. Здесь полы были застелены красной ковровой дорожкой, в длинный коридор, тянущийся вдоль центрального фасада, выходили только двери кабинетов, ни одного окна, царствовал полумрак, и было тихо, по-деловому, как в нормальном учреждении. Дверь с табличкой «Библиотека» сразу напротив лестницы оказалась приоткрытой. За ней сиял свет, наверное, премудрости и знания, он приглашал, настаивал даже, заглянуть и приобщиться. Как же не зайти, как пройти мимо? Тем более что с библиотекарем, Людмилой Петровной, Серж был знаком лично, и не один уже год, между прочим.
А началось их знакомство примерно через полгода после его появления в Сосновом бору. Как-то после затяжных выходных – относительно, конечно, длительных их в армии не бывает, – понаблюдав некоторое время, с какими мучениями пытается Серж удерживать голову вертикально, а глаза открытыми, Лукьяныч не выдержал и, выбрав момент, подошел к нему.
– Тебя ведь так не хватит надолго, парень. Ты поберег бы, здоровье-то.
– Дело молодое, товарищ полковник. Сдюжу.
– Молодое-глупое, это понятно. А если не сдюжишь? Если сдохнешь?
– Ну, что вы так, товарищ полковник. Вообще, мое личное дело, как свои выходные проводить.
– Да кто же спорит, твое, твое дело. Я просто с тобой своими наблюдениями делюсь. Со стороны видней, помнишь? И вот мне видно, что ты не в ту совсем сторону выворачиваешь. Но ты ведь имей в виду, что не один я такой, с глазами. Я тебе просто совет даю, а ты, если умный, прислушаешься, если нет, проигнорируешь. Мне почему-то кажется, что ты умный. И думаешь о том, какое о себе создаешь представление.
– Владимир Лукьянович, ну вы же сами прекрасно знаете, что нечем в гарнизоне заняться в выходные. Тем более в общежитии, где полно голодных скучающих мужиков. Выбор-то невелик: застолье, водка, танцы, бабы. Иногда в другой последовательности, но водка и бабы обязательны и неизменны в любом случае. Других вариантов нет.
– Напрасно ты так думаешь, и других возможностей с пользой употребить свое свободное время полно. Надо просто научиться их различать. А для этого радикально расширить свой кругозор. Или, как говорят – кругозорченко. Для начала я порекомендовал бы тебе познакомиться с моей супругой.
– Вы меня что, домой к себе приглашаете?
– Боже упаси! Пока мне хватает тебя здесь, на службе. Вот ты, по всей видимости, не знаешь, а в Доме офицеров, помимо танцев, есть еще библиотека. На втором этаже, напротив лестницы, даже искать не придется. Людмила Петровна, жена моя, там заведующей работает, ты бы зашел к ней, познакомился, побеседовал. Глядишь, она тебе что подскажет. А там, чем черт не шутит, может, и увлечешься чем-то таким, не слишком вредным для здоровья.
Отчасти из любопытства, но больше, конечно, исходя из убеждения, что любые советы начальника обязательны для исполнения, Серж, не откладывая в долгий ящик, взобрался на второй этаж ГДО, где нашел вход в пещеру Алладина – библиотеку. Там он и познакомился с Людмилой Петровной.
Деятельная, но не хлопотливая женщина неопределенного возраста, невысокая, чуть полноватая, кареглазая, всем другим прическам предпочитавшая перманент – такой он узнал ее с первого дня знакомства, такой она оставалась до сих пор. Еще она носила платья и деловые костюмы, которые шила сама, и в которых выглядела просто замечательно. Что много говорило о ней, ее хорошем вкусе и умелых руках. Ну что, она ему показалась симпатичной, и не потому только, что являлась женой начальника.
Для многих, в эпоху электронных книг, библиотека давно уже стала анахронизмом, но Сержу там понравилось. Строгая, подчиненная функции обстановка, старая мебель, бронзовые светильники по стенам и на столах, шкафы и стеллажи с книгами и особый, ни с чем не сравнимый запах бумаги. Сама атмосфера неузнаваемости, будто попал в чужую страну.
– Вы, наверное, Таганцев? Лейтенант Сергей Таганцев?
– ?
– Владимир Лукьянович предупредил, что направил ко мне высокого красавца с роскошными усами. Я, правда, сомневалась, что красавец дойдет до библиотеки. Опасалась, что перехватят по дороге, какие-нибудь красавицы Рада, что ошибалась.
