скачать книгу бесплатно
Маяк с развёрнутыми возле него цветастыми флагами, казалось, топал ножками и пыхтел от нетерпения, но, повинуясь невидимой руке, не трогался с места. Похоже, в голове змейки из людей и декораций кто-то управлял движением красочной процессии. Яростно трепещущие вокруг деревянного истукана полотнища напоминали то ли морские волны с ныряющими в них дельфинами, переодетыми в людей, то ли желтовато-бело-чёрные кольца планеты Сатурн – мифического покровителя всех карнавалов на Земле.
Проходя мимо, я заметил внутри единственного зеркального глаза маяка пульсирующую оранжевую искорку, которая в обволакивающей её темноте безуспешно пыталась достучаться до моего разума. Что она хотела рассказать, эта маленькая точка – источник необъяснимой энергии истины в огромном мире лицедейства и масок? Непонятно… Но я, решив, что мне это только кажется, быстрым шагом устремился вперёд, закрыв в своей черепушке створку, отвечающую за всё необъяснимое. Сегодня толпа, жаждущая праздника, была нам ближе и понятнее, и не важно, что где-то в мире было абсолютно не так…
Подопытная крыса
Что может быть прекрасней солнца?
Что может быть прекрасней неба?
И ангел, вдруг влетев в оконце,
Тебе шепнёт, что всё – плацебо.
Плацебо – небо вместе с солнцем.
Плацебо – море и дельфины.
Плацебо даже дом с колодцем
И тот растущий куст рябины.
Плацебо – город и машины,
Тот мужичок возле подъезда.
А съеденный кусок свинины –
Лишь часть эпического квеста.
На самом деле – ты в нирване,
Как часть глобального каприза.
Лежишь недвижимо в метане,
Как та подопытная крыса.
Карнавал. Часть вторая. Сатурнальная
Всё течёт и изменяется.
Старые Боги уступают место новым,
А новые становятся спустя века старыми,
Абсолютно не соответствующими времени.
Но однажды наступит тот день,
Когда человек объявит Богом себя…
И уже никогда не отдаст никому пальму первенства.
Взгромоздившись на вершину шара, напоминающего гигантский пельмень, бородатый старик, устало подперев голову одной рукой, другой, с помощью длинных щипцов, ловил Время. Оно подлетало к нему в виде крошечных блюдечек, похожих на швейцарские наручные часы Rolex, тихонечко, интеллигентно тикая и совершенно не чувствуя никакой опасности. А как ещё могли себя вести такие милые коробчонки с забавными шестерёнками, которые, цепляясь друг за друга, производили секунды, минуты и часы, плетя из них паутину вечности.
Время попросту не подозревало, что этот с виду мирный полуобнажённый дед с накинутой на тело, как после бани, единственной простынёй был никем иным, как Богом в отставке – Сатурном.
Седовласец обладал крайне противоречивыми чертами характера. С одной стороны, его можно было назвать ангельским пенсионером. С другой – он славился достаточно скверным и вспыльчивым характером. Как это могло сочетаться в одном небожителе одновременно, только Богам было известно. Но поскольку статуса Всевышнего с него пока не сняли, данный парадокс всё ещё находился под грифом «Совершенно секретно. Только для служебного пользования членов Пантеона».
Будучи, по сути, предоставленным самому себе, он совершал, что хотел и когда хотел. Так, пойманные часики, скоропостижно закончив тикать, оказывались во рту старика, который их успешно пережёвывал своими вставными челюстями и с явным удовольствием съедал, ставя жирную точку в жизни целомудренных созданий.
Тем самым, совершая, можно сказать, варварские действия, он крал время у простых граждан, живущих на далёкой планете Земля и совершенно не подозревающих о существовании такого необычного воришки преклонных лет. Наевшись от пуза, бородач с умиротворением закрывал глаза, слушая, как кольца, опоясывающие шар и состоящие изо льда и пыли, протяжно гудя, совершали непрерывное движение по кругу.
Эти звуки отдалённо напоминали ему Сатурналии – праздники, проводимые в прошлом гражданами Римской империи по случаю окончания жатвы. Веселье длилось несколько дней, вино лилось рекой и от яств ломились столы. Рабам давалось разрешение переодеваться в хозяев, а хозяева прислуживали своим рабам. Меняя одежды, люди пытались прочувствовать, хоть на крошечный отрезок времени, иную судьбу.
«Для чего им это было нужно? Хмельной азарт, жажда новых впечатлений? А не всё ли равно… – думал в этот момент Сатурн. – Главное, что меня тогда восхваляли как величайшего Бога на Земле. Именно возле храма, воздвигнутого в мою честь, совершали жертвоприношения. И, обращаясь ко мне, люди поднимали руки к небу, молясь и прося о сокровенном…»
В этом месте, на самом пике блаженства, тонкая нить воспоминаний у старца регулярно обрывалась. Он нехотя открывал глаза…
Вдалеке виднелась голубая Земля, на ней так же, как и тогда, текли реки, бежали стройными рядами облака, а горы по-прежнему вонзали свои пики в небосвод.
«Эх, если бы сын Зевс не скинул меня с престола, то монотеизм так уверенно не шагал бы по планете. Вера в то, что Бог един, считалась бы тогда чем-то немыслимым и даже смешным. Еретики до сих пор собирались бы по кухням, скрываясь от праведного гнева толпы. Возможно, тогда я, Сатурн, до сих пор владел бы умами людей и по праву считался величайшим из великих», – так рассуждал пенсионер планетарного значения, пытаясь понять, где в истории он сделал промашку, стоившую ему главного поста – председателя Богов.
Но в разгадывании ребусов старикашка не был силён, и, подумав хорошенько, он мирился с судьбой, довольствуясь невидимым присутствием на ежегодных карнавалах, проводимых в разных концах Земли.
Прообразом шумных шествий стали как раз Сатурналии, в которых человеческое нутро освобождалось от запретов и пускало свой корабль где-то по белым, а где-то и по чёрным волнам…
В этот субботний день Сатурну предстояло посетить праздник в честь открытия курортного сезона в одном из маленьких городов на Чёрном море со странным именем Геленджик. Оставив щипцы для ловли Времени до понедельника на «румяном пельмене», он спустился по солнечному лучу на Землю. В назначенный час начала карнавала старик уже сидел внутри бутафорского деревянного маяка на колёсах. Через стеклянную голову строения, оттуда, где должна была бы находиться лампа, он с любопытством разглядывал танцующих людей в масках. Они размахивали флагами и что-то громко кричали.
Прикомандированный небожитель периодически подмигивал веселящемуся хороводу оранжевым глазом в такт ударам барабана. Через некоторое время он заметил спешащих мужчину и девчушку, пытающихся успеть насладиться ярким зрелищем. Поравнявшись, марафонец в возрасте посмотрел на маяк, прямо в глаза Сатурну. Их взгляды встретились, словно жаждали обменяться некой информацией. Что хотели рассказать друг другу Бог на пенсии и простой смертный человек, было неизвестно.
Мгновение… И мужчина, сжав руку ребёнка, поскакал дальше наслаждаться феерией карнавала. Вероятно, если бегун задержался бы хоть на минутку, Сатурн раскрыл бы ему вселенскую тайну миропорядка в обход запретов Пантеона. Хотя, нужно ли было это сейчас человеку?.. Понял бы что-то дитя первых впечатлений и поверхностных эффектов?..
Уймись хозяюшка, уймись…
Уймись хозяюшка, уймись,
Налей ты лучше стопку водки.
И мне душевно улыбнись,
Как ты умеешь, взглядом кротким.
Я шёл дорогой непростой,
Водя с печалью хороводы.
В надежде встретиться с мечтой,
Забыв все прошлые невзгоды.
И сесть за стол, и рассказать,
И душу разложить на части.
Ошибки за собой признать,
Отдавшись в руки женской власти.
Меня ты только не жалей,
Не к этому я так стремился.
И тихо стопочку налей,
И проследи, чтоб не напился.
Меж нами искра пробежит,
И мир вдруг станет чуть светлее.
Трава слегка зашелестит,
Внутри немного потеплеет.
И мы с тобой уйдёт вдвоём,
Босыми по тропе любовной.
И жить мы заново начнём,
Какой-то жизнью безгреховной.
Выставка
Мы не понимаем, что всё, данное нам Богом,
Имеет собственную индивидуальность
И может в любой момент развернуться
И уйти, не обращая внимания на истошные вопли хозяина.
Фантазия и Талант решили сегодня немного пошалить. Развязно хохоча, они метались по огромному выставочному залу из одного угла в другой и вовсе не обращали внимания на двух пожилых женщин, вальяжно расхаживающих на поле их безумного игрища.
Интеллигентно выглядевшие дамы в одинаковых синих костюмах были приставлены для наблюдения за порядком и обилечивания граждан, жаждущих лицезреть шалости невидимых сущностей. Безобразно ведущие себя чертовки со светящимися Божьими искорками на мочках ушей вместо серёг совсем распоясались, напрочь потеряв из виду берега приличия.
Вероятно, они заразились игривым настроением от тысяч отдыхающих, плескающихся в сотне метров отсюда в Чёрном море в самый разгар курортного сезона. Фантазия, освободившись от дотошной родительской опеки Реальности, истошно кричала прямо в лицо Марии Ивановне – первой смотрительнице: «Я тоже хочу купаться! Хочу, хочу!»
По-видимому, для субстанции, до краёв наполненной воображением, сотрудница периферийного музея не обладала достаточным авторитетом по сравнению с представительницами столичных галерей. С ней можно было вести себя как разбалованное дитятко: канючить, обижаться и топать ногами. Но, благо, самостоятельно сбежать из одноэтажного здания, расположенного в глубине платановой аллеи, шалунишке не позволял здравый Смысл, который всё же следил за рамками разумности.
На дворе стояла такая жара, что тонким натурам можно было тут же растаять, и тем самым лишить Творца жизненно важной составляющей его дара, выделенного ему Богом в момент рождения. Творцом в нашем случае выступал художник с залихвацким именем Никас, любезно предоставивший свои картины для выездной выставки.
Вторая сущность вела себя, можно сказать, потише, не так ярко, как первая. Но она действовала, по привычке, исподтишка. То пририсует кому-то, изображённому на картине, нос, то приделает голову борзой собаки к телу светской барышни. А однажды учудила, нарисовав готический замок на панцире черепахи.
Блуждающие по залу посетители останавливались и долго цокали языками, всматриваясь в картину. Что же в ней главное – черепаха или замок? В какой-то момент, благодаря изящно наложенным на холст краскам, им начинало казаться, что земля действительно плоская и держится на четырёх пресмыкающихся в крепкой броне. Не могла же хитрюга так реалистично нарисовать несуществующую картину мира? Не из головы же она взяла этот фантастический сюжет?
Иной раз, вдоволь наигравшись, обе баловницы почему-то собирались возле изображения спящей полосатой кошки, которая умиротворённо отдыхала одна на зелёном поле. Вдалеке виднелись жёлтые холмы, на цыпочках тянущиеся к бирюзовому небу. На теле животного были выстроены сельские домики, утопающие в величавых елях, которые оберегали покой жителей необычной деревни.
Фантазия и Талант, убаюканные аурой природной тишины, на какое-то время сворачивались в калачик и, прижавшись друг другу, тоже засыпали, мурлыча под нос мелодию в стиле кантри.
В этот момент посетители, вдоволь насмотревшись на феерическое смешение красок и мыслей, подходили к витринам. Под стеклом располагались миниатюры Сафронова, выставленные для продажи. Как только во взгляде гостей начинал чувствоваться покупательский интерес, тётенек словно подменяли. Из степенно расхаживающих представителей музейного сообщества они превращались в суетливых бабулек, старающихся продать работы известного художника.
– Картины написаны самим маэстро. Стоят полторы тысячи рублей, – сообщали смотрительницы.
Очевидно, в цене была заложена ощутимая маржа, часть которой поступала в карман бабулек. Но как можно было осуждать милых женщин за этот адюльтер высокому искусству? Зарплаты маленькие, на них и плакать не захочется.
Но полторы тысячи для курорта были тоже существенной суммой. Отдыхающие в основном приезжали сюда на море, выделяя крохи лишь на проживание и пропитание.
– Нет, что-то не нравится, – чинно говорил глава семейства и переходил к витрине с дешёвыми сувенирами. – А вот этот магнитик с кошечкой сколько стоит?
– Двести пятьдесят рублей, – раскрывала цену та, которая отвечала за билеты. Её глаза постепенно тухли, подсчитывая ничтожные прибыли.
Посетитель радостно тянул руку в карман, вынимая денежные знаки.
– Скажите номер магнитика, пожалуйста, – отвечала билетёрша без энтузиазма в голосе, но всё же гордо, перебирая картиночки в коробчонке.
Несмотря на расположение в глубинке, в музее издавна присутствовала система, упрощающая складские подходы к товару…
Некоторые посетители не просто ходили по залу, а выборочно фотографировали картины. Снимки они выкладывали в социальные сети, чтобы похвастаться перед внешним миром – соседями и сослуживцами. Ведь в этом состоит немаловажная цель отдыха. А то, значит, – были, отдыхали, веселились, а где же отчёт?
Петрович, начальник, должен был узнать, как «оттягиваются» его подчинённые и непременно позавидовать. А то – Турция, Израиль, Египет… Мы здесь, на родной земле, можем не хуже. Только почему-то, когда Сергей Борисович заливал изображения в сеть «ВКонтакте», на некоторых из них в дымке были видны две рожицы, сплошь усыпанные веснушками. Они озорно оттягивали уши и показывали языки.
Похоже, Фантазия и Талант, беснующиеся в зале, были не такими уж невидимыми, как казалось ранее. И даже китайские телефоны выхватывали их из астрального пространства, раскрывая действительность такой, какая она есть на самом деле…
Надевший маску по себе не плачет
Надевший маску по себе не плачет.
Зачем страдать по сущим пустякам?
Он «Я» своё от посторонних прячет,
И достаёт его лишь по ночам.
И усадив «Я» рядом на кровати,
Ведёт с ним долгий скучный разговор.
О внутреннем своём самораспаде,
Неся с «Я» каждый раз какой-то вздор.
Что, мол, нельзя без маски жить на свете,
Что засмеют его соседи и друзья,
Что на глобальном праздничном банкете
Мол, те придут одни, а он припрётся с «Я».
И «Я» вздохнёт и, опустив глазенки,
С понурым видом быстро скроется в ночи.
И на обратной стороне иконки
Напишет букву «Я» и «Если что – стучи».
Сакральные места
Мы больше смотрим на внешний мир, нежели заглядываем внутрь себя.
Бог, зная об этом недостатке людей, создал для них сакральные места.
Возможно, там, по замыслу Всевышнего,
Человеку будет проще познавать собственную природу.
Ещё со времён Адама и Евы у людей появилась неутолимая потребность находить для себя сакральные места. У первой женщины это была полянка у той яблони, где она впервые отведала запретный плод. Выцарапав на коре крестик, Ева каждый раз, когда ссорилась с Адамом, приходила к дереву, чтобы оживить свои любовные чувства. Набравшись сил, она вновь возвращалась к единственному, возобновляя прежнее общение.
Так продолжалось до тех пор, пока Богу не надоели их вечные ссоры и примирения, и он не изгнал их из рая. Пришлось девушке на грешной Земле искать новую территорию для излияния внутренних тревог и озвучивания очередных просьб. Ева выбрала место у костра, а Адам, напротив, периодически удалялся в самый край пещеры.
Для некоторых современных женщин этой сакральной спасительницей стала кухня, а у определённого контингента мужчин – гараж. Ведь как хорошо посидеть с друзьями на перевёрнутых деревянных ящиках, попить самогона и излить друг другу душу, поговорив о нелегкой судьбинушке, выпавшей на долю сильной половины человечества.
Каждый волен устанавливать прямой лифт для передачи посланий в небеса там, где пожелает. Аборигены племени Анангу из далёкой Австралии, например, в качестве священного места почему-то выбрали скалу Улуру. Может, потому, что каменный гигант, расположенный в самом центре пустыни, напуская на себя таинственность, меняет цвет в зависимости от времени суток. Неважно, что этому феномену наука дала вполне естественное объяснение, найдя в составе горы частички кварца, который под воздействием солнечных лучей устраивает для публики забавную светомузыку.
В начале дня Улуру – тёмно-лиловая. Когда Солнце крепнет – чудо природы одевается в пурпурно-красную мантию и ведёт себя, как важный священнослужитель. По мере течения дня скала розовеет, а затем, после того как часы пробьют двенадцать, вообще превращается в монолит, весь покрытый золотом. Ночью Улуру похожа на тёмно-серого гигантского жирного кенгуру, скачущего в самом центре Австралийского материка.
Коренному населению научные выкладки «до фонаря». Раздевшись практически донага, повязав на головы красные банданы, надев чёрные набедренные повязки и располосовав себя вдоль и поперёк линиями из белой краски, аборигены пляшут возле костра у подножья скалы. Им же надо поддерживать реноме и зарабатывать деньги на туристической публике, съезжающейся со всего света. Да и вера предков имеет немаловажное значение. А то придёт во сне их старый, давно умерший вождь и накажет всех отрёкшихся по всей строгости загробного мира.
У «анастасийцев» сакральные места – это дольмены, которые массово разбросаны по Северо-Западному Кавказу. Сложенные из больших камней строения напоминают доисторических черепах. Открыв пошире рот – выдолбленный проём, гранитные пресмыкающиеся будто бы ползут и ползут который век по скалистой местности. Они огибают горные ручьи, наслаждаясь шелестящими звуками водопадов и впитывая в себя покой вечнозелёного леса. Вокруг сложенных домиком многотонных камней сидят люди в белых одеяниях и поют песни о великой силе природы, об Анастасии – сибирской отшельнице и о необходимости человечеству прямо-таки сейчас, немедля, отказаться от всех благ цивилизации…
Для чего были предназначены дольмены в те далёкие, ещё дохристианские времена, – загадка. То ли это были дома для карликов, то ли в них, как в холодильниках, хранили еду великаны. Возможно, это были погребальные сооружения или древние святилища – историки всё ещё ищут ответы на эти вопросы. Однако «анастасийцы» не сомневаются в чудотворной силе монолитов, делясь между собой байками о мифических светящихся шарах, спускающихся с небес, о голосах на непонятном языке, слышимых по ночам, о физически ощущаемых вибрациях микроволн вокруг таинственных артефактов.
Но не только в каменных строениях природного или рукотворного труда люди находили тогда и находят сейчас сакральное. Практически каждое известное озеро на Земле покрыто тенью святости. Даже наш Байкал не избежал этой участи. В силу достаточно почтенного возраста, в несколько десятков миллионов лет, он просто не мог не войти в длинный список культовых мест. Людей ещё Бог не придумал, а озеро стояло, радуя глаз пролетающих мимо птерозавров и удивляя красотой длинношеих, вечно жующих палеозавров.
«Бум-бум!» Слышите, бьёт в бубен шаман на берегу Байкала, вызывая духов из прошлого?
«Бум-бум!» – скачет он между рядами восторженной публики, одетой в какое-то тряпьё. Народ млеет от происходящего. Людям кажется, что они вот-вот прикоснутся к чему-то ранее неизведанному, немыслимому. Что они не зря купили путёвки, тряслись несколько дней в поездах, летели самолётами. Если бы было надо, искатели острых ощущений и на повозках с оленями добрались бы до заветного места. Потому что жажда сакрального сидит у человека в крови, в самых что ни на есть печёнках.
«Бум!» – подпрыгнул на колдобине голубой микроавтобус «Соболёк», заворачивая на улицу, названную в честь Николая Васильевича Гоголя, известного шутника и поклонника мистики.
