Англо-русский роман

– Каждое лето, какой бы холодной ни была вода, Таня купается в нашем море. Во-первых, она – Рыба по гороскопу, во-вторых, Таня – морж. Не в смысле животное walrus, а «морж» swimmer, это такие сумасшедшие русские, которые плавают в холодной воде даже зимой.

Вот это да! Угадала, прямо в точку попала, ведь этим вечером Таня не раз пожалела, что не надела купальник, и мысль насчёт утреннего купания её уже посещала. Конечно, это именно то, что ей нужно.

– Дэвид, только отвези Таню на тот дальний пляж, куда мы обычно ездим, хорошо?

– Отлично, завтра в 9 утра устроит?

– Я думаю, лучше в 9.30, чтобы Таня успела нормально позавтракать.

Вот так Джуди, всё устроила, причём самым лучшим для всех образом.

                                                * * *

На следующее утро ровно в 9.30 к дому подрулил стильный синий автомобиль, похожий на одну из машин Джеймса Бонда.

– А вот и Дэвид, сказала Джуди. – О, посмотрите-ка на него, взял машину дяди Эдварда. Это очень дорогой коллекционный автомобиль, Aston Martin 1977 V8 Vantage, и тетя Эмили, мужем которой и был ушедший от нас три года назад Эдвард, разрешает Дэвиду брать его только для поездок по окрестностям и только по особым случаям. Это значит что? – тут Джудит многозначительно посмотрела на Таню.

– И что это значит?

– Что ты – как раз и есть такой особый случай.

После таких слов Тане как-то расхотелось говорить Джуди о своей предстоящей свадьбе, что как раз перед этим она собиралась сделать.

Через полчаса Дэвид и Таня уже были на небольшом симпатичном пляже, уютно расположенном в живописной бухточке между скал, который к удивлению Тани в это прекрасное солнечное утро был абсолютно пуст. Понятно, подумала Таня, англичане не любят холодную воду, предпочитают отдых на теплых морях. Похоже, её сероглазый пират тоже не собирался лезть в воду, в его руках была только Танина сумка с полотенцем и большим махровым халатом, любезно предоставленным Джуди. Быстро скинув джинсы и свитер, Таня осталась в цветастом бикини, который она всего две недели назад успешно опробовала в Италии, куда они с Владом ездили отдохнуть. Золотистый средиземноморский загар ещё не успел сойти, и её стройная невысокая фигурка напоминала шоколадку, которая вот-вот растает под пристальным взглядом Дэвида, с ироничной улыбкой наблюдавшего за тем, «что ещё вытворит эта русская».

Как опытный любитель холодных купаний, Таня быстро вошла в воду, которая оказалась вовсе не такой холодной, по крайней мере, теплее, чем в Балтийском море, не говоря уже о Байкале и горных реках.

– Would you like to try the water? It’s invigorating. Не хочешь попробовать? Вода просто отличная, – крикнула она Дэвиду.

– No, thanks, I don’t want to try, just looking, отшутился Дэвид, обыграв английскую фразу, часто используемую при покупке одежды. «Спасибо, примерять не буду, просто смотрю».

Ну и смотри себе, подумала Таня, наслаждаясь знакомым приливом бодрости, неповторимым ощущением прямого контакта с одним из четырёх природных элементов, а для Тани, как типичной Рыбы, и самым родным, – Водой. Правильно говорят знающие люди, вода – это жизнь, а «холодноводные процедуры» – это ни с чем несравнимый адреналин, холодно только в первые секунды, потом наступает такое блаженство, такая эйфория, как будто действительно заново родился. Конечно, чтобы не простудиться, надо соблюдать правила: после выхода из воды растереться и сразу же переодеться в сухую одежду. Кабинок для переодевания на пляже не наблюдалось, но поскольку вокруг по-прежнему никого не было, она просто попросила Дэвида отвернуться. Даже если этот английский пират и будет подглядывать, пускай, ей скрывать нечего, тоже мне, just looking.

– Ну и как? – спросил Дэвид явно довольную купанием Таню.

– Fantastic and exhilarating. Ну как ещё выразить свой восторг «простым английским», которого она нахваталась у американцев, у них о чём ни спроси, всё «фантастично» и «дух захватывает». – Зря ты не искупался.

– Я не люблю холодную воду.

– Предпочитаешь теплое море? И где отдыхаешь? Кипр, Мальта, Испания?

– Ибица.

– Понятно, пляжные вечеринки, и всё такое.

– И всё такое, – повторил Дэвид, насмешливо глядя Тане прямо в глаза.

Ого, уже начал ко мне клеиться, отметила она, интересно, скоро будет love me tender, love me sweet, или, может быть, он предпочитает Lady in red. И решила вернуться к безопасной теме холодной воды.

– А я люблю холодную воду, купалась и в Балтийском море, и в Белом, и в горных речках, и в Байкале.

– Lake Baikal? Это такое известное место в России? У меня знакомый туда в прошлом году ездил, в полном восторге.

– А ты был в России? (Почему-то после купания Таня была уверена, что они с Дэвидом перешли на «ты», хотя правилами английской грамматики это не предусмотрено, английское местоимение «you» удобно совмещает в себе ты и вы, так что понимай как хочешь).

– Только в Москве.

– Москва – это не Россия, точно так же, как Лондон – это не Англия, сказала Таня.

– Если хочешь узнать страну по-настоящему, уезжай подальше от столицы?

– Да, а ты откуда знаешь?

– Просто знаю.

– Если будет шанс, то обязательно поезжай на Байкал. Там так здорово, местные жители называют Байкал морем, и вполне справедливо, там бывают такие волны!

– Здесь тоже бывают волны, особенно когда дует восточный ветер.

– Я знаю, прошлым летом в августе наблюдала.

– Ты была в Торкей прошлым летом во время шторма?

– Да, несколько дней гостила у Джуди.

– И я был, у тёти Эмили. И почему мы тогда не встретились? Жаль.

– Почему жаль?

– Потому что через месяц у меня свадьба.

Ого, вот это да. Такой элегантный английский способ сказать, что я ему нравлюсь, и времени у нас совсем мало. У него сейчас это прямо в глазах написано, а глаза-то, глаза какие необыкновенные – такого чистого серого цвета, как это английское море. Ну, что ж, придётся принимать предложенные правила игры:

– Какое совпадение, и у меня. У меня 15 октября, а у тебя когда?

– А у меня 8 октября.

– И что мы с этим будем делать?

На самом деле Таня просто хотела сказать «что мы будем делать», имея в виду здесь и сейчас, но оговорилась, (случайно или не случайно) и вместо того, чтобы сказать what are we going to do сказала what are we going to do about it. Дэвид улыбнулся и сказал:

– Предлагаю организовать предсвадебное путешествие, pre-wedding trip.

– Pre-wedding trip? Это как?

– Посмотрим, а пока начнем с кафе на набережной, там подают чудесную клубнику со сливками.

Клубника со сливками действительно оказалась просто изумительной, как впрочем, и солнечная погода в этот первый уикенд наступающей осени.

– Какая чудесная погода, просто подарок судьбы, заметила Таня.

– Gift of fortune?

– Ну да, так по-русски говорят

– Тогда это подарок судьбы мне.

– И за что же?

– За то, что я классный парень.

– Неужели?

– Правда-правда, сама можешь убедиться. Just try.

Какой юморист, но ничего, у неё с юмором тоже неплохо.

– No, thanks, I don’t want to try, just looking. (Вслед за Дэвидом Таня вновь обыграла магазинную лексику «примерять не буду, просто посмотрю»). И какой же план нашего предсвадебного путешествия?

– Сначала ланч у Джуди, в шесть ты вместе с Джуди и Брайаном приглашена к моей тёте на день рожденье, а завтра я мог бы отвезти тебя на машине в Лондон. Ты ведь завтра собираешься вернуться в Лондон, Джуди сказала у тебя билет на National Express. К тому же она упомянула, что ты остановилась в Grange Park Hotel в Илинге, а у меня в этом же районе дом. Почему бы нам не поехать вместе, на машине всё-таки лучше, чем на автобусе.

– Да у тебя большие планы, – засмеялась Таня.

– Люблю всё планировать заранее.

– А если вдруг что-то незапланированное случается, как наша встреча, например?

– Анализируем ситуацию и корректируем планы в соответствии с новыми целями.

– О, да ты ещё и аналитик.

– Что поделать, банковский юрист должен уметь всё.

                                                * * *

В целом замечательный ланч испортила та самая преподавательница русского языка, которую Джуди специально пригласила для встречи с Таней. Унылая, похожая на крыску англичанка уселась напротив Тани и мучила её бесконечными вопросами о политике: Путин, КГБ, коррупция, нарушение прав человека, нищета, преступность. И что самое неприятное, ей удалось втянуть в обсуждение российской политики практически всех гостей, даже пожилую актрису из Лондонского театра. Причём на все поставленные вопросы учёная крыска сама же с готовностью и весьма пространно отвечала, и хотя ответы эти Тане совершенно не нравились, у неё не было ни малейшего желания вступать с настырной дамой в дискуссию.

Во-первых, ей вообще не нравилось обсуждать политические вопросы с иностранцами, её богатый опыт общения с которыми давно подтвердил, что «мухи отдельно, а котлеты отдельно». То есть политика политикой, но в целом она мало влияет на реальные человеческие отношения, по крайней мере, ни в коей мере не мешает её контактам и сотрудничеству с многочисленными друзьями и коллегами из США, Канады, Германии и прочих стран, принадлежащих к недружественному блоку НАТО. Во-вторых, сама атмосфера субботнего ланча: залитая солнцем лужайка, тепло уходящего лета, вкусный запах барбекью, причудливо перемешанный с запахом розовых кустов, (гордость Джудиного сада и неизменный предмет Таниной зависти), наконец, сидящий рядом Дэвид, этот всё больше и больше нравившейся ей сероглазый английский пират, вовсе не располагали к длинным политическим дискуссиям.

К шести часам Таня в компании Джуди и Брайана направились к дому Эмили, который оказался всего в двухстах метрах ниже по той же самой улочке. И как мы с Дэвидом не пересеклись прошлым летом, подумала Таня, действительно жаль.

– Я надеюсь, в этом доме меня не будут мучить вопросами о российской политике? спросила она встретившего их на пороге Дэвида.

– Можешь не опасаться, я всех предупредил, что при тебе лучше не упоминать Путина и КГБ.

– Почему даже не упоминать?

– Потому что как настоящая русская в этом случае ты можешь напиться и начать драться.

Таня засмеялась, она уже начала привыкать к подобным подколкам Дэвида.

Хотя в течение вечера ей показалось, что тётя Эмили и особенно три старшие сестры Дэвида посматривали на неё если не с открытой опаской, то весьма настороженно. Она отнесла это к общераспространённому в Англии негативному отношению к России и «новым русским», но настоящая причина на самом деле крылась в другом – не в политике, а в человеческом факторе. Тётя Эмили и сестры Дэвида так долго ждали, что их любимый племянник и брат наконец-то решиться создать семью, и теперь просто боялись, что случайный роман с какой-то русской накануне предстоящей свадьбы может нарушить все планы. Явного повода для таких опасений ни Дэвид, ни Таня, естественно, не давали, но то, как Дэвид иногда смотрел на свою русскую гостью, женщин явно тревожило. А после того, как Джуди сказала, что завтра Дэвид собирается подвезти Таню в Лондон на своей машине, тётя Эмили отозвала племянника в сторону и попросила быть поосторожнее с «этой русской», потому что от русских никогда не знаешь, чего ожидать.

Тане очень понравилась эта большая и как ей показалась дружная семья, все старшие сёстры Дэвида были с детьми и мужьями, у тёти Эмили были ещё младшие брат и сестра, которые тоже пришли со своими отпрысками. В общей сложности на празднике она насчитала человек двенадцать детей разных возрастов: от малюсенькой Эммы в коляске до десятилетних близнецов-сорванцов Джона и Эрика, и, конечно, так и не смогла запомнить, кто чей ребёнок. Как единственный и притом поздний ребёнок в семье, рано оставшийся без родителей, (мама умерла, когда ей было всего четырнадцать, любимый папочка ушел три года назад), Таня остро ощущала нехватку родни, своего надёжного «ближнего круга». В отличие от Дэвида, которому повезло родиться и вырасти в таком многочисленном сплочённом семействе, которое он в шутку называл «братство Маугли», она практически никому не могла сказать «мы с тобой одной крови», поэтому с завистью представляла, какая же весёлая будет у этого английского пирата свадьба. Конечно, её свадьба, которую Влад за немалые деньги организовывал на Сардинии, тоже будет замечательной, но совсем другой.

Она не стала делиться мыслями о предстоящих свадьбах с Дэвидом, который вызвался проводить её обратно до дома Джуди, а только отметила то, что так поразило её во внешности его сестёр: у Лизы, Аманды и Аннабель были одинаковые роскошные каштановые волосы с золотистыми прядями. Она почти весь вечер рассматривала причёски сестер, пытаясь понять, как им удалось сделать такое качественное мелирование.

– У твоих сестёр изумительные волосы, я такого профессионального мелирования никогда не видела, где они нашли такого волшебного парикмахера? Случайно, не в Торкей, я бы тоже к нему обратилась.

– Это не работа парикмахера, рассмеялся Дэвид, это природа.

– Что ты имеешь в виду, говоря nature? Ты хочешь сказать, что такой необычный цвет волос им дан от природы?

– Именно так, такой редкий цвет волос: светло-каштановые с золотистыми прядями – это наследственный признак всех женщин рода Баркли.

– Да, редкое везение.

– Если у меня когда-нибудь будет дочь, а я очень на это надеюсь, то у неё тоже обязательно будут такие же волосы.

                                                * * *

На самом деле главной причиной того, что Таня согласилась ехать обратно в Лондон с Дэвидом, была возможность осуществить её давнюю мечту – остановиться на вершине того самого холма недалеко от Торкей, откуда открывался живописный вид на побережье и на зелень убегающих в даль холмов, и где никогда не останавливался автобус. Она попросит Дэвида остановить машину и наконец-то сможет спокойно сделать фотографии этого «места силы», of this sceptered isle, this earth of majesty, this England.

К её разочарованию Дэвид сказал, что останавливаться в этом месте запрещено и, несмотря на Танины уговоры, он не собирается нарушать правила и попадать в поле зрения полицейских камер.

– В России, если нельзя, но очень хочется, то можно, обиженно сказала Таня. Мне нужно всего-то пять минут, ну пожалуйста, если что, я готова оплатить штраф.

Дэвид засмеялся и всё-таки остановил машину, включив аварийные огни.

Долгожданная фотосессия удалась на славу, и она перешла к реализации второй части своей мечты: встав на самый край обрывающейся вниз обочины, она раскинула руки, обнимая небо, море и весь этот благодатный остров, и прочитала свой любимый поэтический гимн Англии так, словно её мог слышать сам Шекспир или, по крайней мере король Ричард.

This royal throne of kings, this sceptered isleThis earth of majesty, this seat of Mars,This other Eden, demi-paradise,This fortress built by Nature for herselfAgainst infection and the land of war,This happy breed of men, this little world,This precious stone set in the silver sea,Which serves it in the office of a wall,Or as a moat defensive to a house,Against the envy of less happier lands.This blessed plot, this earth, this realm, this England.

Вернувшись в машину, Таня от избытка чувств поцеловала изумлённого Дэвида в щёку.

– Спасибо-спасибо-спасибо, ты не представляешь, как я тебе благодарна. Теперь я твоя должница.

– Я это запомню, – ответил Дэвид, – хотя, что касается стихов, то той Англии, о которой писал Шекспир, уже давно нет.

– Неужели? У вас, англичан, может быть, и нет, а у нас есть, – парировала Таня.

– Интересно, у кого это у вас?

– У многомиллионной армии россиян, которые учат английский, в школах, институтах, университетах, колледжах, даже в детских садах. Потому что английский для нас – это не просто слова и правила их сочетания, это всё лучшее, что создано на этом языке: литература, культура, история, это Шекспир, Робин Гуд, Байрон, в университете этот предмет называется «мир изучаемого языка».

– Всё очень быстро меняется, и Англия не исключение. Мой дядя Эдвард, который родился и вырос в Лондоне, с начала 90-х переехал в Торкей, сказав, что он больше не узнаёт свой город. Иммигранты, этнические анклавы, рост преступности, снижение уровня безопасности – неизбежная плата за глобализацию и европейскую свободу передвижения. Так что «мир английского языка» со времён Шекспира здорово изменился, и, к сожалению, не к лучшему.

– Всё так, согласилась Таня, – но мне больше нравится то, что сказал по этому поводу ваш принц Чарльз.

– О, принц Чарльз обожает высказываться по любому поводу. И что он сказал на этот раз?

– Я, конечно, не могу процитировать дословно, но постараюсь, потому что это известное выступление принца Чарльза перед сотрудниками СМИ по случаю трёхсотлетнего юбилея британской прессы мои студенты учат наизусть. Он сказал, что английские СМИ захлестнула волна цинизма, и, к сожалению, их взгляд на современную Англию пропитан циничной критикой, которая разрушает традиционно привлекательный для иностранцев образ страны, созвучный тому, о чём писали Шекспир и Киплинг.

– Не удивительно, мне кажется, масс медиа везде так работают: один образ, приближенный к реальности и потому более негативный, они создают для внутренней аудитории; другой, более привлекательный – для внешней. Я думаю, в России также.

– О нет, усмехнулась Таня, в России всё гораздо хуже. Для внутренней аудитории – сплошной негатив, а для внешней – просто ужас неописуемый.

За разговорами двести шестьдесят километров от Торкей до Лондона пролетели незаметно. Таня шутила, рассказывала смешные истории о своей университетской жизни и путешествиях, обоим было так легко, весело и комфортно, что Давид даже не включал любимого Моцарта. На подъезде к Илингу Дэвид, как Таня и ожидала, пригласил её к себе в дом на чашечку кофе. Ну уж нет, лучше закончить их «предсвадебное путешествие» на этой приятной ноте, и расстаться с симпатичным пиратом прямо здесь и сейчас, несмотря на все «знаки судьбы».

– На чашечку кофе? – переспросила она, – чтобы убедиться, какой ты «классный парень»?

– Perhaps. Возможно.

Это английское perhaps произнесённое голосом Элвиса Пресли сейчас точно прозвучало как love me tender, love me sweet. Ах, эти серые глаза, они как море, уговаривала Таню знакомая мелодия, вдруг зазвучавшая у неё в голове, но нет.

– I don’t want to try, just looking, повторила она вчерашнюю шутку.

– As you wish. Как хочешь, сказал Дэвид и повёз Таню в Grange Park Hotel.

Ну не может он так просто отступиться от Белоснежки, она улетает в среду, так что ещё есть время завтра и послезавтра.

– А что ты делаешь завтра вечером? – спросил он.

– Завтра вечером друзья пригласили меня на спектакль в Orange Tree Theatre.

А вот и шанс, подумал Дэвид.

– Какое невезение!

– Почему невезение? – удивилась Таня.

– Потому что Orange Tree Theatre находится в Ричмонде, а рядом стадион Твикенхэм, на котором завтра состоится большой футбольный матч. Ты что-нибудь слышала об английских болельщиках?

Кто ж не слышал. Год назад, оказавшись в Дублине во время матча между английским и ирландским футбольным клубом, Таня имела возможность сама убедиться в их отвратительной репутации. Зрелище пьяных британских фанатов она не забудет никогда: вопили, тошнили, облегчались на виду у всех, снимали штаны и демонстрировали голые задницы с нарисованным английским флагом, и что самое удивительное, это были не какие-нибудь сопливые подростки, а взрослые мужики типа Джудиного Брайана.

– Как ты будешь добираться до театра? Тебя будет кто-нибудь сопровождать? продолжал нагнетать обстановку Дэвид, – завтра там будет небезопасно.

– И что ты предлагаешь? – спросила напуганная Таня.

– Я отвезу тебя в театр, подожду, а если повезёт, и твои друзья найдут мне место в зале, мы посмотрим спектакль вместе, потом отвезу в отель. Безопасность гарантирую, в том числе от сексуальных домогательств со стороны «классного парня».

Ну, что ж, звучит убедительно.

                                                * * *

В том, что она правильно поступила, согласившись на предложение Дэвида, Таня убедилась во время антракта. Фойе театра Orange Tree представляло собой большую застеклённую веранду, огромные окна которой разделяли два совершенно разных мира. В одном – театральная публика пила шампанское и обсуждала достоинства и недостатки постановки, в другом – уличном, футбольные фанаты отрывались по полной, делая всё то, что Таня уже однажды наблюдала в Дублине. Самым удивительным было, что любителей театра, казалось, совсем не смущала пьяная вакханалия, которую можно было наблюдать за стеклом. В свою очередь, фанаты не обращали внимания на нарядных дам и их кавалеров, которые в ярком свете люстр напоминали цветастых рыбок в гигантском аквариуме. Всё второе отделение Таня думала только о том, как им придётся выходить из театра и идти сквозь безумную толпу до машины.

Выйдя из театра и видя, какое безобразие творится вокруг, Таня инстинктивно прижалась к Дэвиду и совсем не возражала, когда, проходя мимо орущих и на вид весьма агрессивных мужиков, он крепко обнял её за плечи. Господи, от этих фанатов можно ожидать всего, что угодно: вон двое крепких парней опрокинули мирно стоящий мопед, вон двое других швыряются пивными банками, вон трое прыгают на скамейке, стоящей на пустой автобусной остановке, так что тошнить, вопить и облегчаться – это ещё цветочки. И где же хвалёные английские полицейские, которые остановят всё это безобразие?

На автостоянке вообще творился беспредел: выезд перекрыли орущие болельщики, они ритмично прыгали под футбольные кричалки, стучали в окна, пинали колёса тщетно пытающихся вырваться из западни машин, трое фанатов синхронно как будто по команде вскочили на капоты стоящих впереди авто и начали перепрыгивать с одной машины на другую. В опасную игру включалось всё больше и больше людей, а полиции всё не было. Толпа, агрессивная неуправляемая толпа, как страшно.

Таня взглянула на напряжённое лицо сидевшего за рулём Дэвида, который безуспешно пытался вклиниться в ряд машин, прорывающихся к выезду, и у неё непроизвольно вырвалось:

– This happy breed of men? This England? Where is the police?

– Fucking idiots, – выругался Дэвид, – по крайне мере, теперь ты убедилась, что я не зря вызвался тебя сопровождать.

Приехавшим через минуту полицейским даже не пришлось разгонять беснующихся фанатов, заслышав звуки сирены, они моментально разбежались. Машины стали быстро покидать стоянку, как будто и не было никаких беспорядков. Под впечатлением от увиденного Таня испуганно молчала, вспоминая как в октябре 1993 года, она, тогда ещё студентка МГУ, двадцатилетняя дура, захотела посмотреть на обстрел Белого дома в Москве своими глазами, и попала в толпу, по которой вдруг начали стрелять настоящими пулями настоящие солдаты, и нескольких молодых парней по-настоящему убили. С тех пор она стала панически бояться любой толпы. Действительно, какое счастье, что сейчас с ней рядом был Дэвид.

Чтобы успокоить явно напуганную Таню, Дэвид включил свою любимую моцартовскую фантазию, которую всегда слушал в машине. Первые же звуки мгновенно вывели Таню из оцепенения.

– Это же Моцарт! Моя любимая фантазия ре-минор. Ты что, знал, что она мне нравится?

– Нет, не знал, просто она мне тоже очень нравится.

Ещё одно невероятное совпадение, подумала Таня, она скорее ожидала, что Дэвид включит что-нибудь типа Lady in Red, но никак ни Моцарта, да ещё её любимую фантазию, которую она сама играла на выпускном концерте в музыкальной школе. Шестнадцать лет назад, лучшая ученица по классу фортепьяно одной из лучших музыкальных школ Москвы Татьяна Кузнецова имела честь исполнять фантазию Моцарта ре минор на сцене Большого зала консерватории, где проходил выпускной концерт. Как же был тогда горд её дорогой папа.

Конечно, она не просто хорошо знала это произведение, а досконально, наизусть, каждый такт, каждую ноту. А сколько разных исполнений она прослушала, чтобы понять секрет моцартовского волшебства, как они с преподавателем, замечательной пианисткой Софьей Сергиевской, высчитывали нужную паузу между первыми тактами глубокого Andante и следующего за ним светлого Adagio, искали правильный темп для самой нежной повторяющейся три раза темы Adagio. Так что определить поставленную Дэвидом версию для Тани не составило особого труда, это, без сомнения, известный канадский пианист 60-70-х годов Гленн Гульд. Только он держал такую длинную паузу между первой и второй темой, только он максимально приблизил манеру исполнения к несколько отрывистому стилю клавесина, стремясь играть Моцарта, как это и должно было исполняться в 1785 году.

– Тебе что, нравится фантазия в исполнении Гленна Гульда?