скачать книгу бесплатно
– Он выспался и всё! Пляшите скоморохи – играйте на дуду! – рассмеялся Данила. – Да, сын? Иди к нам!
– Кто это – скомоохи? – удивился сын, потирая глазки.
– Я, мама и Вадим! – потешался муж. – Мы твои скоморохи!
– А, вадно! – снисходительно согласился сын, махнув рукой, и пошлёпал босыми ножками к нам.
– Видишь, какой малыш, а уже со своими привычками. Откуда взялась эта буква «А» в начале каждого предложения?
– По роду пришла, однозначно, – усмехнулась я в ответ и подчеркнула, – по твоему роду! Купеческому.
– Что за ирония, мадам? – наигранно нахмурил брови профессор Гамов.
Глава 6
– Да просто скажи, как есть, – убеждала меня Ольга, таща прогулочную коляску, полную игрушек. Та ежесекундно застревала маленькими колёсами в песке, заставляя сестру раздражённо восклицать. – Да что ж ты будешь делать?!
– Зачем ты вообще её поволокла? – усмехнулась я, глядя на психующую сестру и предложила. – Давай перенесём? Да и зачем ты нажимаешь на нее посильней? Она от этого ещё больше закапывается!
– Думала, так проще будет, свалю все игрушки и довезу, – ответила Ольга и, что есть силы, навалилась на коляску.
– Аааа! С ума сошли что ли?! – донёсся до нас гневный голос из-под панамки, одиноко лежащей на пустынном, с утра, пляже.
– Господи, это что ещё такое?! – испуганно отпрыгивая, в один голос воскликнули мы и уставились на шевелящуюся панамку, из-под которой доносилась брань.
– Шляпу-то поправьте! – услышали мы бухтение. – Закопался с утра, как нормальный человек, пока народу нет. Суставчики полечить! Но не тут-то было! Прут, как на бронетранспортёре! Шляпу поправьте, говорю! Чуть без ног не оставили…
Мы с Ольгой удивлённо переглянулись, еле сдерживая смех, и вместе подошли к панаме.
– Вы бы, уважаемый, сказали бы спасибо, что шляпу вашу ножкой ещё никто не поддел! – усмехнулась сестра, поднимая панамку, под которой показалась физиономия лысого мужчины лет шестидесяти. – А то ходили бы с макияжем остаток отпуска! Караул, хотя бы, выставили! Или периметр флажками отметили!
– Да попросил внука посидеть рядом часок, так он закопал меня и ускакал, торопыга, – возмущался мужчина. – Шляпой прикрыл, чтобы не напекло макушку, и сказал, что через час откопает, а тут вы со своей телегой! И чего с утра-то претеся?!
– Так время уже одиннадцатый час, уважаемый, – усмехнулась Ольга, – дело к обеду уже!
– Как одиннадцатый?! – удивился мужчина. – Я с восьми утра тут лежу!
– О! Так суставчики конкретно оздоровились, можете откапываться! – рассмеялась Ольга, надевая шляпу. – Внучок на радостях, теперь только вечерком за вами прибежит! Не раньше!
– Помогите мне! – потребовала панама.
– Давай, дядя, сам, – ответила Ольга, предупредительно схватив меня за руку, – заодно и потренируешь суставчики свои.
– Нахалка… – буркнул мужик, интенсивно шевеля песком.
– Пойдём, – сказала мне сестра, – не переживай, вылезет этот хам сам.
– Может, всё-таки, поможем? – предложила я, глядя на бурливший над мужчиной песок.
– Пойдём, – повторила она, кивнув на детей, старших и младших, которые бегали за надувным мячиком в метрах десяти от нас. – Если минут через пять не вылезет, Андрюшу с Вадимом отправим на раскопки.
Когда мы подошли к детям, мужчина уже стоял во весь рост, отряхивая песок с необъятного пуза, бросая на нас гневные взгляды.
– Я же говорила, вылезет, – усмехнулась Ольга, – тоже мне песчаный лекарь! Ты телефон взяла?
– Взяла, – кивнула я, усаживаясь на деревянный шезлонг.
– Пошли тогда на пирс. Позвонишь Татьяне, – предложила Ольга, – пока пацаны играют.
– Может смс хватит? – с надеждой возразила я. Пирс тоненькой чертой виднелся не менее чем в километре от нас, идти в такую даль совсем не хотелось. – Сейчас смс напишу, если не уйдёт, тогда пойдём на пирс.
– Пошли, заодно и пофоткаемся там! – настаивала сестра, вываливая игрушки из коляски и раздавая указания старшему сыну. – Так! Андрей! За детьми смотрим! Мы отойдём ненадолго. Миша с Даней придут скоро.
– А вы куда? – спросили хором Вадим с Андреем.
– Куда, мам? – поддержал их Митюша.
– Ка ми? – пробормотал Тема, потряхивая ручками на руках у старшего брата.
– Нет, ну во всем отчитаться надо, – закатывая глаза, возмутилась Ольга.
– На пристань мама хочет сходить, – показывая вдаль, ответила я Артемке.
– И я хочу! – требовательно сказал Митюша.
– И я! – приготовился захныкать Тема.
И тут внезапно поднялся ветер, подхватил надувной мяч, которым играли дети, и понёс по берегу в сторону пристани. Сыновья побежали, с ликующим криком, за ним. Мы, естественно, за ними. Мяч, докатившись до камней у пристани, остановился и замер.
– Мужики нас потеряют, – тяжело дыша от быстрого бега, сказала Ольга. – Иди, звони быстрей.
– Зато домчались за пять минут, – улыбаясь, ответила я и оглянулась вокруг. – Смотри, а тут берег совсем другой!
Берег здесь был каменистый, в отличии от нашего песчаного. На дне виднелись ежи и звёздочки, покрывавшие сплошным ковром скользкие камни дна. Большой металлический пирс, огороженный огромными темными валунам, покрытыми тонким слоем мха высился над берегом. Пока дети увлеклись разглядыванием и собиранием звёзд и ракушек, я аккуратно полезла на камни повыше, чтобы позвонить, раз уж оказались в зоне доступа. Набрала номер Татьяны, глядя на деления в телефоне, которые показывали всего одну маленькую чёрточку, не переставая удивляться, тому, что у нас ещё есть, забытые сотовыми операторами, уголки без связи и интернета (речь идёт о бухте «Триозёрье», Приморского края, Дальнего Востока). В принципе, то, что нужно для отдыха от пыльного и суетливого города.
Дозвонившись, я поздравила бывшую коллегу и, услышав, что она пребывает в прекрасном настроении, решилась и сказала:
– Татьян, ты только не смейся, но меня тут несколько ночей подряд, во сне, какой-то мужчина просит тебя с днём рождения поздравить. Говорит, что любит, и чтобы ты не переживала за него. Ухажёр какой-то тайный, что ли?
– Ухажёр?! – рассмеялась она и добавила. – Да вроде все ухажёры остались в далёком прошлом! Но все равно, спасибо. Очень приятно! Будем считать, что это папа мой так меня поздравляет.
– Почему папа? – удивилась я.
– Так мои, вроде бы все, меня наяву поздравили! – воскликнула Татьяна и печально добавила. – А папочка мой умер несколько лет назад.
– Извини, – проговорила я и поздравив ещё раз, попрощалась.
– Спасибо, Ева, – ответила Татьяна, – заходи ко мне, как вернёшься с отпуска. Чай попьём, расскажешь подробней сны свои, я тебе фоточки папули своего покажу, и разберёмся он или нет.
Я клятвенно заверила её, что обязательно приду и сбросила вызов. Ольга нетерпеливо переминалась с ноги на ногу на берегу, с Темой на руках, в ожидании меня.
– Что она сказала? – крикнула она, когда я спускалась с последнего, на этом аварийном пирсе, камня. Он был настолько древним, что казалось сваренные, сто лет назад, металлические балки, качались от малейшего дуновения ветерка.
– Говорит, папа её, скорее всего, – крикнула я в ответ.
– Папа? – удивилась Ольга. – Странный папа какой-то!
– Почему странный? – улыбнулась я, подходя к ней. – Почему это не может быть её папа?
– Как-то не вяжется его образ с образом отца! – сказала Ольга. – Ладно, теперь ждём, что он нам расскажет о себе.
– Нам ли?! – усмехнулась я.
– Ну, тебе. – поморщилась Ольга. – А ты нам! Какая разница!?
Глава 7
Старая маленькая часовня с серыми, местами замшелыми, стенами окружена разномастными памятниками и крестами. Вон новенький широкий памятник из чёрного мрамора, вокруг него ограда из тяжёлых чёрных цепей, с привалившимися к ним похоронными венками. А вон старый, когда-то белый, огромный памятник в виде ангела, немного покосившийся и заросший высокой травой. Вокруг всё было подёрнуто белёсой дымкой… Как и тогда в квартире Рудака. Стоял шелест летней листвы и щебет маленьких пичужек. Одна из них прыгала с оградки на оградку, словно что-то ища и настороженно оглядываясь в мою сторону. Я неторопливо побрела по узкой тропинке, что огибала часовню в поисках входа
И что я здесь делаю?! Размышляла я во сне обходя вокруг часовню в очередной раз, так и не найдя что-либо похожее на дверь или окно.
«Спасибо, что поздравила Татьяну, – услышала я уже знакомый голос за спиной. – Это я тебя сюда привёл.»
«Зачем? Ты так и будешь прятаться у меня за спиной?» – проворчала я.
«Нет, – услышала я тихий смех, – можешь поворачиваться».
Я быстро, боясь, что опять не успею его увидеть обернулась. Моему взгляду предстал молодой мужчина. – среднего роста, худощавый, тёмные вьющиеся волосы причудливо вились вокруг высокого лба. Одет в стиле а-ля 90ые – джинсы «варёнки», как будто вываренные самостоятельно на кухне в ведре с белизной, голубая джинсовая куртка и клетчатая флисовая рубашка под ней. Мужчину можно было бы назвать вполне привлекательным, если бы не тусклый, полный страдания взгляд карих глаз, которые даже, не смотря на лёгкую улыбку, оставались печальными.
«Здравствуйте», – растерянно произнесла я.
«Здравствуй, Евлалия, здравствуй! – все так же улыбаясь, кивнул мужчина и показал рукой вперёд. – Пойдём, я тебе кое-что покажу.»
Мы прошли немного вперёд и оказались у широкой кованой оградки, крашенной в серебристый цвет. За ней расположились три захоронения. Два высоких памятника из серого мрамора были без надписей, а на третьем, пониже, белыми витиеватыми буквами, было написано «Гаврил Косачек». Под именем шли цифры, но как не пыталась я их разглядеть, так и не смогла – они плыли у меня в глазах, словно под толщей воды.
«Не напрягайся, не стоит, – сказал мужчина, – ты и имя моё видишь здесь духовное. Не мирское».
«Зачем ты тогда мне его показываешь?» – удивилась я.
«Так положено, – пожал плечами он и добавил. – Поверь здесь не меньше заморочек, чем в миру. Даже больше!»
«Я это уже слышала. А другие памятники и правда без подписи? Или я их не вижу?»
«Без подписи, – виновато отвёл он взгляд, – они ещё только ждут».
«Кого?» – испугалась я, почему-то сразу подумав про Танюшку.
«Нет, не её! – улыбнулся во весь рот Гаврил. – Однако ты любопытна без меры, Евлалия! Не ожидал!»
«Говори, зачем привёл!» – огрызнулась я, удивляясь своему раздражению. Ведь к Рудакам я испытывала набор светлых чувств, от нежности до жалости, а тут… Тут глухое раздражение, с примесью злости и одновременно стыд за свои эмоции к незнакомому мне человеку.
«Татьяне расскажи про сон, она должна понять! – попросил он. – За чувства свои не стыдись, верные они. Я понимаю».
«Слушай! Понимает он! – огрызнулась опять я, не в силах перебороть себя. – Ты можешь просто объяснить и всё? Я уже передала Татьяне поздравление, и она знает, что ты её отец. Зачем столько тумана? Почему я должна лишний раз её расстраивать?»
Вокруг резко закрутился вихрь, поднявший неведомо откуда взявшуюся осеннюю листву, обвивая меня и Гаврила, словно воронкой. Он приблизился ко мне почти вплотную, и я почувствовала его ледяное дыхание. Колючий взгляд его карих глаз оказался в сантиметре от меня, заполнив собой всё остальное пространство и злобный голос произнёс: «Потому что я не отец! Не отец! Они должны были помнить меня! А они забыли! Забыли! Забыли!»
Я подскочила, в ужасе, в кровати. Сердце отчаянно колотилось, перед глазами кружились в быстром вихре взгляд мужчины и три серых памятника, в ушах стучал злобный голос и слово: «Забыли!» Из моих глаз непроизвольно брызнули слезы, я, пытаясь сдержать рвущееся наружу рыдания, выбежала из спальни.
– Ева! «Солнышко!» – громким шёпотом сказал, сгребая меня в охапку, выскочивший за мной, муж. – Что случилось? Ты плачешь что ли?!
Успокоиться я не могла долго, поток слез казался нескончаемым, как и обуревавшие меня чувства. Чувства злости на весь мир, одиночества и забвения, чувство горечи о бесцельно прожитых годах и потери близких мне людей. И как не пыталась, я себя уговорить, что это не мои чувства, не получалось. До тех пор, пока на смену не пришло всеобъемлющее чувство жалости к этому незнакомому мне Гаврилу. Я ещё не знала, что с ним произошло, но знала, что он чувствовал при жизни. И от этого мне стало его безумно жалко, хотелось помочь ему избавиться от этих страшных эмоций. Но как!?
– Ты меня пугаешь, Ева! – прошептал мне на ухо муж. – Может можно что-то сделать, чтобы тебе не снились эти ужасные сны? Тебе легче?
– Да, – ещё всхлипывая, ответила я, обнимая мужа, насколько могла крепко. – Спасибо, любимый мой. Мой самый родной. Я так рада, что вы у меня есть! Так рада!
И поток слёз облегчения вперемешку со смехом счастья полился на плечо мужа.
– Кошмар! – растрогался муж, щипая меня за бока. – Боюсь даже представить себе, что тебе приснилось, что ты так заговорила.
Глава 8
– Мужчина! – возмутилась Ольга, обращаясь к стоящему впереди пожилому мужчине с закинутыми за голову руками. – Немедленно отойдите в сторону! Слышите меня? Немедленно! От вас на меня тень падает и мне холодно!
Я с трудом сдержала смех. Незнакомец, недоуменно посмотрев на мою сестрицу, лежавшую на шезлонге в ослепительно белом купальнике, с модными перекрещивающими тоненькими лямочками на загорелом плоском животе, отходит в сторону. Взгляд его с недоуменного быстро перерос в заинтересованный, и он сказал с заигрывающей улыбкой:
– Могу согреть, если позволите!
– Не позволю, – резко ответила Ольга, откидывая длинные черные волосы назад, поудобней укладываясь на шезлонг и громко прошептала, – тоже мне, юнец – молодой к…
– Оля! – перебила я, сквозь смех, не давая закончить столь пошлую фразу.
– А что?! – возмущено посмотрела она на меня. – Сколько ему лет? 85? 90? А стоит посреди пляжа, в стрингах красуется! Тьфу! Ещё ручонки наверх закинул!
– Стерва, ты Ольга! – укорила я её, смеясь. – И что с того, что ему столько лет? Нельзя постоять что ли?
– Да с чего бы я стерва?! – возмутилась сестра. – Стоять-то можно! Но стринги?! Ты видела эту красоту на дряблом теле?! Бррр! Да я себе не могу позволить в стрингах на пляж выйти! А он-то куда?!
– Прекрати, – шикнула я, переживая, что мужчина услышит. В чем-то, конечно, она права, но осуждать открыто незнакомого человека-это верх неприличия и бестактности! Не голый же он стоит!
– Да ладно тебе! – воскликнула сестра. – На чем мы там остановились? Малыши скоро уже проснутся, а мы всё поговорить не можем.
– А на чём мы остановились?! Я сон тебе свой рассказала и вдруг тебе мужчина в стрингах помешал. Ты бы лучше порадовалась за него! В таком возрасте и живёт полноценной жизнью, – с усмешкой, ответила я.
– Да рада я, рада за него! – поморщилась Ольга и спросила. – Значит Гаврил Косачек? А как у Татьяны фамилия?
– Сейчас Власова, в девичестве не знаю, – ответила я.
