Ад пуст. Все бесы здесь. Часть 3

– Каелум в курсе? Что их реликвия нашла своего владельца? – обреченно прохрипел Астарот, сверля меня взглядом.

– Думаю, что да. Габриэль не дождался моего пробуждения и умчался прямиком туда. Возвестить о радостных новостях и взойти на трон Каелума.

Астарот с минуту изучающе смотрел мне в глаза, словно надеясь, что я вот-вот засмеюсь и скажу, что это все розыгрыш, как в дурацком телешоу появятся демоны с хлопушками и воздушными шарами и вручат какой-нибудь бесполезный подарок за участие, вроде мультиварки или видеодвойки. Да и вообще все мои рассказы – плод моей больной фантазии после клинической смерти. Но мне и самой было не до смеха, а советник, так и не дождавшись хоть какого-то снисхождения с моей стороны, запрокинул голову и злостно выругался.

– Дела наши хуже некуда, ты ведь сама это наверняка понимаешь? Я наивно полагал, что, если не станет тебя, то и пророчество будет разрушено. Я не желал твоей смерти, нет, но в такой ситуации это было единственным плюсом. А теперь… Я должен известить совет. Обе реликвии нашли своих обладателей, один из которых вот-вот взойдет на трон Каелума, обретая полноценный статус полководца. Что бы мы не предпринимали, на какие бы героические жертвы ты не пошла, религиозные фанатики своего добились.

Астарот был прав. Прав по всем аспектам. Я и сама была склонна придерживаться таких выводов, но все же была зыбкая надежда, что это – лишь моя тревожность и страх перед неизведанным играют злую шутку. Но все было очевидно. Маятник судьбы запущен и с каждой минутой раскачивается с новой силой. И когда он раскачается на полную – не сносить нам всем головы.

– Я могу отправиться с тобой к совету? Или они на слово тебе поверят, что Императрица Инфернума воскресла?

– Я думаю, что сейчас тебе лучше побыть вместе со своими поверженными подданными. Они должны знать, что Инфернум по-прежнему силен, по-прежнему готов бороться с тобой во главе, – взгляд Астарота потеплел, и он даже позволил себе через чур сентиментальную для советника четверки улыбку. – Я рад, что ты жива. Еще полгода назад не подумал бы, что буду рад этому так сильно. Пусть это и порождает больше вопросов, чем ответов. Но, похоже, Аболим действительно был прав. Ты имеешь отношение к трону Каелума каким-то образом.

– Да, я знаю. Именно поэтому решилась на эту жертву, – ну не говорить же ему, что пыталась уйти из этого мира из-за несчастной любви и безысходности!

– Кассиэль просветил, надо полагать?

– Да, он. Тебе он тоже рассказал о Дьяволе девятом и…

– Люциде, да. Поведал, когда стало известно о твоей смерти и гибели портентумов. Самолично примчался принести свои соболезнования, извиниться за бездействие Каелума и поздравить с победой, пусть и давшейся такой ценой. Быть может, и насчет воскрешения тебя и Лайнуса он окажется более сведущ. В любом случае, мне пора к совету, а тебе – в полевой госпиталь. Его развернули в особняке Верье, думаю, дорогу ты помнишь.

– Забудешь тут, как же, – буркнула я сама себе, когда Астарот уже растворился в пространстве.

Теперь мне ничего не оставалось, кроме как лицом к лицу столкнуться с тем, чего я так боялась: с горем, утратой и исполинской печалью от гибели сотен моих подданых. Но бремя правления не зря так называется. Иначе, зачем вообще нужна власть, если ты своим примером не можешь подать пример стойкости и силы духа другим? Но прямо сейчас, кажется, я была по-настоящему готова принести собственную трусость в жертву долгу.

Я ожидала удрученной, тяжелой обстановки, доводящей до дрожи и слезливой истерики. Особняка Верье, погруженного в какофонию стонов, плача, обилие крови, заплаканных глаз и печального шепота. Но никак ни того, что предстало перед моими глазами. Среди понатыканных буквально повсюду в коридоре коек, настилов, раскинутых пледов с ранеными демонами сновали мои сородичи с белыми повязками на предплечьях. Они латали раны, ставили капельницы, просто тихо подбадривали или подкармливали тех, кто нуждается в заботе и внимании, с такими безмятежными, умиротворенными лицами, словно заботливые родители, ухаживающие за больными простудой детьми. Из колонок, расположенных, предположительно, где-то в гостиной, доносилась приятная, жизнеутверждающая мелодия. Во всех помещениях были зажжены свечи, а не люстры, освещающие их приятным, теплым, трепещущим светом. Словно все, что происходило здесь и сейчас – не последствия кровопролитной битвы. А всего лишь ночь в родной обители, где добрый, горячо любимый родственник немного захворал. Единственным, что напоминало действительность и истинное предназначение этого сборища, были, разве что, редкие укрытые темными тканями тела и лица. Тела и лица тех, кому даже такая радушная, искренняя помощь оказалась бесполезной. Было бы гораздо проще, если бы тут царил хаос, раздор и болезненные крики, гораздо проще злиться и проклинать оставивший нас Каелум, фанатиков и портентумов. Ведь такая грустная гармония буквально выворачивала нервы.

Во всеобщей неторопливой суете до поры до времени на меня даже никто не обращал внимания. Я просто проталкивалась через толпу, лишь изредка ловя на себе молчаливые, не верящие взгляды. В этой обстановке безропотного принятия гибели никто даже не смел повысить голос, выказать свое удивление столь бурно, чтобы нарушить эту печальную идиллию. Словно даже появлению призрака погибшей Императрицы Инфернума никто бы не удивился. В озадаченных, грустных, восхищенных взглядах это читалось настолько предельно четко, что невольно наворачивались слезы: вот она, предводительница войска, даже после смерти ее дух не смог оставить нас без своего покровительства. Блю ушла, но память о ней, о ее подвиге все еще настолько жива в наших сердцах.

Я не удержалась от того, чтобы нет-нет, да похлопать заботливых демонов с белыми повязками на предплечьях по спине или плечу, похвалить их старания, приободрить дожидающегося участия раненого демона. Все они словно смирились с моей кончиной, не видели в явлении призрака ничего удивительного, как погруженный в лихорадочный бред больной не различает реальность и агонию. Наконец, оказавшись в гостиной, я нашла владелицу особняка: Верье с подносом напитков в одной руке и пакетами капельниц и бинтами в другой грациозно лавировала между коек. Ее стройное тело, облаченное в длинный шелковый черный халат, собранные в элегантный, чуть растрёпанный пучок шикарные волосы еще больше наталкивали на мысли о неумолимом сходстве воздвигнутого в ее обители госпиталя с уютным семейным лазаретом. Тут уже не было моих сил притворяться молчаливой невидимкой: я не знала, выжила ли она в этой битве, а хоть одно знакомое лицо сейчас было благословенным подарком. Любой из тех, кто был мне хоть мало-мальски близок и дорог, выживший в этой резне, стал на вес золота.

– Верье, – облегченно выдохнув, я бросилась ей на шею, отчего опешившая демоница едва не выронила свои подносы. – Давай, помогу.

Я взяла из рук демоницы подносы, пока она заледенела, словно статуя, и опустила их на ближайший свободный участок пола.

– Верье, это я. Я знаю, что у тебя много вопросов, но у меня, уж поверь, их не меньше! И я так рада, что ты жива. Я не видела, смогла ли ты уцелеть, а мы и без того понесли столько потерь, что тебе я рада так… Короче, конкретно сейчас никому я так не рада. Как остальные? Левиафан? Белен? Кроули? Все выжили? Сколько демонов вернулись с поля боя?

Я засыпала озадаченную демоницу десятками вопросов, да только она не спешила на них отвечать, все еще с неверием оглядывая меня с ног до головы. Словно для нее, как и для всех здесь, я была лишь плодом болезненного бреда, фантазией, доживающей свое ностальгией о покинувшей этот мир последней Императрице Инфернума. Наконец она озадаченно склонила голову на бок и с придыханием прошептала.

– Блю? Дьяволица Блю десятая? Это и правда ты? Ты к нам вернулась?

– Да, Верье, это я. Живая и здоровая. И я с вами. От начала и до конца. И так будет всегда, – гордо прошептала я, сама искренне веря своим словам.

Это – мой мир. Это – мой народ. И я – их Императрица, их предводительница, старшая сестра и мать в одном лице, не важно, кто я в действительности по праву рождения. И мне не нужна никакая другая семья, кроме этой. Конкретно в этот момент, когда мои поданные явили собой чудо милосердия, участия и доброты, я не хотела быть частью никакой другой семьи, родной ли или названной.

– Но как… Ты ведь погибла… Я своими собственными глазами видела, как ты отвлекла на себя армию портентумов. А потом, говорят, твоя героическая смерть, твоя жертва стала единственным, что сохранило завесу…, – демоница в неверии водила по моим волосам, сотрясаясь мелкой дрожью.

– Знаю, знаю, все именно так и было, но усилиями моей смертной соседки-доктора я смогла выкарабкаться, показала смерти средний палец и послала к чертям собачьим. И я здесь, чтобы и остальные узнали, что рано падать духом, что зерно царской крови не потеряно, ваша предводительница снова с вами и готова хоть тысячу раз положить свою жизнь на чашу весов, если того потребует ее Родина.

– Это ты. Это и правда ты. Даже в самой смелой моей фантазии ты бы не стала так красноречиво доносить свою уверенность. Дьявол всемогущий, Блю, – Верье заключила меня в свои объятия, на пару десятков секунд застыв, успокаивая бьющееся о грудную клетку сердце. Демоница отпрянула, прочистила горло, утерла непрошенные слезы и теперь уже громогласно прокричала. – Слушайте все и внимайте. Судьба благоволит Инфернуму. Наша предводительница, Дьяволица Блю десятая способна одержать победу не только над портентуми и предателями, но и даже над самой смертью.

Присутствующие в помещении демоны словно в один миг вынырнули из своего умиротворенного сна и обернулись в нашу сторону. По гостиной пронесся ропот удивленных шепотков, стоны, облегченные возгласы. Десятки глаз демонов уставились прямо на нас.

– Усилиями одной из смертных, ради которых Императрица повела нас в бой, наша смелая воительница вернулась, восстала из пепла. Разве это не доказательство того, что все жертвы были не зря?! Разве это не доказательство того, что длань судьбы указала на единственного верного потомка Дьявола?! Вы видите ее так же, как и я – наша Владыка жива, жива и здорова! И она с нами! Инфернум силен, силен, как никогда, ведь даже беспощадной смерти нам есть что противопоставить, пока она с нами!

Гомон голосов стал еще громче, и когда казалось, что я вот-вот оглохну, не решаясь подобрать и слова после такой вдохновляющей речи Верье, раздался утробный, протяжный вой. Все демоны в миг умолкли, когда вой повторился, только теперь ближе, словно он доносился откуда-то прямо из сада под окнами. На третий раз, в тот момент, когда никто из демонов уже не решался сделать и вдоха, в гостиную вошла красивая, белоснежная, исполинских размеров волчица с яркими голубыми глазами. Почему-то в тот самый момент у меня не было сомнений, что это – именно особь женского пола, уж слишком аккуратными, гармоничными были черты ее гордой, даже в какой-то степени аристократичной хищной морды с опасным оскалом клыков. Следом за ней показались и другие волки, такого же размера, но совсем другого, иссиня-черного окраса шерсти хищники с горящими адским пламенем глазами.

Казалось, что даже музыка стала играть в разы тише, когда в воцарившейся тишине предводительница стаи мягкой поступью прошла вдоль моих подданных, приблизившись ко мне на расстояние вытянутой руки. Волчица втянула ноздрями воздух в районе моей поясницы, опасный оскал исчез… А я так и стояла, боясь пошевелиться, вздохнуть, да просто отвести взгляд от голубых глаз гордой хищницы. И уже в следующую секунду она подставила лохматый загривок под мою руку, удовлетворенно закрыв глаза. Так преданный пес, потерявшийся давным-давно, спустя годы находит своего хозяина.

– Степные волки вернулись. Альфа привела свою стаю домой, к своей хозяйке, – прошептал кто-то из демонов, пока я боялась повести даже единым мускулом на своем лице, зарывая пальцы в лоснящуюся платиновую шерсть.

Глава 4

Трудно как-то однозначно описать все, что происходило дальше. Трепет, страх и восхищение моих подданных, впервые за тысячи лет увидевших степных волков, сменились неистовым ликованием по поводу их возвращения. Да и моего тоже. Два эти события, одно из которых больше походило на чудо, чем другое, превратили полевой госпиталь в балаган. Сначала осторожно, сотрясаясь всем телом, а затем, осмелев, мои сородичи один за другим подходили к исполинских размеров хищникам, довольно виляющих хвостами, когда кто-то принимался чесать их за ухом и гладить лоснящуюся черную шерсть. Моя волчица смотрела на все это действо свысока, с гордо поднятой головой, словно для нее, как для вожака стаи, подобное проявление дружелюбности было истинным ребячеством. Она не отходила от меня не на шаг, следовала немой тенью, пока я обхаживала койки больных, беседовала с демонами, принимала поздравления и купалась в искренней радости после своего возвращения с того света.

Удивительно, но никому из моих сородичей словно не было никакого дела до того факта, по каким именно причинам моя жертва уничтожила армию портентумов. Вопреки обыкновению никто даже и не попытался упрекнуть меня в ведении двойной игры, в шпионаже, усомниться в преданности. Возможно, причиной такой снисходительности было возвращение степных волков, коих не видели уже тысячелетия. Будто сам факт присутствия этих гордых хищников в полевом госпитале сводил на нет все предрассудки и домыслы. Волки не вернулись бы из изгнания абы к кому. Они были преданными спутниками древних Правителей Инфернума, иначе никак. И уж если не доверять их инстинктам, то во что вообще верить?

Пришлось несколько отложить пересчет раненых, поиски среди выживших после бойни знакомых, ведь чуть ли не каждый подданный желал лично поздороваться и обняться, заверив в своей бесконечной преданности. Я даже не ожидала, что мой приход в место великой скорби закончится неистовым воодушевлением не сходить с намеченного пути: отстоять свой дом любой ценой, бороться из последних сил со злом, откуда бы не росли его проклятые костлявые руки.

Наконец, когда вереница страждущих, как мне казалось, закончилась, и я готова была уже молить о пощаде, или просто сбежать в свои покои, на мои плечи легли горячие сильные руки.

– Ну теперь-то мне можно будет сложить мерзотную песенку? – мелодичный голос Кроули будто снова вернул мне жизненные силы.

– Кроули! – я свешалась на демона так, словно я – белье, вывешенное сохнуть на заборе. – Как же я рада, что ты жив, что ты цел! Но еще больше буду рада, если ты уведешь меня отсюда. Я с ног валюсь и хочу выпить. От всего происходящего у меня голова кругом.

– Не у тебя одной, Императрица, не у тебя одной. Расскажешь все за бокальчиком горячительного? За твой счет, разумеется.

– Уже промотал все жалованье министра культуры? – хмыкнула я, беря демона под руку.

– Нет конечно. Инвестировал. Вложился в развитие искусства, только и всего.

– Только не говори, что инвестициями ты называешь заказ нового инструмента?

Кроули заговорщицки сощурился, пристально уставился мне в глаза, но тут же обреченно вздохнул.

– Проницательная, что аж бесишь, Императрица. Но да, ты права. Поверь, оно того стоит. Я такой дизайн придумал, все просчитал, эти струны будет слышно даже в землях портентумов, будь они не ладны… Ну так что, готова? Насколько я помню, запасы в бальном зале еще целы. Вот только, – демон кивнул головой в сторону волчицы, следующей за нами по пятам. – Тебе не кажется, что нужно отпустить твоих питомцев? А то они так и будут слоняться вместе с тобой.

– Точно! – от радости встречи с одним из самых близких мне демонов я даже забыла о пришествии волков. – Но как это сделать? Приказать? Попросить погулять во дворе замка Истины, пока мы пьянствуем?

– Если я правильно помню древние легенды, ты должна дать Альфе имя. Так ты признаешь предводительницу стаи своей, а вместе с ней и всех ее сородичей, – поведя плечам буркнул Кроули, словно озвучил известную всем истину.

Мой обескураженный взгляд не заставил себя ждать, и вся процессия: я, Альфа, черные волки остановилась, когда я уставилась на демона, словно он – то ли гений, то ли сумасшедший. Хотя, как, помнится, говорил герой одного известного на Терре фильма это – две крайности одной и той же сущности.

– Ну что? – Кроули одарил меня озадаченной улыбкой. – Это для всего Инфернума я – недалекий бард. Никому даже и дела нет до того, как глубоко я уважаю нашу культуру, сколько книжек и летописей в свое время перечитал, чтобы пополнить словарный запас, да и почерпнуть вдохновения для своего творчества.

– Даже как-то неловко, – мне ничего не оставалось, кроме как потупить взгляд в пол. – В таком ключе о тебе я бы даже никогда и не подумала. Теперь сама чувствую себя недалекой.

– Все в порядке, Блю. Я ведь и сам никогда не кичился своими знаниями. Да и не то, чтобы они часто пригождались. Ведь в моей голове, по правде говоря, настоящая помойка из тысяч прочтенных фолиантов. Хорошо хоть сейчас от них есть толк.

– Так и что…, – я помедлила, ведь никогда бы не поверила, что с мифическими степными волками все будет так просто. – Мне просто нужно придумать ей имя, и дело в шляпе? Волки будут возвращаться по первому моему зову? Или как? Никаких загадочных ритуалов, выкованных в жерле вулкана ошейников и жертвоприношений?

– Сразу видно – воспитанница культуры смертных, – ехидно бросил Кроули, когда мы уже вышли во двор усадьбы Верье. – Вечно эти люди все усложняют и приукрашивают. Но в целом – вроде того. Достаточно просто придумать имя. Во всяком случае, так было написано… Не помню, где именно, но точно было. Идеи есть? А то я могу подкинуть парочку.

– Ну уж нет, знаю я твои идеи, – хмыкнула я, даже не пытаясь предугадать, что там мог придумать Кроули.

Пусть он и удивил меня своими глубокими познаниями истории и культуры Инфернума, но из песни слов не выкинешь: своей саркастической и ироничной натуре он едва ли способен изменить даже в серьезных вещах. А, глядя на гордую, статную, невероятно красивую и в то же время опасную волчицу, иначе, как серьезно, я не могла к ней относиться, а уж тем более доверить ее наречение кому-то, кто никогда не скупился на нелестные нецензурные фразочки. Давно ли я сама перестала быть такой, кто за словом в карман не полезет? Думать не хотелось. Власть и статус изменили меня, и бесполезно было пытаться это отрицать.

Но сколько я не вглядывалась в бирюзово-голубые глаза волчицы, словно видящей меня насквозь, сколько не пыталась облечь в достойное определение красоту ее платиновой шерсти, так разительно отличающейся от окраса ее сородичей, как бы не искала подходящего сравнения для ее хищной стати, но из головы словно вышибло все мысли. Ничего, абсолютно ничего ей не подходило. В голову лезли лишь глупые клички собак со времен моей жизни на Терре. Но разве может быть что-то общее у Лэсси и мифического создания, обитающего в степях Инфернума, ведущего за собой целую стаю отличных от себя сородичей и способного дать отпор портентумам? Пытаться сравнить Альфу и домашнего питомца с Терры было сродни постановки в один ряд чихуахуа и волкодава. Кощунством, не больше, не меньше.

– Ну как успехи? – словно прочтя в моем лице обреченные на провал потуги, бросил Кроули, скрестив руки на груди. – Помощь нужна?

– Не знаю. Чувствую себя тупой. Как же тебя назвать, Дьявол, может, сама поможешь? – я присела на колени, положив обе ладони на лохматый загривок волчицы. – Не знаю, понимаешь ли ты меня, но я прямо в ступоре. Боюсь ошибиться, боюсь не оправдать твоих ожиданий, ведь имя – это так важно. Я ведь даже сама не знаю в итоге, кто я, и настоящее ли имя, к которому я привыкла, или при рождении Люцида нарекла меня совсем иначе…

Но Альфа мне не ответила, да и не могла. Но в глубине души я надеялась, что само ее появление во главе стаи значит достаточно много, что мы, такие не похожие на других, связаны столь крепко, чтобы улавливать мысли друг друга… И мои надежды совершенно необъяснимым образом претворились в жизнь. Идея возникла в моей голове словно яркий луч света, рассеявший тьму. И я даже не могла абсолютно уверенно сказать, что это была лишь моя мысль. Словно в этот момент, когда я вглядывалась в эти мудрые, открытые, доверившиеся глаза волчицы, я смогла уловить всю ее суть. Всю нашу суть, если уж быть до конца с собой откровенной. Альфа словно была создана для того, чтобы прийти именно ко мне. Несмотря на то, что, как и я, она была альбиносом, буквально белой вороной среди сородичей, она как-то смогла завоевать их доверие и уважение, возглавить их триумфальное возвращение в самые мрачные, самые темные времена. Мы – иные, но это не сделали нас чужаками. Наоборот, наше разительное отличие словно сплотило остальных вокруг нас.

– Алиус? – на имя, что я прошептала в белоснежную морду волчицы, она отозвалась задорным вилянием хвостом, чего никак не позволяла себе прежде. Да, обозначение «иного» на латыни, не блистало потрясающей фантазией, но к чему все усложнять, когда это наверняка отражает суть этой удивительной хищницы? – Тебе нравится, верно?

– Алиус? Серьезно, Блю? Так просто? Даже не попытаешься проявить фантазию? – фыркнул Кроули, за что удостоился испепеляющего взгляда нас обеих. – Понял, заткнулся. Алиус так Алиус. Вполне соответствует ситуации.

– Алиус, я не знаю, что я должна делать, но, надеюсь, ты мне поможешь, – я продолжила свою беседу с волчицей, теперь уже поднявшись на ноги. Но не поддаться искушению и не потрепать лохматый загривок я все равно не смогла. – Я бесконечно благодарна вашему возвращению в столицу Инфернума, особенно сейчас, но мне нужно вернуться к делам правления, а вам… Дьявол, как же это все нелепо…

– Просто отпусти ее и все. Они сами найдут путь обратно. Альфа приведет волков по первому твоему зову, – не выдержал Кроули, нашедший себе отвлечение в почесывании пуза одному из волков, завалившегося на спину на заснеженном газоне. – Ты ведь вернешься к папочке, Плуто?

– Плуто? И кто из нас нахватался земной культуры? – я закатила глаза, не веря своим ушам.

Назвать «Плуто» волка размером с добрую лошадь – вот что действительно было где-то за гранью здравого смысла. Но, видя то, с каким задором на вновь обретенное имя отозвался хищник, который в этот момент скулил, как шелудивый щенок, не стала даже пытаться что-то изменить. Возможно, не я одна сегодня обрела верного друга. Кроули, как по мне, тоже нуждался в ком-то, кто бы с подобным рвением и азартом относился к любой его, даже самой дурацкой идее.

– Алиус, сегодня ваша помощь мне не понадобится, – Альфа словно и правда понимала меня, уставившись пронзительным, внимающим взглядом. Удивительное создание. – Но, я надеюсь, скоро мы снова увидимся. Можете охотиться за пределами колец защиты, обустроиться на территории замка Истины, если пожелаете, короче – живите своей жизнью. Скоро увидимся, милая.

Алиус кивнула, повела мордой в сторону своей стаи, издала протяжный, печальный вой, а уже в следующий момент волки растворились в пространстве, словно их никогда и не было. Я даже опешила, ведь о том, что они настолько похожи на нас, что могут преодолевать завесу с такой же легкостью, как и демоны, я не знала. Я даже почувствовала какой-то болезненный, необъяснимый укол в груди. Разлука с Алиус ощущалась мною в этот момент так, будто минуту назад я встретилась с самым лучшим другом, которого не видела вечность, а теперь на его месте осталась лишь пустота. А ведь я еще столько не успела ей сказать, стольким поделиться, и совсем не важно, что она не может мне ответить, но, я не сомневалась, она выслушает и все поймет. Словно за какие-то полчаса мы породнились настолько, что стали одним целым, неделимыми элементами паззла. Возможно ли вообще так скучать по существу, о чьем существовании еще несколько часов назад даже не подозревал?

Моя растерянность не ускользнула от цепкого взгляда Кроули.

– Не бойся, Блю. Они вернутся, стоит только позвать. Алиус теперь с тобой до последнего вздоха одной из вас.

– Да нет, все нормально.

– Я не думаю, что ты сейчас говоришь правду, – демон положил свою горячую ладонь на мое плечо. – Вы теперь связаны, и разлуку друг с другом будете ощущать всегда. Потому, как правило, Императоры Инфернума селили своих питомцев прямо в своих спальнях. Но ты еще к этому придешь, а пока… Знаешь ли, купом сам себя не выпьет.

Глава 5

Мы с Кроули перенеслись в пустынный бальный зал, где демон, дабы хоть как-то сгладить гнетущую тишину, тут же включил музыку, зажег свет над барной стойкой и лично налил нам пару бокальчиков. Льда он, как не старался, так и не нашел, но сейчас я была готова выхлестать половину запасов, даже если бы весь купом был по температуре схож с ослиной мочой. Как бы неожиданно хорошо не закончилось посещение полевого госпиталя, но напряжение после пережитого все никак не желало отпускать скованные мышцы. А других достойных и доступных методов расслабиться я, увы, не знала. В былые времена я бы тотчас отправилась прямиком в объятья Габриэля, рассказала бы все, утолила свой сенсорный голод с лихвой, уснула бы с ним бок о бок, и все проблемы как рукой сняло. Но теперь… Теперь мне оставался только купом и вполне себе сносная компания.