скачать книгу бесплатно
Оксана порылась в стопке приказов и распоряжений, нашла нужный и оказалось, что этим крайним назначили в прошлом году меня, вот так новость…
– Что будем делать, Антон Палыч? – по-прежнему строго спросила она меня, глядя осуждающим взглядом из-под очков с диоптриями.
– Охохо, – только и смог ответить я, – объявите мне выговор с занесением что ли и на этом закроем тему. Я создал проблему, я её и устранил.
– Тогда премия отменяется, а выговор будет без занесения, – резюмировала директорша. – Да, и надо б разобраться, откуда в этом кабинете куча мусора образовалась, и кто её зажёг…
– Разберёмся в рабочем порядке, – опять-таки вылез с предложением я, потому что все остальные не мычали и не телились. – А теперь давайте уже расходиться по домам, надо к завтрашнему дню подготовиться, тем более, что у меня классный час намечен.
– Какой ещё классный час? – спросила Оксана, – у вас, Антон Палыч, завтра методический день и обучение в городском метод-кабинете.
Не может быть, мысленно воскликнул я, залезая в расписание… оказалось, что директорша кругом права – завтра четверг, а это методический день для всех учителей математики города. Вместо субботы, они же тут учебные сейчас, вот и сделали для каждого профильного учителя такие отдушины. Раз в месяц по этим четвергам обучение в городе, а в остальные дни просто выходной.
Для полного счастья не хватало только узнать, где и когда это методобучение состоится, но при всех я уж задавать такой вопрос не стал, отложил на потом. Вышли из школы вместе с англичанкой Софьей.
– Ты такой молодец, Антон, – немедленно начала она высказывать наболевшее, – так ловко с этим пожаром разобрался, я бы так не смогла.
– Угу, – промычал я, – и получил в итоге взыскание.
– Это ерунда, у нас у каждого по 2-3 штуки взысканий в году бывает, на итоговую премию они не влияют.
Тут мне надо бы было, наверно, уцепиться и вытащить из неё подробности этого итогового премирования, но голова у меня была занята другим.
– Слушай, Соня, у меня вот совсем из головы вылетело – где этот городской кабинет находится и ко скольки туда ехать?
– Провалами в памяти страдаешь? – участливо спросила она.
– Не так, что очень, но бывает иногда, – осторожно пояснил я.
– Переулок Обозный, пять, начало в девять, конец в час. Как доехать, рассказать?
– Если можно…
– Возле Дворца культуры садишься на тридцатку и едешь до конца. Там разберёшься, – коротко пояснила она. – А мы уже пришли, я вот здесь живу, – и она махнула рукой в сторону дома, для разнообразия это была не хрущоба, а двухэтажный барак из брёвен, такое добро у нас строили ещё до войны, но почти всё снесли.
– Мда, – сказал я, посмотрев на барак, – жильё малокомфортабельное… наверно и воды с газом тут нету.
– Газ есть, на кухне плита стоит, – ответила она, – а с водой плохо. С ведрами до колонки приходится бегать.
– И помыться можно только в субботу в бане… – полуутвердительно продолжил я.
– Угадал… но по средам тоже можно, у нас баня два раза в неделю работает.
– Так приходи ко мне, – нагло предложил я, – у меня ванна есть и горячая вода, если колонку зажечь.
– Ага, всё брошу и побегу, – весело ответила она, – это как-то не очень прилично будет, если молодая девушка пойдёт к холостяку ванну принимать. Что люди-то скажут?
– Да, об этом я и не подумал, – почесал голову я, – ладно, как-нибудь приведём этот вопрос к обоюдному согласию.
На лестнице встретил Васю Дубина, тот искоса посмотрел на меня, но сказать ничего не сказал, а только поскакал козлом на выход.
Поутру у нас опять была тренировка на стадионе (кроме вчерашних трёх школьников, ещё парочка добавилась из десятого класса), а затем я собрался и отбыл на остановку тридцатого автобуса типа «Икарус». Нет, не известного жёлтого варианта 620-й модели, который заполнил все города страны в конце 70-х, а его синего предшественника, с дурацкой фигурчатой решёткой радиатора, салон у него, впрочем, почти такой же был. А пока стоял на остановке, два моих полушария мозга опять начали баттл насчёт стратегии и тактики.
– Ученики там, ученицы, – начало левое, аналитическое, а правое, эмоциональное, тут же добавило «с третьим бюстом», – алгебра, методические кабинеты, классные часы – это всё замечательно. Но не собираешься же ты всю свою вторую жизнь вариться в этом тихо булькающем котле… или собираешься?
– А что в этом плохого? – возразило правое, – сделать несколько сотен подростков немножко лучше, чем они раньше были?
– Плохого ничего, но и хорошего тоже немного, – немного сбавило тон левое, – тем более, что есть шанс сделать кое-кого немного хуже, чем до этого. А надо бы на какую-то большую тему выплыть, а потом вспахивать и засевать её… квадратно-гнездовым способом. Чтобы сделать счастливыми чуть больше людей, чем те, что в периметре школы номер 160 сидят.
– Слушайте, – сказал я сразу обоим полушариям, – чем лаяться друг с другом, лучше б объединились и посоветовали мне чего-нибудь общественно полезного.
– Был такой… ну то есть есть Шаталов, Виктор кажется, – подумав, начало правое полушарие, – разрабатывал принципиально новые методы обучения… у него, если не ошибаюсь, двоечников вообще не было, все были чуть ли не отличниками.
– Не пойдёт, – быстро возразило левое, – он уже засветился, в прошлом году Комсомолка о нём огромную статью тиснула. Так что только если в последователи записаться. Да и потом – широкого распространения его система так и не получила, всё осталось локальным в пределах… ну города, где он работал.
– Значит, Шаталова вычёркиваем, – со вздохом объявил я, – о, мой автобус едет, загружаемся и продолжаем наш диспут внутри.
Сидячие места все были заняты, да я особенно на них и не стремился, мало что ли сидеть в течение дня приходится. Встал на задней площадке, пробил талончик в настенном компостере и уставился в окно на проносящийся мимо городской пейзаж. А правое полушарие тем временем выдала на-гора такую вот штуку:
– Антоша, а зачем это ты там заикнулся про секцию авиамоделизма?
– Когда? – не понял я.
– Брось придуриваться – когда с Аллой на разборки шёл и Половинкин спросил, куда это вы собрались.
– Аааа, – вспомнил я, – так это… ляпнул первое, что в голову пришло. Ни к чему не обязывающее.
– А мысль тем не менее была интересная, – продолжило правое, а левое подхватило, – оно дело говорит, Антон, прислушайся.
– Так-так-так, – начал собираться с мыслями я, – на беспилотники что ли намекаете?
– Точно, на дроны-квадрокоптеры-БПЛА, – ответило левое, – что за слово, кстати, дурацкое «дрон», не знаешь случайно, что означает?
– Случайно знаю, – любезно пояснил я им обоим сразу, – это от английского drone, то есть «трутень».
– Странное название англичане для них придумали… – задумчиво сказало правое, – но ладно, сейчас не об этом. Направление перспективное, сварганить рабочие модели можно чуть ли не на коленке… ну с помощью авиамодельного кружка конечно. Выхлоп будет существенный, засветишься по полной программе, если всё пойдёт, как надо.
– Да понял я, понял, – ответил я им, – накидайте ещё чего-нибудь, раз уж начали идеи генерировать.
– Нинтендо, – тут же откликнулось левое, – это название тебе ничего не говорит?
– Говорит, – отвечал я, – электронные игры они делали, первыми в мире, но там же микросхемы нужны и эти… жк-экраны, а у нас и с этим, и с тем пока туго.
– Да есть уже и то, и это, просто места надо знать, где брать – институт тут недалеко стоит, профильный, надо только придумать, как туда зайти. А при институте завод, называется телевизионным, но это для отвода глаз – так-то он разную военную радитехнику клепает. Там точно все запчасти найдутся.
– Хорошо, это я уяснил (хотя как пробраться обычному учителю на секретный военный завод, это большой вопрос) – дальше давай жги.
– Уокмэн, – выдало уже правое.
– Угу, – тут же включился я, – революционное изделие фирмы Сони, лет через 5-6 появится.
– Есть шанс забить Сони баки… если подсуетиться, конечно – это ж обычный магнитофон, только сильно миниатюризированный. Все детали можно найти в кружке «Юный радиотехник», наверняка рядом с авиамодельным такой есть.
– Хорошо, но это всё занятия для мальчиков, – сделал я ремарку, – а девочкам чем заняться?
– Так известное дело, красотой, – тут же парировало правое. – Тренажёры для занятий физкультурой пусть изобретают. Заодно фитнес можно развить лет на 20 раньше, чем он появился.
– Ну вы сегодня ударно поработали, – похвалил я полушария, – надо вам премию какую выписать… а мы, кажется, уже и приехали.
А правое полушарие перед тем, как уйти на заслуженный отдых, ехидно заметило:
– Но для начала ты бы разобрался с личными проблемами – с Васей Дубиным, который тебя инвалидом мечтает сделать, с Аллочкой Лосевой, которая к тебе неровно дышит, и с кучей мусора, коя в кабинете НВП вдруг воспламенилась.
– Кончай грузить уже, – сердито цыкнул я на него, – и так у меня перегруз наблюдается, так что ко дну могу пойти.
Тридцатый автобус остановился на разворотной площадке в старой части нашего города – кругом была сплошная старинная застройка, характерная для российской провинции прошлого века. Справился у прохожего, где здесь Обозный переулок, оказалось совсем близко, два перекрестка прямо и один направо. На часах была половина девятого, есть время купить мороженого, подумал я и подошёл к киоску с незамысловатой надписью «Мороженое» с трёх сторон периметра. С четвёртой, может, тоже было, но она вплотную примыкала к кирпичной стене.
– Мне пломбир, пожалуйста, – попросил я, – с розочкой.
– Девятнадцать копеек, – бросила продавщица, выдала мне изрядно помятый стаканчик, а потом добавила, – ну здравствуй, Антоша.
Встреча с песней
Я поднял голову от прилавка (обычно же на продавщиц в униформе внимания не обращаешь, они все какие-то одинаковые) и увидел Марину Шершень… мы с ней вместе в пединституте учились, судя по фотокарточкам, кои я нашёл в отцовской квартире. А если вспомнить письма, которые эта Марина отцу писала, у них было что-то вроде большой дружбы, местами переходящей в любовь. Но так почему-то и не перешедшей.
– О, привет, Марина, – ответил я ей, а потом задал глупый вопрос, – а ты что тут делаешь?
– Ты сам не видишь что ли? – грустно ответила она, – мороженое продаю.
– А как же пед? Ты же там отличницей вроде бы числилась.
–Ты не помнишь что ли, Антоша, на пятом курсе пришлось мне в академ уйти, да так и не восстановилась.
Была эта Марина не сказать, чтоб писаной красавицей, но что-то такое, удерживающее внимание мужского населения, в ней имелось. Ферромоны наверно…
– Понятно, – протянул я, – ты сегодня до скольки работаешь?
– До часу, потом у нас пересменка.
– И я тоже до часу в методическом центре занимаюсь, – обрадовался я, – давай после этого сходим куда-нибудь? Да, забыл спросить – может у тебя муж есть?
– Нет у меня никакого мужа, – отрезала она, – а у тебя жена есть?
– Аналогично, – коротко ответил я, – не нашёл пока. Ну так значит я сюда подхожу в час и мы по ходу дела определимся с направлением движения, лады?
– Лады, – улыбнулась она, – подходи.
И я отправился на встречу с прекрасным… в смысле на методические занятия. Вы никогда не посещали такие мероприятия? Завидую вам от всей души, потому что ничего, кроме смертной тоски, я в последующие четыре часа не испытал. Пока нам втолковывали о деталях преподавания тригонометрических функций и физическом смысле производной, это было ещё туда-сюда, но вишенкой, так сказать, на торте тут явилось выступление старшего методиста Коваля на тему «Повышение идейного уровня советских работников образования в свете решений 24 съезда КПСС». Тут уже от тоски мухи начали дохнуть.
Да и коллеги, собравшиеся на это мероприятие, были какими-то тусклыми и бесцветными, не на кого посмотреть с интересом даже было, не то что беседы заводить. В перерыве все толпой подались в буфет, да, и такой здесь имелся, а я не пошёл, ну его… вместо этого прогулялся туда-сюда по Обозному переулку, переходящему в центральную улицу Дзержинского. И посмотрел на нынешнюю моду, в чём сейчас люди ходят.
Ну, допустим, у мужиков всё просто и незамысловато – брюки из советской торговли, бессмысленные и беспощадные, почти обязательно расклешённые, приталенные рубашки самых невероятных расцветок, иногда джинсы плюс водолазка, но это редко. У женщин одежда выглядела посложнее, преобладали при этом мини-юбки, иногда очень-очень мини, и брючные костюмы типа того, в котором появлялась героиня Селезнёвой в фильме «Иван Васильевич». Некоторые вещи были из не вышедшего пока из моды кримплена, однако преобладали всё же натуральные ткани плюс замша с вельветом.
Джинсы пока ещё не стали мечтой миллионов, их было относительно мало, хотя в кино эта одежда уже просочилась – вспомним «Человека в проходном дворе» с Корольковым, который ловил уцелевших фашистких недобитков, или сразу уже «Золотую мину», там в джинсах ходили и положительные герои (Киндинов) и отрицательные (Даль).
На ногах преобладали тяжёлые неудобные ботинки фабрики Скороход у мужчин и самые разные варианты у женщин, от почти что открытых босоножек до сапогов до колен. Кроссовок, как и джинсов, тоже практически не встречалось, а те, что мелькали, выглядели смешно, отчётливо проглядывало родовое клеймо обувной фабрики в городе Кимры.
Однако все или почти все выглядели до безобразия счастливыми и уверенными в своём будущем, в отличие от постсоветского мира… ну ещё бы, родная советская обует, оденет, накормит, выучит и пристроит к какому-нибудь, но делу. Безработица тут явно никому не угрожала. Даже за злостные нарушения дисциплины. Даже если ты заработал судимость. Даже если ты сидишь на стуле и тупо полезного ничего не производишь. Единственное исключение тут, это антисоветчина, этого не прощают никому и никогда, что есть, то есть.
– Но мы же с тобой, Антон Палыч, в несистемную оппозицию пока не собираемся? – это вылезло на первый план правое эмоциональное полушарие.
– Честно говоря – нет и не хочется, – ответил ему я, – только в самом крайнем случае. Когда ничего другого не останется. А теперь брысь обратно в подсознание, – скомандовал я полушарию и вернулся к своим баранам.
Но не сразу, по дороге мне встретился киоск «Союзпечать», это дело сложно было обойти стороной. Выложенные на видное место газеты особого интереса у меня не вызвали, ну «Правда», ну «Известия», ну «Труд» с «Советской Россией». Сразу вспомнился замшелый неполиткорректный анекдот на эту тему – «Правда есть? – Правды нет. – А Известия? – Известия старые. А Советская Россия? – Продали. – А что же есть? – Есть Труд за 3 копейки».
По углам висели и лежали журналы, тоже мягко говоря непроходные, какие-то лиловые «Коммунисты», «Агитации и пропаганды» и почему-то «Наука и религия». Всё это не вызвало у меня прилива энтузиазма, была бы хоть «Наука и жизнь», а не религия, это ещё куда ни шло, а так… Но неожиданно под правой рукой киоскёрши я заметил мелькнувшие «Вокруг света» – это совсем же другое дело, граждане, это такой уже не «Агитатор и пропагандист», что выходит на уровень, грубо говоря, «Нэшнл джиографик».
– А можно мне вот этот журнальчик? – осторожно спросил я. – Вот этот, который Вокруг света?
– Конечно, – ответила дебелая киоскёрша с умерщвленными в ноль перекисью волосами (совсем не то, что в киоске с мороженым), – с вас шестьдесят копеек, молодой человек.
Отдал деньги и тут же открыл журнал… ого, Гарри Гаррисон и «Неукротимая планета», это ж лучшая вещь мэтра, если будем честными. Жалко, что продолжение следует, но ничего, ещё не вечер, соберём и полный комплект…
Всё на свете когда-то заканчивается (ну не считая, конечно, поющей Аллы Борисовны – где, кстати, она сейчас? ау… до конкурса в Варне, где она со своим Арлекином взлетит в небо, ещё пара-тройка лет осталась), закончились и методические занятия. Слушатели обрадовались финальному звонку нисколько не меньше, чем их ученики – как ветром всех сдуло из аудитории, включая меня. В основном все потянулись в кольцо автобусов, чтобы по домам разъехаться, ну а у меня на сегодня было запланировано дополнительное приключение.
В киоске «Мороженое» уже сидела совсем другая продавщица, на порядок менее привлекательная. Я в растерянности покрутил головой, никого не увидел и напрямки спросил у этой «А где Марина-то?». Та хмуро изучила мою внешность и буркнула что-то типа «сменилась и ушла». Ладно, подождём… прогулялся вдоль улицы Коммунистической, переходящей в Интернациональную, зашёл в хлебный магазин без особой надобности, чисто посмотреть, что там и как.
Здесь было организовано что-то вроде самообслуживания в облегчённом варианте – доступ к хлебным полкам был свободный, причём мягкость хлебопродуктов предлагалось проверять двузубой вилкой довольно устрашающего вида. А все остальные товары, как-то: сахар, муку, конфеты и печеньки, уже выдавала продавщица из-за прилавка в дальнем правом углу помещения. Предварительно взвешивая на механических весах с двумя платформами и с прилагающимися чугунными гирьками… бог ты мой, подумалось мне, как давно я не был в таких заведениях, аж на слезу пробило.
Раз уж зашёл, купил два кренделя, видимо только что испечённых, за пять копеек каждый. Полиэтиленовых пакетов здесь даже в проекте не значилось, попросил листок серой обёрточной бумаги и завернул крендели в неё – а что, очень даже экологично, зелёная экономика и всё такое, эта бумага за год разложится в земле, а полиэтилен веками там лежать будет. Я вернулся на место встречи… а не было там никакой Марины. Окей, дорогая, мысленно сказал я ей, честно жду ещё десять минут и уезжаю… вон как раз тридцатка с нашей стороны подкатила, на неё и сяду, когда шофёр свой путевой лист отметит.
Марина подошла сзади, так что я её в самый последний момент увидел.
– Извини, задержалась, – сказала она, беря меня под руку, – надо было кассу сдать.
– Ничего, – ответил я, – я вот пока кренделей прикупил – хочешь один? Горячие ещё…
Марина не отказалась от кренделя, и мы пошли вдоль по Интернациональной, на ходу закусывая, чем бог послал.
– Расскажи про себя, – попросила она, – три года ведь прошло, как мы последний раз виделись.
– Говорить-то особенно нечего, – ответил я, – как закончил пед, так и работаю в одной и той же школе. Номер 160 в Заводском районе. Веду три класса, восьмые и десятый.
– А семья?
– Родители умерли два года назад, один за другим…
– Извини, я не знала.
