скачать книгу бесплатно
пока уродство моментальным фото в гримасах корчится на мусоре the beach
и не всегда ручною обезьянкой не с этой темы начиналось слово зло:
уплывшая под Сингапур бананкой – была в преступной сути хороша!
у глубин океана твой взгляд отнимая…
здравствуй – скажу я тебе возвращаясь
я останусь с тобой на плывущем Титанике
есть ещё пара миль до начавшейся паники
и предчувствие беды чтобы снять все табу
у границы дозволенного портретное сходство
размывается черной водой океана
и торопится бездна уже богоданная
стать моментом волнующим и приблизить к тому
чтоб оставить навек навсегда воедино
ничему быть способным отдалить на полметра
от того рокового и немыслимого момента
когда айсберга мощь разорвёт даты льдиной
и батистовый шарф что никак не тонул
у глубин океана твой взгляд отнимая
я останусь… когда поглотит наши души
в тот момент прокляну все границы и суши
лишь за то что так долго с тобой разделяли…
здравствуй – скажу я тебе возвращаясь… я передумала…
страх сменяет восторг от зловещего скрежета стали
алый снег черный лед по перилам железным
я останусь с тобой не для дела полезной
а к объятиям смерти ревновать на живых наплевав…
15-12-21
будь со мной
буду иначе зачем жизнь
из междометий рождаю души песнь
первое слово предтеча любой лжи
я из молчанья из голоса ты весь
будешь иначе зачем всё
Оооо не присвою на дольше чем ночь длю
мне прорастает из собранных дня зёрн
силы редчайшей желаний твоих вьюн
будем иначе зачем быть
бога бояться напротив себя встать
он до венца незатейливый вел быт
значит и нам что-то больше чем жизнь знать…
в дорожном костюме
замочная скважина под силуэт ангела
преград не найдя вошла я так умею
не спрашивай кто ты? сквозняк торжество факела
в дорожном костюме оставь подпирать двери
приветствия жест или это протестное: хватит
так гонят виденья когда их не тащат в постели
моих неврастений на стульях висят платья
в дорожном костюме шлифую косяк двери
а было бы просто: а было бы простынь сдернув
никто до меня и никто не придет после
дорожный костюм черный черный черней дерна
и белая блуза поверх рыжих звезд оспин
не знал ни одной не обвел нежно со-звездий
луны не отпраздновал как мореход юный
которого шторм после каждой волны крестит
и гонит на берег следы пеленать в дюны
могла не входить перед дверью застыв чувством
разносчик газет веселил согревал словом
в замочную скважину: ключ – если слух чуткий
щелчок: показалось и на оборот снова
не прошеной проще: фиалковый взгляд ночи
босая душа от стены до стены эхом
замочная скважина мой силуэт корчит
еще не впустил но уже повредил эго…
и больше не уверовать совсем
не стало этих лет спустя
и грустно вроде бы
и больше не уверовать совсем
в мечту без повода
осталось только детская луна
и небо родины
настало по-собачьи на полу
свернуться молодо
за время сов
«лишь бы» катится с горочки догнать успеть
если мной будет поймано останусь жить
не дотронется облака игривый ветер
в сонных травах запутался смирен лежит
стал тяжелым туманами обрек зарю
занимается алая а взору хмарь
остается единственно небес царю
не казнить за невольное прошать как встарь
«лишь бы» собрано горсткою: зола и соль
к перекрестку направиться в судьбу швырять
и устать и измучиться за время сов
восковая окалина на досок ряд:
половицы расшатаны ведь я шатун
в пять углов лбом не тычется одна лишь смерть
не страшит если кажется что где-то тут
«лишь бы» катится с горочки должна успеть…
плюс
не верю… только я и снюсь
оставив эпителий на щеке как шрам на шее
зачем ты так? прямолинейный враг нежнее к жертве
мы вымрем без любви размножит только плюс
между имен асфальтовой мишени
затоптанная более любовь чем стон блаженный
не верю… только я и снюсь
фотограф держит гранки в сейфе темном
еще не память я еще жива и профиль резок
ты проявляешь их как тайный шифр
в камине вой метели веретённой
решетка и препятствие огню и ей диезом
не верю… только я и снюсь
от имени гарантов совершенства
что провоцируют явление твое в моих цитатах
вне логики вне диалогов норм
без циркового с чувствами мошенства
за то что доводить до слез могла когда-то…
хурма
кормлю хурмой свой ноябриный сплин
с медовой мякотью отождествив полезной
на руки взяв уютного кота уединенья
восток восторг дары тугих корзин
долин ферганских и садов Хорезма
сок на ножах уныния – катан и на коленях
люблю тепло я нежность и уют
вечерних разговоров полушепот
я шелковая кожица хурмы и виноградин
не ради… удовольствие люблю
пространства без запретов и решеток
когда моих спокойствий вор тобой украден
чего не ждешь случается легко
медовый сок: силки для тонких пальцев
касание и увязаешь весь: янтарна мякоть
ноябрьский сплин лысеет париком
ни крон густых ни в гнездах постояльцев
но есть хурма – хандры осенней месть
не даст заплакать…
смог
кто сказал о тумане: пролитое молоко
эту взвесь весть небесную по чашкам лить?
пить младенцу сознания засыпая легко
или плакать бессоннице о потерянной нити
о туман! неприкаянна ничьим речам
и молчанию вязкому плыву одна
осторожно на каменных льдах-началах
невесома: как будто цветок лаванд
я невидима оку пороком страсть
я могу раствориться до самых пят
в безразличье обличьем девичьим впасть
и остаться неузнанной для тебя
я могу не пожаловать титул «Смог»
смог! – отчаянье знать о том
кто сказал о тумане пролитое молоко?
дым… безвольно вдыхаю ртом
локдаун
я иду Маросейкой не рассеянна сосредоточена
я ищу многоточия мостовых вековых
над: в густых облаках серых белых и прочее
уготованный снег ищет пятна травы
он пойдет и вот-вот я его ощущаю межрёберно
пульсом в ямке яремной холодеет безвинно душа
моросящим дождям время вышло октябрь зарёванный
наступать ноябрям а они лишь предзимьем грешат
мне объявлен локдаун за четыре счастливых столетия
на примете у вируса полнокровие каждой строки
разве мой остракизм убедительней правила третьего?
я привитое дерево и должна оставаться таким
мне весной плодоносить вслед тоске Маросейки осенней
обновлением гвалта и певучестью птичьих родин
мал там начатый стих но великому чувству посеян:
никогда без любви и как будто один на один…
у воды мертвой мраморной
притяжение к жесту каждому слову взгляду морщине действию
к первому ставшему нитью серебряной волосу
я отважная небожителю соответствую
от молчания отраженная словом голосом
притяжение: с ним не справиться не унять не отнять жива – люби!
просто так не случается у дня год страж
ради ночи единственной фре египетской данник себя убил
взяв за ней смерть в приданое и я туда ж
звездочет в подземелье не знающий звезд иных – итожь
так должно – отвечаю трехкнижию едва прочтя
на крылечке златом восседали: царь бог и вождь
а я мимо я – мимо не учтивая не учтя
нет законов: без правил бесправие: любил – умри
олененок мне на надгробие – не постамент!
