Черная птица

Роза тотчас упала на колени рядом с Томасом. Лили, превозмогая боль, подползла ближе. Томас лежал совсем тихо. Его глаза были закрыты, ресницы дрожали. Роза дрожащими руками приподняла его голову, обнимая.

– Томас… милый мой… Мы справились, видишь? – прошептала она, склонившись к его лицу. – Сейчас… сейчас тебя перевяжем…

Но Лили видела по её лицу: сестра понимает, что надежды нет. Кровь уже пропитала всю ткань на груди Томаса, её поток ослабел. Он едва дышал. Роза прижалась лбом к его лбу, рыдая:

– Нет… нет, пожалуйста, не умирай… Томас…!

Её голос сорвался на крик отчаяния. Томас с трудом разлепил веки. В них было уже мало жизни, но он узнал Розу. Его побледневшие губы дрогнули, силясь что-то сказать. Роза склонилась ниже:

– Я здесь… Я с тобой…

– Любил… – выдохнул он еле слышно. – Всегда любил… тебя… принцесса…

Глаза Розы распахнулись от боли, слёзы градом покатились по её грязным щекам. Она судорожно закивала:

– И я люблю… Боже, я люблю тебя, Томас… Я не отпущу… слышишь? Не смей… – она прижала руки к его ране, словно надеясь удержать его душу. – Живи… ради меня, молю…

На губах Томаса выступила алая пена. Он пытался вдохнуть, но силы уходили. Он собрал последнюю волю, поднял руку и нащупал пальцами щёку Розы. Большая ладонь дрогнула, нежно убирая прядь волос с её лица. Вокруг гремели выстрелы – где-то на окраине деревни солдаты замка, поднятые тревогой, схватились с остатками разбойников. Но здесь, на пятачке земли у перевернутой телеги, время остановилось. Только пламя потрескивало в сгорающих брёвнах.

Лили, зажимая рукой рану у себя на боку, плакала, уже не скрывая слёз. Она видела: Томас уходит.

– Прощай… – сорвалось с его губ, почти беззвучно. Пальцы, лежавшие на щеке Розы, медленно соскользнули, и рука упала на землю. Взгляд его померк, застыл, устремленный куда-то в небо. Последний вздох растаял в гудении пожара.

– Нет! – Роза завыла, прижимаясь лицом к его неподвижной груди. Её пронзительный крик разнёсся по пылающей улице. От этой ноты у Лили застыло сердце. В этом крике умирала душа.

Секунду – или вечность – Роза лежала на груди возлюбленного, всхлипывая, будто надеясь снова услышать стук его сердца. Но грудь Томаса не вздымалась. Тёплая кровь уже начинала остывать под её щекой.

Лили зажала рот рукой, чтобы не закричать. Боль в боку волнами накатывала, превращаясь в горячее тупое жжение. Но ещё сильнее была боль душевная. Перед глазами застыла страшная картина: Роза, упавшая на тело любимого, и кровь, кровь повсюду. Этот образ навсегда впечатался в сознание Лили. Горло её дернулось, в груди разгорался рыдающий стон, но она собрала силы и, сжав зубы, прохрипела:

– Роза… – из глаз хлынули слёзы, смешиваясь с копотью на лице. – Надо… нам надо идти…

Сначала сестра не реагировала. Она лежала без движений, обнимая мёртвое тело, и плакала так тихо, что лишь вздрагивали её плечи. Лили дотронулась до её руки – и вдруг заметила у ног валяющийся меч. Тот самый, которым Роза только что спасла ей жизнь. Лезвие было забрызгано кровью. Роза будто почувствовала её взгляд: медленно поднялась, подбородок и грудь её были запачканы кровью Томаса. Её собственные слёзы смывали эти пятна, оставляя багровые потёки. Лицо её застыло, словно высеченное из мрамора. Ни боли, ни страха – ничего больше не отражали её потемневшие глаза. Что-то сломалось внутри неё в тот миг, когда угас взгляд Томаса.

Лили тихонько повторила:

– Роза… нам нужно в замок…

Пламя подбиралось ближе, треск горящих брёвен становился всё громче. Судя по голосам, большая часть разбойников уже отступала, пугаясь прибывших королевских солдат. Но вокруг хватало опасностей – с крыши соседней горящей хаты с громким треском посыпались раскалённые соломинки. Одна из них упала на плечо Лилиного платья, сразу прожигая в нём дыру и обжигая кожу. Лили вскрикнула и отряхнула искры.

Роза вздрогнула, словно очнувшись. Она вскочила на ноги, схватила меч. Грудь её часто вздымалась. Обернувшись в сторону замка, она увидела силуэт старой башенки на холме, чуть поодаль – той самой, у которой ещё недавно была счастлива. Челюсть её сжалась, в глазах вспыхнула решимость.

– Идём, – коротко бросила она Лили, поднимая её с земли почти рывком.

Лили охнула от боли – в сознании потемнело, когда раненый бок отозвался вспышкой огня. Она едва удержалась на ногах, задыхаясь. Роза быстро накинула на неё свой плащ – укрыла и от чужих взглядов, и от холодной ночи, что вдруг стала ощутима, когда жар пожарища остался позади. Сестра поддержала её под плечи, фактически поволокла прочь от страшного места. Лили обернулась, спотыкаясь: на земле остался лежать Томас. Его лицо исчезло в тени, только бледная рука была видна – она вытянулась в сторону, куда упала, с разжатыми пальцами. Роза не оглянулась ни разу. Может, она боялась сорваться, вернуться к телу и погибнуть рядом. А может, в ней уже действительно умерло всё, что могло чувствовать.

Они добрались до старой башни. Под её аркой было темно, только сбоку отсветы пожара чуть красили камень. Вход сюда из сада они знали – Роза дёрнула полуобгорелую дубовую дверь, и та со скрипом поддалась. Внутри башни стоял затхлый запах мха и плесени. В углу валялись гнилые бочки.

– Тут… должен быть, – выдохнула Роза, помогая сестре переступить порог и закрыв тяжёлую дверь. Она нащупала за поясом огниво, оставшееся от факела, и чиркнула кремнем. Слабый огонёк озарил замшелые стены. Внутри было пусто, лишь каменная лестница вела наверх, но проломилась в середине, обрываясь.

– Подвал… я помню…

Она отодвинула ногой бочки, и Лили увидела квадратный лаз в полу – старый люк, заколоченный досками. Роза торопливо отшвырнула мусор и ухватилась за кованую скобу люка. Мышцы на её руках напряглись, и крышка скрипнула, открываясь. Волна сырого воздуха хлынула снизу.

– Спускаемся, – бросила Роза, опуская Лили на колени у лазейки. Перед ними тянулся узкий коридор, ведущий во тьму.

– Это старый ход, он должен вести к замку. Томас… – тут голос её дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Томас говорил, что когда-то им пользовались, когда рыли колодец под дворцом.

Лили молча кивнула. От всего пережитого она онемела, едва удерживаясь в сознании. Рана в боку горела, рукав платья намок от крови, рука ныла, колени дрожали. Но Лили не смела жаловаться. Сестра, казалось, вообще забыла о её ранении.

Они спустились по выбитым каменным ступеням вниз. Роза подняла осколок доски, подожгла его от огарка факела и освещала путь. Узкий лаз был едва достаточен, чтобы пройти боком. Каменные стены плакали влагой, где-то капала вода. Девушки двинулись вперёд, держась друг за друга. Каждый шаг отдавался болезненным толчком в ране Лили. Голова кружилась, хотелось упасть, но она кусала губы и шла дальше, лишь бы не отставать. Сестра шагала твёрдо, смотрела прямо перед собой, будто тусклый огонёк освещал ей не путь в подземелье, а какие-то страшные мысли внутри. Вероятно, Роза прокручивала в голове всё, что случилось: и смерть Томаса, и собственные руки, только что отнявшие жизнь у человека. Лили отчётливо понимала: той беззаботной девушки, что смеялась с ней утром, больше нет. Рядом с ней шла остолбеневшая от горя женщина, потерявшая и любовь, и надежду.

Холодный сквозняк ударил навстречу – впереди виднелась решётка продуха. Роза подвела Лили к ней и заглянула наружу: люк вёл прямо в замковый погреб, один из винных. Там светил факел, слышались далёкие возбуждённые голоса. Видимо, прибыл гонец с сообщением о нападении, и слуги сновали, разнося вести.

Роза помогла Лили вскарабкаться по выступам и выдавила её сквозь продух в погреб. Сама выбралась следом. Две худые служанки, пробегавшие мимо лестницы из подвала, ойкнули при виде принцесс, появившихся из-под земли. Но, увидев их состояние – окровавленные, с чёрными от копоти лицами, – женщины только перекрестились и кинулись искать лекаря и королеву.

– Пошли… – Роза бросила обломок доски и факел на каменный пол и практически на руках повела Лили к выходу из подвалов. – Надо… к родителям…

Лили шла, опираясь на её плечо. Перед глазами всё плыло, в висках стучала пульсирующая боль. Вся её новая жизнь, казалось, разбилась вдребезги за один проклятый вечер.

Они поднялись по винтовой лестнице и вышли в полуосвещённый коридор. Где-то здесь, совсем рядом, Лили услышала знакомые голоса. Мать и отец. Они спорили, судя по тону. Роза остановилась. Голоса доносились из-за приоткрытой двери, ведущей в кабинет короля. Там ярко горел свет, и каждая эмоция звенела выпукло, как натянутая струна.

– Это безумие! – доносился встревоженный голос королевы. – Прошу тебя, одумайся. После всего, что сегодня произошло… Как можно говорить о браке?!

– Мы не будем откладывать, – отрезал знакомый низкий бас отца. – На королевство напали с запада, сожжена целая деревня. Кто знает, что будет завтра! Принц Кристиан давно добивается руки нашей дочери, и мы не можем больше играть с огнём.

Лили замерла, стараясь не дышать. Отец был в ярости – это слышалось отчётливо, хотя он и пытался держаться сдержанно. Обычно мягкий голос матери теперь дрожал от слёз:

– Наша девочка достойна лучшего! А не этого сумасшедшего…

– Хватит! – рявкнул король. – Я не потерплю упрямства. Она принцесса, и выполнит свой долг перед короной.

Роза пошатнулась, услышав эти слова. Лили почувствовала, как сестра напряглась, будто пойманная в капкан волчица. Отец говорит о ней… – дошло до Лили. Он хочет выдать Розу замуж насильно! В ту же секунду Роза распахнула дверь кабинета настежь и шагнула внутрь, потянув Лили за собой. Шок на лицах родителей был неописуем: перед ними предстали их дочери, избитые, перепачканные кровью и копотью, с мечом в руке у старшей. Рука Лили едва успела вцепиться в косяк двери, иначе она бы упала – силы почти оставили её.

Мать вскинула руки к губам:

– Детки! Господи милосердный… Что стряслось?!

Король растерянно тряхнул головой, будто не веря глазам. Однако ему хватило самообладания вскрикнуть:

– Позвать лекаря немедленно!

Он метнулся было к дочерям, но Роза вскинула перед собой окровавленный меч, удерживая отца на расстоянии.

– Не подходите, – прохрипела она, глядя прямо ему в глаза. Король застыл. Никогда ещё его дочь не смела обращаться к нему в таком тоне – с ледяной ненавистью. Лили содрогнулась: голос сестры звучал чуждо, безжизненно.

– Роза, детка, что ты… – Королева бросилась было к ним, но король удержал её и указал на меч: – Осторожно.

– Что всё это значит? – выдавил он, сурово нахмурившись, пытаясь вернуть себе власть. Голос его невольно дрогнул. – Где вы были? Почему вы… – он окинул их взором и осёкся, только сейчас замечая кровь. – Вы ранены? Розалина, Лилианна…

Мать высвободилась из его рук и подбежала к Лили, обхватив её дрожащими ладонями:

– Лили, родная, твоё платье в крови! – Она в ужасе ощупала её бок, пытаясь понять тяжесть ранения.

Лили хотела улыбнуться матери, чтобы успокоить её, но не смогла. Лишь закрыла глаза, прижимаясь лбом к материнскому плечу.

– Мы в порядке, – твёрдо проговорила Роза, не опуская меча. – В порядке, слышите? – Она гневно перевела взгляд с отца на мать. – На деревню напали. Томас… Томас погиб, защищая нас. – Тут голос её сорвался, и она судорожно вдохнула. Лицо матери исказилось от ужаса и жалости:

– О, бедная…

Король побледнел:

– Конюх? Этот мерзавец… – начал было он, но Роза шагнула вперёд, взвившись:

– Молчи! – выпалила она. – Ни слова о нём… Ни слова, слышишь! Ты… ты даже не представляешь… – Её глаза метали молнии, горе и гнев рвали её изнутри.

Король оторопел от такого вызова. Мать тем временем дрожащими руками ощупывала раненый бок младшей.

– Пресветлые небеса, Лили, надо скорее к лекарю… – шептала она, явно в шоке.

Но внимание отца было приковано к старшей дочери. В глазах его вспыхнул опасный огонь – тот, от которого Лили сжалась от страха. В следующую секунду отец шагнул прямо на направленный в его грудь меч и сильным рывком выбил оружие из её слабых рук. Меч упал на пол, звонко звякнув.

– Посмела поднять на отца оружие?! – взревел король. – Совсем страх потеряла, девчонка?

И прежде чем кто-то успел вмешаться, он занёс руку и с размаху ударил Розу по лицу. Её голова дёрнулась в сторону, щёку мгновенно рассекло от удара его перстнем. Роза пошатнулась, но устояла, гневно сверкнув глазами сквозь слёзы.

– Отец, не надо! – закричала Лили, вырываясь из рук матери и заслоняя собой сестру. От удара сердце у неё ухнуло в пятки, ноги ослабли. Она подняла руки, защищая сестру от следующего удара. Но король был вне себя. Он грубо оттолкнул младшую дочь – у Лили потемнело в глазах, когда его тяжёлая рука швырнула её через всю комнату. Спиной она ударилась о стену и сползла, чувствуя, как что-то тёплое струится по боку. Рана вновь открылась. Боль полоснула так остро, что в глазах заплясали искры.

Королева завопила:

– Опомнись! Это же твои дочери! – Она метнулась к Лили, пытаясь поднять её и прижав платок к окровавленному боку. Лили моргала, стараясь не потерять сознание. От стены она видела, как огромная фигура отца нависает над Розой.

– Ты ещё посмеешь перечить мне?! – Он схватил Розу за ворот порванного платья и дёрнул, притягивая к своему лицу. – Не забудься, принцесса. Ты выйдешь за Кристиана – или я выбью твою груховную любовь, даже память о ней из тебя выбью!

– Я не хочу быть вашей разменной монетой! – выкрикнула Роза ему в лицо, и материнский стон ужаса перекрыл её слова. – Ненавижу вас, слышите? Ненавижу!

Король взревел и ударил её снова. Роза упала на колени, голова её мотнулась. Король занёс руку ещё, но тут Лили, превозмогая боль, закричала изо всех сил:

– Прекрати!!!

На миг его рука застыла

. Королева, рыдая, обхватила его ноги:

– Молю! Хватит!

Король отпустил дочь. Та осталась лежать на полу, тяжело дыша. Лили, собравшись, подползла к сестре и обвила её плечи дрожащими руками. Роза была как тряпичная кукла – ни звука, глаза полуприкрыты. Но она жива.

Король шумно выдохнул, глядя сверху вниз на то, что натворил. Потом зло вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.

– Пустые слёзы… – пробормотал он отрывисто. – Не смейте мне перечить. Помолвка состоится завтра же. Розалина, ты выполнишь свой долг.

Он развернулся к двери. На пороге толпились слуги и двое стражников, привлечённые шумом. При виде короля и валяющегося меча они боязливо замерли.

– Вон! – рявкнул король, и все мгновенно расступились. Перед тем как выйти, он обернулся к скорчившимся на полу дочерям. В глазах его пылал холодный гнев. – Запомни, Розалина: завтра объявим о твоей помолвке с Кристианом, как и решено. Лучше тебе не вздумать ослушаться.

Он вышел, оставив за собой гнетущую тишину. Лишь всхлипы королевы и шорох упавших бумаг нарушали её.

Лили сидела на полу, прижимая к себе сестру. От боли и шока она не могла даже плакать – только мерно раскачивалась, будто убаюкивая и себя, и Розу. Мама склонилась рядом, пытаясь осмотреть Розины ссадины, но та вдруг дёрнула плечом, отстраняясь.

– Уйдите, – сухо сказала Роза. Губа у неё разбита, из уголка сочилась кровь. – Оставьте меня.

– Родная… – прошептала королева, протягивая руку, но Роза с неожиданной силой оттолкнула её.

– Я сказала, уйдите! – выкрикнула она, не глядя матери в лицо. – Выйдите все…

В её голосе не было прежней ярости – лишь бесконечная усталость. Мать зарыдала и хотела возразить, но Лили покачала головой, умоляя взглядом: лучше оставить сестру. Королева, закрыв лицо руками, выбежала из комнаты. Слуги неслышно исчезли.

Повисла тишина. Лили осела рядом с сестрой на пол и прикрыла глаза. Всё тело её ныло, в ушах стоял звон. Вся её новая жизнь, казалось, разбилась вдребезги за один-единственный день.

Рядом послышалось еле уловимое рыдание. Роза всхлипывала – глухо, сдавленно, стараясь не выпускать плач наружу. Младшая сестра протянула руку и погладила её вздрагивающие волосы.

– Я здесь, – прошептала она, прижимаясь лбом к её плечу. – Мы вместе, слышишь… Я не оставлю тебя.

Роза никак не отреагировала. Она словно превратилась в каменную статую, только плечи поднимались и опадали от прерывистого дыхания.

Лили продолжала шептать, не зная, то ли утешает сестру, то ли себя:

– Всё наладится… Мы что-нибудь придумаем… Ты не одна… У тебя есть я… – Она гладила её по спине, касаясь пальцами порванного воротника. Сестра молчала, глядя в пустоту.

Боль в боку у Лили чуть утихла – кровь почти перестала течь, запёкшись на ткани. Но стоило шевельнуться, всё тело протестовало. Она привалилась ближе к Розе, укладывая голову ей на колени. Так они и сидели долго-долго, среди разбросанных бумаг и перевёрнутого стула, в комнате, где только что отец окончательно уничтожил что-то драгоценное внутри их семьи.

Дни после того кошмарного вечера слились в одну беспросветную полоску. Словно сгущались ранние зимние сумерки – холодные, серые. Роза не выходила из своих покоев. Она заперлась изнутри, и всякий раз, когда Лили или мать пытались войти, отвечала тихо и коротко: «Уйдите.» Она не кричала, не била посуду, как можно было бы ожидать от вспыльчивой Розы. Не убегала вновь из замка – напротив, покорно сидела внутри, но словно бы её уже не было.

Лили металась между своей спальней и дверью сестры, ломая голову, чем помочь. Каждый вечер она приходила к Розе, стучалась несмело. Порой та молчала, порой устало отозвалась: «Я хочу побыть одна.» Лили умоляла:

– Пожалуйста, впусти меня… Я не могу одна…

Иногда на это из-за двери слышались приглушённые рыдания, и Лили, рыдая сама, прижималась лбом к холодному дубу:

– Не оставляй меня одну… Прошу… Ты – моя семья…

Однажды в ответ раздалось глухое:

– У тебя есть мама. И отец… – Слова прозвучали горько.

– Нет, – всхлипнула Лили. – Без тебя у меня никого нет.

Но дверь так ни разу и не отворилась.

Король с тех пор не навещал дочерей. Он был поглощён делами – весь замок гудел слухами о будущем союзе с северным королевством.

Наступил день, который должен был стать днём её помолвки сестры. Вместо радости и предвкушения дом застыл под тяжёлым колоколом страха. Ни музыки, ни весёлых улыбок слуг – все ходили тенью. Гости из северного королевства ожидались лишь к вечеру, так что официальная часть ещё предстояла. Но обручальные браслеты, семейная реликвия, уже лежали наготове. Лили видела их – два изящных золотых обруча со вставками зелёного хризолита. Сегодня их наденут на руку Розы и её жениха.

Лили стояла посреди комнаты, пока три горничных стягивали шнурки её парадного платья. На ней было нежно-лиловое, расшитое серебром. Длинные волосы уложили в высокую сложную причёску, вплетя жемчужные нити. Лили смотрела на своё отражение в зеркале: нарядная принцесса смотрела в ответ, точно кукла, выставленная на витрину. Лицо её было безжизненным, глаза опущены.

Она думала о том, как мечтала в детстве, в прошлом детстве, в прошлой жизни, побыть принцессой, надеть такое платье… И как ненавистно ей теперь было всё это великолепие. Словно петля затягивалась на горле – туго стянутый корсаж давил на рёбра, не давая вдохнуть полной грудью.

Дверь приоткрылась, выглянула встревоженная служанка:

– Её Высочество принцесса Розалина ещё не выходила? Дамы уже стучались к ней…

– Её Высочество желает покоя, – сухо отозвалась одна из горничных, закалывая последний локон Лили на затылке. Девушки многозначительно переглянулись. Тягостное молчание повисло в комнате.

Лили сжала ладони. Ей вдруг до дрожи захотелось всё бросить и кинуться к сестре. Ну пусть она не открывает – выбить дверь, вломиться и спасти её. Спасти от чего? От горя, от отца, от самой себя…

– Идите, – тихо сказала она служанкам. Те удивлённо уставились на принцессу – по протоколу они должны были быть при ней, пока не прибудет мать. Но Лили с мрачной решимостью повторила: – Оставьте меня одну. Я позову, когда понадобится.

Не часто услышишь командный тон у кроткой младшей принцессы – девушки присели в реверансах и выскользнули в коридор. Стоило двери закрыться. Лили вцепилась руками в край туалетного столика, собираясь с духом.

Внезапно в коридоре послышался шум – взволнованные возгласы, топот ног. Лили распахнула дверь и увидела двух служанок, тех самых, что недавно уходили. Они бежали откуда-то из дальнего конца коридора, а следом несколько придворных дам и даже двое стражников. Все торопились в сторону покоев Розалины. Оттуда раздавались крики. Сердце Лили ухнуло вниз. Она кинулась следом, почти скользя шелковыми туфельками по гладкому полу.

Возле дверей сестры столпились люди. Лили протиснулась меж них и замерла: массивную дубовую дверь вышибали плечом двое охранников. Замок уже трещал.

– Что случилось?! – закричала Лили, трогая за плечо ближайшую белую как полотно фрейлину.

– Её Высочество… не отвечает… – прошептала та, хватаясь за сердце.

Словно в страшном сне, Лили рванулась к дверям. Стражники, только с третьей попытки выломав замок, распахнули дверь настежь. Густой затхлый воздух дохнул из тёмной спальни. Первый охранник вбежал внутрь с занесённым факелом. И тотчас на пороге застыл как вкопанный, выронив свечу.

В дрожащем пламени Лили увидела: посреди комнаты, под потолочной балкой, покачивалось тело её сестры.

– Роза!!! – Лили закричала что есть мочи, даже не осознавая собственного голоса.

Роза повесилась на своей же широкой ленте от платья. Лили узнала этот вышитый серебром пояс .Теперь узел глубоко впивался ей в шею. Голова беспомощно склонилась на плечо, волосы каскадом ниспадали вниз. Лицо…

Лили бросилась к телу, пытаясь его приподнять. Но она была слишком мала, а сестра – выше и тяжелее. Убийственная петля не поддавалась.

– Помогите! – выкрикнула она в отчаянии. – Снимите её, пожалуйста!

Стражник опомнился и ударом меча перерубил ленту. Петля развязалась, и тело Розы свалилось прямо в распахнутые объятия Лили. Та рухнула на пол с непосильной ношей. Не чуя боли, она приподнялась и уложила голову сестры к себе на колени.

– Роза… Розочка, очнись… – залепетала она, поглаживая её ледяное лицо. Сквозь слёзы оно расплывалось, но Лили видела, что глаза сестры закрыты, будто она спит. – Пожалуйста… не надо так… Пожалуйста, вернись…

Тишину разорвали горестные причитания: в комнату проскользнула королева, и, увидев случившееся, упала на колени.

– Нет… только не это… – заламывала она руки, дотрагиваясь до бездыханной Розы. – Доченька, что же ты наделала…

Лили не слышала её. У неё в ушах стоял гул. Она укачивала сестру на своих коленях, гладя холодные золотистые пряди. Дыхание не прощупывалось, пульс молчал. В уголке губ Розы запеклась алая капля – по всей видимости, она выпила яд перед тем, как совершить роковой шаг. На прикроватном столике валялся опрокинутый пузырёк, а рядом – сложенный лист бумаги с аккуратно выведенным именем «Лилианна».

Лили осторожно протянула руку и взяла письмо. Узнала ровный уверенный почерк сестры, только буквы плясали неровно – должно быть, писала она, дрожа от слёз. Сердце заходилось от ужаса и любви одновременно: это прощание адресовано ей.

Она развернула бумагу, не выпуская другой рукой оледеневшие пальцы сестры. Сначала буквы расплывались – слёзы хлынули из глаз Лили прежде, чем она прочла хоть слово. Набравшись духу, она моргнула и стала читать про себя каждую строчку, будто впуская в сердце последние дыхания Розы:

Моя любимая сестрёнка, Лили…

Когда ты читаешь эти строки, меня уже нет. Прости, что я оставляю тебя одну. Прости, что не сдержала обещания быть рядом.

У меня нет больше сил жить. Моё сердце умерло – там, в пламени деревни, вместе с Томасом. Я похоронила свою любовь, а с нею – и свою душу.

Прости нашего отца, если сможешь. Он думал о королевстве, а я думала о своём счастье. Мы оказались по разные стороны, и я не хочу дожить до той войны, что разорвёт и нас с тобой тоже. Пусть лучше я уйду сейчас, чем стану орудием его воли. Я не кукла и не товар, и он не сможет меня продать… Теперь уже точно.

Не вини себя ни в чём, слышишь? Ты – лучшее, что было в моей жизни. Ты была моим утешением, моим светом. Береги себя, моя родная. Я знаю, как сильно ты боишься остаться одна. Но ты справишься, Лили. Ты сильнее, чем кажешься. Ты должна жить, слышишь? Живи за себя. И немножко – за меня. За нас двоих…

Люблю тебя всем сердцем. Всегда буду любить.

Роза.

Уронив письмо, Лили зарыдала в голос. Она приникла щекой ко всё ещё тёплому лбу сестры, баюкая её как дитя.

– Роза… – шептала она сквозь липкие солёные слёзы. – Господи, за что…

Королева стояла на коленях рядом, беззвучно плача, обхватив бездыханную руку дочери. Лили рыдала, уткнувшись носом в золотистые волосы. По губам её текли слёзы, но она не вытирала их. Пусть весь мир утонет в её горе.