ГРИД. Чужие

– То есть, мы проиграли?

Зак снова на меня посмотрел – то ли с удивлением, то ли со снисхождением или надменностью.

– Никто не проиграл, пока может играть. Я даже не вернулся к началу – когда у меня не было ничего. У меня есть база, напичканная таким оборудованием, о котором, когда-то, и мечтать не мог; у меня есть опыт, которого нет ни у кого больше; и, надеюсь, остался кто-то из людей. Тебя я не держу – можешь идти куда захочешь.

– Я остаюсь.

– Тогда за мной.

—///—

Внутри город оказался не таким внушительным, как снаружи: никаких тебе, футуристического вида домов; никакого «величия и силы». Обычные бетонные коробки – напоминающие ангары, склады и хозблоки, а не жилые дома. Будто кто-то, без капли фантазии – решил поиграть в кубики, выстроив их ровными рядами. Пустые, чистые улицы – можно было бы решить, что город заброшен и жители покинули его, оставив во власти автоматики, которая поддерживала порядок. Но, я чувствовал присутствие даже не сотен – тысяч живых людей. Изредка, один-два человека всё же показывались снаружи, тут же скрываясь из виду. Чтобы лучше всё рассмотреть, я поднялся над крышами. Этот мир – действительно, влияет на способности: раньше я не чувствовал других людей вокруг себя, да и летать не умел. Хотя, возможно – просто не задумывался. Теперь я уже не совсем человек – и есть время подумать, но всё получается само собой. Даже немного обидно – всё стало таким простым. Из-за разной высоты – при взгляде сверху, здания образовывали странный узор, напоминавший… В глаза бросилась деталь, сильно выделяющаяся на общем фоне: группа солдат, будто разрывая идеальный порядок – шла в центр, к самому высокому из зданий. Любой, кто в это время появлялся на улице, присоединялся к ней. Дойдя до цели – группа успела увеличиться вдвое и беспрепятственно вошла внутрь. Оказавшись внутри вместе с ними – я впервые пожалел о своей способности мгновенно перемещаться: боль сотнями игл прошила всё тело, будто пытаясь перекроить заново, но лишив способности что-либо делать. Я понял, что на верном пути – пока изворачивался и приспосабливался к «новым ощущениям, на короткое время заставивших снова почувствовать себя вполне живым. Необъяснимо, я чувствовал присутствие безумия, казалось, растворённого в воздухе – прочитав по этому шлейфу от воспалённого и бунтующего разума всё, что стоило знать. Ужас и ярость, страх и желание контролировать всё, что несёт угрозу – затаённые инстинкты, вырвавшиеся на свободу. Это было бы смешным, не прими дело такой оборот: след, ко всему прочему, нёс в себе отпечаток огромной силы – и размытый образ того, кто его оставил. Скрепя сердце, я рванул вперед, вдогонку.

—///—

Я прошёл сквозь закрытые двери, словно не заметив их, не придавая никакого значения, свет резанул по глазам – и тут же отступил. Один темный коридор – сменился лабиринтами хорошо освещённых коридорчиков поменьше, комнат, лабораторий и «складов». В них, еще живые люди были уложены рядами – как заготовки, один над другим, будто ожидая чего-то. Похоже, меня никто не видел. Я прорывался вперед, ничего не замечая, но невольно замедлялся около таких «комнат-хранилищ» – пока не забежал в самую большую из них. Тела лежали везде, куда только мог достать взгляд, во все стороны и в высоту – как в ячейках гигантского улья. В зал зашли несколько человек – я сразу же увидел всё вокруг их глазами, почувствовал чужие мысли, моментально читая намерения и желания. Узнав где выход и подчинив их себе, я направил всех по нужному мне направлению. Охрана, преградившая было дорогу, чтобы помешать выйти – присоединилась к нам. По пути я собрал ещё несколько человек – поняв, наконец, куда попал, выйдя наружу в компании солдат, учёных, лаборантов, техников и ещё неизвестно кого. Я шел в центр города, в самое сердце ГРИД – присоединяя к себе всех, кто встречался на пути. Странная тень мелькнула сверху – непроизвольно отмахнувшись, как от комара, я вошёл внутрь, остановился, посмотрел вокруг. И это всё? Я ожидал большего. Син, где бы ты ни был – я тебя найду. Кто не спрятался – я не виноват, не обессудьте.

Грузовой лифт вместил всех, мы быстро поднимались на самый верх. С каждым этажом что-то неуловимо изменялось: я больше никого не чувствовал – кроме тех, что успели присоединиться ко мне. Похоже, что кроме нас – здесь, действительно, никого. Как же так… Я обхватил голову руками, медленно восстанавливая картину произошедшего. Лифт остановился, я вышел последним – потирая виски и оглядываясь. Окружение вокруг начинало меняться – мир тускнел, но становился немного четче, заново рисуя очертания. Я осознал, наконец, что нахожусь вне тела, но, как я попал сюда – не мог вспомнить. Судорожно озираясь, я силился понять, что происходит. Разные люди вокруг, несколько солдат… Держатся так, словно пришли сюда все вместе, а теперь чего-то ждут. Чего? Воспоминание пришло неожиданно – как порыв ветра, сорвавший рекламный шит и бросивший его тебе в лицо. Поняв, где нахожусь, кто вокруг, как все здесь очутились – я начал распутывать клубок сумбурных образов, надеясь иногда, что всё окажется сном. Пол под ногами задрожал, послышался треск. Кто-то бросился вниз, к выходу, кто-то – побежал к лифту. Проскочив несколько перекрытий насквозь, я остановился – сообразив, что бегство бессмысленно. Здание сложилось как карточный домик, похоронив под своими обломками всех, кто в нём находился. Такое ощущение, что меня ждали… Но немного просчитались. Кто же управляет всем? На несколько километров вокруг – ни одной живой души, будто все население спешно эвакуировали. Я нашёл те места, где бродил, попав сюда в первый раз – они тоже оказались пустынны. Хотелось бы свежим взглядом осмотреть «склад тел» – чтобы убедиться, так ли всё на самом деле, как я вспомнил. Но что-то, совсем, пока, не хочется – терять своё собственное, которое лежит сейчас где-то в подземелье. Скорее вернуться в нормальное состояние, а потом уже думать, что да как. Я мгновенно нашел «себя» – как оказалось, совсем рядом. Непроглядная, в обычном состоянии, темнота – не была сейчас проблемой, но я чувствовал постороннее воздействие, даже сейчас оно сбивало с толку. Нечто, похожее на какофонию из громкой музыки и промышленного шума. Сложно представить, что я чувствовал в обычном состоянии – едва ли я выдержу такой жёсткий прессинг разнородной псевдоинформации, если снова вернусь в тело. Даже зная уже, что меня сводит с ума. Перспектива остаться, этаким, «духом» – не радовала, хоть и давала огромные преимущества во многом. Я «прыгнул» на базу, и тотчас почувствовал отголоски знакомых ощущений – таких же, какие испытывал, когда пытался сбежать из центра обработки ГРИД: безумие, смешанное с болью. Изредка – «вспыхивали огоньки» здоровых мыслей, сразу же пропадавшие среди шумной несуразицы. Я слабо чувствовал Дрона и нашёл его не без труда: лежащего на спине, с открытыми глазами, впавшего в оцепенение – будто он пытался не просто заснуть, а «законсервировать» себя, затормозив все процессы.

– Иди сюда.

Я обернулся, не сразу поняв, кто мог меня позвать, только со второго раза – «прыгнув, на голос».

– Здравствуй, Трэшк.

– Привет, Зак. Что здесь случилось?

– Акт идиотизма, приведший к печальным последствиям, подробности тебе не слишком помогут. Знаю, что ты мне не доверяешь, это нормально – я тоже не склонен верить, кому бы то ни было. И всё же спрошу: что ты узнал о городе Сина?

– Мне кажется, что никакого города больше не существует.

– То есть, как?

– В нём не осталось населения. Я помню всё как сон, но и в первый раз я не заметил бурной жизни: люди, которых встречал, напоминали немногочисленный обслуживающий персонал.

– Что он обслуживал?

– Не знаю, эта мысль пришла мне в голову только сейчас. Во второй раз я не нашёл никого живого в окрестностях – зато увидел залы забитые людьми, которые лежали там, как на складе.

– Это пункт очистки, – Зак не спрашивал, он утверждал. – Ты видел его. Что ты узнал?

– Только то, что таких, «бывших людей», там очень много. Сейчас, кажется – весь город находится там.

Зот ни капли не изменился в лице, но заговорил тише, словно неуверенно, размышляя.

– Син решил превратить в солдат всех, если это потребуется – переведя население в искусственную кому, чтобы иметь весь материал под рукой и избежать, пусть маловероятных, но возможных волнений. Это в его стиле, он всегда основательно подходил к делу.

– Мне кажется, Сина тоже уже нет. Я не чувствовал там ни одного значительно развитого разума.

– Он умеет маскироваться. Ты ведь наверняка замечал что-то необычное, неуловимое – будто следящее за тобой?

– Да, что-то похожее.

– Син – гений, в некотором роде. Скрытность и контроль – его конёк, даже в генетике он преуспел меньше.

– Там всё так логично, продуманно… Будто городом руководит не человек, а машина.

– Тебе показалось.

– Может быть. Мне вообще – сложно поверить в реальность происходящего там, за стенами. Кажется, существует только склад заготовок, завод по производству, немного тех, кто обслуживает этот завод и армия ГРИД. И всё существует само по себе. Если кто-то и управляет, удалённо – то его не вычислить.

– Знаешь, ты сейчас нарисовал портрет Сина – буквально, воплощение его образа мысли: простота, надёжность, управление.

– Хорошо, но зачем тебе это, что ты собрался делать? Атаковать? Как и кого? А главное – зачем?

– Нанести визит вежливости. Видишь ли, он заигрался – лишил разума всех моих людей.

– Черт побери, да вы оба безумцы! Для вас люди – только инструменты! Вы…

– А разве ты – не считаешь так же? Что все по-разному используют друг друга, что каждый имеет только то, что заслуживает – и сам решает, кем ему быть? Часто неосознанно, да. Но САМ!

– Да! Только не так! Невозможно решать всё всегда и везде. Да! Каждый, в подавляющем большинстве случаев, имеет то, что заслуживает, но только потому, что большинство не осознаёт своей силы и ничего не делает ради перемен. Большинство – слишком трусливо, чтобы брать на себя ответственность за свои идеи, и оттого живёт «как все», с оглядкой, на других. Но, всё же – способно неумело размышлять. Нет равных: кто-то умнее, кто-то сильнее, а у кого-то – изначально, всех возможностей больше. Решение не может быть неосознанным, иначе – это всего лишь склонность к тому или иному типу действий.

– Идеалист… Я тоже этим грешил в молодости. Ты прав: утверждение «Каждый имеет только то, что заслуживает» – всего лишь уловка. И более всего, для себя самого – чтобы избавиться от оправданий и жалости, которые убьют тебя сразу, как ты попадёшь в открытый мир, не знающий таких понятий. Есть только один закон: выживает сильнейший. Он действует везде – даже там, где жалость, сострадание, взаимопонимание и другие психические реакции высокого уровня – не пустой звук. Только сила там принимает иные формы. Так что, для своей же пользы: лучше принять на себя ответственность за всё происходящее как аксиому, нежели постоянно вспоминать о вероятности случайных событий – она намного меньше, чем кажется. Не стоит о ней забывать, но брать в расчёт можно только тогда, когда достаточно силён для этого.

– Не нужно быть сильным, для того чтобы быть человеком.

– Конечно, если готов умереть. Либо, если настолько слаб, что противиться – и вправду, бесполезно. Ты сам прекрасно это понимаешь: ты просто обязан быть сильным. В том смысле, что, обеспечить выживание – первичная задача. Мёртвые годятся, разве что, на корм.

– И ты делаешь это, чтобы выжить… Хорошо, предположим – договориться невозможно. Как ты собираешься нанести свой «визит», если у нас не осталось людей?

– Нас? Ты намерен ко мне присоединиться?

– Нет, поучаствовать. Мне, если ты не заметил, нужна помощь – я хочу вернуть своё тело.

– Ты хочешь знать, как отключить, или блокировать пси-поле со стороны Сина, понимаю. А ты осознаешь, что сейчас – почти неуязвим? А умерев, будучи во плоти – ты умрёшь, как обычный человек? Ты можешь существовать, даже если твою оболочку уничтожат. Ограниченное количество времени, но можешь – пока не найдёшь новую и не запитаешься от неё.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Впрочем, тебе решать – верить или нет. Я, так и быть – помогу. Но, теперь уж – услуга за услугу.

– И что тебе нужно?

– Твои способности: ты можешь контактировать с чужим разумом, вероятно также – брать его под контроль.

– Разве ты этого не можешь?

– Могу, но не так. Тебе не с чем сравнивать – я знаю, о чём говорю. То, как ты выбрался из пункта очистки Гридов, впечатляет. Я ведь почти не помогал тогда, знаешь? Чуть направил – и всё. Дальше – ты сам обрубил связь. А судя по тому, что я знаю и вижу сейчас – ты не понимаешь, какой силой можешь овладеть.

– Так что ты хочешь? Создать армию зомби?

– Конечно, нет, – Зак сделал паузу. – Намного лучше – армию марионеток. Ты возглавишь основную часть, я возьму поменьше.

– Не боишься? Что потом я обращусь против тебя же?

– Нет, тебе это ни к чему. Ты ведь – идейный. Действовать нужно быстро, пока Син не поднял всех: перехватим управление – он останется отрезан от всего и уйдёт сам.

– Натянутое объяснение. И план неподробный. Син когда-нибудь вернётся. Слишком уж просто…

– А незачем усложнять. Пускай возвращается – мне будет, чем его встретить. Поможешь мне – я помогу тебе, всё честно. Можешь хоть осуждать, хоть презирать наши, как выразился, «игры» – это ничего не изменит. Хочешь повлиять на ход истории – присоединяйся к ней. Друг, враг – не столь важно. Правда, не советую становиться моим врагом.

– Я ничего не говорил про игры.

– Да, извини уж – это я прочёл в твоих мыслях, слишком яро ты относишься к некоторым явлениям.

– Серьёзно? А я думал, наоборот.

– Забудь. Ты проиграешь, пока так сильно презираешь тех, кто мыслит иначе. Ты проиграешь, пока презираешь самого себя – за то, что ты часть всего, что ненавидишь. Крайности – потому так и называются: они доводят до края, за которым обрыв. За восхождением следует падение, за обожанием – ненависть. Но никто ещё не добился подлинного величия, если одна из крайностей преобладала, если её не сдерживали другие. Чаще – сгорали на пике славы. Людям, на самом деле, не дано достичь максимального развития в двух противоположных направлениях – слишком коротка жизнь. Но ты уже не человек! Ты можешь больше – и погубишь себя так.

– Разве я даю волю ненависти? Разве презрение ослабляет? Если уж на то пошло – то это моя игра, в которой тебе нет места.

– Да, ты прав. Слишком часто я видел подобное… Слишком хорошо помню себя, таким как ты. Чужие ошибки не учат. Слишком много презрения, не видать уважения… Ты – как я, я – в тебе, ты – моё отражение. Тот же шаг, тот же взгляд, те же мыследвижения. И тебя, как меня, ждёт в конце поражение…

– Ты что, бредишь? – Застывшим взглядом Зак смотрел в пустоту, нашёптывая стишок. Наверное, я не услышал бы его, будь сейчас в теле человека.

– Да. Обидно видеть, как дети повторяют твои ошибки. Нелогично, потому что ты мне – никто. Но, всё равно – хотел предостеречь. Ты умеешь себя сдерживать – это хорошо. Ты понимаешь, что нельзя слепо доверяться одной страсти. Но ты не умеешь ни управлять собой, ни взращивать то, что есть в тебе. Зверь либо вырвется из клетки – либо зачахнет. Другого не дано.

– А ты научился? Управлять?

– Управлять – да, взращивать – нет. Теперь уже мне не нужно ни того, ни другого. Я не хочу больше менять мир. Мне достаточно жить, как хочется. Ты же, я вижу – ещё не потух.

– Сколько пафоса… Ладно, пойдем пробовать. Расскажешь подробнее, что придумал.

—///—

Стены тряслись, дом рушился. След быстро оборвался – я остановился, пытаясь найти хоть небольшую зацепку. Ещё несколько минут я блуждал, в почти уже пустом пространстве. Здание оставило после себя только руины и большое облако пыли, так ничего и не найдя – я повернул на «подземную базу». Странный мирок… Он что-то мне напоминает – как забытое ощущение из детства, или сон. От этой мысли меня передернуло. Сон… Совсем недавно я боялся заснуть, потому что не знал, что меня ждёт «по ту сторону», пока сон и явь не слились в одно. Я не стал «прыгать», а двигался медленно, «погрузившись в себя», «рассматривая, но не видя» красный, пустынный пейзаж. Кажется, когда-то я представлял себе Марс таким… Действительно, ведь совсем забыл уже – не до того. Сначала ты жадно смотришь на всё вокруг, пытаешься понять, разобраться или хотя бы представить, как всё устроено. А потом, раз – и тебя, наконец-то, возвращают с небес на землю, даже не замечаешь, как. Я вырвался из вязких мыслей, почувствовав знакомую энергетику, тут же переместившись к источнику. Бесплотный Валерка и тот самый увалень, что смотрел на меня, когда проходил мимо – после вспышки, которую Дрон назвал псионным взрывом. Они беседовали, как ни в чем не бывало – будто здесь не творится, чёрт знает что.

– А где Дрон?

Я обратился только к Валере, не проявляя себя в обычном, «твёрдом мире», но оба повернулись в мою сторону.

– Вот и твой друг-призрак, – верзила чуть склонился ко мне. – Что расскажешь?

– Валерка, ты хоть представь нас друг другу.

– Знакомьтесь, – Валерка развёл руки и кивком головы обозначил каждого: Зак, Сергей.

– Будем знакомы, – Большой человек, с неподходящим именем, снова повернулся к Валере. – Дрон скоро будет, тогда и пойдём – все вместе.

Этот Зак – будто не замечал ничего вокруг. Или специально – игнорировал меня. Не сказать, чтобы мне это не нравилось – скорее, вызвало некоторое любопытство. И, совсем слабо: нечто среднее, между обидой и презрением.

– Я не игнорирую – я рассказываю Валерию то, что не успел до того, как ты вошёл. И ты сам хочешь остаться незамеченным, не так ли? – Зак говорил, не оборачиваясь. Секунду спустя – я понял, что он вообще не говорил ничего, а передавал мысли напрямую. Запросто так, между делом. – Кстати: Валерий здесь называет себя Трэшком, так что ты невольно выдал его секрет, бесцеремонно ворвавшись к нам.

– Заглядывать в чужие мысли – тоже бесцеремонно.

– Да. Теперь, значит – мы квиты.

Я отошёл немного в сторону и стал ждать. Дрон и вправду появился минут через пять: с немного «ошалевшим» видом – будто его разбудили посреди ночи. Кажется, меня и Валерку он не замечал – потому что сразу обратился к Заку и ни разу не задержал взгляда на нас.

– Чувствую себя паршиво, после твоей прочистки.

– Она никогда не даётся легко. Но чтобы принять новое, тебе нужно освободиться от старого – хотя бы забыть, на время. Иначе ты будешь раскрывать свой потенциал слишком долго. Сергей, не хочешь поздороваться с другом? Он тебя не видит.

Я, чуть помявшись и собираясь с мыслями – вспоминая, как в прошлый раз проявлял себя, показался. Вид у Дрона – стал ещё более ошалелым.

– Серёга? Я думал, ты уже не появишься.

– Почему?

– Не знаю, просто казалось…

Дрон отвернулся, посмотрев вниз и помотав головой из стороны в сторону.

– Ты сейчас не помнишь большую часть своего прошлого, некоторые воспоминания искажены. Ничего страшного – придёшь в норму, через некоторое время, – Зак шагнул к Валерке. – Кстати, Трэшк тоже здесь – но его ты, сейчас, не сможешь увидеть.

Я молча подошёл к Валерке, внимательно посмотрел на него, потом закрыл глаза, попытавшись «нарисовать» образ перед внутренним взором, а когда получилось – перенёс его в «реальность», привязав к Валерке, как маску.

– Может.

– Дрон, Валерка и Зак с интересом разглядывали фантом, Дрон даже попытался его пощупать – но рука прошла насквозь.

– Ты немного сильнее, чем я предполагал, – Зак отступил назад. – Теперь о деле. План у меня простой: я и Трэшк возьмём на себя управление людьми, которые у меня остались. Их разум ослаблен, и потому не составит больших проблем взять всех под контроль. К сожалению, многие погибли – именно из-за того, что пытались не поддаваться, но сил не хватило. Зотгар в их числе. Однако и те, что остались – это лучше, чем ничего. Дрон будет нас прикрывать – сейчас я передам ему всё, что знаю сам, он сразу же проверит свои новые знания и опробует возможности, после выдвигаемся. Если Сергей пожелает участвовать – ему мы тоже придумаем роль, надеюсь, в таком случае, он продемонстрирует нам, на что способен.

– Я не знаю, на что способен.

– Воля твоя, нет времени на то чтобы тебя переубеждать и анализировать – тогда, хотя бы, не мешай.

– А какие знания ты мне передашь?

– Телекинез и управление материей, её состоянием; всё, что знаю об аномалиях и их использовании. Это то, что ты, скорее всего, сможешь применить. Я могу передать тебе знания о телепатии, если хочешь – но только потом, когда переваришь первую порцию, иначе они могут помешать. К тому же, наверняка, тебе будет намного сложнее использовать их: к телепатии ты не склонен.

– И сколько времени я буду всё это «переваривать»?

– Не беспокойся, в текущем состоянии – меньше суток. Трэшк сможет взять под контроль больше людей, чем я, зато я смогу пробудить психический потенциал своих подопечных. Поэтому отберу тех, у кого он самый высокий, лучших их худших, так сказать. Думаю, Трэшк тоже смог бы так, но сейчас нам катастрофически не хватает времени на освоение. Его сила в массовости – он будет способен управлять целой армией. Не сейчас, правда, но даже тетерь – в этом он превосходит меня.

– То есть, я беру на себя «простых солдат», а ты – «элиту».

– «Элита» – слишком громко, не настолько они хороши. Но, с натяжкой, можно и так сказать.

– А как Дрон будет нас прикрывать?

– Щитами – это он точно сможет. Больше – выяснится только после проверки. Так, хватит хороводы водить! – Зак положил руки на плечи к Дрону, – Он дернулся и тут же замер, «ожив» только когда Зак убрал руки. – Всё, теперь идём проверять.

– Куда? – Разом сказали я и Валера, Дрон молчал.

– Окажем последнюю честь товарищам.

–

– А ты уверен, что именно здесь?

– Уверен. Так ты быстрее научишься управлять огнем – и поджигать и гасить.

– Ну, ладно…

Я потёр ладони, задержал дыхание, замерев на секунду, затем, резко выдохнув – вскинул руки и поджег трупы, которые только что стаскал в спортзал, проверяя силу телекинетических способностей. Зал наполнился отвратительным запахом и дымом. Зак открыл крышу, его голос звучал у меня в голове: «Убирай дым!»; «Повышай температуру сверху и морозь снизу!»; «Идиот! Ты так сам себя поджаришь»; «Делай, что говорю!». Через полчаса всё закончилось. Не сказать, что я был в восторге – скорее в ярости, перемешанной с гордостью и чувством удовлетворения. Меньше чем за два часа я научился тому, чего не освоил за несколько предыдущих месяцев. Теперь я мог не просто перемещать камешки: я уже двигал по несколько предметов намного тяжелее себя, за один раз; я научился не только нагревать, но и замораживать. Всё получалось быстрее, легче, веселее. В зал зашёл Зак.

– Молодец, Дрон. А теперь – защищайся!

– Что?

Зак не ответил: силовой волной сбил меня с ног, впечатав в стену; поднял еще метра на четыре вверх, слегка раскрутил и отпустил. Я закрылся в «мягкий щит», «спружинил» и встал на ноги – не осознавая, что делаю, рефлекторно. Второй удар я отвёл в сторону – стена пошла трещинами. Отвлёкшись, чуть не пропустил третий. Зак не частил, давал секунду передышки между атаками, но вкладывал очень уж много силы – так мне казалось, пока он не ускорился, и не начал оставлять в стенах глубокие выбоины.

– Ты долго будешь прыгать?! Контратакуй!

Зак потемнел, «раздулся», кожа его пошла буграми. Казалось, ещё немного – и начнёт дышать огнём.

– Я давлю только силой, заметь! А ты можешь использовать что угодно.

Ещё и мысли читает, между делом… Я «поднырнул» под очередную атаку и откинул Зака назад, потеряв из виду. Пытаясь разглядеть его в пыли, я получил удар в грудь, который выбил меня наружу. Хорошо хоть – не через стену, а через открытую крышу.

– Неплохо, но отвлекаться нельзя!

В голову мне летел обломок стены – я отпрыгнул на несколько метров в сторону, снова не понимая, как это получилось.

– Бегство не спасёт!

Зак, похоже, забавлялся: из камней, связанных силовым полем – он создал нечто похожее на хлыст, обхаживая им меня, то справа то слева, постепенно приближаясь. Я ухватил конец «хлыста» и дернул на себя, но вместо того, чтобы вытянуть Зака – полетел вперёд сам. Зак закрутил меня в воздухе и отбросил метров на двести в сторону, но сам за мной не последовал. В голове снова зазвучали слова: «Думай Дрон, хватит бить «в лоб»». Я поднялся с земли, отряхнулся, и, создав силовую оболочку вокруг себя, начал разгоняться, разогревая воздух. В то, что недавно было нашим спортзалом – я ударил плазменным болидом, устроив небольшое землетрясение.

– Я же говорил тебе, не бей в лоб! – Зак выскочил из клубов пепла и пыли почти сразу.