VIP

IX

В офис компании «Мегаполис» на Садовом кольце Панкратов и Игорь Касаев приехали к концу рабочего дня, когда у Аслана Касаева закончились совещания и переговоры. Референт встретил их на вахте и проводил в зимний сад. Как и в прошлый раз, Аслан сидел в кресле, положив ноги на край письменного стола, отдыхал от людей. Та же черная рубашка апаш, расстегнутая до пупа, та же золотая цепь на груди. Лицо тяжелое, хмурое, с нестертыми следами дневных забот. Панкратов мимолётно отметил, что быть богатым человеком хорошо, но и платить за это приходится немало, всем временем жизни. Аслан был из тех людей, для которых их бизнес стал главным и единственным содержанием жизни. Отними у них необходимость каждый день решать очень непростые проблемы, они испытают ломку, как наркоман, которого лишили дозы.

Аслан усадил гостей в кресла, распорядился принести кофе и внимательно посмотрел на сына. Отметил:

– Ты повзрослел. Люди быстро взрослеют, когда заняты серьезным делом. Как успехи, Михаил Юрьевич?

– Есть трудности, – неопределенно отозвался Панкратов.

– Нужны деньги?

– Нет. Игорь, объяснишь?

– Лучше вы. У вас лучше получится. Родители никогда не воспринимают предложения детей слишком серьезно.

– Заинтриговали, – сказал Аслан. – Слушаю.

Панкратов помедлил. Накануне они с Игорем долго обсуждали, что ответить на письмо Ирины Керженцевой. Было понятно, что она в панике и готова принять предложение фирмы «Союз», если её устроят гарантии. У «Союза» огромный административный ресурс и влияние на Генпрокуратуру и Следственный комитет. Они получат холдинг, а убийца останется безнаказанной. Допустить этого было нельзя. Но и просто сказать «Не верьте им, кинут» было недостаточно. Слова нужно было подкрепить чем-то весомым. Игорь предложил обратиться за помощью к отцу и предложил, как его можно задействовать. Панкратов согласился, хотя и сомневался, что многоопытного Аслана удастся уговорить. И теперь он думал, как подойти к делу, чтобы сразу не нарваться на его «нет».

Аслан терпеливо ждал. Молоденькая секретарша принесла кофе, но к нему никто не притронулся.

– Не хотите заняться медиабизнесом? – наконец спросил Панкратов.

– Ни малейшего. С меня и моего бизнеса хватает.

– Если бизнес не экспансивен, он деградирует. Не мне вам об этом говорить.

– А что, есть предложение? – заинтересовался Аслан.

Панкратов понял, что нашёл верный тон. Ни один серьезный бизнесмен не упустит возможности захватить чужой бизнес.

– Есть, – подтвердил он. – Бывший медиахолдинг Григория Вознюка. Его капитализация около трёхсот миллионов долларов. Сейчас можно купить его гораздо дешевле.

– Холдинг Вознюка? – переспросил Аслан. – Но его унаследовала эта сука, Ирина Керженцева. С какой стати ей его продавать? Тем более по дешевке.

– Иначе его отберут бесплатно.

– Кто?

– Фирма «Союз». Знаете такую?

– Кто же её не знает! Очень серьезные люди. Вы предлагаете мне потягаться с ними? Это политика. А я не занимаюсь политикой.

– Ждёте, когда политика займётся вами? Дождётесь. Сегодня им понадобился холдинг Вознюка, завтра они положат глаз на ваш бизнес. Не допускаете?

– И не уговаривайте, Михаил Юрьевич. Моё слово «нет».

– Отец, ты не можешь сказать «нет», – вмешался Игорь. – Ты уже влез в это дело.

– Когда это я влез?

– Когда продавил решение Верховного суда об отмене оправдательного приговора Керженцевой.

– Ничего я не продавливал. Просто посоветовал внимательнее присмотреться к её делу. Они прислушались к моему совету. Мне не следовало этого делать?

– Я этого не сказал. Иначе она давно была бы на свободе. Но любое дело нужно доводить до конца. Не ты ли меня учил, что аланы никогда не сдаются?

– Но они не бьются головой в стену. Мне не улыбается шить варежки в Краснокаменске. Или где сейчас сидят любители заниматься политикой?

– Что ж, нет так нет, – проговорил Панкратов. – Поищем другое решение.

– Поймите меня правильно, Михаил Юрьевич. Мне очень не нравится ситуация, когда на мой бизнес могут положить глаз. Никому не нравится. Но у меня просто нет трёхсот миллионов долларов. Даже ста миллионов нет. Все свободные средства забирает башня в Москва-сити. Я должен её достроить.

– Аслан, вы неправильно меня поняли. Это я виноват, плохо объяснил. Вам не нужно покупать холдинг, достаточно проявить интерес, прицениться.

– Смысл?

– Керженцева поймёт, что может послать подальше фирму «Союз». И тогда им, а не нам, придётся искать другое решение.

– Это меняет дело, – повеселел Аслан. – Что от меня требуется?

– Мы сообщим ей, что есть серьезный покупатель, и дадим ваш телефон. Она обязательно позвонит и вы скажете: да, меня это интересует. Вот и всё.

– Не всё, – снова вмешался Игорь. – Ты скажешь, что твои интересы представляет Михаил Юрьевич Панкратов, с ним и нужно вести переговоры.

Аслан с сомнением покачал головой.

– Слишком сложную вы ведете игру. Но будь по-вашему. Надеюсь, вы знаете что делаете.

– Спасибо за понимание, – поблагодарил Панкратов. – И за кофе.

– Но вы его не пили.

– Сейчас исправим…

В тот же день в адрес Ирины Керженцевой ушло письмо:

«Очень рад, Ирэн, оказаться тебе полезным. Твои поручения выполнил. Твоё второе имя Ирэн де Бюсси внесено в ордер Интерпола, тебе больше нельзя им пользоваться. Лежнёв действительно сидит в Лефортово, его допрашивает полковник юстиции, следователь по особо важным делам Следственного комитета. Как его выманили из Марселя, узнать не удалось. Справки о фирме «Союз» навёл. Фирма частная, но связана с госструктурами. По сути чиновники. Доверять им нельзя. Как только они получат холдинг, на всех обещаниях поставят крест. Да ты и сама это знаешь. Есть хорошая новость. Президент компании «Мегаполис» Аслан Касаев проявил интерес к твоему холдингу. Триста миллионов он не заплатит, но ты не в том положении, чтобы торговаться. Соглашайся на его условия. Как только ты избавишься от холдинга, «Союз» потеряет к тебе интерес. Его прямой телефон: [phone]. Он ждёт твоего звонка. Будь осторожна. Твой Серж».

Ирина ответила через два дня:

«Спасибо, милый Серж. Я всегда знала, что могу на тебя положиться. Аслану Касаеву позвонила. Он сказал, что его интересы будет представлять Михаил Юрьевич Панкратов. Он может прилететь в Париж и провести со мной переговоры. Ты знаешь этого человека? Можно ему доверять? Не удержалась и позвонила адвокату Захарову. Попросила передать этим, в фирме «Союз», что их гарантии меня не интересуют. Он пришёл в ужас и сказал, что я делаю непоправимую ошибку. Но я верю тебе, а не ему. Мечтаю тебя увидеть. Твоя Ирэн».

X

Телефонный звонок Ирины Керженцевой адвокату Захарову имел последствия, которых никто не мог предугадать. Через несколько дней Игоря Касаева вызвал начальник Российского НЦБ Интерпола генерал-лейтенант Сибирцев, Обычная хмурость на его тяжелом лице была словно бы разбавлена недоумением.

– Не понимаю, – сказал он. – Что происходит с делом Ирины Керженцевой?

– А что происходит? – удивился Игорь. – Её ищут, Лежнёва допрашивают. Что ещё может происходить?

– Я об этом и спрашиваю. Ты занимаешься этим делом. Что-нибудь новое появилось?

– Только то, о чём я уже докладывал. Её второе имя в ордер Интерпола внесено, из Лиона пришло подтверждение. А что случилось, Владимир Сергеевич?

– Не уверен, что это можно назвать случилось. Правильнее сказать – произошло.

– Что?

– Произошло вот что. Вчера меня вызвали наверх, туда, – движением головы Сибирцев показал на потолок.

– В министерство? – уточнил Игорь.

– Выше.

– Выше – это куда?

– Всё-то тебе, Касаев, объясни. Выше значит выше. Сам должен понимать. Так вот, там об этом деле знают и очень им интересуются. Потребовали доложить, что делается для задержания опасной уголовной преступницы.

– Что вы доложили?

– Что мог, то и доложил. Керженцеву ищут, её сообщника Лежнёва допрашивают в Лефортово. Мне было сказано: плохо ищите, активизируйте работу.

– А как они себе это представляют? – возмутился Игорь. – Интерпол не оперативно-розыскное управление. Мы не имеем права сами арестовать даже бандита в Москве, только через полицию. Они этого не знают?

– Неважно, что они знают, а чего не знают. Они имеют право отдавать приказы, а мы обязаны эти приказы выполнять. Ума не приложу, как мы можем активизировать поиски. Мы ничего про неё не знаем. Только то, что она жила последнее время под именем де Бюсси. И что жила во Франции. А где во Франции? Франция большая.

– Она жила в Париже, – уточнил Игорь.

– Где в Париже? Париж тоже большой. Ни одной зацепки!

Игорь решил приободрить генерал-лейтенанта:

– Одна зацепка имеется. Есть её электронный адрес.

– Откуда он у тебя? – заинтересовался Сибирцев.

– Нашёл в ноутбуке Сергея Старостина, – соврал Игорь.

– Он с ней переписывался?

Пришлось врать и дальше:

– Писем нет, ни одного. Только адрес.

– Хоть что-то. Вот что, Касаев, отложи все дела и составь план мероприятий. Что мы намерены предпринять для активизации поисков преступницы, как задействуем имеющуюся информацию, её электронный адрес.

– А как мы задействуем электронный адрес?

– Вступим с ней в переписку. Во время войны это называлось функельшпиль – радиоигра. Вот мы с ней в радиоигру и сыграем.

– Придётся писать от имени Сергея. Тут она нас и расколет. Мы же не знаем, какие отношения были между ними.

– Ничего ты, Касаев, не понял, – рассердился Сибирцев. – План нужен не нам. Он нужен там, – снова показал он на потолок. – Чтобы там поняли, что мы приняли приказ к исполнению.

– Так бы и сказали, что нужна туфта.

– Пусть туфта. Но она должна выглядеть убедительно. Иди работай.

Остаток рабочего дня Игорь промаялся над сочинением плана. Получалась туфта, фантазии не хватало. Тогда он плюнул и передрал несколько абзацев из служебной инструкции Интерпола с рекомендациями по розыску международных преступников. Получилось убедительно.

Вечером он рассказал Панкратову о разговоре с генерал-лейтенантом Сибирцевым. Панкратов насторожился.

– Что-то происходит, – предположил он. – Такие дела просто так до верхов не доходят. Думаю, зашевелился «Союз». Нужно понять, что они намерены предпринять.

– Как мы можем это понять?

– По характеру допросов Лежнёва. Сколько ты заплатил своему кадру из СИЗО «Лефортово»?

– Две тысячи баксов. Он был очень доволен.

– Дай три. Пусть перепишет пленку с последним допросом.

– Развращаем мы служивых, Михаил Юрьевич, – укорил Игорь. – А потом удивляемся: почему везде сплошная коррупция?

– Не с нас она началась и не на нас закончится. Ещё никому не удавалось на ёлку влезть и жопу на ободрать. Если мы хотим сделать дело, приходится играть по их правилам.

– А мы этого хотим?

– Ты давно был на Троекуровском кладбище?

– Давно.

– Сходи, посмотри на крест. Очень способствует.

– Вы ходили?

– Нет. Мне достаточно его вспомнить.

XI

«МАРКОВ. Хорошую ты выбрал тактику, Лежнёв. Не было никакого преступления, никакого сговора. Всё получилось само собой. А что ты наговорил на предварительном следствии, это твои алкогольные фантазии.

ЛЕЖНЁВ. Но вы сами посоветовали на этом стоять!

МАРКОВ. Я тебе ничего не советовал. Я проверял, как будет выглядеть твоя защита, если ты её выберешь. Слабенькая оказалась защита, не выдерживает проверки. Теперь давай оценим факты с позиции обвинения. Факт первый. Случайно ли Керженцева предложила тебе работу водителем мужа?

ЛЕЖНЁВ. Случайно. Узнала меня на заправке и предложила.

МАРКОВ. Нет, Лежнёв, не случайно. И на твою заправку она заехала не случайно, а специально. Она знала, как ты разбил «феррари» своей любовницы, читала в газетах. Поняла, что ты тот человек, который ей нужен. И ты это знал.

ЛЕЖНЁВ. Что я мог знать? Мне предложили денежную работу, я согласился.

МАРКОВ. Хорошего водителя можно найти и в Москве, для этого не нужно лететь в Париж. Она полетела и нашла тебя. Потому что имела на тебя планы.

ЛЕЖНЁВ. Я о них даже не догадывался.

МАРКОВ. Ты же неглупый парень. Богатая русская дама прилетает в Париж и предлагает тебе работу. И ты даже не задумался, не спросил себя: почему мне? Я тебе скажу, почему не спросил. Потому что знал.

ЛЕЖНЁВ. Ничего я не знал. А о чём задумался или не задумался, не имеет значения. Это не преступление.

МАРКОВ. Факт второй. Когда ты освоился и изучил привычки хозяина, Керженцева предложила тебе организовать его убийство под видом автомобильной аварии. Такой же, при которой ты убил свою любовницу на «феррари». Был такой разговор?

ЛЕЖНЁВ. Не было. Ничего мне она не предлагала.

МАРКОВ. Ты рассказал об этом разговоре при допросах следователем Молчановым.

ЛЕЖНЁВ. Я всё выдумал. Следователь очень хотел получить моё признание, я пошёл у него на поводу. Вы сами говорили, что он консультировался с испытателями НАМИ. Они сказали, что специально такую аварию может устроить только Шумахер. А я не Шумахер. Может быть, стал бы Шумахером. Не сложилось.

МАРКОВ. Но сам-то ты считал себя не хуже Шумахера? Смелый ты парень, Лежнёв. Так рисковать жизнью – ради чего? Только из-за денег? Или хотел доказать самому себе, что ты чего-то стоишь?

ЛЕЖНЁВ. Не понимаю, о чём вы говорите.

МАРКОВ. Что же произошло на Ново-Рижском шоссе?

ЛЕЖНЁВ. Авария. Такие бывают каждый день. Керженцева позвонила мужу и сказала, что плохо себя чувствует. Он приказал ехать как можно быстрее. Ночь, мокрая дорога. Я не справился с управлением.

МАРКОВ. Ты очень удачно не справился с управлением. Нож бульдозера пропорол правую половину машины. Ту, где сидел Вознюк. Он погиб, ты отделался телесными повреждениями.

ЛЕЖНЁВ. Мне повезло.

МАРКОВ. Твоё везение было хорошо рассчитано. Накануне аварии тебя два раза видели возле бульдозера, ты изучал обстановку. Видел сторож строительной техники. На суде он отказался от своих показаний. Думаю, его подкупили. Но теперь не откажется. Уголовную статью за дачу ложных показаний никто не отменял.

ЛЕЖНЁВ. Вы хотите сказать, что будет новый суд?

МАРКОВ. Будет, Лежнёв, обязательно будет. Мы не можем допустить, чтобы безнаказанно убивали самых достойных людей России.

ЛЕЖНЁВ. Керженцева не арестована. Какой суд может быть без неё?

МАРКОВ. Арестуем. Это вопрос времени. Интерпол получил приказ активизировать её поиски. А пока её ищут, отправим тебя в институт Сербского на психиатрическую экспертизу. Даже не знаю, что для тебя лучше. Признают невменяемым, сгниешь в психушке. Признают вменяемым – лагерь строгого режима. Но там хоть небо иногда видно. До следующих встреч, Лежнёв!..»

Запись кончилась, Панкратов выключил диктофон.

– Потрясающе! – восхитился Игорь. – Этот Марков настоящий виртуоз, так всё переиграть! На голубом глазу! И он всего лишь полковник юстиции?

– Будет и генералом, такие виртуозы сейчас в цене, – хмуро отозвался Панкратов. – Давай подумаем, что мы имеем. Сделку Керженцевой с «Союзом» мы сорвали. Но это полдела. У тебя есть мысли, как подступиться ко второй половине?

– Когда вы последний раз были в Париже?

– Никогда. Разве что в предыдущей жизни. Году в 1812-м. Почему ты спросил?

– Вы даже не представляете, как с тех пор изменился Париж. Вам понравится, – пообещал Игорь и сел за ноутбук.

«Ирэн, Михаил Юрьевич Панкратов может прилететь в Париж и встретиться с тобой. Назначь время и место. Не тяни, пока Аслан Касаев не передумал. Панкратов серьезный человек, ему можно доверять, я его хорошо знаю. Серж».

Ответ пришёл на другой день:

«Милый Серж, верю тебе. Как я его узнаю? Ирэн».

– Михаил Юрьевич, придётся вам попозировать, – сказал Игорь, настраивая мобильный телефон. – Фотосессия для мадам. Не будьте таким мрачным, она испугается. Улыбнитесь. Уже лучше. Еще улыбнитесь, шире. Совсем хорошо. Спасибо.

Он перенес снимки в компьютер и нажал кнопку «Отправить». С удовлетворением заключил:

– Ловушка готова. Будем ждать, когда в неё забежит крыса.

Часть четвёртая

«БАЛ В МУЛЕН-ДЕ-ЛЯ-ГАЛЕТТ»

I

Когда демократическая Россия открыла границы и отменила выездные визы, Панкратов понял, что зарубежные поездки потеряли для него привлекательность. Так чувствует себя человек перед витриной современного московского универсама с сотнями колбас, ветчин и всяческих деликатесов. Деньги есть, он может купить всё что хочет, поэтому ничего не хочет. Он и раньше за границу не очень-то стремился. Зачем привыкать к тому, чего никогда не будешь иметь? В советские времена побывал в Болгарии на Золотых песках и в Венгрии на Балатоне, в составе туристической группы сослуживцев из КГБ слетал в Египет. Знаменитые пирамиды в Гизе и Долина царей оставили его равнодушным, зато сильное впечатление произвёл Каир, задымленный, как Садовое кольцо в час пик и замусоренный, как московская барахолка после закрытия. Больше всего восхитило то, как ездят в Каире. Из левого восьмого ряда круто выворачивают в крайний правый, даже не включая поворотников. И хоть бы кто возмущенно бибикнул. После Каира Москва показалось чистой и унылой, как покойник. Это было единственным ярким впечатлением, которое он вынес от знакомства с колыбелью цивилизации.

Три года назад жена уговорила его купить двухнедельный тур в Турцию. Когда он позже говорил, что был в Турции, у него всё время было ощущение, что он не то чтобы врёт, но и правды не говорит. Никакая это была не Турция, а что-то средне-арифметическое от европейских курортов. Отели впритык друг к другу, теплое до приторности море, удушающая жара, от которой спасал только кондиционер в номере. Даже в многочисленной вышколенной обслуге не было ничего турецкого.

Они неудачно выбрали отель, автобус от аэропорта Антальи тащился да него часов шесть. Вселились поздно вечером, ресторан уже не работал. Панкратов предложил жене: «Давай поужинаем в какой-нибудь местной харчевне». Они вышли с территории отеля и оказались на пустыре, заросшем репейником. Далеко в стороне тускло светились огни в каких-то хибарах, там жила обслуга отелей. Вот и вся Турция.

Жене понравилось, всё включено, можно встать из-за стола и ни о чем не думать. Для Панкратова эти две недели тянулись бесконечно долго. На третий день он обнаружил возле бара в ресторане дубовый бочонок с двумя кранами. Из одного лилось белое местное вино, сплошная кислятина, из другого розовое, довольно приличное. Подход к бочонку был круглосуточный. Это немного скрасило Панкратову его времяпрепровождение.

Турция окончательно отбила у него охоту к зарубежным поездкам. Жене с дочерью покупал путевки в Болгарию или Хорватию, сам оставался в Москве. На лето снимал дачу в Загорянке по Казанской дороге, это его вполне устраивало. Равнодушие к заграницам не давало Панкратову оснований считать себя таким уж патриотом, к мнению которого власти должны прислушиваться с особенным вниманием. Нет, он считал, что власти обязаны прислушиваться к мнению самых обычных людей. А если они этого не делают, каждый человек вправе выражать недовольство. Так, как может, и так, как хочет. Хочет выходить на улицы с белыми ленточками? Пусть выходит. Хочет смотреть бесцензурное кабельное телевидение? Пусть смотрит.

Когда жена узнала, что Панкратову предстоит поездка в Париж, у неё загорелись глаза.

– Как я тебе завидую! Увидишь в Лувре Джоконду!

– Не уверен, что у меня хватит времени на Лувр. Но в музее Орсе обязательно побываю.

– Господи, откуда ты знаешь про музей Орсе? Хороший музей, но с Лувром его не сравнить. Что ты там хочешь увидеть?

– Картину Ренуара "Бал в Мулен-де-ля-Галетт".

– Что я слышу? – изумилась жена. – Ты начал интересоваться живописью?

– Ты же приобщала меня к искусству, – отшутился Панкратов. – Вот я и приобщился.

II

Про парижский музей Орсе и картину знаменитого французского импрессиониста Пьера Огюста Ренуара «Бал в Мулет-де-ля-Галетт» Панкратов сказал жене в шутку, но шуткой это не было. Вариант с картиной был найден в результате непростых поисков выхода из бюрократического тупика, вызванного тем, что все зарубежные командировки офицеров Интерпола подписывал заместитель министра МВД. Игорь Касаев не понимал, почему Сибирцев не может сослаться на приказ сверху, обязавший Российское НЦБ Интерпола активизировать поиски опасной уголовной преступницы, но спросить не решился. Раз не сослался, значит так надо. Возможно, ему запретили на этот приказ ссылаться. Или генерал-лейтенант посчитал, что не следует напоминать заместителю министра, что он не самое большое начальство, есть и побольше. Никакое начальство этого не любит.

Игорь позвонил Панкратову и попросил его приехать в Интерпол, чтобы объяснить Сибирцеву устройство ловушки, которую они задумали. Он и сам мог бы объяснить, но решил, что у Панкратова это получится лучше. Не та репутация была у Игоря, чтобы начальник НЦБ отнесся к его объяснениям с полным доверием.

Как он и надеялся, Панкратов и Сибирцев понравились друг другу, оба пожившие, много чего повидавшие на своём веку. Такие люди с первого взгляда узнают друг друга и проникаются взаимным расположением. Панкратов обрисовал генерал-лейтенанту ситуацию, не вдаваясь в ненужные подробности. Немного подумав, Сибирцев одобрительно кивнул:

– Может иметь быть. Но командировать вас в Париж я не могу.

– Это не требуется, полечу туристом, – ответил Панкратов. – Загранпаспорт у меня еще действителен. Французскую визу поможете получить без задержки?

– Без проблем. Теперь, Касаев, давай подумаем, как отправить тебя. Под каким соусом просить замминистра подписать твою командировку?

– Это сложно? – спросил Игорь.

– Непросто.

– Я тоже могу туристом.

– Как турист ты там не нужен. Нужен как офицер Российского Интерпола, прилетевший со специальным заданием. Без французских коллег не обойтись. Ты даже задержать мадам не имеешь права, если она попадётся в вашу ловушку. В Париж позвоню, окажут содействие. А отправим мы тебя вот как…

План, который предложил Сибирцев, выдавал в нём человека с широким кругозором, который умеет этот кругозор использовать в интересах дела. С год назад оперативники Московского уголовного розыска арестовали антиквара, торговавшего поддельными картинами знаменитых художников, всё больше малых голландцев. При обыске на его даче нашли холст с картиной Ренуара «Бал в Мулен-де-ля-Галетт». Сначала решили, что это тоже подделка. Послали на экспертизу. Эксперты сказали: подлинник. Не поверили, отправили холст другим экспертам в научно-реставрационный центр, оснащенный самым современным оборудованием. Там провели исследование по полной программе, от визуального анализа под микроскопом и рентгеноскопии до определения содержания в красках изотопов цезия и стронция. Если бы изотопы обнаружились, это означало бы, что картина, датированная 1876-м годом, написана не раньше середины ХХ века, когда в результате ядерных испытаний эти изотопы рассеялись по всей поверхности земли. Никаких следов цезия 137 и стронция 90 в красках не оказалось. Заключение экспертизы: картина подлинная.

В МУРе это вызвало недоумение. Парижский музей Орсе, считавший шедевр Ренуара гордостью своей коллекции, ничего не сообщал о попытках похищения картины, когда могла произойти подмена. Из МУРа дело передали в Российское НЦБ Интерпола, в обязанности которого входил поиск украденных художественных ценностей и возвращение их законным владельцам. Сделали осторожный запрос дирекции музея. Оттуда сообщили, что «Бал в Мулет-де-ля-Галетт» после реставрации выставлен в экспозиции и привлекает большое внимание парижан и гостей французской столицы.

– Выходит, они не знают, что в музее висит фальшак, – закончил Сибирцев экскурс в тёмные дебри искусства. – Подменили, вероятно, во время реставрации. Вот ты, Касаев, и вернёшь им подлинник. Не вижу причин, почему замминистра не подпишет командировку. А если это попадёт в газеты, совсем хорошо. Российская полиция нашла и вернула музею Орсе картину Ренуара. Заметьте, Михаил Юрьевич, российская полиция, а не Интерпол, – обратился он к Панкратову. – Когда неудачи, тогда Интерпол. А успех – российская полиция. Чёрт знает, какой херней приходится заниматься, если хочешь сделать дело!

– А когда было по-другому? – отозвался Панкратов.

– Никогда, – согласился Сибирцев. – Это утешает. Давай, Касаев, оформляй командировку.

Через три дня Игорь Касаев и Панкратов вылетели в Париж. На складе вещественных доказательств МУРа холст Ренуара бережно упаковали в черный дерматиновый тубус, в каких носят чертежи большого формата. Таможня в Шереметьево была предупреждена, Игорь прошёл через VIP-зал без досмотра. У Панкратова было досматривать нечего, в его дорожной сумке были только бытовые мелочи и ноутбук Сергея Старостина. В тот же вечер из номера четырёхзвездочного Hôtel Le Littré в районе Сен-Жермен-де-Пре отправили Ирине Керженцевой письмо: