Эйс. Книга 1

На лавочке у детской площадки сидела пожилая женщина в синем спортивном костюме, помахивая собачьим поводком. Рядом скакал мелкий рыжий спаниель, беспечно болтая кудрявыми ушами. Она периодически обращалась к щенку, очевидно, увещевая его вести себя прилично, а не зарываться в песок с головой и отряхиваться во все стороны. Яна собралась духом и попыталась прильнуть. Первый заход оказался неудачным. Она ничего не почувствовала.

«Уж больно как-то механически подхожу к вопросу. Без души». Яна вспомнила, как близко к сердцу воспринимала умерших, и попробовала настроиться на похожую волну. Провал, лёгкий толчок сквозь заслон… Энергия женщины оказалась ровной. Никакого отвратительного липкого ощущения или гнойного запаха. Местами есть не очень приятные участки, но совсем не так, как в предыдущих случаях. Яна с интересом начала разбираться в своих ощущениях. Старушка неожиданно начала беспокойно озираться, а собачка громко залаяла на хозяйку.

«Ух, ты! Похоже, почуяли моё присутствие! Прикольно», – как можно мягче и медленно отстраняясь от женщины, подумала Яна.

Она выплыла из чужой ауры пластичной скользкой воздушной массой. Новые ощущения поразили настолько, что Яна, на мгновение закрыв глаза, забыла о страшных результатах погружения. Соприкосновение с незнакомой душой казалось совершенно удивительным и необычными. Она оказалась совершенно в другом, каком-то неправдоподобном мире. Абсолютно иное, странное и несколько искаженное, по мнению Яны, восприятие действительности, вероятно, отражало душевный настрой неизвестного человека… Она даже не представляла, как можно воспринимать обыденные явления по-другому.

Внезапно Яна спохватилась, тревожно вглядевшись в старушку и тут же успокоилась: «Ну вот же, нормально. Сидит, живехонькая». Бабулька продолжала общаться с щенком без малейших признаков дискомфорта.

Раз за разом прокручивая полученные впечатления, Яна пыталась привыкнуть к новым образам. Сознание претерпевало переворот: она словно заполучила чуждый, и не предназначенный для неё опыт. Возможно, осмысление придёт чуть позже, но пока что она, как ребёнок, рассматривала возникшие явления.

Лёгкая слабость вскоре прошла. Вдохновлённая, Яна решила попробовать прильнуть к кому-нибудь ещё раз. Ждать пришлось недолго: через минуту из магазина вышел мужчина с девочкой за руку. Она зажмурила глаза и сосредоточилась. На этот раз погрузиться удалось почти сразу. Перед ней возникла иная, жесткая и строгая суть. Она виделась прямолинейной и, может быть, даже чуть более правильной, чем у бабульки. Без неприятных зон тоже не обошлось: они проявлялись не очень ясными, размытыми, цветными и склизкими участками. Яна так же мягко и аккуратно отстранилась. С непривычки внутренние органы съежились в тугой комок, словно защищались от чужеродного влияния.

«А это трудно, – почувствовав напряжение, подумала Яна. – Не так, конечно, вырубает, как после соседей-алкашей, но всё же…».

Явно прослеживалось существенное отличие: сейчас, касаясь людей, она не чувствовала отвратительно-тошнотворных эманаций, из-за которых в панике рвала связь. Резкого и жёсткого отторжения не происходило. Она входила во вкус.

В следующей семейной паре с маленьким ребёнком в коляске, появившейся из-за угла, проявились совсем другие нотки. Яна прильнула к молодому человеку и через секунду испытала некоторое неприятное беспокойство. Эмоциональный фон казался возмущенным. Реакция напомнила состояние самообороны, смешанной с горечью. Подтверждение не заставило себя ждать. Через секунду молодая женщина остановилась и, вытянув согнутую правую руку ладонью вверх, что-то яростно доказывала своей половине. Пара ругалась. Яна тут же отвалилась от подопытных, испугавшись, что в определенный момент не сможет отстраниться от негативных эмоций.

Чужое необычное восприятие мира захватило с головой. Яна почувствовала азарт.

Две школьницы лет одиннадцати, размахивая рюкзаками, вприпрыжку бежали к соседнему подъезду.

«Успею?» – подумала Яна, устремившись к юным душам, и тут же с восторгом обнаружила, что может ощутить сразу двоих. Прикасаться было приятно. Не затуманенные, чистые и светлые ауры переливались яркими свежими красками, лёгкими воздушными облачками оставляя за собой прозрачный след. Юность искрилась жаждой открытий и излучала здоровый оптимизм.

Забыв обо всем на свете, Яна переключилась на невидимых жителей дома. Оказалось жутко интересно разбираться с нюансами человеческих душ. Рассматривать сложные, невероятной красоты искусные грани, с которыми не могли сравниться даже великолепные бриллианты. Наступившее озарение открывало восхитительные перспективы собственных возможностей и сверхъестественного мироощущения. Яна поняла: раньше она ходила совершенно слепой, в полном неведении, как неразумный младенец, знающий только свою маленькую кроватку и детскую комнатушку. Сегодня впервые сняла повязку с глаз и рассматривала бесконечную увлекательную вселенную, с удивлением обнаруживая яркие созвездия человеческих судеб.

Через пару часов увлекательных погружений в ауры разной степени чистоты и загрязненности, она вновь столкнулась с неприятным излучением. По улице шёл грузный мужчина лет сорока.

Стараясь не делать резких эмоциональных рывков, Яна всесторонне изучала субъект. Только теперь она, прежде чем полностью вляпаться в грязь, представила энергию внутри человека-сосуда. Опыт удался. Наполнение вязкой жидкостью оказалось процентов на восемьдесят. Мужчина, не чуя постороннего вмешательства, поднялся по серым ступеням с отбитой плиткой в магазин. Самое интересное заключалось в том, что, не видя подопытного, она могла проследить его путь внутри помещения, следуя за эфирным телом. Это было потрясающее ощущение. Сопроводив объект наблюдения, Яна в этот раз без проблем отстранилась от изолированной субстанции, не причинив совершенно никакого вреда. Вышедший из магазина мужчина чувствовал себя прекрасно и бодро зашагал в соседние дворы, помахивая полным полиэтиленовым пакетом.

Время летело незаметно. Яна продолжала цеплять случайных прохожих, не заметив, как минимаркет закрылся, пригасив освещение в торговом зале и оставив тусклую лампочку на входе.

Прямо к подъезду подъехала тонированная десятка. Не видя находящихся в салоне, Яна предприняла попытку определить количество пассажиров.

«Трое. Отлично». Осторожное касание издалека показало: двое отвратительно липких, один терпимый.

Автомобиль припарковался возле детской площадки и, из него действительно вышло трое. Яна переместилась вплотную к окну и раскрыла раму нараспашку. Неплохо бы подключить к исследованию ещё одно чувство. Стремясь избежать фатальных последствий и мерзкого чувства погружения в болото с боязнью задохнуться в чужой гадости, она не дала затащить себя в астральное окружение компании с головой. Сработал приём сосуда. Заключив энергию в кокон, Яна тихонько подмяла её и сжала. И тут произошло неожиданное. Трое молодых парней начали корчиться от боли. Яна немедленно ослабила хватку. Приступы прекратились. Вскоре донеслись громкие голоса.

– Что за херня сейчас была?

– Ага, у тебя тоже живот скрутило? Может колбаса тухлая?

– Точняк, выжрали два литра водки, а отравились печенкой.

Парни заржали.

– На всех в один момент накатило. Ладно, пошли.

Яна попробовала удалиться от грязных сущностей потихоньку, медленно и терпеливо съезжая с орбиты жертв. Жизненная масса растягивалась как густая сопля, но не отлипала, растягиваясь в тонкую упругую нить. Мужчины уголовного вида зашли в подъезд. Не в состоянии отделаться от упрямой чужеродной материи, Яна решила понаблюдать, чем закончится противостояние душ. По всем законам физики, если она не станет дальше удаляться и будет удерживать натяжение в одном состоянии, тёмная энергия в конце концов, должна отвалиться сама.

Время шло. Яна бездействовала. Удерживать нити не составляло труда. Они самостоятельно зафиксировались в статичном гибком положении и без дополнительных усилий продолжали висеть. Поднявшись на четыре этажа вверх, парни ненадолго застряли в одной точке. Видимо, стояли у двери нужной квартиры. Яна продолжала ждать.

Внезапно у двоих с наиболее грязной энергетикой почувствовалась вибрация. Женщина прислушалась к новым ощущениям. Постепенно дрожь утихла, затем через несколько секунд нити опять завибрировали, а потом ещё через несколько, снова успокоились. Парни постояли на месте и через какое-то время поехали вниз. Вскоре неблагополучная троица оказалась на улице. Сначала они шли нормально, но как только начался тремор одной из нитей, высокий тут же без слов скорчился, явно испытывая болезненные ощущения. Тут же задрожала другая жила, и следом негромко взвыл второй. Прислонившись спиной к дереву, крепкий парень стал медленно сползать по стволу вниз, безвольно уронив руки вдоль тела. Яна хотела прекратить дрожание и отлепиться, но сделала только хуже. Нить превратилась в струну и зазвенела пронзительной нотой.

Третий выходил последним. Он тоже, очевидно, чувствовал себя неважно, но, по крайней мере, сносно держался на ногах и даже мог негромко материться. Вторая вибрирующая струнка тем временем сама по себе перешла на звон и на высоких хрустальных тонах оборвалась. Высокий повалился несуразным кулем на землю. Яна не успела среагировать, как и первая нить прервала зудящий гул, замертво скосив парня. Оставшийся в живых корчился в судорогах. Нить дёрнулась, готовая в любой момент затрястись. В ужасе Яна отчаянно захотела вернуть энергетику в исходное состояние. Склизкая масса, наконец, поддалась давлению и, мягко стекая к хозяину, отлепилась. Дальше всё происходило как во сне. На Яну навалилась смертельная усталость. Через расфокусированное зрение она краем сознания отметила, как молодой мужчина пришёл в себя, закричал, затряс за грудки товарищей… Пейзаж поплыл перед глазами. Она с трудом добрела до постели и провалилась в глубокое кромешное забвение.

***

Яна стояла на пике высокой, невыразимо прекрасной горы. Перед ней раскинулось залитая солнцем и озаренная легкой дымкой, поднимающейся от земли, ярко зеленая долина. Такой цвет встречается лишь в начале мая, когда природа пробуждается и первые листочки едва проклевываются сквозь почки деревьев. Высокая шелковистая трава тихо колыхалась на ветру нежными переливами легкого дуновения, напевая почве акафисты. Среди светлого зелёного моря яркими брызгами расцветали великолепные цветы с крупными бутонами. Одинаково хорошо можно было рассмотреть как густые кусты белых роз, так и одиночные маленькие фиалки или алые маки. Бескрайнее поле пронизывала небесно-голубая река, постепенно растворяющаяся в густой траве и питающая округу целебными водами. Яна легко оторвалась от крутой скалы и медленно раскинув руки-крылья, парила над просторами. Испытывая приятно-томительное чувство нежности и умиротворения она, с восхитительной скоростью проносилась над землей, осматривая волшебную долину. По берегу реки широко раскинулись роскошные ивы, спускающие длинные тонкие ветви к воде. Перед взором возникали и другие чудные деревья, названий которых она не знала.

Яна плыла по небу, наслаждаясь необыкновенной красотой. Постепенно вдали появились желтовато-серые камни, точь-в-точь повторяя неоднородный цвет крутого холма под Саткой. Количество их постепенно увеличивалось, превращая заросший растительностью берег в каменистый. Река истончалась, трава местами пожухла, обнажив чёрные булыжники, песок и глинистую почву. Крупные цветы ещё встречались, но мелкие полевые поглотились пеплом принесенного иссушающим ветром, который уже не пел нежно, а зловеще подвывал. Чёрные язвы расширялись. Река на глазах исчезала, пока не пропала совсем. Пышный пейзаж сменился выжженной каменистой пустыней без единого признака жизни. Сухое, потрескавшееся русло бывшей реки раскалялось и через мгновение превратилось в огненный поток, источающий ядовитые испарения.

Голос, заполняющий всё пространство, гулко произносил: «Семь, семь. Семь…». Яна хотела отстраниться от кошмара, но, повинуясь неведомой силе, вновь и вновь возвращалась к руслу, с каждым разом приближаясь к отравленной жиже всё ближе и ближе. Её засасывало по кругу, словно в гигантскую воронку с горлышком из устья реки, а она всеми силами рвалась вон. Постепенно огненная лава тухла, каменела, превращаясь в огромное мертвое дерево, от которого вниз вместо корней спускались сухие прутья. В стволе Яна опознала умершую соседку. Лицо было едва различимо, лишь явственно ощущалась характерная субстанция. Две ветви, напоминающие корявые руки с обрубками пальцев, уходили вниз. Яна с ужасом узнала в них тракториста-Витька и погибшего вместе с ним собутыльника. От каждого тянулись ещё по две ветви: проститутка и парни с «Тойоты». Дальше ещё восемь хворостин с застрявшими душами мужчин с подъезда и незнакомых ей в реальной жизни людей. Она чувствовала каждого. Яна со смятением наблюдала, как древо смерти разрастается. Сухие корявые отростки множились в геометрической прогрессии, уходя в бездонную яму и теряясь в кромешной тьме. Неожиданно навалившаяся непреодолимая тоска и горе заполнили всё её существование. Чёрная липкая масса засасывала внутрь. Не в силах вздохнуть, испытывая инфернальный ужас, Яна изо всех сил рванулась вон из удушающей обстановки и в то же мгновение снова оказалась на горе. Тяжесть исчезла без следа, её успокаивающе объял небесный ласковый свет.

Яна наблюдала за собой со стороны. Ощущение раздвоенности, даже не раздвоенности, а множественного собственного присутствия, казалось крайне необычным и разрушало все понятия о трёхмерности пространства. Постепенно картина приобрела знакомые ноты. Появилась аллегория с множеством рук богини Кали и многоликими статуями в храмах Ангкор-Вата Камбоджи. Видение длилось недолго. Угол наблюдения постоянно менялся, трансформируя новое восприятие себя. Из ниоткуда формировались лёгкие призрачные облачка. Постепенно светлая дымка, парящая в воздухе, капля за каплей стала складываться в безликие фигуры в балахонистых одеяниях, напоминающих серые плащи с капюшонами. В сознании снова зазвучал глубокий проникновенный голос.

«Ты среди посланников. Они готовы очистить мироздание огнем, водой, воздухом и землей от грехов людских. Время цивилизации на исходе».

Перед взором Яны пронеслись стихийные бедствия: бурные потопы, извержения вулканов, пожары, ядерные взрывы, смертоносные ураганы, смерчи, молнии. Панорама преломлялась, обнажая мелькающие картины. Перед взором предстали сотни тысяч умирающих от ран, болезней, голода. Разлагающиеся трупы детей и взрослых всех рас и национальностей усеивали побережья, пустыни, заполонили мегаполисы, поселения на равнинах и горных местностях. Жестокие мучения страдающих были невыносимы для человеческого сознания.

– Нет, нет!!! – Яна заливалась слезами, жуткий кошмар разрывал её в клочья. – Почему все погибли? Нельзя!

Голос ответил:

– Человечество погрязло в грехах. Законы извращены, благодетели считаются постыдными. Грешные деяния возвеличиваются и поощряются, преподносятся примером для подражания другим. Священнослужители всех религий извратили божью суть и заповеди. Ложь предстает истиной. Истина преследуется. Идея борьбы с неверными, неверующими в Бога, используется как мотив убийства верующих в бога с другим именем. Распространение Слова Божьего заменено никчемными культами и церемониями. Одно совершённое зло порождает другое, ещё более страшное. Колесо ненависти катится по миру, увеличиваясь в размерах и поглощая в людях часть Божественной сути. Человечество живет во лжи, гневе, воровстве, стяжательстве и поклонении земным благам. Материальное богатство стало самым почитаемым, поправ духовное. Люди культивируют в себе пороки, вместо того, чтобы противостоять страстям и кичатся ими. Поклоняются разврату и блуду. Гордыня проникает в каждого. Всякий мнит себя достойнейшим, хвалясь мимолетным успехом и забывая, что он всего лишь ничтожная частичка общего. Человек не может насытиться вседозволенностью и достатком, потребляя всё больше и больше. Уничтожает всё живое. Убивает планету…

Голос говорил и говорил. Перед Яной мелькали образы, сопровождая каждую фразу: собрание средневековых священников, переписывающих библию по своему разумению; современных проповедников, отпускающих любые грехи за деньги; политиков и бизнесменов, продвигающих придуманные ими же бездуховные правила и идеи потребительства. Пронеслись изображения непотребного секса и насилия, несметные богатства, уныние и безысходность нищеты. Мелькали лидеры стран, заявляющие об исключительности страны или нации, ввергающие государства в войну и разруху, кумиры, погрязшие в пороках, клеветники, наркоманы, алкоголики, обжоры, гомосексуалисты и извращенцы, продажные женщины, убийцы, садисты, воры и гордецы…

– Время человечества истекло.

– Но не все же! Не все грешники! Есть достойные люди! – воскликнула Яна и тут же осеклась, вспомнив притчу про Лота в Содоме и Гоморре и чем всё закончилось.

Наполовину вопрос, наполовину утверждение зависло немым посылом в воздухе. Вся её суть бунтовала против грядущей несправедливости. Разум отказывался мириться с картиной апокалипсиса. Во время стихийных бедствий умирали все без разбора – и правые, и виноватые. Яна ясно видела это в мелькавших образах. Несогласие с повальным уничтожением непостижимым образом озвучилось без слов, эхом прозвенев в воцарившемся безмолвии.

– Не отправляй посланников! – снова взмолилась Яна. Голос молчал. Образы гасли.

– Неужели всё кончено?! – не сдаваясь, кричала она в пустеющее пространство.

Неожиданно остужающей лавиной на неё снова обрушился поток сознания:

– Готова ли ты стать последним предупреждением перед посланниками? Готова ли нести тяжкий крест? Чувствовать все грехи, день за днём соприкасаться с гнусностью, страшными и мерзкими деяниями? Сможешь уберечь невиновных, а виновных заставить одуматься, вернуться на истинный путь?

Вся душа Яны кричала: «Да!», лишь бы не видеть жуткую картину грядущего апокалипсиса. В эту секунду она не думала, каким образом сможет предотвратить страшное пророчество. Главное – попытаться всё исправить. Голос произнес приговор на немой ответ, который Яна никак не могла сформулировать.

– У бога нет других рук, кроме ваших. Миссия. Семь лет, семь…

Голос стихал. Перед глазами мелькали разные цвета. Они раскладывались в спектр, разделяясь на разные уровни и тона, становились гуще, потом ярче, смешивались между собой, формировались в информационный поток, входящий в Яну.

Неожиданно, не к месту возникла мысль: «Мне понадобится удача». Яна до конца не поняла, произнесла эту фразу во сне или уже проснувшись. Она лежала с колотящимся сердцем и открытыми глазами. Сон был настолько реален и мысль настолько чётко вложена в голову, что никакой дополнительной трактовки и разгадывания не требовалось. У Яны было ощущение, что в неё просто влили часть знаний мироздания. В одночасье стали ясны силы, данные свыше. Особых размышлений от неё больше не требовалось, как и не осталось тени сомнения. Отныне Яна – исполнитель высшей воли. Теперь только от её действий зависело появление посланников и дальнейшая судьба человечества.

У Яны не возникало совершенно никаких логически обоснованных предположений, почему именно её избрали на миссию. Она явно не ангел, до роли сатаны тоже не дотягивала. Возможно, думала Яна, сыграли роль высокая скорость мышления, умение формулировать мысли, изобретательность, тяга к справедливости и отсутствие страха в сочетании с высоко развитым инстинктом самосохранения. Но на самом деле она не знала, что её душевные качества расположились ровно посередине шкалы греховности. Кому-то она казалась слишком злой и невыдержанной, кому-то наоборот. В некоторых традициях её поведение сочли бы крайне непристойным и неприемлемым, а в европейских странах такая свобода выражения женщины являлась обыденностью.

Она знала обе стороны жизни и, не считая себя идеальной, редко кого осуждала, понимая, что с равным успехом, при соответствующих обстоятельствах её могло качнуть в любую сторону. Яна была способна как на изощренную подлость, если её сильно задевали, так и на великодушное благородство. Всё зависело от случая и ситуации. И, по её мнению, такое поведение присуще каждому человеку. Сунь-Цзы говорил, что даже кролик, загнанный в угол, становится опасным. Разница лишь в триггерной точке загнанного и степени воздействия на нее.

Вспыльчивость и агрессивность были характерны для Яны в равной степени с умением держать себя в руках. Она материла придурков на дорогах и в то же время никогда первая не опускалась до прямых оскорблений и рукоприкладства. В крайне редких особых случаях могла, защищаясь, вступить в драку, особенно по молодости, но в то же время всегда видела черту, через которую не стоит переступать. В большинстве вопросов не доводила ситуацию до крайности, технично уходя от чрезмерного накала страстей. Яна отличалась повышенной ментальной чувствительностью, но эмоции никогда не перекрывали разумную составляющую.

Воровством не грешила, однако, если подворачивался случай изыскать пользу, перехитрить государство, момент не упускала. При надобности без угрызений совести могла по мелочи подделать документы или поучаствовать в чем-то не слишком законном. Могла менять любовников и заниматься сексом без дальнейших обязательств, но никогда не продавалась за деньги и не шла на измену, состоя в серьёзных отношениях.

Не злоупотребляла алкоголем и возлияниями в еде, хотя ярым приверженцем ЗОЖа тоже не считалась. Не понимала причин вегетарианства по идейным соображениям. В детстве вцепившегося в лицо кота могла со всей дури отшвырнуть так, что он пролетал две смежные комнаты насквозь, а на следующий день рыдать над умирающим щенком. Хладнокровно относилась к отрубанию голов курицам, но никогда бы не прошла мимо издевательств над животными.

Среднее состояние заключалось даже в талантах Яны. Способности к искусствам в её случае казались неоспоримы. Могла сочинять музыку, хорошо рисовала, придумывала фасоны одежды и сама шила. Имела богатое воображение, но способности особо не развивала, поэтому и сверх талантами не блистала. Регулярно участвовала в соревнованиях по разным видам спорта, никогда не достигая больших высот. Она была способна освоить любой предмет, любую науку, за которую бы взялась, приобрести любые навыки, но ни от чего безумно не фанатела.

Внешние данные тоже между «очень хорошо» и «ну, что-то в ней есть». Женщина, без сомнения, красивая, стройная, обаятельная и невероятно сексуально притягательная. Однако всё же не настолько, чтобы мужчины повально испытывали благоговейное восхищение. Многие влюблялись, кто-то даже терял дар речи в её присутствии. Но сама себя она идеальной никогда не считала. Милой – да, но не красавицей с классическими золотыми пропорциями лица. Она обладала какой-то неправильной красотой. Ввиду большого смешения кровей в её роду люди терялись при определении национальности Яны. Представители каждой народности выдвигала определённую версию, при этом никто не принимал за свою. Лицо кукольное, славянское, однако смуглое, с едва уловимым желтоватым отливом. Глаза абсолютно европейские, широко распахнутые, светло карие, но в скулах неуловимый намёк на родство с монголоидной расой. Причем, совершенно ни у кого не возникало мысли о её принадлежности к азиатам. Русские выискивали в ней армянские корни, армяне интересовались, не цыганка ли она, цыгане открещивались, кивая на большеглазых татар. Те, в свою очередь, точно знали, что она не их кровей и, скорее всего, украинка.

Парадокс заключался в том, что и чужаком Яну тоже никто назвать не мог. Она вызывала непередаваемое ощущение родственности и близости. Чего-то давно знакомого, но забытого. Каждый человек, глядя в проникновенный и отливающий твёрдостью взгляд, был абсолютно убежден: где-то её уже видел. В юности, в общественном транспорте она с успехом пользовалась этой особенностью. Кондуктора частенько проходили мимо, уверенные, что девушка уже платила.

Именно чёткое расположение посередине между крайними проявлениями человечества сыграло роковую роль.

Размышлять над тем, почему она должна осуществлять миссию, можно было бесконечно. Яна, не знающая истинных причин, быстро поймала себя на свернувших в ненужную сторону мыслях об избранности.

«Точно. Давай сейчас упиваться собственной исключительностью. Надо же, какая особенная! Выбрали на пост карающей длани. О другом сейчас думай, овца, – укорила она себя и тут же поправилась. – Минуточку! Божья овечка».

Разыгравшаяся было фантазия справедливо восприняла претензию, и мозг заработал быстро, ясно и прагматично.

«Семь лет, семь месяцев, семь дней – это отпущенный на миссию срок? На весь мир?! Совсем немного, даже если силы увеличиваются в геометрической прогрессии. Так. Надо развивать способности, иначе далеко не продвинуться».

Мысли роем носились в голове, едва успевая акцентироваться на важном.

Решимость спасти человечество отодвигали на задний план мысли о тяжести добровольно взваленной на плечи ноши, об опасности. Яна была готова к самопожертвованию и смерти не боялась. Страшило другое: вдруг так легко подрядившись на миссию, она не потянет? Не хватит сообразительности и осторожности, не сможет выполнить в срок? Зато как рванула рубашку-то на груди… Безусловно, её личность должна оставаться в тайне. В то же время деятельность, последствия и причины широко освещаться. Основная цель – перевернуть сознание людей. Отбросить в сторону сантименты и жалость. Идеи накидывались одна за другой, заслонив ужасающую истину: ликвидацию людей.