Полдень древних. Селение

– Ты не поняла главного, – опять звенит тихий голос, – это пуп вайшского мира.

– Прямо все?

– Строение в центре.

– И что в этой избушке?

– Оба.

Оба… Слышала такое от Сара – Вантара обы. Вантара – закономерность действий, жизненный цикл. Оба – может, ово – яйцо, яйцо мирозданья. Таким образом, весь этот «аркаим» – не столько фестивальная площадка, сколько храм, культовый центр. А что, подходит… Говорили о таком археологи.

А те, кто этой Обой занимался и там, всеми церемониями ведал, назывались обавницы и обавники («яичники»)? Были такие знахари в славянской древности. С некоторыми «наследниками по прямой» даже в Москве сталкивалась, полно их среди родноверов. Ну типа, те, кто знает как вести и поддерживать гармоничный образ жизни. Чтоб вёдро было. Дом – полная чаша, секс в радость, семья, дети. А что, прям про местных, про вайшьй. Как ни парадоксально…

– Оба – это священный предмет?

В ответ показали удивительную картину. Пространство превратилось в сверкающую янтру, сплетенную из множества зыбких нитей. Поделились жизненной силой во сне и дали отчетливо, во всей мощи, увидеть энергетические потоки. Хорошо иметь подругу-жрицу. Даже направление этих рек и ручьев читалось. Гигантский поток энергии стекался, лился в крышу, серой избушки в центре «аркаима». Из недр ее тоже стремились реки во вне. Все напоминало схему магнита, когда энергия в один полюс входит, из другого выходит, только с очень протяженными, теряющимися в пространстве петлями.

Показывать продолжили. Стены избушки растворились и, да, там внутри была светящаяся штука, напоминающая яйцо. Может быть, одна из машин, может, вообще живое существо со своей волей. Но именно яйцо, тот самый сакральный символ, суть вайшьского мира, в том числе… И вот, интересно, откуда и куда шли потоки силы в этом магните.

Сверкающая река направлялась к макушке яйца из странной, очень знакомой по виду структуры. Кром! Показывали его когда-то с высоты. Круг со стрелой, направленной на север. Знак Меркурия и символ мужского начала. Кругом был сам кром – сложенная из трех торов домина. Торы – здания, напоминавшие «аркаим» – дворы в окружении строений, только пустые в отличие от вайшского пупа. Окружала всю структуру круглая ограда и зона отчуждения в полет стрелы. В этом осином гнезде вся воинская братия и жила. Копила силы, оттачивала навыки, перековывала свою злую суть в добро, полезное миру. На стыке трех кругов имелась светящаяся структура, напоминавшая Обу, тоже небольшое строение со светящимся артефактом внутри, похожим на бриллиант. Все атлантологи, едва увидев, дружно бы взвыли – он, магический кристалл! Ну, кто его знает, может быть…

В общем, крепость, соразмерный такой агрегат, ловушка для плазмы, даже чисто визуально. Таились там силы немерянные, до того что одной воинской общины на всю вежду хватало. Вот уж действительно, вспомнишь про атлантский кристалл и его могущество.

Можно там, конечно, развивать тему, вайшского этого, гри-гри – обавничества, что и гармонии так можно достичь и, как следствие, судьба тебя хранить будет… У арьев такое называлось Асту-ряд, наука дом держать (да, да, то самое Васту, аналог Фень-шуй). Но все слова… Стоит только закричать хотя бы единому вайшье от страха, мигом налетят, все эти, косматые в татуировках, и в клочья врага разорвут. Этот мир хорошо умел себя защищать. И кстати, не только от материального зла, было зло и тонкое – внутренние конфликты, болезни, несущие с собой бедность и неудачи. Могли косматые в татуировках защитить и от злой судьбы. Человека от самого себя. Вектором их силы был тот самый Дом артх, где довелось некогда живать. Таилась там пещера, возвышался среди крон Рарог (местная скорая помощь, по сути), даже те самые Янтры желаний там, поблизости, прятались… В общем, натуральная стрела на символе Меркурия.

И хоть смотрела стрела на север, но летела туда, где требовалась бешенная энергия воина, чтоб спасти последний луч Атлантиды – вайшский мир. Воины не заботились о детях, не добывали блага, поэтому служили обществу. Их энергетика не выплескивалась разово, в ходе целительских или оборонительных экспедиций, она, сколько можно судить по всей картине энергетических связей, постоянно текла в верхний полюс вайшской Обы. Ратна сказывала, что связь раз в год обновляли. Это и называлось Вантара Обы.

В арийском мире железным был принцип «Не просят – не лезь». Чтобы чем-то оделили – надо просить. Вот и приезжала экспедиция из всех вайшских общин в кром вершить обряд. Дело было по весне, и возвратясь в свои жила, могли земледельцы не беспокоиться о приплоде и урожае – магия и сила воинов давала все потребное.

По осени воины совершали круг по общинам, с поклоном для обратного потока силы из Обы. Их торжественно встречали и начинали грузить возы, чтобы ехать в «аркаим». На фоне всего, это был еще и повод свидеться с родными – родители и дети воинов жили в вайшских домах. Закончив круг по всем общинам, собирались в «аркаиме», вершили обряд и обновлялся из Обы обратный ток силы. К воинам текло вёдро вайшского мира – еда, одежда, утварь. Все то материальное, без чего жизнь тела невозможна.

Осенью в «аркаиме» было людно. Свершив обряды, готовя возы к пути в кром, заказчики искали мастеров под свои проекты. Воины и жрецы нуждались в помощи творцов и технологов. Ударяли по рукам. За нужную вещь существовал долг чести, надо было выполнить то, что вайшья попросит. Это могла быть и редкая земля для кузнеца, и южное растение для красильщика, которое чтоб добыть, надо стать странником на пол-года. И такие тонкие блага, как избавление, например, от крепко въевшейся хвори, даже несколько лет жизни. Местные деньги, слитки благородных металлов, тоже могли стать оплатой.

Согласился – будет тебе шедевр, на который мастер тоже, может статься, пол-года потратит. Не соблюсти условия сделки считалось тяжким грехом.

Зимовать разъезжались по общинам, где все заказанное и творилось.

Вот такая она была Вантара Обы. Сезонный цикл. По словам Ратны, сил все действо больше отнимало у воинов. Чтобы позволить вайшьям поддерживать привычный порядок вещей, надо было много жизненной силы. Малейший ее недостаток – и последние из Атлантиды начинали сдавать. Рушилось вёдро, наступало время болезней и распрь.

Из этого древнего ряда родилось у потомков арьев много непонятных, но крепко держащихся устоев. Особенно заметных во времена раннего Средневековья, когда история всколыхнула северный языческий мир, и он стал топить с себе устоявшиеся римские порядки.

Ранняя весна (конец марта, апрель) считалась временем воинственных игр, посвященных боевитой, злой и энергичной молодежи. А ведь Вантара Обы начиналась в апреле, и пути степенных людей-быков из вайшских жил лежали в кром, обитель людей-волков. И странный обычай заезжать осенью в селенье за податью, художественно описанный еще в легендах о княгине Ольге – из той же оперы. В Арьяна Ваэджо просить приезжали воины. Именно просить и получать, а не ждать, когда данники сами все привезут.

Правда, был в Вантаре Обы еще один пункт. К вайшскому яйцу, ровно как и к кристаллу в кроме, лился веер силовых нитей от двух невзрачных небольших структур. Расположены они были по обоим сторонам крома и вызывали, как бы это, нескромные ассоциации. Одно, левое, светилось сильней, правое – будто за темной вуалью. Но потоки от обоих были одинаковые, ослепительно белые, сильные. От Обы же и воинского кристалла им перепадало немногое.

На вопрос: «Что это?», Ратна ответила: «Крам.»

– Крамы?

– Крам, один в двух частях.

– Как это?

– Предназначение жреца двояко – это учитель и целитель, бодисатва, который любит и жалеет паству, пытается хоть немного поднять ее до себя. И отшельник, стремящийся к мокше, которому нет дела до людей.

– Левые, значит, бодисатвы, правые отшельники?

– Именно.

– А какие, в конечном итоге, правы?

– Сама догадываешься, что все. С людьми надо играть в их игры, чтобы они услышали и приняли помощь, это делают бодисатвы. Но жреческое воплощение – часто последнее рождение человека. Это тоже надо помнить.

– А потоки почему одинаковые? Стремящиеся в мокше, вроде, замкнуты на себя? Молитвенниками их не назовешь, до людей им дела нет.

– Им помогает само бытие. Пребывание такого человека рядом – драгоценный опыт и неоценимый дар.

– Вот как? А что же так мало от паствы перепадает?

– Наши потребности скромны. Мастера и воины приносят в крам посильное количество благ. Как сами решат.

– Значит вы такие самоотверженные родители, которые жертвуют ради детей почти всем?

– Да. Но нам самим дано все щедрой мерой. Мы долго живем и полны сил. Арьяна Ваэджо все еще обладает способностью вмещать великие души.

– Хочешь сказать, что есть времена, где их нет?

– Именно. И это твое время. Но не печалься. Они уже начали приходить. Ты – одна из них.

Дальше разговор продолжать не хотелось. Опять начнутся все эти рассуждения про долг, предназначение, миссию. Господи, когда уже отстанут!

Тем более в светоносной структуре имелись другие подробности. Очень любопытные. Хотелось о них поговорить. Светлые нити силы от Обы шли не только от полюсов, целый веер их исходил из экватора. И судя по движению энергии, это был не только отток. Из пространства в Обу тоже стремились сверкающие ручьи. Сходство с магнитом тут заканчивалось. Оба была более сложной энергетической структурой. И вот, что это за пояс силы?

– Это связь с мирами пограничников, – ответствовала Ратна.

– И кто это такие?

– Те, кто служит крепким ларцом и защитой для лесного мира земледельцев. Жители степей, гор и побережий.

– Это такие ваши казаки?

– Да, ты нашла название из своего мира со сходной сутью. В этих веждах нет жесткого деления на воинов и мастеров. Часто встречаются представители пограничной варны, мастера и воины одновременно. Их вежды сходны с нашими, особенно у горцев, но условия жизни не всегда позволяют соблюдать старинные ряды. Это называется свод упадка.

– Слышала… И от кого они вас спасают?

– От зависти народов с другим укладом жизни. Падших реликтов древних рас. Дошедших порой до состояния животных. У нас не было бед от соседей, при жизни на Праматери. Исход принес не слишком радостную реальность.

– Со своими кочевниками вы, наверное, уже с трудом находите общий язык? Им сложно исхитриться жить так, как здесь. Поди селятся в юртах и разводят скот?

– Да. Есть свои странности и у поморов. Замечала, наверное?

– Если ты о Хади, то да, сразу видно, что не из ваших.

– Ты грустишь о нем…

– Ну, на минутку, он из-за меня погиб. А вот такой нескромный вопрос – сама-то не грустишь? Развлеклась с парнем и забыла?

– Не злись. Хади – удивительный человек, связанный с душой Праматери. Сам может выбрать уйти или остаться.

– Что же ты раньше не говорила?!

– К чему? Ведь на его выбор ни ты, ни я не сможем повлиять.

– Ну да, умный ящер, кто знает, что у него в башке.

– Кстати, поле местной Обы даже не дотягивается до его родных мест. Хади из другой лавины. Наша водная, его земная. Слышала, верно?

– Слышала. А лавина – это сколько вежд?

– Они разные, от двухсот до тысячи.

– Прилично… Хотя вас не слишком много. В мое время на планете живет едва не десяток миллиардов.

– Сама видишь, количество – не главное. Немногочисленная, организованная структура с крепкими связями намного жизнеспособней чудовищного стада. Только вот, связи между частями нашего мира становятся все слабей. Их поддерживают в основном воины. Они – странники, порой оседают и обретают друзей в чужих лавинах.

– Но чужие воины тоже участвуют в Вантаре Обы.

– Их слишком мало, чтобы Вантара Обы связала вежды из разных лавин. Чужаки, которых она одаривает – лишь пограничники нашей лавины. Взаимодействие ядра и границ – тоже вантара, только с более протяженным циклом – в 4 года.

– Ух ты! Значит раз в четыре года к Обе съезжается вообще безумно пестрая публика. Чтобы получить что?

– Каждая земля – кладезь уникальных материалов, источник ценного знания и опыта. Они просят у нас дары леса и земледелия. В дар привозят то, чем владеют сами. Их практики и технологии очень ценны. Как и воины, они приезжают осенью.

– А вы к ним, значит, весной. И что просите?

– Коней и скот ценных пород, дары моря и гор. Много чего. Их земля порой дарит то, без чего невозможны наши ремесла. Выезжаем по весне. Жрецы-странники, воины и гости, вайшьи, склонные к кочевой жизни, живущие перевозками и меной, не видят в том труда. Тяжело и непривычно это детям.

– Каким?

– Обыкновенным, маленьким. Порой у лесовиков родятся люди, склонные к образу жизни кочевника или помора. Надо отдать их учителям.

– Но они могут никогда не увидеть родителей!

– Вырастут – увидят. Но станут теми, кем должны быть, а не свитой своих предков.

– Справедливо, но жестоко… А если у кочевника рождается дитя-лесовик, его везут сюда?

– Да, берут в обоз, едущий обратно.

– Как-то дико… Попасть в свои пять или семь к чужакам, где все непривычно…

Тут и в тридцатник-то на ушах стоишь, все никак не можешь понять, где верх, где низ. Хотя детям, наверное, проще.

***

Выйдя из тьмы, она еще долго валялась на кровати, осмысливая увиденное. Показана была сложная, в этом мире безупречно работающая схема, и предстояло уложить ее в голове, сделать своими, привычными все эти дикие понятия. Возможно такое?

Ратна улыбалась, хитро прищурив глаза. Полулежала рядом, подперев голову. Широкий рукав сполз, обнажив острый белый локоть. Ждала вопросов? Веселилась, наблюдая потерянное выражение на лице подруги.

Все сложно. Завтра вся эта стройная схема-остов примется обрастать мясом и шкурой. Наложатся на нее новые лица и обстоятельства. А сейчас бы отдохнуть…