Роман «Начать сначала» – из трилогии «Повернуть судьбу»

Светлана Соловьева

Начать сначала. Трилогия "Повернуть судьбу"

Глава 1: «За гранью реальности»

Светлана медленно шла по небольшому дворику, утопающему в зелени и украшенному множеством изящных фонтанов и кованых скульптур. Казалось, она попала в другое измерение времени; настолько этот уголок отличался от шумного, суетливого города, в котором она жила всю жизнь. Всё вокруг дышало покоем, изяществом, даже какой-то ненастоящей тишиной. Как будто открылась волшебная дверь, и за ней обнаружился совершенно иной мир: тёплая, уютная сказка, сотканная из воды, камня и листвы. На душе становилось всё тише, спокойнее, и это чувство с каждым шагом становилось всё глубже, будто прорастало внутри неё.

Когда Светлана вошла в подъезд, она расстегнула плащ и медленно стала подниматься по лестнице большого элитного дома. Она даже представить не могла, что бывают такие парадные?! Просторные, как музейный зал, с высокими потолками, украшенными причудливой лепниной. Широкая лестница, плавно изгибаясь, поднималась по полукругу, словно вела не в обычную квартиру, а к сцене в старинном театре. Светлана шла медленно, держась за массивные, гладко отполированные перила, и разглядывала изящные декоративные узоры: цветы, виноградные гроздья, вьющиеся листья, спускавшиеся с потолка, будто живые. Всё это было невероятно красиво, словно в затейливом саду, но только во сне.

За её спиной раздавался чёткий, но мягкий шаг сопровождавшего мужчины. Его присутствие ощущалось спокойно, почти незаметно, но от этого не менее тревожно.

– До сих пор не могу поверить, что это происходит со мной?! – подумала она, чуть обернувшись. Внутри всё будто сжалось. – Это же какая-то абсурдная история? Нереальная. Чужая. Я не верю! Я не могу поверить, что мама, та самая мама, что растила меня, неродная мне мать? А та, что родила меня… незнакомка из Лондона, жена миллионера? Как так? Как это вообще возможно?! Почему именно со мной?

Мысли путались, всё происходящее казалось нелепым сном. В это действительно трудно поверить. Просто невозможно осознать, что такое может произойти?! Как можно в одночасье потерять почву под ногами и перестать понимать, кто ты есть? Прожив большую часть жизни с определёнными чувствами и, как казалось с родными людьми, вдруг всё рушится, всё это оказывается не твоим. Такое впечатление, что ты жил не своей жизнью. Словно кто-то вырвал тебя из собственного прошлого в чужую, не твою судьбу. Перестаёшь понимать, кто ты, чью жизнь прожил, и почему это произошло именно с тобой?

Светлана не хотела в это верить. Не могла. Она думала о случившемся, не желая, чтобы это было правдой.

…Всё началось несколько дней назад. У самого крыльца магазина, где она проработала почти двадцать лет, её остановил мужчина в чёрном пальто и с блестящим атласным шарфом.

– Здравствуйте. Вы Светлана Александровна Калинина? – спросил он, внимательно глядя ей в лицо.

Светлана, немного удивившись, вежливо кивнула. Он не выглядел как покупатель, но и опасности в нём не чувствовалось.

– Да, это я. Я вас слушаю.

– Я помощник адвоката Владимира Викторовича Григорьева. Адвокатская контора «Art Line», – представился он, доставая удостоверение и разворачивая его.

Светлана с интересом ждала, не задавая вопросов, бросив короткий взгляд на документ.

– Владимир Викторович приглашает вас на встречу! – сказал мужчина, по-прежнему вежливо и спокойно. – Он хотел бы обсудить с вами один важный вопрос.

– Какой вопрос? Чем я могу быть полезна? – сдержанно поинтересовалась она, хотя в голосе прозвучала лёгкая настороженность. Что-то в его манере говорить, настораживало: слишком спокойно, слишком формально.

Мужчина собрался было что-то ответить, но в этот момент из магазина вышли две молодые девушки. Переговариваясь и весело смеясь, они остановились на крыльце, не обращая на них внимания.

– Давайте пройдём в мой кабинет. Там будет спокойнее, – предложила Светлана, окончательно убедившись, что перед ней не клиент.

– Конечно.

Они неторопливо прошли через торговый зал, и Светлана, отворив дверь, пригласила его внутрь.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – указала она на кожаное кресло у стены.

Гость уселся, аккуратно положив портфель на колени, и замер в ожидании. Светлана сняла плащ, заняла своё место за столом и внимательно посмотрела на него.

– Я вас слушаю.

– По поручению Владимира Викторовича, – начал он, достав визитку, – я приглашаю вас на ознакомление с завещанием. Вот адрес. Можете прийти в любое удобное для вас время.

Светлана взяла визитку, прочитала и подняла на него взгляд, полный недоумения.

– Завещание? Какое завещание? Я ничего не понимаю… Вы уверены, что речь идёт обо мне?

– Абсолютно уверены, – сдержанно ответил мужчина. – Вы Светлана Александровна Калинина, в девичестве Горбунова. Ваш отец – Александр Петрович Горбунов. Мы тщательно проверили все данные. У нас даже есть ваша фотография. Посмотрите.

Он достал из портфеля снимок и протянул его. Светлана взяла фотографию, долго смотрела, хмурясь.

– Это я. Но… откуда она у вас? Я никогда не фотографировалась так?!

– Мы не можем разглашать подробности, но ошибки быть не может. Поверьте, вы сами скоро всё поймёте!

– Нет, это какая-то ошибка?! Я никого не знаю, у меня нет богатых родственников и некому оставлять завещание, – она всё ещё не могла поверить.

– Уверяю, мы не ошиблись! Просто встретитесь с Владимиром Викторовичем, и всё объяснится.

Светлана колебалась. Её голова гудела, мысли путались.

– Хорошо! – наконец сказала она. – Завтра я подъеду, и вы убедитесь, что ошиблись!

Она пролистала ежедневник.

– В четырнадцать часов у меня свободное окно. Я приеду по указанному адресу.

– Мы можем прислать за вами машину, – предложил мужчина.

– Не стоит, спасибо. Я доберусь сама.

– Хорошо. Не забудьте взять с собой паспорт, свидетельство о рождении и о браке.

– Принесу, – кивнула Светлана.

– Приятно было познакомиться. До встречи, Светлана Александровна, – с лёгким поклоном попрощался мужчина и вышел.

Светлана осталась сидеть, сжимая в пальцах визитку. Всё происходящее казалось каким-то странным розыгрышем, сюжетом из детектива или чужой биографии. Она пыталась найти логическое объяснение, перебирала в памяти возможные связи, но ничего не складывалось.

– Что будет завтра? – думала она, всматриваясь в строчки на визитке. – Кто-то оставил завещание? Мне? Зачем? И кто этот человек?

Остаток дня и весь вечер у неё в голове вертелся один и тот же вопрос: что будет завтра? Её не покидало ощущение, что в жизни началась глава, к которой она совсем не готова.

Глава 2: «Тень чужой матери»

На следующий день Светлана, как и всегда, отправилась на работу, стараясь вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Она оделась, красиво заколола волосы, но, положив в сумочку документы, вдруг ощутила нечто странное, словно собиралась на важную встречу с судьбой. Эта мысль сама пришла в голову и испугала. Светлана встряхнулась, отогнала наваждение и вышла, пытаясь убедить себя, что всё это недоразумение. Глупость. Совпадение. Сегодня она съездит в эту адвокатскую контору, выслушает объяснения, убедится, что произошла ошибка, и остаток дня будет сожалеть о впустую потерянном времени.

До обеда она работала спокойно, без суеты. Старалась не показывать волнения, но внутри то и дело нарастала тревога. Стрелки часов тянулись медленно, каждая минута будто приближала её к какой-то неизвестности. Когда пробило двенадцать, она попрощалась с коллегами и вышла. По дороге в адвокатскую контору напряжение только усилилось. Всё внутри сжималось от странного, почти телесного страха: что если это правда? Что, если всё, что она знала о себе, не имеет под собой никакой почвы?

Когда Светлана вошла в здание по указанному адресу, её уже ждали. Адвокат – пожилой мужчина в аккуратном тёмно-сером костюме, поднялся из-за стола, как только она вошла, и быстрым шагом подошёл, протягивая руку.

– Здравствуйте, Светлана Александровна! Рад видеть вас, – с искренним участием произнёс он. – Я Владимир Викторович, адвокат. Проходите, присаживайтесь, пожалуйста. Как добрались? Зря отказались от машины, это ведь тоже часть нашей заботы о клиентах.

– Здравствуйте, – спокойно, но несколько сдержанно ответила она, усаживаясь на предложенный стул. – Спасибо, я добралась хорошо. Не стоило беспокоиться.

В обмене вежливостями не было напряжения, но Светлана всё больше чувствовала, что теряет почву под ногами. Она не задавала вопросов, предпочитая дождаться объяснений. Владимир Викторович вновь сел за свой стол, поправил пиджак, будто давая себе минуту, чтобы собраться.

– Может быть, чай или кофе? –вежливо предложил он.

– Нет, спасибо, – покачала она головой.

Светлана не хотела ни чая, ни кофе она хотела поскорее закончить эту, как ей казалось, ненужную встречу.

– Могу я увидеть ваши документы? – мягко спросил он.

Светлана молча достала бумаги из сумочки и положила на стол. Помощник, стоявший всё это время чуть в стороне, подошёл, забрал документы и передал адвокату. Тот внимательно просмотрел, проверил, затем передал обратно помощнику.

– Позволите сделать копии? – уточнил он.

– Конечно, если нужно, – равнодушно отозвалась Светлана, пожав плечами.

Пока помощник стоял у принтера, в кабинете повисла странная, густая тишина. В этом безмолвии Светлана вдруг остро ощутила, как пересохло в горле, как напряглись плечи. Хотелось встать, уйти, не дожидаться объяснений, не слушать ничего. Но было уже поздно, обратно дороги не было.

Когда помощник вышел, адвокат отложил копии и, подождав, пока за ним закроется дверь, посмотрел на Светлану уже по-другому: внимательнее, даже сочувственно.

– Ну что ж, Светлана Александровна… Теперь мы с вами остались одни, и нам никто не помешает! – произнёс он негромко, словно вступая в тяжёлый разговор. – Я уполномочен передать вам письмо, – он замолчал, уловив выражение тревоги и недоумения в её глазах. – Прошу, не пугайтесь! Я понимаю, что это неожиданно.

Светлана напряглась. Плечи снова вздёрнулись, сердце забилось чаще. Всё внутри сжалось от тревожного предчувствия.

– Письмо? – переспросила она еле слышно.

Адвокат открыл ящик стола, достал плотный жёлтый конверт и аккуратно положил его перед собой, не спеша протягивать.

– Это письмо от вашей матери, – медленно, подчёркнуто спокойно сказал он.

Светлана застыла. Она не сразу поняла, что именно он сказал. «От матери»? Почему матери?

– Мама умерла… – прошептала она, не веря своим ушам. – Что вы такое говорите? Это ошибка?!

– Ошибки нет! Неля Витальевна, – произнёс адвокат, не убирая руки с конверта, – не является вашей биологической матерью. Простите, я понимаю, как это звучит. Но это правда!

У неё как будто резко потемнело в глазах. Не ярко, не драматично, но будто всё вокруг потеряло цвет. Она не почувствовала, как подалась вперёд, как сжались пальцы. Слова не находились. Мысли будто отказывались работать. Страх, растерянность, растущее внутреннее «нет», всё смешалось.

– Как?.. – прошептала она. – Как это возможно?

– Возьмите письмо. Там всё объясняется! – сказал он тихо, протянув конвет.

Но Светлана не двигалась. Она смотрела на конверт, как на нечто опасное, запретное. Страх расползался по телу. Как будто взяв его в руки, она сделает шаг, от которого уже не вернётся.

– Что… что там написано? – голос дрожал.

– Я не имею права рассказывать содержание, – мягко, но чётко ответил он. – Только вы можете это прочитать!

Светлана медленно протянула руку. Пальцы коснулись конверта. Бумага была тёплой, или ей так показалось? Она держала его в руках, глядя на надпись, будто на порог между двумя жизнями: прежней и неизвестной, страшной.

– Я не понимаю… – еле слышно сказала она. – Почему сейчас? Почему так?

– Всё станет ясно, – сказал Владимир Викторович. – Просто позвольте себе прочесть. Я не буду мешать.

Он встал, тихо отодвинул кресло, отошёл к небольшому столику у окна, налил себе кофе и устроился, не глядя прямо на неё, но внимательно наблюдая со стороны.

Светлана осталась одна в центре комнаты, с письмом, которое могло разрушить всё, что она знала о себе. Но путь назад уже был невозможен.

Глава 3: «Голос из прошлого»

Светлана с затаённым волнением вскрыла конверт. Бумага была плотной, немного шероховатой, пахла временем, чужой жизнью и чем-то ещё; чем-то таким, отчего по коже прошёл холод. Она бросила растерянный взгляд на Владимира Викторовича. Тот, сидя у окна с чашкой кофе, не смотрел на неё, стараясь не мешать.

Светлана медленно развернула письмо и начала читать. Руки дрожали. Слова расплывались, но она заставляла себя вчитываться, словно шаг за шагом вступая на зыбкую, опасную территорию.

«Здравствуй, моя милая, моя золотая, доченька! Здравствуй, Светочка!

Наконец-то наступил тот день, когда я могу назвать тебя так. Прости меня, милая, за то, что не была рядом, не растила и не воспитывала тебя! Это – самая тяжёлая боль, самое страшное и горькое мучение всей моей жизни. Я совершила чудовищную ошибку не только по отношению к тебе, но и к себе! Прошу тебя, не суди строго, не отвергай, не узнав всей правды. Я умоляю тебя!

Мне тогда было всего семнадцать. Я была молодой, наивной, глупой. В Севастополе, где проходила практика, я встретила твоего отца Александра. Оказалось, мы из одного города. Мы познакомились случайно, разговорились, и как-то сразу начали проводить много времени вместе. Я тогда верила в судьбу и думала, что всё это не просто так?!

Он был намного старше меня. Сильный, взрослый, уверенный. Я не знала, что у него есть жена и двухлетний сын. Там, в Севастополе, он ничего об этом не сказал. Он казался честным, надёжным. И я влюбилась, бесповоротно.

Мы вернулись домой каждый по-своему времени, но связь не оборвалась. Уже здесь, он признался, что у него семья, и уходить из неё он не собирается. Сказал, что и со мной расставаться не хочет. Я должна была отвернуться, оттолкнуть, но не смогла… Я верила в то, что наша любовь – настоящая. Мне хватало даже тех коротких встреч по вечерам, когда он приходил ненадолго, тайно. Я цеплялась за эти часы, словно за спасение!

Через год после знакомства я узнала, что беременна. Я не знала, что делать. Жила на съёмной квартире, Александр платил за жильё, но больше никак не помогал. Денег почти не было. Когда хозяйка узнала, что я рожаю, сказала, что с ребёнком я ей не нужна. Моя мама умерла за год до этого. Я была совсем одна. Мне некуда было идти. Я боялась даже думать, что будет, когда нас с малышкой выпишут из роддома. Куда? К кому?

Александр, узнав о беременности, сразу начал настаивать на аборте. Уговаривал до последнего момента. Я не могла решиться. Как можно убить того, кто уже дышит в тебе? Кто стал частью тебя? Я не смогла. Родила. И несмотря на весь ужас одиночества, была счастлива. Потому что у меня была ты, Светочка!

Но реальность пугала до истерики. Я лежала в больничной палате и рыдала без остановки. Там была одна санитарка: добрая, пожилая женщина. Она сказала: «Позвони отцу ребёнка. Пусть сам решает». И я позвонила.

Мы договорились встретиться в парке, рядом с больницей. Это был день выписки. Я собрала тебя, у меня был только один комплект одежды, даже одеяла не было. Стояла у больничных ворот, дрожала от страха. Не знала, придёт ли он? Всё тело сжималось от тревоги.

Но он пришёл. И тогда, не давая себе времени передумать, я быстро подошла, сунула ему в руки кулёчек с тобой и, опустив глаза, сказала: «Забирай – это твоё!» И побежала. Я бежала без оглядки, пока хватило сил. Сердце вырывалось из груди. А потом вернулась. Осторожно, крадучись, пряталась за деревьями. Наблюдала. Боялась, что он положит тебя на лавочку и уйдёт?!

Но он не ушёл. Посидел немного, поднялся и пошёл с тобою на руках. Я следила за ним, кралась, как тень. И видела, что он пошёл домой. К своей семье. С тобой. Я тогда заплакала, но уже по-другому. Со смесью боли и странной надежды.

Позже я узнавала: он сказал жене, что ты его дочь, и они оформили тебя как родного ребёнка. Он мог соврать, уйти, сбросить с себя ответственность, но он не бросил! А Неля Витальевна – его жена, приняла тебя. Я была благодарна ей всем сердцем. Она растила тебя. Не отдала в детдом. Не отвернулась. Я часто ходила мимо их дома, надеясь тебя увидеть. Садилась на лавочку, тайком заглядывала в коляску, пытаясь разглядеть тебя? Смотрела и мысленно просила прощения. Разговаривала с тобой про себя.

Через два года я вышла замуж. Мы уехали в Лондон. Муж был состоятельным, но детей не хотел. У нас не было детей. И я всю жизнь прожила с этой дырой внутри, с молчанием о тебе. Я не могла забыть. Не могла не думать, как ты живёшь. Однажды написала письмо, но не отправила. Побоялась.

Три года назад муж умер. Я похоронила его, и в доме стало совсем пусто. Мне больше нечего было терять. Я продала дом, бизнес и вернулась в Россию. Купила квартиру в тихом месте. Я одна. И всё время думаю о тебе. О той девочке в кулёчке. О том, как ты выросла. Есть ли у тебя дети? Простишь ли ты меня?

Если ты прочтёшь это письмо, я уже счастлива. А если когда-нибудь захочешь встретиться, я буду ждать. Очень. Весь остаток жизни буду ждать. Пожалуйста, прости меня! Я прошу этого всем сердцем…»

Светлана дочитала до конца и осталась сидеть в полном безмолвии. Она не сразу поняла, что её пальцы по-прежнему сжимают края письма. Комната словно поплыла. Воздух стал густым. Всё происходящее казалось неправдой.

– Этого не может быть?! – прошептала она, глядя в пространство. – Нет. Это не… не со мной…

Где-то внутри что-то кричало, сопротивлялось, пыталось опровергнуть всё прочитанное. Она чувствовала, как в груди нарастает тяжесть. Мир начал рассыпаться, как карточный домик. Та жизнь, что была: стабильная, понятная, вдруг оказалось под вопросом.

– Почему сейчас?.. Почему столько лет молчать? Зачем писать только теперь? – она не замечала, что говорит вслух.

Светлана посмотрела на Владимира Викторовича. Тот всё так же сидел молча, не вмешиваясь. Она перевела взгляд на письмо. Часть её души хотела выбросить его. Забыть. Не верить. Другая, требовала идти дальше. Узнать. Понять.

Но пока она не могла ни встать, ни пошевелиться, ни заплакать. Сидела и смотрела перед собой, словно ожидала, что вот-вот кто-то войдёт и скажет: «Всё это ошибка. Извините. Это письмо не вам».

Глава 4: «Письмо, которое не ждали»

Светлана молча сидела, вжавшись в спинку кресла, всё ещё сжимая в руках письмо, которое, казалось, только что раскололо её прежнюю жизнь на до и после. Лист дрожал в пальцах, как будто был живым, как будто в нём билось чьё-то чужое, далёкое сердце. Она не могла поверить, что это письмо ей. Что оно написано женщиной, называющей себя её матерью. Настоящей матерью?!

Время будто остановилось. Она ощущала, как сердце стучит не в груди, а где-то в горле, мешая говорить, думать, дышать. Молчание, установившееся между ней и Владимиром Викторовичем, только усиливало чувство нереальности происходящего. Как в странном сне, где всё кажется искажённым, затуманенным, и ты ждёшь пробуждения.

– Это… правда? – выдохнула она наконец, не поднимая глаз от письма.

Адвокат, не спеша, поставил чашку на столик и посмотрел на неё с сочувствием и пониманием.

– Всё, что написано, подтверждено документально, – тихо произнёс он. – Мы не стали придавать этому юридической огласки, но вы можете убедиться сами. Есть свидетельства, доказательства. Светлана Александровна, я понимаю, что вам сейчас трудно, но, к сожалению, или, к счастью, это не ошибка?!

Светлана покачала головой. Она всё ещё не могла осознать, что эти строки не вымысел. Как можно поверить в такое? Всю жизнь она жила с мыслью, что её родила, растила и воспитала Неля Витальевна. Мать, строгая, закрытая, но родная?! А теперь, оказывается, неродная?

– Я не могу… – сказала она глухо, – это не укладывается в голове? Как… Как можно просто отдать ребёнка? А потом жить. Писать письма спустя сорок пять лет?! – голос сорвался, превратился в хриплый шёпот.

Она смотрела на письмо, словно надеялась, что так почувствует какую-то правду, которую не могли передать слова. Но чувств не становилось меньше, наоборот, их было слишком много! Обида, страх, недоверие, жалость, и ещё что-то странное, горько-сладкое, что мешало дышать.

– Мне казалось, что хуже предательства быть не может?! – продолжила она, не замечая, что говорит вслух. – Но, оказывается, есть?! Хуже, это вот так: молча, без объяснений, навсегда оставить ребёнка. Родить и оставить. Это и есть предательство!

Владимир Викторович осторожно поднялся, подошёл ближе, но не стал садиться рядом.

– Я понимаю, Светлана Александровна, насколько вам тяжело это осознать. Это известие неожиданное, пугающее. Но, к сожалению, это факт. И этот кусок биографии уже невозможно вычеркнуть из вашей жизни. Это случилось. И теперь – это часть вас, хотите вы того или нет, – он говорил спокойно, без нажима, будто пытался построить мост между её растерянностью и реальностью, которую она пока не принимала.

Светлана продолжала молчать. Её пальцы сжимали письмо, словно это был спасательный круг, хотя в действительности оно тянуло на дно. Владимир Викторович посмотрел на неё сочувственно и вдруг, как бы в сторону с тихой улыбкой, сказал:

– Вы очень похожи на маму…

Светлана резко подняла глаза и почти оттолкнула его взглядом, ударила.

– Я похожа на отца! – отрезала она с напряжением в голосе, и сама удивилась, насколько это для неё важно, отстоять свою принадлежность к тем, кого она считала семьёй всю жизнь.

– Ваши родители были похожи. Я видел фотографии, – осторожно ответил адвокат, не желая спорить. – И ваша мама… Светлана Викторовна, она много лет следила за вашей судьбой. Мы с моими помощниками делали фотографии вас и ваших девочек и отправляли ей в Лондон.

– Что?! – Светлана вцепилась в край стола. – Вы у меня спросили?! – голос зазвенел. – Кто вам дал право? Кто разрешил следить за мной? За моими детьми?

– Я понимаю ваше возмущение, – не поднимая голоса, проговорил Владимир Викторович. – Это было просьбой вашей матери. Она не хотела вторгаться в вашу жизнь. Просто хотела знать, как вы живёте. Увидеть вас, пусть и издалека. Это единственное, что она могла себе позволить на тот момент. Ваша мама очень любит вас!

Светлана тяжело дышала. Злость, смешанная с обидой, подступала к горлу и перекрывала голос.

– Любит? – выдавила она с горечью. – А где она была, когда я плакала ночами, когда болела и ко мне никто не подходил, когда сама себе заплела косы, или сама себя учила жить? Где она была все эти годы? Почему молчала?

– Она боялась вмешаться. Боялась обидеть Нелю Витальевну, – тихо ответил адвокат. – После её смерти сразу приехала. Она просто ждала момента, когда появление не принесёт боли.

– Чем бы она обидела маму? – почти с вызовом спросила Светлана.

– Неля Витальевна действительно вырастила вас как родную дочь. И ваша биологическая мать это признаёт. Она не хотела нарушить тот хрупкий покой, который держался вокруг вас. А когда поняла, что может сделать шаг, то сделала.

Светлана молчала, опустив взгляд. Казалось, она смотрела сквозь письмо, как сквозь щель в ту жизнь, которую вдруг у неё забрали и подсунули другую.

– Вы назвали её Светлана Викторовна? – неожиданно переспросила она, почувствовав, что нет сил, даже злиться.

– Да. Она дала вам своё имя. Тогда, в юности, ей казалось, что, назвав вас так, она сохранит о себе память в сердце Александра. Хоть в чём-то оставит след.

Светлана закрыла глаза. Имя. Её имя. Всю жизнь оно казалось ей просто именем. А оказалось напоминанием о человеке, который был рядом и которого не было.

– Вы готовы с ней встретиться? – спустя паузу спросил Владимир Викторович, осторожно, словно боялся снова задеть.

– Я не знаю, – с трудом проговорила Светлана. – Я не могу в это поверить. Я всё ещё надеюсь, что проснусь. Что это сон. Что выйду на улицу, и всё будет, как прежде.

Адвокат понимающе кивнул.

– Я понимаю вашу реакцию. Поверьте, вы не первая, кто сталкивается с подобным. Но иногда… иногда за страшным поступком стоит не злоба, не холодность, а отчаяние. Живое, человеческое отчаяние.

Светлана кивнула, не глядя на него. Да, это письмо было написано с болью. Сильной, глубокой, такой, что казалась почти искренней. Но могли ли слова искупить брошенное детство?

– Она просит прощения… – произнесла Светлана. – А если я не могу простить? Что, если я даже не знаю, кто она? Что она любит, как говорит, как смеётся? Почему я должна звать её мамой, если мою настоящую маму, я уже похоронила?