Жить

Изначально, еще задолго до появления СТОЗА, работа над вакциной проводилась одной из государственных научно-исследовательских лабораторий в качестве средства снижения чувствительности человека в экстремальных ситуациях, когда от него требовалась максимальная концентрация физических сил и активизация мыслительных способностей для выживания. В качестве потенциальных потребителей препарата рассматривались спасатели. Это был своего рода допинг временного действия. Адреналин, вырабатываемый организмом как реакция на смертельную опасность и повышающий его физические способности, позволял человеку действовать скорее инстинктивно, чем разумно. Такое решение не всегда оказывалось правильным. Блокировка страха и паники позволяла не отключать голову в ситуации, угрожающей жизни или здоровью.

Из-за полной секретности проводимых разработок данное средство было известно только узкому кругу лиц даже на этапе первой фазы клинических испытаний на малочисленной группе добровольцев. В последующем удовлетворительные результаты, полученные учеными, расширили сферу их исследовательских интересов, обозначив в качестве новой задачи – разработку препаратов искусственного подавления иных человеческих чувств, что могло быть востребовано в лечении психических или пограничных расстройств личности. Пациенты, годами находящиеся на медикаментозной терапии, получили бы возможность вернуться к нормальной полноценной жизни без применения препаратов. Была создана исследовательская группа, включающая помимо биохимиков, фармакологов и фармацевтов, еще психиатров и психологов. Научные изыскания проводились в направлении изучения возможности блокировать чувства вины, тревоги, стыда, гнева, зависти.

Работой лаборатории случайно заинтересовалась Служба государственной безопасности, и после ознакомления с результатами доклинических исследований было выделено целевое финансирование для создания препарата, который бы блокировал чувства лиц, выполняющих особо важные государственные задачи. Повышенный интерес к работе секретной лаборатории проявлял один из генералов, входивший в число руководителей Службы государственной безопасности. Он, пройдя длительный путь практической работы в правоохранительной сфере, изнутри знал обо всех ее недостатках и рассчитывал с помощью нового препарата существенно повысить качество работы и, самое главное, обеспечить доверие общества к правоохранительным органам.

Задачей последних во все времена была охрана правопорядка. Для этих целей они наделялись широкими полномочиями, позволяющими беспрепятственно входить в любые помещения, запрашивать и получать любую, недоступную для других информацию, требовать от граждан подчинения, применять к нарушителям или предполагаемым нарушителям правопорядка силу и спецсредства, ограничивающие их свободу. Сама же работа правоохранителей была сопряжена с конфликтными ситуациями, непредсказуемостью, опасностью, риском и осуществлялась в условиях жесткой регламентации их деятельности, постоянного дефицита времени и повышенной ответственности за полученные результаты. Совокупность данных факторов неизбежно приводила к эмоциональному истощению и физическому переутомлению сотрудников, снижению их служебной мотивации, что, в свою очередь, негативно отражалось на качестве их работы в диапазоне от полного безразличия, до вседозволенности и злоупотребления властными полномочиями. На фоне информационной доступности новостей о подкупе сотрудников правоохранительной сферы и распространяемых с помощью сарафанного радио возможностях заказных уголовных дел, чтобы свести счеты с конкурентами и неприятелями, население не доверяло правоохранителям, а в обществе господствовало резко отрицательное отношение к их деятельности.

В корне изменить эту ситуацию было невозможно без глобальной реформы самой правоохранительной системы. Генерал это прекрасно понимал, вполне приспособившись к существующей. Вместе с тем, он вполне отдавал себе отчет в том, что менять только правоохранительную систему без изменения судебной, имело так же мало смысла, как и подвесить к телеге с лошадью реактивный двигатель. Повозка, управляемая извозчиком, не разовьет космическую скорость. Она будет двигаться в привычном и комфортном для человека режиме. На ее скорость будут влиять такие простые и банальные факторы, как качество дороги, состояние лошади, запрос пассажира и, не в последнюю очередь, самочувствие самого извозчика. Суперсовременный двигатель со временем разболтается, лишится части деталей, и в конце концов, как ненужный балласт будет разобран на запчасти, продан, пропит или приспособлен для утилитарных бытовых нужд.

Тогда-то генерал и озаботился проблемой повышения стрессоустойчивости сотрудников и добился выделения государственного финансирования для проведения необходимых исследований, а дальше неотступно курировал данный проект, получая отчеты о ходе работ.

* * *

Чтобы сохранить секретность, клинические исследования препарата проводились в одной из экономически отсталых стран под видом гуманитарной миссии. Протоколы исследований не отправлялись на этическую экспертизу, а полученные результаты нигде не публиковались. По завершении полуторагодовой работы были получены данные, подтверждающие эффективность препарата. После вакцинирования добровольцы становились менее чувствительными к внешним факторам. Грубые оскорбления, обычно вызывающие обиду и злость, воспринимались как вербальные выражения, не соответствующие общепринятым правилам общения. Нападающий с ножом человек расценивался как лицо, которое может причинить вред здоровью, что требовало оборонительных действий. Даже обычный дождь был всего лишь погодным явлением, не затрагивающим чувства – он не раздражал и не радовал, но побуждал человека открыть зонт.

По предварительным расчетам длительность действия препарата составляла два года. Для окончательных выводов требовались дополнительные клинические исследования, в том числе, чтобы подтвердить его безопасность для организма человека, так как фиксируемые побочные явления на текущем этапе работы не были достаточно информативными. Однако из-за острой государственной потребности в препарате, власти приняли решение разрешить его применение на ограниченном контингенте лиц, продолжив необходимые научные исследования.

Не обошлось без эксцессов. Профессор Синявский, руководивший разработками, выступил категорически против применения на людях препарата, не прошедшего всех этапов клинических испытаний.

– Использовать экспериментальные образцы в качестве полноценного медицинского препарата – неэтично и негуманно. Это противозаконно, в конце концов! Это противоречит всем международным принципам медицинских исследований с участием человека, когда таковой является объектом исследований! Я медик, а не шарлатан!!! – срываясь на крик, заявил он, стоя перед государственной комиссией, призванной решить дальнейшую судьбу препарата. – Мы не должны! На этом этапе исследований мы не имеем ни юридического, ни морального права допускать полученный препарат к использованию!

На следующий день по дороге в лабораторию профессор умер от сердечной недостаточности. Сотрудники Службы государственной безопасности предложили возглавить работу над проектом заместителю профессора, некоему Круглову, – амбициозному молодому ученому, изначально включенному в группу исследователей по указанию спецслужб. Уровень секретности был повышен до максимального. Сотрудникам лаборатории недвусмысленно намекнули, что саботаж поставленных Государством задач независимо от того, вызван он гуманистическими, медицинскими или какими-то личными соображениями, неизбежно приведет к фатальным последствиям для каждого из них. Работа над препаратом была продолжена.

Как-то Круглова вызвали к генералу с докладом. Он волновался как школьник, опасаясь, что если работу лаборатории признают неэффективной, то проект закроют, и он лишится внушительного ежемесячного дохода, позволившего ему за каких-то полгода купить новый автомобиль. Свой доклад он читал по бумажке, прижав ее ладонями к поверхности стола, чтоб скрыть дрожь в руках, и лишь изредка поднимал глаза на сурового человека в погонах. Через пару минут генерал его прервал:

– Я все понимаю, вы хотите поделиться со мной важными и подробными деталями. Но я не специалист и не понимаю ничего из того, что вы мне здесь зачитали. Давайте попроще как-то. Своими словами, доступными для обывателя, – он постарался улыбнуться, но взгляд его оставался тяжелым.

– Хорошо. Конечно, давайте так, – засуетился Круглов, торопливо сворачивая свои бумаги. – Попроще, да. Вы правильно заметили. Мы очень хотим… Нам очень хотелось досконально, так сказать, в подробностях…

Генерал нахмурил брови, от чего над переносицей появилась глубокая вертикальная складка, и в нетерпении начал постукивать пальцами по столу. Руководитель проекта осекся, сглотнул и начал еще раз:

– Препарат, который мы получили, если не вдаваться в медицинскую терминологию, представляет собой средство эмоциональной защиты человека от психотравмирующих воздействий. Но принцип его действия иной, нежели чем и у нейролептиков, и у препаратов, направленных на…

Генерал закашлял.

– Ну да, это опять детали. Извините.

Круглов вытер выступившие над губой капельки пота и продолжил:

– Наш препарат начинает в полной мере работать через пять дней после его введения в организм человека и запускает процесс перераспределения импульсов, поступающих в головной мозг… – он осекся, видя недовольство на лице генерала, и снова начал торопливо говорить: – Прививка действует в течение двух лет, далее требуется ревакцинация. Исследования по сроку действия повторной вакцины пока не проведены, но по прогнозам ученых также составит два, возможно, три года. На сегодняшний день работа ведется в направлении определения количества допустимых ревакцинаций, поскольку имеются побочные эффекты в виде гормональных изменений организма. Нам необходимо проверить возможность минимизировать побочные действия, либо дополнительно поработать с дозировками препарата. Вероятно, вакцинируемым потребуется какая-то дополнительна терапия… Также нужно проверить, как быстро восстанавливается и восстанавливается ли вообще нормальный обмен веществ после полного выведения препарата из организма…

– Я понял. Это уже нюансы. Об этом можно предупреждать вакцинируемых и брать у них соответствующее согласие. У меня практические вопросы. Первое. Каков срок годности препарата?

– Ну, – замялся Круглов, лихорадочно листая свои бумаги, – поскольку исследования еще в полной мере не завершены, то сейчас… более-менее уверенно можно говорить о… о двух годах…

– Ясно. Следующее. Что вам необходимо для начала производства препарата в промышленных объемах? На первоначальном этапе нам потребуется, я полагаю, не менее десяти тысяч доз.

– Нужна производственная площадка, нужен обученный персонал и финансирование.

– А что со сроками?

– Сейчас затрудняюсь сказать. Поймите, многое будет зависеть от технологической готовности производства, технической оснащенности…

– Ясно. Тогда я в течение двух суток жду от вас подробное техническое задание с изложением всех требований к производству, прогнозируемым объемам выпуска и расчетами стоимости. Я отправлю к вам нарочного, и после изучения подготовленных документов будем планировать встречу в расширенном составе. Благодарю за службу. До свидания.

Генерал встал и протянул руку Круглову, судорожно застегивающему свой портфель и едва успевшему выставить вспотевшую ладонь для прощания.

* * *

В тот период, когда экспериментальные образцы препарата были готовы, разразился террористический беспредел, погрузивший Государство в состояние абсолютной беспомощности. Именно тогда генерал Службы государственной безопасности предложил создать отдельную службу по тотальной защите, деятельность которой будет лишена всех присущих правоохранительным органам недостатков. Новое ведомство в восприятии общества должно будет стать реальным стражем всеобщего порядка. Люди должны поверить в то, что сотрудники СТОЗА в форме цвета слоновой кости – это ангелы-хранители их спокойствия и безопасности, способные в решающий момент жестко и мгновенно реагировать на любые действия, несущие угрозу общественному благополучию. Сотрудники данной службы, в свою очередь, будут пользоваться доверием и уважением в обществе. Предложение генерала было внесено в Концепцию безопасности, и он возглавил новую структуру в должности Уполномоченного по тотальной защите государства, общества и человека.

Началось формирование СТОЗА. Как оказалось, количество желающих поступить на службу в данную структуру, даже несмотря на необходимость подвергнуться экспериментальной прививке, было чрезмерным. Штат формировали лучшими из лучших. Отбор проводился не только по физическим данным и служебным характеристиками, но и по интеллектуальному критерию.

На протяжении уже трех лет существования СТОЗА ее деятельность не вызывала никаких нареканий. Абсолютная прозрачность всех получаемых сведений за счет введения электронных способов фиксации и сбора информации, профессионализм сотрудников и ощутимые результаты в виде снижения количества преступлений против всеобщей безопасности за счет их своевременного предотвращения, не могли не повлиять на общественное мнение. Службе действительно доверяли.

За последнее время статистика фиксировала увеличение количества уголовных дел о покушениях на совершение преступлений против государственной безопасности. Это, с одной стороны, свидетельствовало об эффективной работе СТОЗА: не допустили наступления тяжких последствий, пресекли в зародыше, не дав монстру расправить крылья. Но с другой стороны – и это не могло не настораживать Уполномоченного – люди инициативно сообщали в СТОЗА о любых отклонениях от безопасного, как им казалось, поведения. Сотрудники СТОЗА вынуждены были отрабатывать заявления на соседей, бывших жен и любовников, водителей трамваев и продавцов в магазинах.

Проявляя требуемую в работе исполнительность, в любом обращении можно было разглядеть потенциальную угрозу общественной безопасности. Например, сосед по лестничной клетке – неработающий молодой человек – два раза за год сменил автомобиль, пользуется дорогим парфюмом, от которого «в лифте просто нечем дышать». Возможно, он завербован иностранными спецслужбами, собирает для них информацию и живет на получаемые от них же деньги. Начиналась негласная проверка, в ходе которой выяснялось, что этот человек заказывает еду из дорогих ресторанов, посещает престижный фитнес-клуб и светские мероприятия, одевается в брендовых магазинах. Его подтвержденные доходы не соответствовали выявленным расходам. Конечно же, возникали сомнения. Но предъявить на основании собранных сведений обвинения в совершении преступления против безопасности Государства было невозможно.

В такой ситуации человеку просто присваивали статус неблагонадежного. Количество таких лиц в Государстве неуклонно росло. Они получали ограничения в правах на определенный срок, в течение которого должны были отмечаться в Службе правопорядка и не совершать противоправных действий. Им запрещалось менять место жительства, ограничивался доступ в интернет и общественные места, контролировалось их передвижение, а также телефонные переговоры, почтовые отправления.

Проявление неблагонадежными своего недовольства сглаживалось отчасти тем, что по истечении определенного срока и при отсутствии каких-либо претензий к их поведению все ограничения с них снимались, и они возвращались к обычной жизни. Нарушение же наложенных запретов могло повлечь либо пожизненное признание неблагонадежным, либо возбуждение уголовного преследования о покушении на совершение преступления против государственной безопасности. Именно здесь проходила очень тонкая грань, на которой, Уполномоченный это точно знал, требуется искусно балансировать. Чтобы количество неблагонадежных не достигло критической массы и не превратилось во что-то действительно опасное и радикальное, когда людям больше нечего терять, требовалась постоянная подпитка населения достигнутыми победами в борьбе со злом и феноменальные результаты по предотвращению угроз жизни и здоровью людей. Общество должно искренне верить в правильность избранного им пути развития в современном мире. В этом случае оно будет безоговорочно одобрять мандат на защиту всеобщего правопорядка, выданный возглавляемой им Службе.

Глава 8

После окончания официального доклада на Совете безопасности Уполномоченный СТОЗА провел пресс-конференцию для журналистов, где заявил о разоблачении особо опасной преступной организации под руководством одного из государственных чиновников.

Зал зашумел, затрещали фотокамеры, посыпались многочисленные вопросы.

– В настоящее время в интересах следствия я не могу сказать больше того, что уже озвучил. Ведется расследование. Но судя по имеющейся у Службы объективной информации, этот заговор координировался иностранными спецслужбами и имел своей целью свержение действующей власти.

Маша не слушала доклад. Ее вызвали на работу, и она, оценив неординарный запрос клиента, с головой углубилась в новый проект. Телефонный звонок вернул ее в реальность. Входящий номер не определился.

– Алло, – Маша напряженно выдохнула в трубку.

– Мария, вас беспокоит СТОЗА. Оставайтесь в офисе, к вам сейчас поднимется сотрудник.

Абонент отключился.

Маша вскочила с кресла, подошла к двери кабинета и, резко развернувшись, направилась к своему столу. Сердце бешено колотилось. Она стала судорожно щелкать мышкой, закрывая все открытые на ноутбуке сайты и программы. В дверь коротко постучали, и на пороге кабинета появился человек в форме сотрудника СТОЗА.

– Мария?

Маша кивнула. В горле пересохло. Она откашлялась:

– Да, входите.

Но посетитель не нуждался в приглашении. Он уже прошел к столу и, достав из черной папки документы, уселся на стул, широко расставив ноги.

– Мне необходимо вручить вам уведомление о задержании вашего супруга по подозрению в совершении преступления против государственной безопасности, – сотрудник подвинул Маше бланк с текстом. – Вам нужно расписаться с расшифровкой подписи. И дату поставьте.

Маша взяла документ. Буквы прыгали, и она никак не могла прочесть текст. Сотрудник СТОЗА ровным голосом заметил:

– У вас будет достаточно времени для изучения этого документа. Сейчас от вас требуется просто поставить подпись на моем экземпляре. Вот здесь, – и он указал на пустующую графу.

Маша расписалась и вернула бумагу.

– Мне также необходимо взять у вас подписку о неразглашении данных предварительного расследования, включая любые сведения о вашем супруге. С сегодняшнего дня вам запрещено обсуждать с кем бы то ни было сведения, которые вам известны или станут известны в ходе уголовного дела, по которому задержан ваш супруг. Вот здесь вам нужно полностью указать ваши фамилию, имя, отчество и поставить подпись.

Перед Машей появился еще один бланк с текстом. Она начала подписывать и остановилась.

– Что значит, я не могу ни с кем обсуждать? А адвокат? Если я обращусь к адвокату, я же должна буду ему объяснить ситуацию…

– Согласно данной вами подписке вам запрещено обсуждение любых обстоятельств с кем бы то ни было, включая и адвоката.

– Но как? Право на защиту, кажется, гарантировано Основным законом?

– Верно. У вас его никто не отнимает. Когда расследование будет завершено, вы получите уведомление об этом и сможете начать поиски адвоката для защиты вашего супруга в суде.

– Я не понимаю. Помощь адвоката моему мужу требуется уже сейчас. А тогда, когда будет закончено расследование, она, возможно, уже станет бесполезной.

– Таковы требования Концепции безопасности. И вы обязаны их соблюдать.

Поставив подпись в подписке о неразглашении, Маша вернула документ сотруднику СТОЗА. Все происходящее казалось ей жуткой несправедливостью. Ее охватила паника. Голос задрожал, когда она спросила:

– А я могу увидеть своего мужа?

– Нет, свидания вам не разрешены.

– А где он находится? Как мне передать ему вещи?

– Все сведения изложены в уведомлении о задержании. В ближайшее время вас вызовут на допрос, так что не покидайте Город.

– Меня на допрос? – глаза Маши расширились. – Но я даже не понимаю, в чем подозревают моего мужа. О чем меня можно допрашивать?

– Это решает следователь. Моя компетенция исчерпывается доведением до вашего сведения только что озвученной информации.

– Но я не понимаю, объясните, – Маша начинала злиться. – А как же свидетельский иммунитет? Как же право не свидетельствовать против своего супруга? Оно тоже отменено Концепцией безопасности?

– Послушайте, я вам советую вести себя поспокойнее. Ваши права вам разъяснит следователь на допросе. Право не свидетельствовать против супруга гарантировано Основным законом, поэтому оно действует, но с определенными ограничениями, введенными Концепцией безопасности, которую вы обязаны соблюдать.

– Вы себя слышите? Я обязана то, обязана это! У меня есть права! – Маша почти кричала.

– Извините, – прервал ее сотрудник СТОЗА, – я еще раз предлагаю вам вести себя благоразумно. Наш с вами разговор фиксируется на видео. Уверен, вам не нужны неприятности.

Маша замерла: «Фиксируется на видео? Но где камера? А, черт!!! Видимо, где-то она у него закреплена… Ну фиксируется, и что? Что я такого неблагоразумного говорю? А-а-а-а… Стоп, Маша. Лучше действительно ничего не говорить, чтоб не сказать лишнего».

– Ок, я вас услышала. Что-то еще? – она постаралась придать голосу твердость.

– Да, – спокойно продолжал сотрудник СТОЗА, – я должен вас уведомить о том, что с сегодняшнего дня все ваши телефоны, включая рабочий, будут прослушиваться нашей Службой. Также у нас будет доступ к вашим смс-сообщениям, мессенджерам и электронной почте. Помимо этого, я должен надеть на вас браслет, с помощью которого мы сможем в круглосуточном режиме контролировать соблюдение вами условий подписки о неразглашении данных предварительного следствия.

Он извлек из своей папки прозрачную плоскую коробочку с черным браслетом.

– Дайте вашу руку.

Маша уставилась на этого человека, по-хозяйски расположившегося у нее в кабинете, как будто его только что увидела. Она не знала о существовании таких браслетов. Но это же будет очевидным вторжением в ее личную жизнь, и она не понимала, как ей поступить. Почему отец не предупреждал об этих браслетах? Может ли она отказаться? Как она сможет помочь Саше, если 24 часа в сутки будет под наблюдением?

Пауза затянулась. Маша, помня о ведущейся видеозаписи, тем не менее все же решилась попытаться хоть что-то выяснить:

– Я ничего не знаю об этих браслетах. Вы не могли бы разъяснить, на каком основании они применяются?

– На основании инструкции СТОЗА. Лица, у которых взята подписка о неразглашении данных расследования, обязаны носить средства контроля, следящие за выполнением возложенных на них обязанностей.

– А как же право на частную жизнь? Это же прямое нарушение Основного закона. Этим браслетом вы контролируете не только то, как я соблюдаю вашу подписку. Вы и меня полностью контролируете: чем я занимаюсь, с кем и о чем говорю, какую музыку слушаю… Да все, абсолютно все! Вся моя жизнь на экране ваших мониторов или наушников, я не знаю, что там у вас…

Говорить спокойно не получалось. У Маши не укладывалось в голове, что такое может происходить в действительности. Но она видела перед собой реального человека, аккуратно перебирающего в руках пластиковый тонкий ремешок с маленьким экранчиком.

Ее возмущение как будто не беспокоило сотрудника СТОЗА. Он монотонно продолжил:

– Концепция безопасности позволяет ограничивать право на частную жизнь в пределах, необходимых для защиты всеобщего блага, на основании инструкций СТОЗА.

– А я могу отказаться его носить? Что на этот счет говорит ваша инструкция?

– Нет, не можете. Это обязанность любого законопослушного гражданина. В случае вашего отказа я уполномочен вас задержать, ввиду вашей неблагонадежности, и передать в отдел для решения вопроса о привлечении к ответственности.

Маша чуть не плакала. Она ни в чем не была виновата. Так же, как и Саша, она в этом нисколько не сомневалась. Но вдруг в один миг в их жизнь ворвалось нечто, прикрывающееся какими-то инструкциями, отменяющими их права и лишающими их не только нормальной жизни, но и возможности себя защищать.

– Последний вопрос. – Маше очень не хотелось, чтобы сотрудник СТОЗА видел ее слезы. Она заморгала и глубоко вздохнула. – А если мой муж не виноват? Вашей инструкцией предусмотрено возмещение нам тех унижений, которым мы были подвергнуты во время следствия?

– Да, вопросы, связанные с компенсацией вреда, причиненного незаконным или необоснованным ограничением прав лиц, в отношении которых были применены принудительные меры в ходе расследования уголовных дел против всеобщей безопасности, регламентированы соответствующей инструкцией.