И придёт Каурка

Светлана Бойко

И придёт Каурка

Пролог

– Ты куда собралась, дрянь?

– Я тебе уже говорила, Даш, с друзьями в поход идем.

– В поход она собралась. А не жирно ли тебе в поход идти? А поработать не хочешь? Денег в дом принести? Мне оставишь, на сколько ты там уезжаешь?

– На два дня, Даш. – Оля повернула к сестре уставшее лицо с синяками под тонкой светлой кожей у глаз. Уже завтра она уедет и на два дня забудет обо всем или хотя бы постарается забыть. И постарается отдохнуть. Только б ребята не передумали…

– На два дня? То есть, на все выходные. Значит, оставь мне десятку.

– У меня нет десятки, Даш. Я тебе говорила, зарплата будет только на будущей неделе. Пару тысяч оставлю, остальное мне надо на еду и дорогу.

– И что мне делать с твоей с…ной двушкой? Ни пожрать, ни выпить не купить. Оставляй все, что есть. Пусть твои дружки оплачивают твои поездки.

Телефон сестры спас Олю от продолжения ссоры, что она даже выдохнула, только Даша вышла из Олиной комнаты, сильно хлопнув несчастной картонной дверью.

Открыв кошелек, который Оля всегда держала при себе, даже когда спала, даже когда ходила в туалет, она увидела там две оставшиеся тысячи. Даше она ничего оставить не сможет. Значит, надо надеяться, что сестра не вспомнит про деньги до вечера, а с утра быстро сбежать. И потом уже разбираться с очередным витком скандала.

Засунув за ухо тонкую русую прядь, Оля стала укладывать палатку, спальник, одежду и металлическую посуду в старый грязно-зеленый, кособокий, шитый-перешитый походный рюкзак. Ей хотелось упаковать в него все свои вещи и никогда не возвращаться. Черт с ней, с квартирой. У нее нет сил бороться за половину квадратных метров. У нее нет сил понимать и сочувствовать сестре, как просила мама. Жаль, что в палатке нельзя жить всю жизнь. В палатке, которая стояла бы на природе в окружении шумящего от ветра леса, жила бы только Оля и тишина. Это был бы их уголок, их место, их дом. И никто не смог бы наводить в нем свои порядки и беспорядки. Вот бы…

***

– Макс, я нашла твой теплый свитер! Возьми его с собой обязательно, – прокричала Эльвира из недр квартиры родителей Максима, куда пришлось заехать за походными вещами.

– Угу, – прогудел Максим, глядя на двое любимых штанов и решая: брать обе пары или одних хватит, поход-то всего на два дня.

В комнату влетел светлый вихрь – Эльвира, с синим свитером в руках:

– Ты чего завис?

– Да штаны…

– Знаешь, правило? Не знаешь, какие брать, бери все!

– Тогда точно ничего не влезет, и так битком уже, – рассмеялся Максим, притянул к себе невесту и чмокнул ее в пшеничную кудрявую макушку. – Жалко, ты с нами не можешь поехать…

– Мне тоже, – вздохнула Эльвира, чмокая Максима в щетинистую щеку. – Дурацкая работа… Но ладно, последний раз холостяком сходишь. Ты главное – возвращайся.

– Да куда ж я денусь? – Максим прижал к себе невесту. – Вернусь, конечно, и ребятам заодно сообщу, может, и приглашу.

– Может? Я думала, ты точно их позовешь…

– Не знаю. В последнее время мы стали мало нормально общаться, как раньше. Анфиска вся в отношениях, Гоша только денег просит, если звонит узнать «как дела». Идем только ради Ольки, она очень просила, мне ее голос совсем не понравился. Ребят еле уговорил, и то, есть подозрение, что могут слиться в последний момент, и пойдем только мы с Олькой в наш дружеский традиционный поход. Будешь ревновать? – хитро сощурился Максим.

– Конечно, буду, – серьезно кивнула Эльвира. – Буду названивать тебе каждый час и спрашивать, что вы там делаете, покушал ли ты и чтобы в воду не лез. Там же будет вода?

– Будет. На озеро едем, Егор с Фиской только на него и согласились, потому что ехать – пара часов.

– Ну вот, – продолжала Эльвира серьезным тоном, – буду звонить и спрашивать, переоделся ли ты в сухое и хорошо ли вытер голову, чтобы уши не застыли. – Она привстала на цыпочки и запустила тонкие пальцы в его густые темные волосы, взъерошив их.

– Хорошо, – расхохотался Максим, нежно целуя Эльвиру. – Я буду ждать каждого звонка.

***

– Гош, у тебя совсем нечего есть, ты в курсе? – прокричала Анфиса из кухни в сторону спальни-гостиной. Холодный пол морозил пятки, она переступала и злилась.

– Конечно! Мы же вчера все съели. Давай, сейчас закажу что-нибудь. Опять пиццу или, может, роллов хочешь? Но тогда напополам!

Анфиса сморщилась и пробормотала, закрывая холодильник:

– Ты прямо джентльмен.

Она включила чайник, углядев коробку с несколькими чайными пакетиками, и вернулась в комнату.

Развалившись в смятой постели, Егор листал что-то в телефоне, хмыкая и или погогочивая. Анфису это ужасно раздражало. Она села рядом, подобрав одеяло, словно хотела закрыться им.

Каждый раз, когда она приходила к нему, наутро ей было противно, даже больше от самой себя. Егор был красив, ее физически тянуло к нему. После неудачных отношений он становился отличной «таблеткой аспирина», но утром, когда голова ныла от вина, а дневной свет откровенно освещал последствия ночных пороков, Анфиса внутренне содрогалась от стыда и омерзения к себе и к Егору.

В этот раз расставание случилось тяжелое, не по ее инициативе. Стыдный, ужасный разрыв, зудящей раной застрявший в груди. Она даже по классике снова коротко отрезала свои русые локоны, которые доходили до лопаток, и выкрасила их в почти черный цвет, лишь бы не напоминать своему отражению себя в ту пору, забыть ту Анфису, стать новой, чистой и целостной.

Встречи с Егором в этот раз тоже мало помогали, но он обнимал, целовал и говорил про ее новую прическу, и ей на мгновения становилось легче, приходило чувство удовольствия, что она желанна, прекрасна и еще чего-то стоит. Но утром словно кто-то снимал красивую маску, и все уродство представало во всей своей безобразности.

– Давай китайскую закажем, я хочу супа. Я оплачу половину, – решила Анфиса и взяла свой телефон.

На экране светился пропущенный от Максима – она поморщилась:

– Макс звонил, наверное, насчет похода. Как же мне не хочется идти! Ну какие походы в нашем возрасте? Дурость!

– Угу, – без интереса реагировал Егор.

Анфиса поняла, что он ее не слушает, а что-то читает на экране. Она пнула его волосатую икру маленькой ступней.

– Эй, чего пинаешься? – Егор встрепенулся от неожиданности и зло посмотрел на Анфису.

– Я с тобой тут, вообще-то, говорю!

– А я читаю! Подожди.

– Не подожду! Будешь китайскую? И Макс звонил…

– Заказывай что хочешь, я в половину впишусь, – ответил Егор, недовольно вылез из кровати и ушел в сторону кухни. Хлопнула дверь совмещенной умывальной. Зашумела вода.

Щелкнул чайник.

Анфиса посидела еще какое-то время, стуча короткими ноготками по темному экрану телефона; пришла к какой-то мысли, быстро натянула джинсы и черную майку, сунув лифчик в большую бесформенную сумку. Обулась, накинула пиджак и вышла, погромче хлопнув дверью – чтобы Егор услышал, что она ушла.

Лето вовсю властвовало, раздавая солнцем жару; ветерок скромно пролетал, едва касаясь зеленой листвы на детской площадке, наполненной детскими криками и гомоном болтающих мамашек.

Анфиса быстро пересекла двор и вошла в подъезд соседнего дома, где на шестом этаже была ее квартира.

Сумка полетела на пуфик в прихожей, упала и вывалила на пол фиолетовый кружевной бюстгальтер. Анфиса чертыхнулась и подняла беглеца. На два дня она забудет про это красивое, но неудобное белье, наденет новый спортивный лиф, как раз опробовать его удобство, скоро он ей пригодится. Удачная модель: подчеркивает формы, как раз выделиться на фоне серой Ольки и напомнить самой себе, что она еще прекрасна и привлекательна. Макс с Егором, конечно, ничего не скажут, но она все поймет по глазам, ей этого достаточно. А потом вернуться в город и больше никогда не ходить в эти чертовы походы. Но Ольку же надо поддержать? Надо.

Анфиса считала себя хорошей подругой.

***

Егор слышал, как хлопнула дверь, и выдохнул. Китайскую еду он не хотел, впрочем, как и развлекать Анфису, пока она не решит, что ей уже достаточно стыдно, чтобы уйти. Подругу он знал вдоль и поперек. Он никогда не отказывал ей в сочувствии, но не любил утренние неловкие часы.

Только Маше он их прощал и хотел, чтобы она подольше оставалась. Маруська вкусно жарила яичницу с помидорами, хитро пекла быстрые булочки и варила потрясающий кофе. Но она не терпела никакой конкуренции и в итоге ушла. Тогда Анфиса отказалась прийти на помощь. Зато прибежала буквально через неделю, когда оказалась в такой же ситуации. Эгоистка.

Егор вышел из ванной, заказал себе пиццу и налил чашку крепкого невкусного чая.

Телефон завибрировал в руках. Егор поморщился и ответил:

– Привет, Макс! Собрал уже свой походник?

– Я-то собрал, а ты поди еще даже не начинал…

– Не начинал и думаю…

– Вот даже не думай, – перебил Егора Максим. – Все идем. Анфиска трубку не берет. Ты ее не видел?

– Не видел, – соврал Егор.

– Зато я видел, как она из твоего подъезда выходила…

Егор на мгновение похолодел: он совершенно не хотел, чтобы друзья знали об этой связи, тем более что в ней не было ничего серьезного, но все же было что-то порочное и стыдное. Егор часто это чувствовал, но никак не мог объяснить себе, почему ему так не хочется, чтобы кто-то знал об этих встречах, особенно Максим и Оля.

– Макс, – жестко ответил Егор, – ты чего хотел?

– Хотел сказать, чтобы собирались и не думали сливаться. Два дня переживете, а Ольке это нужно, раз собрала нас всех снова. Не придешь завтра на станцию к семи утра – можешь у меня больше в долг не просить. Хотя знаешь, не придешь – все просто: ты мне не друг, понял?

– Понял. Но это в последний раз, – вставил свое мнение Егор.

– Посмотрим. До завтра.

Егор не ответил и нажал отбой. Телефон полетел в смятую постель, а Егор пошел к шкафу. В захламленном чреве он нашел смятый походный рюкзак, драную пенку, сверток со спальником, от которого пахло сырым костром, и походную кружку с его именем на белом глазурном боку – подарок Ольки на какой-то праздник.

Утрамбовав вещи в рюкзак, он пошел открывать курьеру. Про еду в поход он не думал, девчонки и Максим обычно брали это на себя. Егору нужно было только присутствовать и развлекать всех байками. Такие были правила. Егор жевал горячую пиццу и с ненавистью думал, что завтра рано вставать. Но если не поедет, Макс и правда может перестать подкидывать на мель пару-тройку тысяч, а сейчас как раз бы не помешало. Что ж, денег на тусовку и бар все равно нет, не пропадать же выходным. Но все, четко: это последний поход.

Глава 1

– Давайте скорее, ну! – Егор последним выскочил из электрички, что двери чуть не прищемили рюкзак.

Станция «Осиповка» встречала друзей знакомой пустотой на деревянной платформе и остатками скамейки в виде облупленных досок, еле державшихся за железный каркас ржавыми гвоздями. Спинка давно прогнила и отвалилась.

Оля с Анфисой сбросили свои ноши прямо на настил станции и сели на скамью.

Максим легко перебросил свой огромный походный рюкзак на другое плечо и отошел с телефоном у уха.

– У-уф, что-то эти поездки становятся все сложнее и сложнее с каждым годом, – сказала Анфиса, вытягивая ноги. – Старость, что ли?

– Ну какая старость, Анфис, – улыбнулась Оля, – просто жарко, июль в этом году – пекло, вот дорога и кажется тяжелой. Но чуть-чуть же осталось, каких-то сорок минут по лесочку, а там прохладно-о-о, и мы на месте. Я так рада, что мы Осиповку с озером выбрали снова, так мне там нравится!

Довольно щурясь от солнца, Оля обвела взглядом пустынную станцию и лес с другой стороны железной дороги, за которым пряталась одноименная со станцией деревня. Ребята оказались единственными, кто вышел здесь.

Анфиса, которая согласилась на Осиповку, потому что ехать недалеко, скривила лицо и с сомнением посмотрела на подругу:

– Ты сейчас это все всерьез?

– Конечно, – кивнула Оля, – а чего?

– Да ничего, – недовольно протянула Анфиса. – Столько оптимизма, даже странно. Это ты у детей нахваталась в своем садике?

– В каком садике? – спросил Максим, подходя к девочкам.

– Да все в том же, в детском. Я пока еще там работаю, но зато теперь на полную ставку нянечки. Опыт набираю после института, без опыта в школу не берут, – пояснила со вздохом Оля, приставив ладонь козырьком, чтобы видеть Максима в слепящем солнце.

– Черт, тут телефон вообще не ловит, – с досадой протянул Егор, снова и снова протягивая руку со старым смартфоном к небу.

– Нормально тут ловит, я только что с Эльвирой разговаривал, – пожал плечами Максим. – А ты что, уже и новый телефон умудрился разбить? Хвастался ж недавно, что последнюю модель «яблочка» взял…

– Да… – замялся Егор, – в клубе разбил на той неделе.

– Ну ты даешь… – покачал головой Максим.

– Гош, ну ты, как всегда, – поддакнула Анфиса, прекрасно зная про историю с телефоном, который полетел в стену, когда от Егора ушла Маша.

Оля промолчала, с жалостью глядя на попытки Егора поймать сигнал.

– Ладно, пойдемте. В лагере отдохнем уже, немного осталось, – скомандовал Максим и пошел к грубо сколоченной деревянной лестнице, которая вела со станции сразу в лес.

Егор со злостью сунул телефон в карман джинсов и пошел следом. Девочки помогли друг другу надеть тяжелые рюкзаки и поспешили за ребятами.

Широкая тропа, что можно идти рука об руку, хрустела под ногами сосновыми и еловыми рыжими иголками. Оля ступала и улыбалась глухому треску, который раздавался из-под ее стареньких некогда белых кроссовок. Она подняла голову и с удовольствием вдохнула прохладный, напитанный хвоей воздух – самый лучший аромат!

Ребята шустро шагали в лесной свежести. В верхушках разнолесья перекликались и скакали по веткам птицы, роняя шишки. То тут, то там что-то всшоркивало, всхрустывало, шелестело и поскрипывало.

Девочки нагнали парней и сбавили шаг.

Егор обернулся на них, убирая непослушные отросшие выбеленные пряди со лба. Анфиса смотрела куда-то перед собой, а Оля вертела головой, улыбалась и казалась счастливой.

Егор снова взглянул на Анфису:

– Фиска, а ты чего кудри свои отстригла? На Новый год божилась, что больше никогда, и вот опять выше плеч! – хохотнул Егор. – Опять бросили тебя?

– Ты у меня договоришься, Гошечка, – с напускной лаской ответила Анфиса, поднимая на него глаза, полные ненависти от такого выпада. – Никто меня не бросал, я сама бросила. Но к делу это не относится. Я хочу марафон пробежать. Через неделю уже. С короткими в жару самое то, липнуть не будут и вообще – голове легче.

– Ого, целый марафон? А вы помните, как Фиска у нас физру прогуливала? А теперь марафоны! – совсем разошелся Егор.

– Гош, вот мы даже до места еще не дошли, а ты уже… – одернул друга Максим.

– В самом деле, Гош, – поддакнула Оля.

– А-а-а, я поняла! – протянула Анфиса, решив вернуть должок. – Это Гошечка у нас теперь снова одинокий и гордый, вот и он цепляется ко мне прекрасной.

– Гош, серьезно? И Маша теперь? – с досадой протянула Оля и покачала головой.

– Ну чего вы накинулись-то? Да, мы с Машей разошлись. Она хотела замуж, а я жениться пока не планирую, мне и так хорошо. Вот женился бы, и пришлось бы жену тащить с собой, палатки перекраивать или тебе, Макс, свою покупать.

– Да я бы купил, тем более что я как раз женюсь, и мы с Элей уже подумываем о своей палатке, она тоже любит походы. Так что этот сбор у нас с вами последний в таком составе, в следующий раз я буду уже с женой.

– О-о-о, – разочарованно протянул Егор и посмотрела на друга с надеждой, будто тот его разуверит, скажет, что это все лишь шутка.

– Макс, ну ты даешь… – хмыкнула Анфиса, остановилась, аккуратно балансируя с тяжелым рюкзаком, присела на корточки и стала завязывать шнурок.

– Поздравляю! – чуть не подпрыгнула Оля, отчего две ее тонкие русые косички задергались на розовой футболке. – Так уже хочу с ней познакомиться.

– Спасибо, Оль. Вот ты всегда меня понимала, – засмеялся Максим, глядя на реакцию друзей. – Фиска, с тебя рекомендация по ресторанам, ты у нас профи. Гош, а ты будешь другом жениха, как бы ты этого ни хотел.

Максим обвел друзей глазами, хмыкнул и довольный зашагал вперед.

– Блин, ну чего тебе приспичило? – Егор догнал Максима и стал ему что-то втолковывать.

Оля дождалась, пока Анфиса разберется со шнурком, помогла ей подняться, и они прибавили шагу догнать парней, те почти скрылись за поворотом.

– Ты правда просто так постриглась? – аккуратно спросила Оля.

– Конечно, правда! Что вы до моих волос докопались? Надоели мне длинные, мороки с ними много.

– Извини, просто у тебя были такие чудесные, густые волосы. Я всегда смотрела и думала: повезло Фисе. – Оля улыбнулась подруге и помахала своими куцыми серыми косичками.

– Ой, Ольк, не в волосах счастье. У тебя там что? Сестра поутихла?

– Да какой там. Дашка как будто с каждым днем только хуже становится. – Оля махнула рукой. – Я копить пытаюсь, хотя что там накопишь с этой зарплаты. А я так съехать хочу, не могу уже больше, прям домой не возвращайся. Была б моя воля в деревне этой и осталась бы, – вздохнула Оля, обернувшись в сторону станции. – Я ж всегда мечтала: дом, тишина. Не могу в городе, душно, тесно, злобно, прямо чувствую, как он меня поглощает.

– Ох, Ольчик, – сочувственно покачала головой Анфиса. – Слушай, у твоей бабки же дом был в поселке или в деревне, ты рассказывала.

Сморщившись, будто у ее резко заболел зуб, Оля шепотом выругалась. Анфиса с удивлением уставилась на подругу, ожидая пояснений.

– Бабушка умерла в конце того года, я вам не говорила, – глухо сказала Оля.

– Ой, Олька… Соболезную.

Оля кивнула и продолжила:

– И оставила мне тот домик в деревне в наследство. А Дашка, – шепотом выдохнула Оля и посмотрела куда-то за деревья, – продала его. Нашла ушлого юриста, они все там переиначили и вроде как она – первая наследница стала по старшинству. Ну и продала вместе с землей. Я тех денег даже не увидела, она почти все потратила уже.

– Ужас какой, Оль! Ну может можно было оспорить как-то…

– Да чего там оспаривать, нечего уже. Ты знаешь, я не удивилась. Я разозлилась и обидно очень было, но не удивилась. Потом, конечно, и за злость свою пожалела. Ну вот такая Дашка, несчастливая, и своими способами пытается в жизни зацепиться и какое-то счастье найти.

Анфиса с недоумением посмотрела на Олю, совершенно не понимая этого… Сочувствия? К мерзавке-сестре?

– Вы где там плететесь, болтушки, давайте шустрее! Есть уже хочется! – долетел до девочек голос Егора из-за очередного поворота.

– Идем! Ты можешь побежать вперед и развести костер, как раз к нашему приходу, – прокричала ему Анфиса.

– Вот еще, буду я тут один пахать, а вы отдыхать!

– Пойдем, а то и правда уже отдохнуть хочется, – сказала Анфиса Оле и прибавила шагу.

Оля кивнула и пошла следом. Ей совершенно не хотелось торопиться, хотя рюкзак давил на худые плечи, ноги устали, а старые удобные кроссовки вдруг намекнули на мозоли. Ей хотелось также медленно ступать по хрусткому лесному ковру, смотреть по сторонам, слушать лес и не думать о том, что через два дня это все закончится.

Вот только лес становился все тише и тише, чем ближе друзья подходили к полянке с озером. В верхушках скакало все меньше птиц, а в клевере и кустах папоротника реже, будто с опаской, стрекотали сверчки и кузнечики. Только ветер старался не привлекать внимания походников к тишине, испуганно шурша листвой и щелкая ветками на безмолвных многолетних деревьях.

Глава 2

– Как же скучно! – лениво протянул Каур.

Высокое разнотравье щекотало бока и пузо, мошки раздражающе лезли в глаза, что приходилось их все время сбрасывать. Мотнув головой, Каур поймал лучи солнца в белесых с рыжими подпалинами прядях.

Фыркнул седой и худой Сивый и продолжил неторопливо топтать и рвать драными губами сочную траву на небольшой полянке.

– Все-то тебе скучно! Уже утихомириться бы, а то только из-за тебя скитаемся и никак пристанища не найдем, – пробурчал Бур.

Каур лениво обернулся, сощурился и долгим взглядом посмотрел в сторону искрящегося на солнце озера. Захотелось попробовать попить.

– Бурка прав, надо уже застолбиться где-то, – протянул худой Сивый и медленно направился к озеру.

Кости под серой шкурой перекатывались, грозя ее проткнуть. Пепельные, почти прозрачные пряди с блеклыми намеками рыжины болтались у сухой шеи безжизненным тюлем.

Войдя в озеро по сухие выпуклые колени, наклонил голову и жадно сделал несколько глотков холодной свежей воды, которая обожгла ссохшийся желудок и теперь колыхалась там, неприятно морозя нутро.

– Каур, ты слышал, что я сказал? – с нажимом спросил Сивый.

– Слышал, Сив, слышал. Да только, чего ж себя запирать в одном месте, когда целый мир перед нами? А, брат?

– Мы по этому миру уже какой век слоняемся, я считать устал – ты все не нагуляешься. Давай, выбирай деревню, ибо мне все равно, Бурке тоже, и будем там жить. Найдем себе жертв покрепче и будем потихоньку подпитываться. Поколения меняться будут, без пропитания не останемся. Путники, в конце концов, всегда будут дорожки в лесах путать.

– Скучные вы, – протянул Каур, раздосадованно жмурясь. – Люди везде разные, а сейчас вообще другими становятся. Сложно с ними стало. Это вы не привередливы стали совсем, а мне сами знаете, если пресно, я не наемся. А я хочу, как раньше, сначала страсть с любовью, а на десерт, чтобы надежда с отчаянием, вот тогда мне вкусно.

– Ишь ты, гурман какой, – фыркнул Сивый. – Хватит привередничать. Ближайшая деревня – наша последняя и навсегда. И рядом с нашей Овсянкой. Кочевать пойдем, если нужда такая будет.

– Ладно, знаю я одну деревеньку, давно хотел заглянуть. Село, церковь, школа, народ рабочий, простой, – протянул Каур, потягиваясь, разминая шею и подставляя тонкокожую серую грудь солнцу.

– Позер, – бросил седой.

Бурый зло фыркнул на брата и с напускным интересом спросил, потому как долгих блужданий не любил:

– Далеко до этого села?

– А что такое? Уже устал от наших путешествий? – нежно, с ядовитой заботой откликнулся Каур.

Бурый оскалился:

– Ты сейчас у меня отхватишь!

– Ой-ой, уже боюсь… – Каур склонил голову, поддаваясь.

– Тихо вы оба! Слышите? Идет кто-то, – шикнул Сивый.

Навострили уши и повернули голову в сторону леса, куда убегала широкая тропа.

– Давайте, обогнем озеро и на поле вон за тем перелеском. На солнце силуэтом покажемся и потихоньку уйдем, чтобы внимание не привлекать, – приказным тоном сказал Сивый.

– Зачем уйдем? А может подкрепимся? Там вроде не охотники, – сказал Каур.

– А ты прям знаешь? – буркнул Бурый.

Каур шумно втянул сухими ноздрями воздух:

– М-м-м, чувствую, молодые… Четверо их. Смесь там любопытная… Ну, пожалуйста, давайте позабавимся!

– Нет! Уходим. Быстро, – скомандовал серый и, взяв бразды главенства, увел братьев прочь от полянки.

***

– На-ко-нец-то, – протянул Егор и сбросил рюкзак в мятую траву. – Напомните мне, кто предложил опять пойти в поход?

– Оля, – сдала подругу Анфиса.

Макс недовольно глянул на Анфису и улыбнулся Оле.

– Ну чего вы разнылись-то? Восемь лет выбираемся, и вам нравилось. Вроде ж традиция? Раньше в вас было больше энтузиазма, – виновато забормотала Оля, расстегивая рюкзак, достававший ей до живота, и с трудом выуживая оттуда старенькую розовую палатку для них с Анфисой.

– Пойми, Ольченок, жизнь другая стала. Это раньше мы были молоды и полны энтузиазму, – пояснил Егор, вытащил зеленую палатку и, походя к озеру, вручил ее Максиму. – А сейчас: люди новые, интересы, работа…

Остановившись у края утопленных в озере мостков, Егор с явным удовольствием вдохнул свежий воздух. Присматриваясь, где можно войти в воду, он увидел рядом с мостками на лысом кусочке земли отпечатки копыт, которые ленивыми накатами омывала озерная вода.

Егор поморщился:

– Деревенские сюда скот пригоняют, что ль? Значит, в озере не искупаться?

– Вон пасется одна, наверное, забрела, – махнул Максим за спины девчонок.

Ребята проследили за его рукой, приложили ладони козырьком и увидели пасущийся силуэт.

– Может, сменим место? – предложил Егор.

– Зачем? – удивилась Оля и перестала разворачивать палатку.

– Да мало ли, придут еще деревенские, разборки устраивать?

– Да перестань, – отмахнулась Анфиса. – Сколько раз сюда приезжаем, ни разу никого не видели.

– Угу, и лошадей тоже не было.

– Ну и чего? Меняем место? – устало спросила Оля, опустив руки с розовым тентом.