скачать книгу бесплатно
Целостность является общим и универсальным свойством вещи, упорядочивающим и создающим единство ее элементов. Понять пути зарождения и протекания поведения личности и группы, роль психологического склада, того или иного психологического явления – значит понять фундаментальные законы формирования целостности, ее структурную сложность и многоуровневость.
Достаточно ли для познания социально-психологических феноменов вещного уровня представления явлений, как утверждают, например, сторонники структурного подхода?
Глава 2
Система как ключевое понятие в исследованиях человеческих отношений
Пространство между целостностями наполнены не просто связями, но отношениями, которые, собственно, создают свойства включающей, объемлющей элементы целостности и условие существования этих элементов. Структурный анализ социального объединения или личности как вещи, сколь бы сложен он ни был, не может раскрыть их непростую внутреннюю динамическую сущность, определенную отношениями взаимодействующих внутри них элементов.
Сама по себе духовная целостность, в отличие от материальной (такой, например, как «чаша Хайдеггера»), обладает не просто упорядоченной многомножественностью. Социально-психологическая целостность не может быть итогом механического или химического соединения пригнанных друг к другу частей, соединенных и застывших. Любую мозаику, сколь бы искусной она ни была, легко разбить на отдельные кусочки.
Социально-психологическое единство личности, группы или социальной организации внешне разрушить не так-то просто. Политикам хорошо известно, что угроза группе извне не уменьшает, наоборот, резко повышает сплоченность внутри нее, а физическое разъединение членов группы нередко ведет к повышению единообразия группового поведения. И именно только в процессе интенсивного обмена социально-психологическими отношениями между элементами это единство становится очевидным. В статике, в ситуации покоя элементов единство обычно «молчит».
Таким образом, отношения между социальными объектами играют ключевую роль для понимания свойств социальных явлений как духовно-материальных целостностей, для понимания феномена возникновения и путей реализации поведения людей. Чтобы обратиться к исследованию закономерностей формирования и развития отношений, мы вынуждены, кроме понятия вещи, привлечь новое «центральное» понятие. Оно должно служить обозначением своеобразной среды, собирающей и преломляющей все богатство различных аналитических подходов.
Таким понятием, вмещающим в себя интегрированную совокупность множества взаимосоотносящихся психологических явлений, находящихся в состоянии психологического или социально-психологического обмена и создающих за счет этого новое психологическое явление, служит понятие системы.
Термин «система» стал так популярен, что мы можем его встретить в большинстве научных исследований, посвященных психологическим проблемам. Он постепенно превращается в некий элемент этикета с сугубо ритуальным смыслом поклонения «научному идолу» или стремления приобщиться к соответствующей субкультуре. Такое состояние дел вынуждает не просто сослаться на какое-либо определение, но и более строго очертить границы применения данного термина.
Возьмем один из самых простых подходов к определению системы, встречающихся в научной литературе: «Система определяется через множество составляющих ее элементов и множества отношений, существующих между этими элементами» [88, с. 15]. Или вспомним предельно простое утверждение О. Ланге о том, что системой мы будем называть множество связанных действующих элементов [126].
Определения подобного рода не обеспечивают даже уровня декларируемого ими множественного анализа (не говоря уже о системном). Они не ставят границ как для множеств, так и для простых совокупностей объектов, отношения между которыми могут быть не только разноаспектными, но и не иметь никакой непосредственной связи с сутью системы, ради которой они рассматриваются.
Согласно другому определению системы, данному А. Холлом и Р. Фейджином, утверждается множество объектов вместе с отношениями (relationship) между объектами и между их атрибутами (свойствами) [292, с. 258].
Теперь мы можем приоткрыть занавес над психологическим явлением как вещью. Но, к сожалению, лишь приоткрыть, так как подобные определения охватывают и те «дурные общности» [94, с.?92], которые возникают в результате доступности наблюдения только некоторой совокупности, воспринимаемой нами в силу наших субъективных возможностей. Из-за этого любую систему мы можем подменить в силу ограниченности своего восприятия любой ее частью. Иначе она явится нам вещью, будучи на самом деле простым конгломератом разносистемных, но опосредованно связанных друг с другом элементов. В данном определении нам явно недостаточно одного указания на множество, даже если это множество взаимодействующих вещей. В частности, ему не хватает указания на единство этого множества, т.е. на его вещность как необходимое условие существования систем.
В.П. Кузьмин справедливо подчеркивает как одну из главных характеристик систем их целостность, иными словами, их вещность. «…целостные, устойчивые единства, эти единицы объективного мира мы и называем обобщенно системами» [117, с. 8]. Целостность – это character indelibilis (неотъемлемое свойство) всех систем.
Требованию целостности отвечает определение, данное системе В.Н. Садовским: система – это «совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность, единство» [228, с. 610].
Однако сущность системы в таком определении совершенно теряется. Вряд ли целью системы мы можем признать создание целостности как таковой. По крайней мере, это кажется весьма сомнительной целью социальных систем, создаваемых человеческими отношениями. Целью создания сложных социальных образований скорее является возможность возникновения нового качества, позволяющего социальным элементам сохраняться и развиваться далее.
Приведенные аргументы подкрепляют суждение В.П. Кузьмина о том, что «…понятие «система» …выступает универсализированным обозначением качественного объекта, пригодным для описания любого «качественного узла», совокупности, целостности, комплекса» [117, с. 12]. Целостность системы означает, иными словами, факт появления нового свойства и новой вещи как итог совместного существования элементов множества, наполняющего данную систему.
Таким образом, чтобы разрешить ставшую более ясной для нас проблему диалектической связи сложного психологического явления (вещи) – и единичного (конкретных элементов этого явления), мы должны отразить в понятии системы ее атрибутивный аспект.
Данный подход детально разработан в концепции А.И. Уемова, который формулирует определение системы «как множества объектов, на которых реализуется заранее определенное отношение с фиксированными свойствами» или «как множество объектов, которые обладают заранее определенными свойствами с фиксированными между ними отношениями» [272, с. 21].
Однако если мы возьмем любые числа из десятичного ряда, то свойства их вполне фиксированы и между ними реализуется вполне определенное отношение, заданное десятичной системой счисления. Тем не менее перед нами выступает на поверхность лишь часть системы, остальные элементы которой скрыты за пределами определения. Мы оказываемся перед лицом конкретно-эмпирической, но не истинной целостности вещи.
Очень близко нам по своему подходу определение В.Н. Сагатовского, вся концепция которого строится на уже упомянутой триаде: связь – свойство – отношение и поднимает нас на уровень действительной целостности. С помощью его мы в состоянии придать личности и группам черты целостных субъектов социальной активности. Согласно этому определению, «…система – это множество элементов, структура которого является необходимым и достаточным условием наличия качества данного множества» [227, с. 323]. Но, к сожалению, и это определение нельзя признать окончательным.
Мы поставили себе задачу сформулировать понятия, дающие возможность изучения сложных, многоуровневых, психосоциальных явлений, реализуемых как индивидом, конкретной группой, так и?всей организацией человеческого сообщества. Определение системы должно вмещать в себя потенциал диалектического противоречия: единичное – особенное – всеобщее. Для психологии, в?конечном счете, важно определить, каким образом отделенный по своей биологической природе, конкретный человеческий индивид или конкретная группа людей (единичное) через такие социальные образования как группы или межгрупповые объединения (особенное) реализуют законы социального уровня организации универсума (всеобщее).
Особенное, по справедливому утверждению И.А. Ильина, «… содержится во «всеобщем», …оно создается последним, …всеобщее не только мыслится в особенном, но реально составляет его внутреннюю субстанциональную сущность» [94, с. 99]. В особенном встречаются и?интегрируются субстанциональная сущность всеобщего и конкретно-эмпирическое содержание единичного.
Определение В.Н. Сагатовского не выражает, на наш взгляд, динамики такого взаимопроникновения всеобщего, особенного и?единичного. Завершаясь на факте создания нового качества, т.е. на вещи, целостности, оно упускает из виду, что само упомянутое множество остается, в свою очередь, лишь моментом существования всеобщего, т. е. элементом нового множества, охватывающего первое. Таким способом утверждается дискретность и прерывистость, изменчивость социального мира, его особенность, но упускается шанс рассмотреть его как единый «организм», имеющий, в конечном счете, надсистемные цели. Теряется возможность распространить на эмпирическую конкретность психологических явлений законы всеобщего и неизменного и увидеть те естественные границы, в рамках которых человеческий мир будет развиваться по законам эволюции, а не испытывать насилие из-за амбиций и чрезмерного честолюбия человечества. Выйти из этого затруднения можно, обратившись к динамической стороне систем.
Людвиг фон Берталанфи, один из первых в ряду ученых, определивших систему, утверждает, что это комплекс элементов, находящихся во взаимодействии [140]. Такой же точки зрения на роль взаимодействия придерживаются и отечественные специалисты в?области теории систем В.Н. Садовский и Э.Г. Юдин [228]. У.Р. Эшби приводит эффектную иллюстрацию данного тезиса: прибавляя один пенс к другому, мы получаем только два отдельных пенса, а не систему, так как они не взаимодействуют друг с другом; соединяя кислоту со щелочью, мы получаем систему, так как между ними возникает бурная реакция [314].
Подобная точка зрения встречает серьезные возражения. Еще в?1947 г. А.А. Малиновский писал, что волк Украины не взаимодействует с волком Сибири, и они тем не менее являются элементами системы биовида [152]. А.И. Уемов использовал этот пример, чтобы доказать второстепенность роли взаимодействия.
Однако, если присмотреться внимательнее, то два пенса превращаются в систему и начинают воздействовать и питать друг друга как столько становятся, например, уставным капиталом какой-нибудь финансовой компании. В то же время волк Украины и волк Сибири не система, а только часть чего-то гораздо большего, чем они сами – системы биовида. Поэтому в чувственной данности их взаимодействие настолько же ничтожно, насколько они ничтожны перед своим видом. Они и сами могут стать системой по стечению обстоятельств. Например, семьей. Но это будет уже принципиально иная система.
Образование систем достигается во многом благодаря тому, что действие, которое на уровне вещи ее формирует, производя дискретные изменения элементов системы, согласуя их друг с другом, превращается на уровне системы во взаимодействие вещей и?взаимообмен элементами множеств, которые эти вещи включают в себя. Взаимодействие возникает, как только становится возможным отталкивание действия от свойства, определяемого целостностью системы, и возвращение его к действующему объекту.
Не оспаривая истинности тезиса о том, что «Все в мире есть система», мы считаем целесообразным, по крайней мере, при изучении социальных явлений различать системы потенциальные и системы актуальные и в дальнейшем изложении иметь в виду только последние. Все остальные для нас – теоретические конструкты большей или меньшей степени абстрактности, решающие гносеологические задачи. В этом смысле понятие системы для нас не относительно, как считают некоторые авторы [140], а абсолютно, так как она основана на конкретном отношении между ее элементами. Относительность же систем остается на откуп атрибутивно-феноменологического подхода.
Аргументацию правомерности такого подхода к психологическим проблемам можно обнаружить в исследовании Я.В. Пономарева; среди прочих интересных идей он излагает подход к оценке человеческой психики как к соотношению оригинал – модель, которое из происшедшего в прошлом актуального взаимодействия предметов превратилось в потенциальное отношение. Если же перед нами актуальная система, то она не может быть не наполнена динамикой своих элементов, т.е. не может быть множеством, не получившим момента самодвижения.
Таким образом, понятие системы должно отражать ее отличие от множества за счет требования необходимости и достаточности ее элементов для образования нового качества, приобретаемого этим множеством на основе определенного отношения. Отличие от вещи должно отражать динамический аспект системы, заключающийся во взаимообмене и переходе элементов системы друг в друга. Понятие системы должно содержать в себе возможность диалектики конкретного, особенного и всеобщего, т.е. диалектики, подчиняющей наше чувственное, конкретно-эмпирическое существование универсальным законам развития мира.
Обобщив все сказанное, можно предложить следующее определение:
Система – это множество элементов, взаимодействующих на основе определенного отношения, делающего структуру данного множества необходимым и достаточным условием появления новой вещи (качества) как элемента иного множества.
Отношение, которое является основой для интеграции элементов множества в систему, вслед за В.Н. Сагатовским мы назовем «принципом устройства системы» [227, с. 332].
Структура системы в отличие от структуры вещи приобретает также более сложный и более динамичный характер. Нас уже не могут устроить те многочисленные определения структуры, которые встречаются обычно в литературе по теории систем, которые фиксируют определенную упорядоченность связей и отношений элементов вещи [126, 227, 269].
В своей работе Г.А. Югай акцентирует внимание на том, что «содержанием его (понятия структуры) является не столько строение объекта, сколько его организация» [315, с. 118]. Полностью соглашаясь с этим, подчеркнем, что такой взгляд на структуру явления необходимо выталкивает нас на уровень системного анализа. И это, конечно, при условии того, что сам термин «организация» включает как пространственные характеристики связей и отношений, так и их временную закономерность (и даже в первую очередь последнюю).
Для нас важно не только содержание взаимодействий, но и их чередуемость. Очевидно, что при исследовании социальных явлений, таких, как политические движения людей и тенденции развития государственных образований, формирование личности, большую роль играют не только соотношение атрибутивных характеристик соответствующих психологических явлений, входящих в поле исследования, но и закономерности возникновения импульсов взаимодействий между ними.
Решающим во многих случаях оказываются не только содержание взаимодействия, но и его последовательность, упорядоченность. Когда объект устойчив и развивается, движения его психологических элементов предсказуемы и взаимосогласованы. В период кризисов центробежные тенденции приводят к импульсивному, хаотическому поиску путей напряженного равновесия этих элементов со своей средой, предсказать которые чрезвычайно сложно.
Единство системы, таким образом, включает не только силу связей и соотношение свойств элементов, но и критически зависит от ритма этих связей. «Ритм…– это не поток и не течение, а слаженность» [289, с. 356]. Поэтому ритм взаимодействия элементов системы необходимо входит в характеристику ее структуры.
При встрече с соответствующей ситуацией ритм превращается в?конкретную мелодию психологического процесса. Одновременно определенный уровень, определенная сторона психологического явления становятся актуальными.
Так, нотный стан с изображенными на нем семью нотными знаками представляет собой, с точки зрения музыканта, вещь, фиксирующую возможность общения и эстетического наслаждения, но она в?своей статике равнодушна относительно субъекта. И только реализуясь во времени, т.е. в определенной последовательности и ритме, своим звучанием вещь превращается в систему конкретной мелодии, заставляющую субъекта переживать.
На уровне системы рельефно проявляется зародившаяся в вещи многосложность триады: связи – свойства – отношения. Функционирование элементов системы как вещи приводит к тому, что связи элементов, отношения между ними и их свойства не существуют в?чистом виде. Отношения как предмет нашего изучения, хотя и выступают своей основной стороной, силой изменения элементов системы, включают в снятом виде и свойства этих элементов, и картину их связей со всеми прочими элементами системы.
Отражение этого момента психикой приводит к возникновению триединства эмоционального (отношения), действенного (связь) и?когнитивного (свойство) компонентов психологических явлений.
Глава 3
Понятия развития и формирования явлений
Изучение такого многосложного и динамичного объекта, как социальная система, невозможно только на основе понятия изменения. Оно требует понятия развития.
Наше понимание развития опирается на категорию изменения и связано с приобретением системой нового качества, но несколько отличается от уже принятого в некоторых философских концепциях [227, с. 365]. Оно подразумевает не просто изменение системы, когда она перестает быть тождественна сама себе, а целенаправленное движение системы через прохождение ряда законченных качественных этапов. Это ограничение оправдано только теми соображениями, что в?центре нашего внимания оказываются социальные системы и?свойство целенаправленности, внутренне присущее им.
Очень тесно с категорией «развития» связана категория «формирования».
Нередко эти понятия механически используются в научно-популярной литературе как синонимы одного и того же направленного процесса изменения. В строгой научной литературе, наоборот, они употребляются уместно, но как сами собой разумеющиеся, без пояснений позиции автора, рассуждения по данному вопросу считаются тривиальными. Нас же логика проблемы заставляет эти понятия затронуть.
Само слово «развитие», как точно подметил Лев Карсавин, противоположно слову «свитие» [103] и связано с эволюционными процессами. То, что дано первоначально только как предпосылка, в?кристаллизованном, сжатом виде, в ходе развития разворачивается в пространстве и времени, становясь актуальным фактором, в свою очередь изменяющим универсум. «…В принципе развития содержится и то, что в основе лежит внутреннее определение, существующая в себе предпосылка, которая себя осуществляет» [59, с. 103].
Развитие – такое изменение, которое дает начало изменениям принципиально новой природы. Для того чтобы новое изменение стало возможным, необходимо новое свойство, а появление последнего знаменует собой итог работы определенной системы, превращающей простое множество путем изменений в новую целостность, в?новую вещь.
Таким образом, не просто об изменении, а о развитии говорит появление нового свойства у системы взаимодействующих элементов, будь то личность или социальная организации. Это момент появления принципиально нового множества, т.е. преодоления той меры, в границах которой происходит процесс только количественного изменения конкретного множества.
С появлением человека в ходе обмена социально-психологическими отношениями (т.е. в ходе общения) идет постоянный процесс реализации системой нового качества, полученного в?результате развития. Совершается разворачивание особенного в?системе: 1) волк из Украины и волк из Сибири – пример, который любят приводить отечественные исследователи систем – не могут сформировать никакой общности (они должны пройти для этого определенный эволюционный путь или испытать соответствующее воздействие, аналогичное тем процессам, которые испытал человек в процессе своего развития); 2) украинец и сибиряк могут стать материальной основой для зарождения социального группового субъекта, могут приобрести социальную форму, так как соответствующее свойство в них уже заложено и?воспитано существующей социальной системой. Это особенное превращается во всеобщее для социологической системы. Оно, в свою очередь, проявляется в тех формах, которые воссоздадут упомянутые два человека на уровне конкретной социологической ситуации, возвращая через эти формы появившееся новое качество в социальную систему как побочный продукт их (украинца и сибиряка) реального взаимодействия.
Пройдя определенный этап развития, система начинает функционировать ради достижения определенной цели, определяемой возможностями, предоставляемыми данным этапом. Функционирование взаимодействующей системы, как отметил Я.А. Пономарев [201], связано с реорганизацией структур ее компонентов путем дифференциации и реинтеграции их элементов: при этом пределы сохранения структуры системы (типа связи ее компонентов) определяют отрезок, занимаемый данной формой в иерархии взаимодействий. Таким образом, формирование связано со структурированием системы и протекает в пределах очередного этапа развития.
Категория развития достаточно разработана в философии и психологии, чтобы мы смогли опереться на нее в процессе построения своей модели [7, 16, 95, 137, 207, 219, 277].
* * *
Таким образом, основной отправной точкой нашего анализа будет логически связанная сеть следующих базовых понятий:
Рис. 1. Совокупность базовых понятий
Глава 4
Методологические принципы исследования человеческих отношений
ПРИНЦИПЫ ДЕТЕРМИНИЗМА, ЕДИНСТВА СОЗНАНИЯ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Основными методологическими принципами, заложенными в?основание исследования, были принципы, проверенные всем опытом отечественной социальной психологии. Это, в первую очередь, принцип единства сознания и деятельности, большой вклад в разработку которого внесли А.Н. Леонтьев и С.Л. Рубинштейн. «Взаимосвязь психики и поведения, сознания и деятельности в ее конкретных, от ступени к ступени и от момента к моменту изменяющихся формах является не только объектом, но и средством психологического исследования, опорной базой всей методики» [222, с. 46]. Отношения людей формируются в ходе их реального взаимодействия, в ходе реальной практики осуществления ими своей жизнедеятельности.
Этот принцип берет свое начало от идей С.Л. Рубинштейна о?действии как единице анализа психики, высказанной в 1922 г. Затем он был развит в Харьковской школе Леонтьева. Но, если Рубинштейн включал в предмет психологии только психологическое содержание, то в дальнейшем и объективная сторона деятельности была интегрирована в этот предмет. Жизнь человека была представлена как совокупность сменяющих друг друга деятельностей.
Сейчас, когда гипнотическое влияние деятельностного подхода ослабло и начал развиваться плюрализм концептуальных взглядов, становится более очевидным, что общение людей не является специфическим видом деятельности. Оно как специфически человеческая активность преследует иные цели в сравнении с преобразованием объектов окружающего мира. И в становлении личности играет ведущую роль. Недаром Б.Г. Ананьев отмечал, что наиболее общие и первичные черты характера – это коммуникативные черты. Они являются внутренним основанием для образования других характерологических свойств.
Поэтому под данным методологическим принципом мы подразумеваем единство сознания, общения и деятельности личности.
Вторым, столь же важным принципом является принцип детерминизма, сформулированный С.Л. Рубинштейном. Перефразируя его слова, можно сказать, что человеческие отношения, будучи предпосылкой взаимодействия людей, в то же время являются и его результатом.
Поскольку эти принципы были совершенно очевидны и не вызвали никаких противоречий в ходе работы, мы не будем останавливаться на них подробно. Специально выделим лишь те принципы, которые потребовали более детального рассмотрения.
Принцип развития
Основным методологическим принципом, необходимым для построения психологической модели формирования и реализации взаимоотношений, является принцип развития. «Закономерности всех явлений, и психических в том числе, познаются лишь в их развитии, в процессе их движения и изменения, возникновения и отмирания» [222, т. 1, с. 108].
Эволюционное развитие каждого уровня организации универсума происходит на основе свойств, реализованных предыдущими уровнями. Общественный уровень при этом «выступает как способ развития природного в человеке, а не как противостоящее природному (даже доминирующее) качество» [37, с. 120]. Биологический уровень «определяется физическими свойствами и «законами», которые регулируют эти (биологические) функции: тело является субъектом гравитационных сил; животному требуется пища для энергии и т.д.» [412, с. 72].
Таким образом, развитие человеческих отношений подразумевает смену принципа организации материи и реинтеграцию предшествующих механизмов ее осуществления на новом основании, вызванном появлением свойства социальности. В этом заключен путь постепенного разворачивания потенциала Природы, в котором Homo sapiens представляет собой закономерное и необходимое явление.
Самым важным для нас является социальный уровень организации взаимодействия людей. Он стал возможен с появлением сферы межсубъектного, в которой происходит не только индивидуальное психическое отражение объективных связей, но и отражение субъективного мира другого участника взаимодействия, в качестве которого в?первую очередь выступают социальные группы. Познание закономерностей формирования и развития человеческих отношений в этом случае должно опираться на психосоциальный[1 - Термин «психосоциальный» указывает на изучение роли психики в регулировании социальных процессов, в то время как термин «социально-психологический» указывает на анализ закономерностей изменения психики под влиянием социальных явлений.] анализ взаимодействия.
В практике применения разноуровневого анализа часто возникает проблема корректности выделения соответствующих уровней организации взаимодействия. Их взаимопроникновение делает эту проблему чрезвычайно трудной. Тем не менее изучение диалектики отношений должно проводиться с учетом того уровня, на котором они реализуются, и проверяться на адекватность этому уровню, чтобы не допустить неправомерных аналогий и гипотез.
В основе механизмов достижения системной цели на любом уровне организации системы лежат процессы интеграции и дифференциации, иными словами, «притяжения и отталкивания» (Ф.?Энгельс). Эти процессы составляют суть становления материи [157], становления психического [16] и должны составлять суть становления социального.
Процессы интеграции и дифференциации должны играть разную роль в формировании социальной системы и развитии отношений между ее элементами. Дифференцирующие процессы позволяют социальному субъекту стать видимым самому себе в своих свойствах. А интегрирующие процессы делают эти свойства устойчивыми во времени и превращают изменение социальной системы в ее развитие. В связи с этим нельзя не согласиться с заключением В.П. Кузьмина о?том, что «…структурные законы целого суть законы интеграции, а?его системные качества – феномены интеграции…» [116, с. 8].
Дифференцирующие процессы становятся ведущими и на этапах связанных с изменением межсубъектных отношений. На этапе же относительно устойчивого функционирования системы доминируют процессы поддержания сложившейся структуры отношений между элементами, которые проявляются в ходе непосредственного или опосредованного взаимодействия субъектов. Но на каком бы этапе они ни возникали, суть дифференциально-интегральных процессов – реализация свойства социальности, непосредственно проявляющегося в динамике человеческих отношений.
Социальные системы – системы саморегулирующиеся и самопреобразующиеся, и поэтому понятие развития имманентно присутствует в определении объекта исследования в виде его характеристик целостности и целенаправленности. А развитие, в свою очередь, может быть раскрыто наиболее полно только как «системно-целостный процесс» [16, с.22].
Итак, процесс формирования человеческих отношений проходит ряд качественно различных этапов. Поэтому анализ этих этапов и их взаимообусловленность составляют одну из задач данной работы.
Любое новое качество субъекта зарождается в процессе его взаимодействия с другими элементами социума как следствие перестройки внутренней структуры субъекта, вызванное требованиями взаимодействия. Качество появляется как продукт обмена, происходящего в?процессе взаимодействия элементов системы, в которую они включены. Перестройка внутренней структуры субъекта расширяет возможности взаимодействия и ведет к?трансформации его цели. Так, обмен психологическими отношениями людей приводит к возникновению свойства социальности и создает потенциал для развития личности.
«Реально взаимодействие и развитие составляют неразрывное единство: развитие во всех случаях опосредствуется взаимодействием, поскольку продукт развития всегда является продуктом взаимодействия; однако и само взаимодействие находится в тесной зависимости от развития; если развитие нельзя понять, не зная законов взаимодействия, то и взаимодействие вне развития остается непонятным…» [200, с.22].
Принцип системности в социально-психологических исследованиях
Системный подход как принцип исследования впервые убедительно был реализован в политэкономии, философии и биологии.
В политической экономии К. Маркс сформулировал законы производства, распределения и обмена материальных благ в?общественно-экономической системе. Оригинальные системные концепции при анализе общества можно найти в работах Спенсера, Дюркгейма, Вебера, Ясперса. Философскому анализу глобальных систем Природа?– Человек посвящены работы Тейяра де Шардена, Вернадского, Опарина, Чижевского, Шмальгаузена.
В биологии Ч. Дарвин строил теорию отбора и приспособления, исходя из единства организации и развития биосистем. Затем идеи системного подхода в биологии развивали Геккель, Сеченов, Павлов, Бернштейн. Этому посвящены труды П.К. Анохина, Б. Малиновского, М.И. Сетрова, Ю.А. Урманцева, многочисленные работы по проблемам экологии.
Нельзя не отметить решающего значения системного принципа в?становлении структуральной лингвистики Ф. де Соссюра, Хомского, К. Леви-Стросса.
Первая общесистемная концепция была сформулирована в?1930-е годы Людвигом фон Берталанфи и затем развита в общую теорию систем У. Росс Эшби, А. Рапопортом, Р. Акофом, К. Боулдингом, А.?Холлом. В нашей стране теории систем посвящены работы А.?Уемова, В. Садовского, Э. Юдина, И. Блауберга, Ю. Урманцева.
В психологии условия плодотворности системного подхода заложены в ряде концепций: в идее И.П. Павлова о системном характере поведения на основе саморегуляции [182]; в учении Н.А.?Бернштейна о построении движений [31]; в теории функциональных систем П.К.?Анохина [12]; в положении о преобразовании интерпсихического в интрапсихическое и концепции исторического развития высших психических функций Л.С. Выготского [54]; в идее А.Р. Лурии о функции, первоначально разделенной между двумя людьми, но впоследствии ставшей способом организации психической жизни индивида [147].
В социальной психологии предпосылки для использования системного анализа можно встретить, например, в исследованиях феномена установки, которые показали, что разрыв социальных связей, систем кооперирования ведет к катастрофическому нарушению интраиндивидуальной структуры личности [205]. Б.Г. Ананьев связывал феномен индивидуальности «с образованием синтеза свойств как замкнутой саморегулирующейся системы» [7, с. 50]. В?психологии общения заявлен перспективный подход, выраженный поиском диалогических структур «в сознании в целом, между двумя его элементами и внутри каждого элемента» [214, с. 24].
Необходимость широкого использования системного подхода в?психологических исследованиях была декларирована в середине 70-х годов такими замечательными психологами, как А.Н. Леонтьев [96], Б.Ф. Ломов [141, 142, 143], К.К. Платонов [190]. Естественнонаучная ветвь психологических исследований обогащалась за счет развития идей Павлова, Анохина, Бернштейна. В социальной психологии философские основы для успешной реализации системного подхода были заложены работами В.Н. Сагатовского [227], В.И. Свидерского [229], В.П. Кузьмина [116].
Однако выбор социальной системы в качестве объекта исследования еще не страхует нас от ошибок на пути его изучения. Если мы еще раз обратимся к обозрению тенденций развития психологических исследований, то увидим, что основные ошибки социально-психологических исследований нередко повторяют ошибки науки в целом. Они, в частности, связаны с неадекватностью применения атрибутивно-описательного, механистического, организмического (холистского) и структурного подходов к анализу систем, в том числе и социальных [215].
Атрибутивно-описательный подход придает психологическим явлениям, личностям и коллективным субъектам вещный характер, позволяя познавать их через уникальность и отличие от других вещей. Как правило, мы помещаем объекты исследования в центр своего внимания и начинаем рассматривать их с разных сторон, замечая все новые и новые поверхностные свойства явления, отличающие его от других. Такой подход характерен для первого этапа развития науки или первого знакомства с явлением.
Взгляд на человека и на его отношения как на вещи, самодостаточные, выделяет их из окружающего социального контекста и одновременно как бы лишает связи с другими. Подчеркивание границ психологического явления в сфере анализа при таком подходе акцентирует упорядоченность и интегрированность процессов внутри явления, оставляя окружение более или менее аморфным и игнорируя межобъектные и межсубъектные связи.
Актуализация вещности психологических явлений – это мезоуровень познания объективной психологической и социальной реальности, который выделяет «предметы, явления, словом, ординарные объекты и индивидуумы природы и общества» [6, с. 8]. Мир становится вместилищем вещей, хотя и связанных друг с другом, но лишенных жизнетворной динамики, непрерывного взаимообмена на всех уровнях своей организации.
Такой подход, продуктивный в первые моменты исследования, в дальнейшем становится препятствием на пути решения методологических проблем. Это препятствие заключено в традиционной ориентации на исследование теоретически изолированного субъекта активности – будь то личность, группа или общество. Такой субъект нередко доминирует и в структуре современных исследований. Социальное и биологическое окружение, безусловно, признаются и?учитываются в виде норм, мотивов, установок, образов и пр., но выступают скорее фоном, на котором развертывается индивидуальная жизнь субъекта, нежели рядоположенными и взаимообусловленными элементами универсума.
В основе данного подхода лежат предметоцентрические представления. И хотя В.П. Кузьмин ограничивает пределы его господства во взглядах на мир серединой XIX в. [117], его глубокое влияние на стратегию психологических исследований сохраняется до сих пор. Утверждения целостности, сложности психических явлений и необходимости их многостороннего и междисциплинарного изучения превращаются скорее в шаги по расширению предмета, нежели в смену соотношения «объект – исследователь».
Предметоцентрическая точка зрения характерна для человека, утверждающего, что мир существует для него. Результатом попыток выхода за границы объекта в этом случае становятся несколько дуалистические заключения, такие, например, как вывод о личности как о вещи, которая «социальна по своей сущности, но индивидуальна по способу своего существования» [216, с. 33].
На определенных стадиях психологического знания необходимо суметь отказаться от рассмотрения предмета «самого по себе» и взглянуть на него как на «часть видо-родовой системы».
Если бы нам, например, требовалось исследовать ролевое поведение людей, то мы вынуждены были бы проникнуть сквозь границы сообщества как вещи, сохраняя его целостность – отправную точку анализа, и начать изучать его изнутри. Таким образом, мы попали бы на микроуровень организации группы, когда индивиды становятся элементами сообщества-вещи, реализующими определенные функциональные обязанности.
Механистический, или элементаристский, анализ как раз и?соответствует подобному взгляду. Он стремится сложить целое из совокупности исследованных частей. Этот подход, пожалуй, доминирует в психологической науке, особенно в области экспериментальных исследований. Типичная экспериментальная ситуация включает одного или двух непосредственно противопоставленных друг другу участников, воспроизводящих линейную причинную связь между рядами явлений. Найденные таким образом зависимости не совсем корректно включаются в модель таких сложных интегральных образований, как личность, группа, общество. Другая некорректность, порожденная этим подходом, связана с экстраполяцией выводов, полученных при изучении неорганизованной сложности (статистической совокупности), относительно тех же интегральных образований.
