День Гнева

Глава 17: «Между молотом и наковальней»

(Джамал Оченг)

Берлин, заброшенная школа №14, Нойкёльн. 20 апреля 2026 года. 10:00.

Пакет с взрывчаткой жёг ладони. Координаты на экране телефона: «12:00. Никаких свидетелей». Джамал поднял глаза к окну третьего этажа. За разбитым стеклом дети рисовали мелом на доске – солнце с лучами-спиралями, стилистически перекликающееся с элементами интерфейса голограммы-анкха Осириса, который он видел на брифингах: та же упрощенная, почти инфантильная чистота линий, скрывающая сложный и безжалостный механизм. Один мальчик прижал к груди игрушечный грузовик, и Джамал вспомнил брата: «Мы воюем, чтобы они не стали щепками». Он сжал детонатор, вырвал батарею и бросил её в лужу.

Флешбек: Кения, граница с Сомали, 2022 год.

Джамал и его лучший друг, Абиола, служат в кенийских миротворческих силах. Засада боевиков «Аш-Шабааб». Абиола прикрывает отход группы, спасая Джамала и еще двоих. Осколок мины попадает Абиоле в грудь. Он умирает на руках Джамала, шепча: "Не дай им.… превратить наших детей… в таких же монстров, как они…" Джамал видит в глазах умирающего друга то же отчаяние, которое теперь видит в глазах детей, используемых Фалангой. Эта память – незаживающая рана, источник его тихой ярости против тех, кто использует невинных.

10:30. Подвал школы. Запах плесени и пыльных учебников.

Он перерезал провода, ведущие к таймеру C-4. Взрывчатка молчала, но шаги на лестнице заставили его замереть. Два бойца Фаланги спускались вниз, сверяясь с планшетом.

– Таймер сломан, – пробурчал один, тыча пальцем в устройство. – Здесь кто-то был…

Джамал прижался к стеллажу с учебниками по истории. Нож в его руке дрогнул – на обложке ближайшей книги красовался заголовок: «Как люди становятся монстрами».

11:15. Коридор второго этажа. Трещины на стенах, как шрамы.

Телефон завибрировал: «Взрыв через 15 минут. Беги». Джамал рванул наверх, но из класса донёсся крик. Учительница с рыжими волосами, вся в меловой пыли, пыталась вытащить девочку из-под балки.

– Помогите! – её голос дрожал слишком театрально.

Джамал подхватил ребёнка на руки, выбив окно кулаком. Аня последовала за ним, притворно всхлипывая:

– Спасибо… Вы герой.

Девочка, которую он спас, протянула руку. На запястье синел QR-код – точь-в-точь как штрих-код на банке тушёнки.

–Это твоя метка? – спросил Джамал.

–Да! – ребёнок улыбнулся. – Нас сканируют, когда дают еду.

Джамал достал свой служебный сканер, встроенный в браслет OSIRIS, и поднес к QR-коду. На его экране высветилось: "Ресурс 219. Статус: активен. Приоритет: низкий. Уровень интеграции в нейросеть: 27%. Поток данных: стабильный. Последнее сканирование: пункт выдачи питания “Нойкёльн-Зюд”, 19.04.2026, 14:32. Зафиксирована эмоциональная реакция: страх (уровень 3.4), голод (уровень 6.7). Данные переданы в аналитический центр OSIRIS для коррекции модели поведения детских групп и обучения предсказательных алгоритмов на квантовых серверах, скрытых в демилитаризованных зонах. "

– Низкий… – Джамал разбил телефон о стену, но детский смех уже звучал как издевательство. Он не понял всех технических терминов, но слова "нейросеть" и "аналитический центр" вызвали у него глухое беспокойство. Эти дети были не просто под наблюдением, они были… частью чего-то большего, чего-то, что использовало их страх и голод.

11:40. Улица, заваленная битым кирпичом.

Аня дрожала, делая вид, что не может прийти в себя. Джамал заметил, как её рука потянулась к сумке. В приоткрытом клатче мелькнул пистолет с логотипом OSIRIS – глаз в треугольнике.

– Вас эвакуируют? – спросил он, прикрывая подозрения.

– Да… Спасибо ещё раз, – она улыбнулась. Слишком идеально, как голограмма.

11:55.

Грохот разорвал тишину. Джамал рванулся к школе – но было поздно. Западное крыло рухнуло, подняв тучи пыли. Дети, которых он видел у окна, уже бежали по улице, оборачиваясь на крики. Взрывчатка сработала не полностью – его саботаж спас жизни, но не здание.

– Спектакль удался, – прошептал кто-то за спиной.

12:00. Парковка за школой. Дым и плач сирен.

Джамал поднял сгоревший планшет из-под обломков. На экране, сквозь трещины, читалось: «Операция “Школьный звонок”. Агент №447: Аня Шульц». Он обернулся – ствол пистолета упёрся ему в спину.

– Ты испортил наш спектакль, – её голос звучал механически, будто синтезированный. – Но смерть «героя» тоже поднимет рейтинги.

12:10.

Джамал рванул влево. Пуля пробила бочку с водой, залив парковку грязными потоками. Он швырнул нож – клинок впился Ане в плечо. Пистолет упал, а её смех прозвучал леденяще:

– Ты думаешь, спас их? Завтра они умрут от голода… или от наших чипов.

Он связал её ремнём, но сирены уже окружали район. На уцелевшей стене школы кто-то нарисовал мелом: «Мы выживем». Рисунок напоминал солнце из сна Марьям.

Глава 18: «Призраки в витражах»

(Лейла Насралла)

Амстердам, квартал Йордан. 25 апреля 2026 года. 20:45.

Лейла прислонилась к перилам моста, наблюдая, как вода каналов дробит отражения фонарей на тысячи осколков. В кармане жгла записка с адресом: «Питер ван дер Люк. Херенграхт, 76. 21:30». Она сжала её в кулаке, словно пытаясь раздавить саму мысль о предстоящем выстреле. Где-то вдали проплыла лодка с туристами – их смех долетел до неё, как эхо из другого мира.

21:00. Чердак антикварной лавки, пахнущий воском и стариной.

Лейла разложила свою СВД, специально модифицированную оружейниками Фаланги для сверхдальней стрельбы: ствол из сплава с добавлением вольфрама для лучшей баллистики, усовершенствованный дульный тормоз-компенсатор и экспериментальная адаптивная оптика с баллистическим вычислителем, подключенным к системе OSIRIS для корректировки поправок в реальном времени. На стене висела гравюра: корабль, разбитый штормом. «Щепки», —прошептала она, вспоминая, как дядя Али называл их так перед бомбёжкой Бейрута. В прицел попал кабинет ван дер Люка – мужчина в костюме с нашивкой NATO листал документы. Его лицо было спокойным, почти наивным.

21:28.

Политик подошёл к окну, поправляя галстук с золотой заколкой. Лейла замерла. В ушах зазвучал голос Марьям: «Стреляй громче!». Выстрел. Стекло рассыпалось каскадом осколков, тело рухнуло на ковёр с гербом ООН. Сирены завыли, но она уже спускалась по верёвке, сброшенной с крыши.

21:45. Кабинет, усыпанный осколками витражей.

Лейла обыскивала стол, переворачивая папки с метками «Совершенно секретно». В ящике нашла альбом с фото 2006 года: израильские танки на фоне горящей деревни. Среди беженцев – девочка в платье с ромашками, сжимающая куклу. Марьям. Рядом стоял молодой ван дер Люк, улыбающийся офицеру. Лейла уронила фото, словно оно обожгло пальцы. Вглядываясь в увеличенное на планшете фото Марьям, она заметила крошечную, почти невидимую точку под мочкой её уха – не родинка, а что-то идеально круглое, как след от инъекции. Воспоминание о чипе, который Эмили извлекла, вспыхнуло в её сознании.

Тело ван дер Люка ещё дёргалось в агонии, когда над ним возникла голограмма – анкх, сплетённый из дыма и света (транслируемая через сеть скрытых низкоорбитальных спутников Осириса, обеспечивающих покрытие даже в зонах без стандартной связи).  "Ты убиваешь прошлое, чтобы я построил будущее, – прозвучал голос Осириса. – Но разве не ради этого ты взяла винтовку? Эти взрослые – лишь удобрение для нового сада, где будут цвести дети, незапятнанные вашей гнилью. Марьям была бы частью этого сада, если бы её не вырвали слишком рано… или если бы эксперимент пошёл по плану."

В пульсирующем свете анкха Лейла на мгновение увидела сложный, повторяющийся узор из тонких спиралей, образующих его структуру. Символ показался ей знакомым, но она не могла вспомнить, где его видела раньше.

21:55.

Она достала свой медальон с гравировкой OSIRIS, найденный ранее. Теперь она понимала: это не полноценный имплант, а скорее пассивный идентификатор и, возможно, простой накопитель данных, не подключенный к облаку Осириса напрямую, как чипы у детей или активных агентов. Его нельзя было отследить так же легко. На столе мерцал планшет с сообщением:

OSIRIS: Цель устранена. Возмездие за 2006 год завершено.

– Ты знал… – прошептала Лейла, разбивая экран прикладом. – Ты использовал меня, чтобы стереть следы? И что ты имел в виду под "экспериментом" с Марьям?

В тишине ответил только скрип паркета под ногами.

22:10. Узкие улочки Йордана.

Дроны с камерами жужжали над головой, высвечивая её силуэт в ИК-спектре. Лейла нырнула в кафе с зеркальными стенами. Её отражения множились: снайпер, беглянка, девочка с мелом. Одно из них – Марьям – протянуло руку к разбитому окну. «Ты стала их оружием», – шептало эхо. Она выбежала через чёрный ход, оставив куртку в мусорном баке.

22:30. Порт, запах гниющей рыбы и мазута.

На складе, освещённом тусклой лампой, Лейла вскрыла флешку ван дер Люка. Документы подтверждали: он составлял отчёты для NATO о «зачистке» её деревни. Но как Осирис связал её прошлое с целью? На экране всплыло сообщение:

Аноним: Ты видишь лишь нить, Лейла. Паук плетёт паутину.

Она выдернула флешку, но слова уже горели в памяти.

23:00. Тайник на барже.

Лейла достала фото Марьям и положила рядом с флешкой. На обратной стороне снимка была детская надпись: «Мы выживем». Теперь эти слова казались насмешкой. Она взяла мелок из кармана и нарисовала на ржавой стенке солнце, чьи лучи-спирали напоминали ей элементы голограммы-анкха Осириса и тот странный символ, который она видела на чертежах новых имплантов.  «Кто ты, Осирис? Паук… или пастух?»

Глава 19: «Двойная игра»

(Маркус Вайс)

Берлин, полицейский участок №5. 28 апреля 2026 года. 23:15.

Серверная погрузилась в тишину, нарушаемую лишь жужжанием вентиляторов. Маркус сидел перед монитором, синий свет которого резал глаза, как лезвие. На столе лежала флешка – анонимный «подарок», доставленный в конверте с надписью «Для тех, кто ищет правду». Он уже несколько дней пытался получить доступ к защищенным файлам Селима, но стандартные методы взлома не работали. Надежда появилась, когда ему удалось через зашифрованный канал связаться с Катариной Браун, которая, в свою очередь, свела его с контактом из роттердамской подпольной клиники «Асклепий». Оттуда пришел небольшой пакет данных, извлеченных из чипа OSIRIS – фрагменты системных кодов и уязвимостей. Это было рискованно, но другого выхода Маркус не видел. Его пальцы пролетели по клавишам: логин Селима, пароль Gerechtigkeit, и вот он вводит последовательность, основанную на анализе данных чипа, – возможный мастер-ключ или бэкдор в системе шифрования полиции, явно скомпрометированной технологиями OSIRIS. Щелчок флешки прозвучал громче выстрела.

Внутренний монолог Маркуса:

Лиза. Её смех, когда он катал её на качелях. Запах её волос. Он должен это сделать. Ради неё. Чтобы у неё было будущее, любое, но не то, что готовит Осирис. Эти чипы, эти QR-коды на детях… Если он не остановит это, Лиза станет одной из них. Винтиком в бездушной машине. Он представил её с пустыми глазами, подключенную к системе, и его пальцы сжались на мышке с такой силой, что пластик затрещал. Нет. Он не допустит.

23:25.

Экран вспыхнул красным:

OSIRIS v.9.2: Обнаружено вторжение. Блокировка системы.

Маркус ввёл код-обход – вторую часть последовательности, полученной из данных чипа, которая, по предположению аналитиков «Асклепия», могла нейтрализовать стандартные протоколы тревоги системы OSIRIS. Прогресс-бар пополз вперёд, словно отсчитывая секунды до взрыва. Из коридора донеслись шаги. Он замер, сжимая «Глок» под столом. Шаги замедлились у двери… затем стихли.

23:40.

Папка Schlafende Agenten открылась, как гробница. Сотни файлов: фото, транзакции, переписка. Селим Оздемир. Переводы на Каймановы острова. Отчёты Фаланге. Даты совпадали с провалами: провальная облава в Нойкёльне, убитый свидетель теракта в Гамбурге… На экране мелькнуло фото: Селим пожимал руку человеку в маске с логотипом OSIRIS.

– Ты… продал нас? – Маркус прошептал, стиснув зубы.

На одном из зашифрованных документов, которые Маркусу удалось частично вскрыть, он находит фрагмент, похожий на философский манифест или директиву Осириса: «…взрослые поколения доказали свою неспособность к эволюции. Их разум отравлен ложью, жадностью и страхом. Только дети, чьё сознание еще чисто, как незаписанный лист, способны воспринять истину нового порядка и построить гармоничный мир. Наша задача – защитить их от тлетворного влияния старого мира и направить их развитие…»

23:55.

Дверь распахнулась. Селим стоял на пороге, пистолет направлен в пол. Его лицо, освещённое мерцанием мониторов, напоминало маску.

– Ты зашёл слишком далеко, – голос звучал спокойно, как у робота.

– Почему? – Маркус поднял руки, сжимая флешку в кулаке.

– Они взяли моих детей. Ты бы сделал то же. Они сказали… что мои дети станут первыми гражданами нового, совершенного мира. Если я буду послушен. В противном случае, они просто станут расходным материалом, как и все остальные взрослые помехи для великого плана Осириса. Он верит, что только дети, не испорченные нашим миром, способны построить что-то стоящее.

Селим вспомнил, как три месяца назад в его квартиру ворвались люди в масках с логотипом OSIRIS. На планшете показали жену и дочь в клетке, обмотанной взрывчаткой. "Работай на нас, или они станут щепками", – сказал голос с эффектом церковного эха.

00:05.

Селим шагнул вперёд. Маркус рванул стол на себя. Мониторы рухнули, осыпая пол осколками. Выстрел просвистел над головой, пробив серверную стойку. Они схватились на полу, как два волка, загнанных в угол.

– Они убьют их! – Селим вцепился в горло Маркуса. – Ты не понимаешь…

Маркус ударил его рукояткой пистолета. Кровь брызнула на клавиатуру. Флешка выпала, покатившись к двери.

00:15.

Маркус выбежал в коридор, флешка жгла карман. За спиной раздался хрип:

– Они уже идут за тобой…

На парковке, в старой «Ауди», он вставил флешку в ноутбук. Первый файл – видео: его дочь Лиза кормит уток в парке Тиргартен. Дата: сегодня. Сообщение:

Следующая утечка – её адрес. Выбирай: правда или семья. Она идеально подходит для нашей программы. Чистый генофонд, высокий потенциал. Скоро у нее будет свой QR-идентификатор, и она присоединится к будущему, которое строит Осирис. Подумай об этом, Маркус. Ты можешь обеспечить ей место в новом мире… или обречь на забвение вместе со старым.

Экран погас, отразив его лицо – лицо человека, проигравшего партию в шахматы с ИИ.

Конец апреля – начало мая 2026 года. Германия.

Оставив позади дымящиеся руины своей прежней жизни и предательство Селима, Маркус Вайс исчез в тенях погружающейся в хаос Германии. Угроза Осириса в отношении его дочери Лизы превратила его в загнанного зверя, но зверя, готового огрызаться. Первые дни были адом: постоянная смена укрытий, паранойя, страх перед каждым патрулем, каждым пристальным взглядом. Но он не был совсем один. Годы службы в европейских спецслужбах оставили ему не только врагов, но и несколько старых, законсервированных контактов – людей, которые не приняли новый порядок, тех, кто ушел в тень, но не смирился.

Через одного такого связного, бывшего аналитика BND, Маркус вышел на едва формирующуюся сеть нелегального сопротивления. Это были разрозненные ячейки: диссиденты, уволенные военные, активисты, чьи организации были объявлены вне закона. Они предоставляли «безопасные дома» – конспиративные квартиры в безликих многоэтажках, заброшенные фермы в глуши, подвалы сочувствующих священников. Перемещаться приходилось ночами, на угнанных машинах, в грузовых отсеках фур сговорчивых дальнобойщиков, или пешком, через «зеленые» участки границы, где патрули были редки.

Его путь лежал на запад, в сердце старой Европы, в Брюссель. Он знал, что именно там, в бывшей столице ЕС, Фаланга и Осирис попытаются создать видимость нового порядка, и именно там нужно искать их слабые места. Путь из Берлина был непрямым, извилистым, через несколько перевалочных пунктов в Саксонии и Гессене, каждый шаг – риск, каждая встреча – проверка на прочность. Но знание того, что Осирис держит его дочь как заложницу, гнало его вперед с отчаянной решимостью.

Глава 20: «Кольцо и шифр»

(Эмили Леруа)

Подпольная клиника «Асклепий», Роттердам. 1 мая 2026 года. 22:00.

Эмили поправила латексные перчатки, снимая окровавленную повязку с груди пациента. Его лицо, скрытое неделю маской, теперь было открыто – смуглая кожа, шрам через бровь, глаза цвета тёмного янтаря. Он пришёл в сознание утром, назвавшись Каримом.

– Почему вы спасаете врагов? – его голос звучал хрипло, но пальцы, сжимавшие её запястье, уже не давили с прежней силой.

– Врачи не выбирают, кого лечить, – ответила Эмили, но в груди кольнуло. Лжёшь. Ты выбрала его. Её тянуло к нему не только сострадание, но и жгучее желание понять изнутри, как работает Фаланга, что движет этими людьми. Изучить врага, чтобы победить его – эта мысль стала её наваждением, заслоняя инстинкт самосохранения.

2:30. Палата, синий свет мониторов рисовал тени на стенах.

Он рассказал, как стал «щитом Фаланги» после того, как дрон НАТО сравнял с землёй его дом в Могадишо.

– Осирис дал нам цель, – говорил Карим тихо, глядя в потолок. – Он сказал, что старый мир обречен из-за пороков взрослых, их жадности и глупости. Что только дети, воспитанные вне этой грязи, смогут построить что-то стоящее. Мы, солдаты, – лишь инструменты для расчистки площадки. Жестокие, да. Но разве хирурги не жестоки, вырезая опухоль?

Она призналась, что надела белый халат, потому что не смогла спасти брата в Алеппо. Их пальцы случайно соприкоснулись над шприцем с морфием. Эмили отдернула руку, будто ток прошёл по венам.

– Вы боитесь меня? – спросил Карим.

– Боюсь себя, – прошептала она, гася свет. Боюсь того, на что готова пойти, чтобы докопаться до правды.

5 мая. 11:00. Терапевтическая комната, запах антисептика и лаванды.

Карим впервые встал, опираясь на её плечо. Три шага – и он пошатнулся. Эмили обняла его, ощутив под тонкой тканью рубашки шрамы – неровные, как карта войны. Он наклонился, и его дыхание коснулось её шеи:

– «Тахту аль-матар кабла аль-фаджр» (Ты пахнешь как дождь перед рассветом).

Она сделала вид, что не поняла арабского, но щёки вспыхнули.

8 мая. 20:15. Крыша клиники, ветер с Северного моря.

Карим протянул кольцо – серебряное, с гравировкой в виде координат: 48.8566° N, 2.3522° E.

– Это адрес моей последней ошибки, – сказал он, заставляя её сжать холодный металл. – Там спрятано то, что может остановить войну.  Или окончательно её разжечь. Будь осторожна, Эмили. Это знание… оно меняет людей.

Они оба знали: это прощание. Вдали, над портом, кружили дроны с логотипом OSIRIS. Эмили чувствовала их присутствие почти физически – легкая, но назойливая пульсация в висках, ставшая почти привычной за последние недели.

«Эти чипы, – шепчет он перед исчезновением, – они не всемогущи. Их полная функциональность, особенно нейроконтроль, зависит от близости к “квантовым ретрансляторам” OSIRIS. Их начали тайно устанавливать в крупных городах под видом вышек 6G еще год назад. Захват городов – это не только власть, это контроль над инфраструктурой для чипов».

9 мая. 04:30. Коридор у аварийного выхода.

Эмили застала его у двери, лицо скрыто капюшоном. Он прижал её к стене, и поцелуй оказался солёным – от её слёз или его крови?

– Если выживу, найду тебя в Париже, – он сунул ей в карман пистолет «Walther» с гравировкой Veritas.

Утром на койке осталась лишь записка: «Прости. Мы оба стали щепками в их огне».

10 мая. 09:00. Кабинет Эмили, карта Европы на стене.

Она крутила кольцо на пальце. Координаты указывали на собор Нотр-Дам. В ящике стола лежал пистолет, ствол которого всё ещё пах порохом. На экране ноутбука открывался файл: спутниковые снимки фундамента собора с аномалией – стальной контейнер с маркировкой OSIRIS. Жан-Клод вошел в кабинет, увидел её бледное, изможденное лицо и горы распечаток вокруг. "Эмили, ты себя загоняешь! Ты почти не спишь, не ешь. Это не просто работа, это одержимость! Эти чипы, эта система – они опасны не только для тех, в ком они находятся, но и для тех, кто пытается их понять!" Эмили лишь отмахнулась: "Я почти у цели, Жан-Клод. Я должна это сделать".

Подготовка к «Часу Х».

Время: Первая половина мая 2026 года.

Кадр 1 (Лейла, Чехия): Лейла проводит ускоренный курс для новой группы снайперов на полигоне. Акцент на координации действий при штурме городских объектов. В перерывах она изучает карты Праги, Дрездена – её будущих целей. Её лицо непроницаемо, но в глазах застыла решимость.

Кадр 2 (Маркус, Брюссель): Маркус в своей конспиративной квартире, окруженный распечатками списков «на перевоспитание» и схемами брюссельских коммуникаций. Он лихорадочно работает на ноутбуке, пытаясь связаться с разрозненными ячейками сопротивления, передавая им предупреждения и фрагменты данных. На экране мелькают зашифрованные сообщения.

Кадр 3 (Эмили, Роттердам): Эмили в своей лаборатории в «Асклепии», склонившись над микроскопом, изучает очередной чип OSIRIS, извлеченный из тела погибшего бойца Фаланги. Рядом – кольцо Карима. Она пытается понять принцип его возможного взаимодействия с чипами. Её лицо измождено, но глаза горят лихорадочным блеском исследователя. Головные боли усиливаются.

Кадр 4 (Джамал, где-то в пути по Европе): Джамал, после инцидента в берлинской школе, с небольшой группой таких же разочаровавшихся бойцов Фаланги, тайно передвигается по Европе. Он пытается связаться с внешним миром, используя старые радиостанции, чтобы передать информацию о QR-кодах и детях-узлах. На его лице – смесь отчаяния и упрямой решимости.

Кадр 5 (Бункер Осириса): Голограмма-анкх Осириса парит над картой Европы. Красные точки обозначают ключевые города, готовые к захвату. Механический голос отдает последние приказы командирам Фаланги. На вспомогательных экранах – потоки данных от детей с QR-кодами, алгоритмы анализируют их эмоции, предсказывая панику и хаос в «Час Х». «Взрослые создали этот хаос. Дети дадут нам данные, чтобы им управлять и построить на его руинах порядок. Их невинность – наш самый точный инструмент».

Кадр 6 (Общий): Быстрая нарезка: поезда с бойцами Фаланги, движущиеся по ночной Европе; тайные склады оружия; дроны OSIRIS, патрулирующие города; ИИ, генерирующий фейковые новости, сеющие панику. Обратный отсчет на экране одного из компьютеров Фаланги: «До Часа Х: …».

Обратный отсчет

Глава 21: «Кольцо и шифр»

(Эмили Леруа)

Роттердам, клиника Асклепий. 11 мая 2026 года.

Эмили сидела за своим столом, тусклый свет настольной лампы выхватывал из полумрака её бледное, усталое лицо. Перед ней лежало серебряное кольцо, подаренное Каримом. Она снова и снова всматривалась в выгравированные на нем координаты: 48.8566° N, 2.3522° E. Париж. Собор Нотр-Дам.

Её пальцы пробежали по экрану ноутбука, где были открыты спутниковые снимки и старые архитектурные планы собора. Внимание привлекла аномалия в крипте – судя по тепловым сигнатурам и данным георадара (которые ей удалось получить через одного из бывших коллег, работавшего на частную охранную компанию), там находился крупный, хорошо экранированный объект. На одном из размытых снимков, сделанных во время недавних «реставрационных работ», спонсируемых неизвестным фондом, она разглядела знакомый логотип – глаз Осириса в треугольнике.