скачать книгу бесплатно
– Но вы же дадите мне знать, если выясните? – с надеждой закричал Ян ему вслед. – Хотя бы намекните, по старой дружбе, а, господин следователь?
Павел не ответил, махнул удостоверением перед полицейским, дежурившим у верёвочного ограждения, и зашагал к месту основных действий.
– Сколько можно, когда вы уедете? – раздался крик из окна над ювелирным. Кричал какой-то господин в малиновом халате. – Господи, да кто теперь поедет за покупками к нам, когда здесь взрывают и убивают?
– Вот увидите, уважаемый, у вас отбоя не будет от покупателей, – убеждённо ответил Павел.
Но место для преступления и вправду неудачное: шумихи никак не избежать. К обеду на Покровку полетят по пневмопочте депеши от важных начальников с требованием разобраться, решить, устранить, да без промедлений.
– Доброе утро, господа, – приветствовал он столпившихся полицейских. – Следователь Карский. Где охранники?
Охранники курили возле своей машины, так и стоявшей, чуть не уткнувшись носом в опалённый грузовик – «полуторка», судя по характерным формам. Павел отметил опущенные плечи, и то, как один всё время тянулся к лицу: то нос потереть, то лоб, что выдавало смущение и стыд, а второй, сам того не замечая, поглаживал себя по руке – тоже утешался. Взрыв машину сопровождения почти не задел, охранники отделались царапинами.
Представившись, Павел попросил коротко изложить произошедшее, решив, что не лишним будет послушать рассказ ещё раз, из первоисточника. Инкассаторы угрюмо насупились, просьба уже в который по счёту раз повторить всю ту же песню их не обрадовала. Да не спорить же со следователем! Пусть даже и стыдно вспоминать, как тебя обвели вокруг пальца. Павел слушал внимательно, не перебивая, только когда они закончили, перешёл к вопросам:
– Вы разглядели парня, который выпрыгнул из грузовика?
– Нет, – ответил один. – Он был с другой стороны, а потом грузовик взорвался, по нам начали стрелять и уже было не до того. Мы с напарником повалились на сидения, пытались выбраться из машины, чтобы ответить, да какой там! Голову не поднять было.
– А не было на них таких низких цилиндров, с пряжками спереди?
– Это извозчичьих, что ли?
– Да, – подтвердил Павел.
«Чёрные извозчики» часто одевались как настоящие извозчики, но не по полной форме, а вот цилиндры, как правило, носили, чтобы продемонстрировать принадлежность к группе.
– Да говорим же, не видели.
– Грузовик взорвался, когда парень выпрыгнул?
– Да. Почти сразу.
– Идёмте, – махнул рукой Павел, направившись к «полуторке».
Грузовик сильно обгорел. Прибывшие на место пожарные потушили его, но машина серьёзно пострадала. Очевидно, что преступник кинул в кабину гранату. Достать её не так сложно, как могло бы показаться: после Мировой войны на чёрный рынок попало много оружия. Война закончилась почти тридцать лет назад, но, налаженные в то время связи, не ослабевали и на рынке всплывали не только снаряды и оружие прежнего времени, но даже новые образцы. Продавали их сами же военные, тайком, конечно, но прикрывая друг друга и уплачивая положенную мзду вышестоящему начальству. Они поставляли оружие в города, а полиция потом воевала против хорошо вооружённых бандитов. Не то, что в прежнее время, когда у преступника в лучшем случае кистень имелся. Павел, правда, ту благодатную эпоху не застал, но времена, должно быть, были хорошие.
– Вы спросили водителя, кто на него напал, прежде чем его увезли в больницу? – спросил Павел у полицейского.
– Он без сознания был, – ответил тот. – Но с ним послали человека, он возьмёт показания сразу, как врачи позволят.
– Отлично.
– Да напарник его вырубил, кто же ещё! – с жаром вмешались охранники.
От комментариев Павел воздержался, обошёл машину, но номерных знаков на ней, разумеется, не наблюдалось.
– Пусть кто-нибудь займётся грузовиком, – распорядился он. – Да хоть вы, как вас зовут?
– Младший сержант Коненков!
– Вы и займётесь, – сказал Павел. – Наведите справки, узнайте, не пропадал ли где в городе или в окрестностях грузовик такой модели, ясно?
– Так точно!
«Итак, – принялся рассуждать Павел, – налётчиков было по меньшей мере трое: охрана толком не разглядела, но парни не с улицы на такую ответственную должность попали, кое-что заметили». Насчёт Воронина Володи сомнений у Павла почти не оставалось. Водителя могли, конечно, выкинуть, чтобы не мешал, а его напарника взять на мушку, но при таком раскладе сделали бы наоборот: выкинули напарника, а водителю велели рулить. Гораздо правдоподобнее выглядит версия, при которой Воронин сам оглушил приятеля и увёл фургон. Едва фургон поехал, «Эмка» тоже снялась.
Павел скользнул взглядом по окрестным домам, натолкнувшись на крикливого господина в окне, высунувшегося по пояс и следившего за полицейскими через театральный бинокль. Встретившись взглядом со старшим лейтенантом, мужчина едва не выронил бинокль и юркнул за занавеску. Разумеется, он снова займёт свой наблюдательный пункт, едва полицейский отвернётся. Павел отвернулся, не сомневаясь, что за остальными окнами прячется ещё с десяток «шпиков». Слухи так и распространяются.
Он мысленно восстановил весь маршрут, от почты до банка. Бандиты выбрали самое подходящее место для нападения: за проспектом уже слишком людно, а здесь хоть и центр, район спокойный. Обе машины дождались, пока инкассаторы повернут на Бриллиантовую улицу и начали действовать. Их было слишком мало и на численный и огневой перевес они не рассчитывали, сделав ставку на внезапность. А ещё точность и слаженность исполнения. Дерзко, да. Но в остальном совершенно не похоже на стиль «Чёрных извозчиков». В то же время трудно представить, чтобы какая-нибудь банда решилась работать на их территории.
«Может, гастролёры?» – подумал Павел.
Однако «Чёрные извозчики» имели авторитет не только в родном Петрополе и дела вели не только здесь. Их уважали. И боялись. И боялись гораздо больше, чем уважали. Подкопаться же к мерзавцам никак не удавалось: зимой трупы спускались под лёд озера на окраине города, за свалками, весной, когда тела всплывали, полиция записывала их всем скопом в самоубийцы, чтобы не портить статистику и не нарываться на неприятности, а то, глядишь, в следующий раз из подо льда выловят уже твоё разбухшее до неузнаваемости тело. Летом «Чёрные извозчики» привязывали к ногам жертв камни покрепче и спихивали с мостов, тоже на окраинах. В исключительных случая не секретничали: по части устрашения эти молодчики занимали первое место среди петропольских банд, а с засланными агентами расправлялись жестоко и страшно. Лет пять назад одного выкинули на полном ходу возле главного входа Покровки, в узле, свёрнутом из его же одежды, неаккуратно порезанного на части. Медик сказал, резать агента начали ещё живым. После того случая ни один следователь не хотел браться за дела, связанные с «Чёрными извозчиками», изворачивались, как могли, перебрасывая дела друг на друга, агенты наотрез отказывались шпионить, доносчики в воровской среде посылали полицию подальше, предпочитая отсидеть свой срок, чем пойти на сделку.
И чтобы такие упыри оставили свидетелей в живых? Да и не мастера они были по части тонких дел. Грабили, но грубее, проще. «Чёрные извозчики» основной доход имели с угона машин, грабежей квартир и магазинов. Занимались и рэкетом, десять лет назад очень активно – конокрадством, из-за чего до сих пор ссорились с цыганами, но, следуя в ногу со временем, переключились на машины. Начинали когда-то с простейшей схемы: поджидали в экипажах подгулявших купцов и богатых чиновников на выходах из ресторанов, нанимались подвезти, по дороге резали горло, обирали, а тело вывозили за город. Да и на сегодняшний день старое ремесло не забыли, из уважения к прошлому, надо думать, потому что с продажи машин и рэкета денег имели куда больше. Дома обчищали не только в городе, но и за городом, где людей поменьше и до полиции не докричаться даже днём. Да и головорезы их пользовались спросом: если нужно с кем-то разобраться, шли к «Чёрным извозчикам».
Павел ещё немного походил вокруг, потом кивнул одному из полицейских.
– Теперь к фабрике.
Выехать на проспект бандиты не побоялись, да им и деваться-то было некуда, с улицы только два пути, но не разворачивать же фургон! На проспекте их не остановили – а с чего бы? Преспокойно прокатившись по городу, преступники завернули во дворы, причём ясно, что маршрут обговорили заранее, знали, что квартал вблизи фабрики утром пустует.
– Жильцов соседних домов кто-нибудь опрашивает? – спросил Павел у полицейского. – Может, кто-то в окно что-то видел…
– Опрашивают, только пока ничего, – ответил полицейский.
Павел удовлетворённо кивнул. Пусть, ещё не вечер, а любопытных и глазастых в городе хватает.
Фургон стоял посреди двора: задние двери нараспашку, дверь со стороны водителя тоже открыта. Вокруг суетились двое полицейских, один дежурил на въезде, но тут пока что было тихо, да и когда ещё пронюхают! Толпа соберётся на Бриллиантовой, где преступники пошумели, про дворы прознают не скоро.
– Охранники, которые внутри сидели, в больнице, господин старший лейтенант, – доложил полицейский. – Без сознания увезли.
Павел кивнул. Подошёл ближе, заглянул в кабину через плечо паренька, снимавшего отпечатки: парень бережно высыпал из коробочки тонкий пылевой порошок на руль, но выглядел при этом расстроенным, значит, не ладилось.
– Нашли что-то? – на всякий случай спросил старший лейтенант.
– А? – Парень резко выпрямился и стукнулся о раму. – Уй! – Он с чувством потёр ушибленное темя. – Нет, господин следователь, всё вытерли.
– Нарочно? – вопросительно выгнул брови Павел.
Преступники далеко не всегда проявляли подобную предусмотрительность, хотя дактилоскопический метод начал использоваться уже больше полувека назад.
– Похоже, что да, – признал парень.
– А шашки где?
– В кузове, – махнул рукой специалист.
Обойдя фургон, Павел заглянул в кузов – шашки лежали рядком на куске ткани, их собирались приобщить к делу как улики. Преступники снова действовали наверняка, закинули аж четыре штуки, хотя хватило бы одной. Видимо, чтобы охранники не успели погасить. От «дымовух» разило гарью и селитрой, конструкцию они имели самую примитивную: свёрнутые из пропитанных аммиаком газет трубки. Просто и эффективно. Кем бы ни был автор плана, он определённо предпочитал идти по пути наименьшего сопротивления.
На одной из трубок Павел разглядел дату выпуска газеты, получалось, что сутки назад. Конечно, дата вовсе не говорила о том, что подготовка началась за сутки (попахивающие аммиаком самопальные шашки долго хранить никто не станет, сделают накануне), но дата натолкнула Павла на другу мысль: когда же началась подготовка? Ведь маршрут наверняка меняется, сообщают его инкассаторам незадолго до смены, так когда же завербовали пердателя-Воронина, и, что важнее, его завербовали, чтобы провернуть дело, или же преступники готовили операцию и потому связались с Ворониным?
Задумавшись, Павел побарабанил пальцами по дверце фургона. Он не знал, сколько обычно перевозят инкассаторы, но подумал, что сумма в сто тысяч в любом случае необычна. «Нужно навести справки в банке», – подумал Карский, уцепившись за новую, интересную мысль: что, если Воронин был не единственным? Если бандиты знали, на что охотятся, если точно знали, какую сумму повезут из Почтамта в банк, у них должен был быть осведомитель в самом банке.
– Где оружие? – спросил Павел.
Полицейский, к которому был обращён вопрос, недоумённо нахмурился.
– У охранников ведь было оружие, нет? – терпеливо объяснил следователь. – Не в больницу же его увезли вместе с ними.
– Оружия не было, – ответил полицейский.
Запрокинув голову, Павел посмотрел на окна, выходившие во двор: все узкие, тёмные, неприветливые.
Значит, оружие забрали преступники. Хорошо это или плохо, ещё не известно. Пока что единственной зацепкой виделся пресловутый Воронин, больше ухватиться не за что. Может, появятся и другие ниточки, но Воронин должен лично знать своих нанимателей, он – кратчайшая тропинка.
«Вот этой тропинкой и двинемся».
– Если найдёте свидетеля, сразу на Покровку везите, – распорядился Павел. «Похоже – не похоже, а лишнего свидетеля не только „Чёрные извозчики“ убрали бы, – подумал он. – Охранники лиц не видели, потому и живы, а вот Воронин может уже на дне Велиги рыб кормить».
Павел вернулся к своей машине, прикидывая, куда лучше сейчас поехать: в банк или на квартиру к потенциальному утопленнику, в итоге решил, что второе. Застать там Владимира он не надеялся, но хотел, по крайней мере, потолковать с его родными.
Семья Воронина обреталась на Княжьем острове, на другой стороне Велиги, словно врезанном между двух её рукавов. Отделённый от основной части города, остров и вправду жил на положении суверенного княжества, или как отдельный городок, со своими внутренними событиями, личностями, правилами. Даже петропольские авторитеты, из «деловых», сюда не совались: их власть здесь признавалась постольку-поскольку. На западной части острова имелась большая Гавань, откуда постоянно отходили суда, чаще гружёные кожей, выделывавшейся на местном кожевенном заводе, и множество причалов и пристаней, которыми пользовалось население в частном порядке. Воронин снимал жильё в южной части острова, со стороны реки. Это был район Кожевенного завода и запах там стоял такой, что хоть с прищепкой на носу ходи. К счастью, жил он на самой окраине района, неподалёку от набережной.
На острове Павел бывал нечасто, но, всякий раз, попадая сюда, явственно ощущал отчуждённость этого места.
Припарковавшись во дворе, следователь с трудом отыскал нужный подъезд. Узкие окошки, мутные из-за покрывавшего их слоя пыли, почти не пропускали свет, на многих дверях таблички с номерами отвалились и Павел считал про себя, поднимаясь, этаж за этажом, пока не добрался до нужной двери. Он покрутил звонок, но тот оказался сломан. Пришлось стучать.
Открыла ему маленькая женщина, брюнетка лет сорока, с большими, как у оленёнка, глазами, с едва наметившейся сединой.
– Доброе утро, сударыня. – Павел снял шляпу и достал удостоверение. – Следователь по особым делам, Павел Карский. У меня есть вопросы касательно вашего мужа, могу я войти?
– Отчего же нет? – хрипловатым голосом ответила женщина, посторонившись. – Ваши здесь уже дежурят. Одним фараоном больше, одним меньше…
В узком коридоре было темно, как в погребе, только в нескольких шагах впереди, пробивался свет из щели под дверью. Ориентируясь по звуку шагов, Павел прошёл за хозяйкой на кухню, где уже чаёвничали двое полицейских. Увидев старшего лейтенанта, они вскочили, хватаясь за фуражки и спешно дожёвывая бублики.
– Почему никто не дежурит в прихожей? – спросил Павел.
– Виноваты, господин старший лейте…
– Марш на пост.
Обоих полицейских как ветром сдуло. Женщина наблюдала эту картину равнодушно, обхватив себя руками за локти.
– Можно? – спросил Павел, указав на стул.
– Пожалуйста, – бесцветным голосом ответила хозяйка и сама села напротив.
– Простите, не знаю вашего имени, сударыня.
– Варвара Алексеевна.
– Варвара Алексеевна, – повторил следователь. – Вам рассказали, в чём состоит суть нашего дела?
– Сказали, что банда налётчиков украла деньги, которые везли в банк, сказали, мой муж пропал.
– И мы его ищем.
– Скорее уж не его, а деньги, а? – горько спросила женщина.
По зажатой позе, по опущенным плечам, покрасневшим глазам Павел догадался, что ей пришлось несладко. Люди на Княжьем привыкли не доверять полиции, особенно тем, кто прибыл из-за реки, и недружелюбное поведение женщины могло объясняться обычной недоверчивостью. Кроме того, Прокопенко уже, должно быть, разболтал о подозрениях, павших на Воронина, так что повода для дружелюбия у неё не было.
– Я не обвиняю вашего мужа в сговоре, хотя и подозреваю, – признался Павел. – В любом случае, неважно, заодно ли он с преступниками или нет, ему угрожает опасность и вы это понимаете.
Женщина быстро подняла и тут же опустила глаза – словно из угла в угол метнулась серая мышь. Павел наклонился вперёд, доверительно понизив голос.
– Помогите найти его, если хотите ему помочь.
– Я не знаю, где он.
– Да, – кивнул Павел. – Но вы знаете его друзей, знаете, куда он мог пойти, к кому обратиться. Вы можете помнить, кто приходил к нему в последнее время, виделся ли он со странными людьми, оказался ли внезапно при деньгах.
Павел помолчал, кашлянул.
– У вас есть дети, Варвара Алексеевна?
Женщина слегка побледнела.
– Вашему мужу грозит опасность. Защищая, как вам кажется, супруга, вы можете лишить детей отца. Помогите его найти.
***
Время уже подкрадывалась к двенадцати, а солнце всё так же ленилось показаться из-за серой облачной плёнки и день тонул в серых туманных сумерках. Ветер поменялся, с западной стороны тянуло от Кожевенного завода. Над входом в трактир покачивался фонарь с разноцветными стёклами: зелёным, бардовым, тёмно-синим и янтарным, он не горел, но к вечеру его всегда зажигали. К двери спускались несколько ступенек, над ними – проржавевший козырёк, на котором на двух цепочках болталась деревянная табличка с надписью, похожей на шрифт газетных заголовков: «Небесный фарватер». У входа стоял легковой автомобиль сине-серой расцветки, припаркованный криво, словно водитель просто повернул и нажал на тормоза.
Обойдя машину, Максим заглянул в салон, хмыкнул и вошёл в трактир, толкнув деревянную, поскрипывавшую дверь.
Узкие окна тянулись под самым потолком, вместе с газовым освещением они поддерживали внутри полумрак, света в «Небесном фарватере» недоставало, как если бы хозяин нарочно маскировал все недостатки и шероховатости. Барная стойка начиналась напротив двери и шла до перегородки с арочным проёмом, делившим помещение на две части. Под окнами, слева от двери, стояли столы с лавками, некоторые старые, с исцарапанными столешницами, другие поновее, недавно заменённые. За аркой зал немного раздавался в ширину, там тоже стояли столы, но в дальнем конце ещё была небольшая сцена с пианино. По бокам от арки две кадки с подсохшими кустами безуспешно пытались придать заведению презентабельный вид.
– Чего изволите, господин Лихов? – спросил трактирщик, услужливо поставив на стойку пепельницу.
Сняв картуз, Максим положил его рядом с собой и облокотился о стойку. Мужик, потягивавший рядом пиво, едва разглядев бритую голову парня, вместе с кружкой ретировался за стол.
– Херес, – попросил Максим, выложив на стойку монеты.
Трактирщик плату забрал, снял с полки стакан, но рядом поставил ещё и бутылку.
– Угощайтесь, Максим Игоревич, для вас – бесплатно.
