скачать книгу бесплатно
– Напарника водителя в розыск объявили?
– Он, думаешь? – Начальник сыскной полиции наклонился вперёд, навалившись на стол.
– Уж больно похоже, – развёл уками Павел. – А что за машина была, которая укатила?
– Легковая, М-1, чёрная, – ответил Ефим Корнильевич. – Таких в городе пруд пруди, даже Управление на них катается.
Старший лейтенант кивнул, соглашаясь, но прибавил:
– И «Чёрные извозчики» тоже. Надо, всё-таки, поискать.
– Так это они? – спросил подполковник.
– Всякое может быть. Доказать же надо, – уклончиво ответил Павел.
– Ну, так доказывай, доказывай, Паша, – замахал рукой подполковник. – Давай, это, езжай на место, ищи свидетелей. Кто там что видел. На, вот… – он передвинул к старшему лейтенанту тоненькую папку с первыми отчётами.
– Слушаюсь, господин подполковник, – козырнул Павел.
– Да, вот ещё что… – быстро прибавил Ефим Корнильевич, прежде чем старший лейтенант успел дойти до двери. – К нам едет господин из министерства, важный человек, майор Дарий Аркадьевич Валентино. Очень своеобразная личность, за глаза его зовут Василиском. Не слыхал про такого? Он из Особого отдела. Надо будет встретить на вокзале, так ты съезди. – Подполковник достал из кармана жилетки часы, блеснувшие золотой крышечкой. – Приедет в половине четвёртого, возьмёшь машину с шофёром.
– Особист? – быстро переспросил Павел. – А что ему делать в Петрополе?
Подполковник тяжело вздохнул и медленно выдохнул, окутав себя серым табачным дымом, от чего стал похожим на джина из лампы. – Да труп у нас всплыл, Паша. В канале под Винным мостом. Не обычный труп, а одного непростого человечка. Такого непростого, что, боюсь, весь город на уши особист поставит.
«Вот откуда толпа в вестибюле», – догадался Павел. Вслух спросил:
– Майор поездом или дирижаблем прибывает?
– Поездом. Ну, ладненько, всё, иди, работай.
Павел отдал честь и вышел из кабинета. В приёмной Оля проводила старшего лейтенанта любопытным взглядом, но она была не из болтушек и расспрашивать офицера не осмелилась.
Спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, Павел обдумывал услышанное в кабинете. «Чёрные извозчики» специализировались на разбое и бандитизме, грабили подгулявших прохожих, квартиры состоятельных горожан и ювелирные магазины, занимались продажей наркотиков, конокрадством и угоном машин, из-за чего конкурировали с цыганами, у которых основными источниками дохода также были лошади, машины и наркотики. Однако провернуть что-то подобное? Впрочем, да, могли. Банда не самая многочисленная в городе, и, всё-таки, одна из самых опасных, они были способны на всё, так почему бы не инкассаторы?..
Заглянув по пути в свой кабинет, он застал младшего сержанта Прокопенко за метанием дротиков в от руки нарисованную мишень, пришпиленную к двери. К счастью, меткостью Прокопенко не блистал: дротик отскочил от стены в полуметре от головы старшего лейтенанта, а Прокопенко с такой поспешностью убрал ноги со стола, что едва не свалился со стула.
– Пиши! – велел Павел, сверившись с записью в папке. – Воронин Владимир Валерьевич, сотрудник инкассаторской службы «ЦентрПетропольБанк». Записал?
Прокопенко часто-часто закивал.
– Сейчас же свяжись со Столом справок, узнай его адрес и поезжай туда. Воронин пропал несколько часов назад во время налёта на инкассаторский фургон, может быть в сговоре с налётчиками, поэтому возьми с собой ещё кого-нибудь. Если не застанешь на месте, подежурите там, подождёте, только аккуратно, ясно?
– Так точно!
Павел вышел из кабинета. Он уже отставал: у Воронина было достаточно времени, чтобы добраться до дома. Утешало, что розыск начальник, всё-таки, объявит, может, и поймают на вокзале или в порту.
Единственное, что смущало старшего лейтенанта в деле, это отсутствие жертв. Взрыв и угон вполне вписывались в стиль «Чёрных», но почему они не убили ни сопровождение, ни тех, кого вытащили из фургона? Почему не кинули гранату в саму машину, зачем взрывать грузовик? Почему водителя только оглушили, а не застрелили? Правда, его напарник пропал, но Павел практически не сомневался, что Воронин соучастник, а не жертва, без «своего» человека в таком деле не обойтись: кто-то же сообщил бандитам маршрут и время. Может, его и пристукнули, как лишнего свидетеля, но одна жертва никак не вписывалась в версию с «Чёрными извозчиками». Те положили бы всех.
Нужно разбираться на месте.
***
Подступы к кладбищу зимой и летом караулили люди Адмирала. Причитания, которые неслись вслед посетителям, вызывали скорее чувство вины, нежели сострадания, но подавали от того ничуть не меньше. Старушки в залатанных юбках жаловались на потерю кормильцев визгливо, нараспев заклиная горожан именем Богородицы, женщины с округло выступающими животами молча протягивали лодочкой сложенные ладони, неопрятные старики в дырявых сапогах крестились на поднимавшийся над оградой купол храма и провожали прохожих грустными глазами бродячих псов. Калеки на тачках, девушки в чёрных платьях послушниц, с коробами для милостыни на нужды монастыря, старики и старухи, ободранные нищие. Ни от кого никогда не пахло алкоголем – это отвращало, подавать пьянице на вино не станут. Цыганок с опоенными снотворным детьми среди них тоже не было, те не посмели бы сунуться на Княжий остров. И среди всей этой ватаги не было ни одного настоящего нищего, их попросту не пускали к кладбищу. Если ты не состоишь в артели Адмирала, рассчитывать тебе не на что.
– Сыночек, миленький… – старуха не договорила, грубо одёрнутая своей товаркой. Взъярившись, она тут же затихла, когда соседка что-то горячо прошептала ей на ухо. Старуха бросила испуганный взгляд на парня, заискивающе улыбнулась и отодвинулась назад вместе со своей кубышкой.
Максим едва посмотрел на обеих. Пока он шёл через переулок к кладбищу, нищие и попрошайки замолкали: просить милостыню у него никто не рисковал.
– Дяденька, дай копейку.
Щуплый пацанёнок в кепке, которая была ему велика и сползала на ухо, дерзко смотрел на Максима снизу вверх. Тонкую шею охватывал истрёпанный шарфик, куртка не по росту висела мешком, сквозь дырки в перчатках просвечивали маленькие пальчики.
Максим нашарил в кармане несколько рублей и ссыпал в протянутые ладошки.
– Спасибо, дяденька. – Пацанёнок ловко переложил монеты в свой карман и шепнул: – Атаман сказал, что встретится с тобой. Скоро, – прибавил мальчишка и припустил прочь, сверкая прорехами в подошвах.
Над старым кладбищем поднимался самый настоящий лес, деревья росли не один десяток лет, некоторые даже застали прошлый век. Ближе к воротам дорожки содержали в порядке, мусор регулярно вывозили, но многие могилы всё равно выглядели брошенными, да так оно и было: стёрлись имена на могильных камнях, холмики сравнялись с землёй. Умерли или разъехались потомки, и могилы дичали, а имена забывались. Максим шёл вглубь кладбища, мимо каменных склепов и разбитых памятников. Чем дальше, тем гуще заросли, тем больше кладбище походило на лес. Среди деревьев лежали обросшие мхом каменные вазы, расколотые плиты со строчками выбитых надписей, которые смог бы разобрать уже только разве слепой со зрячими пальцами. Здесь люди не появлялись. Люди навещают свежие могилы, к древним не приходит никто.
Максим повернул в сторону реки. Без тропы вышел на берег в нескольких метрах от группы могил и двоих людей, ожидавших над ними.
Выкинув окурок, он подошёл к могилам, встав сбоку. На склоне к небу поднимались два креста, без ограды: только холмики и деревянные распятия. На одном висела табличка с каллиграфически выведенной надписью «Лихов Игорь Иванович», на втором точно такая же извещала, что тут похоронен Лихов Филат Иванович. Судя по датам, первый был младше второго на два года, умер четырнадцать лет назад, ещё совсем молодым. Второму было пятьдесят, когда он скончался.
Подле могил стояли мужчина лет тридцати и женщина.
Мужчина выглядел как забойщик скота, из тех, что могут одним ударом особого, многогранного кинжала убить на месте быка. Коротко подстриженные волосы едва прикрывали кончики ушей, глубоко посаженные, тёмные глаза смотрели зорко, цепко. Пальто на нём было расстёгнуто, под воротником рубашки виднелась часть татуировки, змеившейся по груди и забиравшейся сбоку на шею, в сложном переплетении угадывались очертания не то змеи, не то дракона.
– Сегодня ровно год со смерти твоего дяди, – произнесла женщина, ясным, хорошо поставленным голосом, не вязавшимся с морщинами и сединой, – мог бы не опаздывать.
– Мне жаль, – откликнулся Максим, не меняя выражения лица.
Сомнения в её возрасте не возникало, но выглядела женщина так, что никто не посмел бы назвать её старухой, даже за глаза. Высокая, статная, она сохранила стройную фигуру, которую траурный наряд лишь подчёркивал. Из-под длинного пальто с меховым воротником до щиколоток спускался подол чёрного платья, шляпу с широкими полями украшали узкое длинное перо и серебряная брошь. Седые волосы были уложены в причёску, несколько прядей выбились из-под шляпы, а, может, были кокетливо выпущены нарочно.
Присев возле одной из могил, она протянула руку, обтянутую бархатной перчаткой, убрала несколько сухих листьев, принесённых ветром. Взгляд её скользнул вдоль берега, задержавшись на мусорных кучах на той стороне.
– В каких странных местах мы порой оказываемся, – прошептала она.
Мужчина с татуировкой коротко кашлянул:
– Можно памятник поставить, – сказал он и сунул руки в карманы брюк. – Украсим тут всё, с оградой, с лавочкой чугунной. Отец и дядя Игорь заслужили.
Женщина улыбнулась горькой улыбкой.
– Заслужили? – Она встала, отряхнула руки, фыркнула. – Вот уж, истинно, устами младенцев…
– Рада?..
Женщина легонько похлопала его по щеке:
– Ты прав, Глеб, они заслужили лежать здесь.
Она перевела на реку бледные, потускневшие глаза, сощурилась от ветра и сеточка морщин вокруг век разбежалась глубокими лучиками-бороздками.
– Мы все заслуживаем.
– Я не то имел в виду…
– Не утруждайся, дорогой, я поняла, о чём ты.
Лицо мужчины вдруг исказилось, непонимание сменилось яростью.
– Какого чёрта мы оставили всё так?! – заорал он. – Просто спустили на тормозах!
Он развернулся к Раде, внешне остававшейся безучастной:
– Год прошёл! Год, мать его! Сегодня самое время что-нибудь предпринять, они ничего понять не успеют!
– Мы не в том положении, ты знаешь…
– Нужно поставить на место чёртовых лошадников! – перебил её Глеб, рубанув воздух ладонью.
Тонкие губы Рады превратились в жёсткую линию. Ощутив перемену, Глеб со сдерживаемой злостью сунул руки в карманы пальто и отодвинулся, встал вполоборота к женщине.
– Угомонись! – осадила его Рада. – У нас не хватит сил затевать войну с «Чёрными извозчиками».
Глеб в два шага приблизился к женщине и наклонился к её лицу:
– Знаешь, что, бабушка, они твоего сына ведь порезали.
– Глеб, хватит.
Максим попытался взять его за плечо, но мужчина, не глядя, сбросил руку парня. Под взглядом Рады он, всё-таки, отступил, с раздражением провёл рукой по подбородку, снова повернулся.
– Будто вам плевать! – выкрикнул он. – Ты, – Глеб толкнул в плечо Максима, тот сделал шаг назад, не сводя с брата взгляда. – Ты и твой брат! Когда дядя Игорь кончился, мой батя половину сраных цыган на перо пересажал!
– И начал войну, которую не смог выиграть! – резко бросила Рада. – Закрой пасть, Глебушка, или я сама тебя заткну.
Мужчина со злостью пнул ногой по дёрну, подбросив в воздух комок перегнивших листьев, сделал несколько нервных шагов, с оттяжкой провёл рукой по затылку. Рада наблюдала за ним, скрестив руки на груди.
– Ты уже слишком стара, чтобы вести дела, – произнёс Глеб. – Так все говорят.
Рада не ответила, но метнула на внука такой взгляд, что Глеб стушевался и потупился точь-в-точь как провинившийся подросток.
– Во главе семьи пора встать мужчине, хватит уже бабских разговоров, – пробормотал он.
– А ты разве не пытался? – ядовито поинтересовалась Рада. – Знаю я о твоих похождениях: пытаешься вести дела у меня за спиной, да? Напомнить, кто потопил последнюю партию груза для столицы? Целая лодка, чтоб тебя!
Последние слова Рада прокричала, потом резко выдохнула, заговорив подчёркнуто спокойно:
– Мне до смерти надоело спасать нашу семью от дуболомов вроде ваших отцов, а яблочко от яблони не далеко падает.
Глеб как-то по-особенному дёрнул шеей, видно, потопление лодки помнил, но вспоминать не очень-то любил, круто повернувшись, он чеканящим шагом направился прочь. Сапоги увязали в мягкой земле и печатать шаг не получалось. Проводив его взглядом до самых деревьев, Рада снова присела возле могил.
– Горячая голова, – прошептала она. – Когда-нибудь сам себя погубит.
Максим достал папиросу и закурил. Официальный визит вежливости можно считать состоявшимся, а за курение отец и дядя Филат не обиделись бы.
– Где Ник? – спросил Максим.
– А сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответила женщина и в голосе промелькнуло раздражение: Глеб сильно её задел. – Будто не знаешь, где твой брат пропадает целыми днями?
Затянувшись, Максим бросил рассеянно посмотрел по сторонам, на Грязную речку, нёсшую свои желтовато-бурые воды в сторону Гавани.
– Ты думаешь так же, как он? – спросила Рада.
Максим не ответил и женщина обернулась, пытаясь поймать взгляд внука.
– Макс?
Он, всё-таки, скосил глаза – тёмно-серые, как у его отца.
– Перемен не избежать, – сказал Максим. – И Глеб старший.
– А ума так и не нажил.
– Он может вести людей, – заметил Максим. – Он сильный, его уважают.
Рада пошевелила губами, не то молясь, не то бормоча проклятия.
– Я соберу семейный совет, – сказала она. – Но только не сегодня. Сегодня мы скорбим.
***
Бриллиантовую, конечно, оцепили: полицейский стоял в самом начале улицы и разворачивал все машины и экипажи. Толпа ещё собраться не успела, но несколько любопытствующих уже крутились поблизости, скорее всего, работники местных магазинов, явившиеся на работу, а среди них и пара репортёров. Павел заметил знакомого корреспондента из «Вестника Петрополя»: плотненький, прилизанный, в коричневом костюме в мелкую сеточку, состоявшем из длинного двубортного пиджака и коротких мягких бриджей, застёгнутых под коленями. Между ботинками и бриджами – шерстяные носки в коричнево-оранжевый ромбик. Шерстяная жилетка «украшена» несколькими пятнышками соуса. На голове твидовая шляпа. По пятам за щёголем следовал фотограф, тащивший на плече ящик с треногой.
Едва разглядев приметную фигуру, Павел круто повернулся на пятках и попытался незаметно проскользнуть мимо, наплевав на приличествующее следователю поведение, однако приезд старшего лейтенанта не могли не заметить.
– Павел Константинович! – заорал корреспондент и даже сорвал с головы шляпу, замахав ею в воздухе. – Господин следователь!
– Доброе утро, Ян Иннокентьевич, – обречённо поздоровался Павел с подскочившим к нему журналистом.
– Доброе, доброе! – радостно ответил Ян. Его широкое лицо и в самом деле сияло как солнышко. – Ну-с, рвануло, говорят, знатно, а?
– Я только что приехал. – Павел попытался пройти мимо, однако журналист каким-то чудом опять возник у него на пути.
– Уже знаете, кто? – Корреспондент вынул блокнот и карандаш.
– Понятия не имею, – ответил Павел, сделав обманный рывок в сторону и ловко обогнув журналиста.
