Злой город. Петрополь

скачать книгу бесплатно


Вынув из внутреннего кармана плаща портсигар, Максим достал папиросу и щёлкнул зажигалкой. Директор затравленно перевёл взгляд на Голоса, тенью стоявшего за спиной Лихова.

– Ты просрочил выплату, – сказал Максим, выдохнув дымное облачко. – По дружбе я спустил тебе в прошлый раз, но уже второй месяц пошёл. Мой человек вернулся от тебя с невнятными заверениями в искреннем уважении к моей семье в целом и ко мне в частности. Вот только, если бы ты уважал меня, то не вынудил бы приходить лично, а?

– Господин Лихов, – Валерий сжал руки, – времена сейчас такие… сами понимаете. Мне и актёром-то платить нечем, и выручки совсем плохи…

– Отлично понимаю, – Максим протянул руку и похлопал сжавшегося директора по плечу. – Наверное, толпы, которые собираются каждый вечер возле твоего театра, на самом деле приходят на пикет. Не позволяют зрителям попасть на спектакль. – Парень сочувственно покачал головой. – Хочешь, пришлю ребят? Ты ведь за это нам и платишь, за защиту.

– Н-не надо, господин Лихов!

– Сам справишься? – заботливо уточнил Максим. – А то, смотри, ребятам несложно прокатиться. Нет? Ладно. Тогда давай так: на следующей неделе Голос заглянет к тебе, и ты выплатишь всё, что задолжал за два месяца. Если не получится, – Максим махнул в воздухе папиросой. – Трудности у всех случаются, что поделать. За каждый последующий просроченный день плата будет увеличиваться на сорок процентов. Нет, не пугайся так! – Максим успокаивающе хлопнул директора по спине. – Через неделю счётчик отключится, и ты либо выплатишь всю сумму, либо твой театр покажет последнюю пьесу под названием «Театр ужасов сгорел до тла».

Директор помотал головой, потом, спохватившись, часто-часто закивал:

– Да, господин Лихов, конечно, я заплачу, заплачу.

Из театра они вышли через парадные двери. Максим глубоко затянулся, сунул одну руку в карман брюк и выдохнул дым в серое, рябившее от снежных хлопьев небо. Голос стоял рядом, тоже спрятав руки в карманы куртки, сощурившись, смотрел на людской поток, огибавший их как река островок. Выбивавшуюся из толпы головку он заметил первым – слишком целеустремлённо двигалась она по направлению к «Лихим». Голос ухватил мальчишку за воротник и приподнял в воздух, что оказалось совсем нетрудно. Тот замолотил ногами и руками в воздухе, пытаясь кулачками достать парня.

– Пусти! Ты, верзила! А ну, пусти, кому сказал!

– Да опусти его, – попросил Максим.

Оказавшись на земле, мальчик хмуро посмотрел на Голоса, шмыгнул, утеревшись рукавом курточки, и принялся демонстративно отряхиваться. Мальчишка был тот самый, что подходил к Максиму накануне возле кладбища.

– Хватит уже охорашиваться, говори, что у тебя.

Мальчик снова сердито шмыгнул носом и заговорил приглушённо:

– Атаман «Пеших стрелков» хочет встретиться. Тебе нужно пойти со мной, но только одному.

Голос вопросительно взглянул на шефа, тот успокаивающе кивнул:

– Возвращайся на завод, я приеду позже. – Максим бросил папиросу под ноги и затушил носком ботинка. – Веди, малец.

Автомобиль затормозил у поворота в переулок, такого узкого, что он больше был похож на зазор между двух домов. Наверху здания соединялись металлическими мостиками, перекинутыми на разных этажах от пожарных лестниц. Мальчишка выскользнул из машины и припустил вперёд. Чертыхнувшись, Максим обежал машину и бросился догонять юркого проводника. Проходу в переулке мешали горы ящиков и коробок, сваленных здесь когда-то и благополучно забытых, под ногами хлюпали лужи, над головой болтались растяжки верёвок с трепещущими на ветру простынями, рубашками и пелёнками. «Стрелок» бежал впереди, ловко перепрыгивая через лужи и проворно огибая препятствия, и Максим едва поспевал за ним. Потом мальчик словно исчез. Максим пробежал ещё немного, остановился, озираясь.

– Сюда, – позвал провожатый, высунувшись из-за двери, прикрытой от посторонних глаз нагромождением из ящиков, досок и одного старого матраца. За дверью оказалась тёмная передняя с высоким потолком и крутой деревянной лестницей, скрипучей даже на вид, начинавшейся почти от самой двери.

Мальчишка потянул Максима вбок, к дверям, за которыми обнаружилась комната, вразнобой заставленная стульями и столами. Они прошли в следующую дверь и попали в короткий коридор, освещённый несколькими настенными лампами. По обе стороны коридора тянулись одинаковые двери. Мальчишка открыл пятую слева, но заходить не стал.

– Спасибо, Митя, – послышался из комнаты голос. – Ты подожди снаружи, ладно?

Мальчик очень серьёзно кивнул тому, кто находился внутри, и пошёл назад по коридору. Максим зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь.

– Привет, Женя, – поздоровался он.

Комнату использовали как склад: всё внутреннее пространство заполняли низкие деревянные ящики, в щелях между досок кое-где торчала солома. Окон в комнате не было, свет распространялся только от керосиновой лампы, стоявшей на одном из ящиков. Рядом сидел молодой парень лет шестнадцати, худой, с русыми, неровно остриженными волосами, похожими на высохшую траву, в пальто с большими заплатками на локтях, новых, но не модных брюках, и в тяжёлых сапогах. Тощая шея обмотана узким бардовым шарфом, на подбородке и щеках несколько крошечных порезов.

– Зимуете на складе магазина? – спросил Максим, глянув на штамп на одной из коробок.

– Он закрылся два месяца назад, – кивнул Женя. – Пока что мы тут.

Взгляд у парня был как у галки, следящей за мясником: такой же выжидающе-настороженный и вороватый. Он встал, как только Максим вошёл в каморку.

– Большая честь принимать у нас Островного князя, – наполовину шутя, наполовину серьёзно произнёс Женя. – Извини, что не в нашем постоянном доме, но туда я б самого патриарха не привёл. Так чего хотел-то?

Максим подвинул один из ящиков, сел, вынул портсигар и протянул парню. Женя взял две папиросы, одну понюхал, удовлетворённо кивнул и сунул за ухо, вторую прикурил от лампы. Максим тоже закурил.

– Нет ли у «Пеших стрелков» желания поработать на меня? – без обиняков начал он, глядя, как вспыхивает огонёк папиросы в полумраке комнаты.

– Нет! – почти мгновенно откликнулся Женя. Ответ прозвучал очень резко, он и сам это почувствовал и заёрзал на месте, попытавшись смягчить тон, не теряя достоинства: – Мы никому не подчиняемся, даже Адмиралу.

– Не беспокойся, «Лихие» не собираются брать «Пеших стрелков» в оборот, – заверил его Максим. – Ваша вольная – почти традиция, не будем её нарушать. – Он наклонился вперёд, опёршись рукой о колено. – А вот Адмирал, я слышал, к традициям не так благоволит.

Женя дёрнул рукой, державшей папиросу.

– Он хотел обязать вас платить дань, – произнёс Максим.

– Фиг ему, – нервно дёрнулся Женя.

– Все городские попрошайки ходят под Адмиралом…

– А мы – нет! – выкрикнул парень, вскочив со своего места. – «Пешие стрелки» никогда никому не платили. Мы свободны до восемнадцати, это традиция, все это знают, он тоже, чёрт побери!

Женя сделал несколько нервных шагов к двери, вернулся обратно, снова сделал два шага.

– Если хочешь, «Лихие» за вас вступятся, – негромко сказал Максим, внимательно следивший за перемещениями парня.

Женя перестал расхаживать взад-вперёд и коротко хохотнул.

– То есть, вместо Адмирала у нас будут Князья? – едко спросил он.

– Нет, я предлагаю кое-что другое, – покачал головой Максим. – Сотрудничество. «Пешие стрелки» получат прикрытие от полиции: вас не будут отлавливали как беспризорников, а если кого-то из ваших и возьмут, сможете обратиться к «Лихим», и вашего человека отпустят, я гарантирую. Будете работать через моего связного. Он же станет передавать плату.

– Плату? – заинтересовался Женя.

– За информацию, – подтвердил Максим. – Твои ребята будут собирать сведения и иногда выполнять мои поручения. Никаких приказов от меня, только просьбы лично к тебе, а ты, если сочтёшь возможным, отдашь распоряжение своим подопечным.

Смахнув пепел на пол, Максим продолжил:

– «Лихие» также разберутся с притязаниями Адмирала: «Пешие стрелки» живут на Острове, пусть и работаете вы по всему городу, так что мы скажем, что вы уже платите нам. Только не заходите на территорию Адмирала в городе, и всё.

Максим облокотился о ящик в ожидании ответа. Но Женя молчал, уставившись в пол и обдумывая сказанное.

– В чём подвох? – спросил он.

– «Лихие» всегда работали честно, – качнул головой Максим. – Никаких подвохов. Согласен или нет?

Женя недоверчиво молчал.

– У вас строгие правила, – сказал Максим, – вы прогоняете всех, кому перевалит за восемнадцать. Тебя через два года тоже выгонят.

– Это честно, – быстро возразил Женя.

– Не спорю, – пожал плечами Максим. – Всем повзрослевшим «Лихие» наудут работу в нашем деле. Вам больше некуда податься, только в вольное плавание, а это рано или поздно так и так ложиться под Адмирала или нелегалом, и тогда выше дна не всплыть, сам знаешь.

В комнате снова повисло молчание. Женя курил, глядя на огонёк в лампе, потом резко вскинул руку и с усилием потёр лоб.

– Чёрт возьми, умеешь ты убеждать. Идёт. – Он протянул руку.

– Договорились, – Максим пожал протянутую руку и встал, затушив окурок о стенку ящика, на котором сидел. – Тогда сразу первая просьба: могут твои ребята выяснить маршруты цыганских бегунков?

***

Казалось, что уже наступили вечерние сумерки, хотя время едва перевалило за полдень. Этот город был тёмным, его населяли люди, не избалованные светом, и их души давно приобрели такой же мутный серый цвет, что и пасмурное, затянутое смогом и дымом небо над ними. Маленькие дети часто забывали, что такое солнце. Ни дня, ни ночи – здесь всегда царили сумерки. Переплетение колонн, арок, перекрытий, высокие стены, не пропускавшие дневного света – всё это создавало удушливую атмосферу. Темнота и теснота. Здания громоздились друг на друга и карабкались вверх.

Три чёрные легковушки проехали вокруг площади и остановились перед высоким зданием из серого камня. Оно напоминало ацтекскую пирамиду, только сильно вытянутую вверх. Ступенчатый фасад украшали золотые портики, а наверху шёл ряд полукруглых окон и узкий балкон с чугунными перилами. Ещё выше, там, где здание сужалось, по четырём углам, как горгульи на стенах готического замка, скалилсь морды сфинксов. Окна на первом и втором этаже закрывали до середины железные пики, похожие на забрала шлемов. Над парадным входом, умещённый в прямоугольник, выступал барельеф с надписью «Европа» и геометрически изувеченным орлом.

Из машин выбрались люди в синей форме. Они выстраивались перед дверями отеля в две шеренги, не переговариваясь между собой, не глядя на испуганно шарахнувшихся прохожих. Последним из машины вылез молодой мужчина одетый во всё чёрное. Он встал напротив дверей, между двумя рядами полицейских, подняв голову, отыскал взглядом сфинксов, стороживших прямоугольный венец здания, и рот его на секунду скривился в брезгливой гримасе.

– Пошли, – приказал он, и полицейские вломились в холл отеля.

Валентино шёл следом за шумом и криками, как праведник сквозь кольца ада. В огромных плохо освещённых газом залах не протолкнуться от посетителей, несмотря на то, что была ещё только середина дня. Там поют, здесь дерутся, почти все вокруг бандиты, или солдаты, спившиеся офицеры, воры, которые часто при деньгах и потому пользуются уважением у преступников. Они разлетались по углам под ударами дубинок полицейских и щерились оттуда словно крысы, полуодетые девицы визжали, закрываясь руками от ударов, но даже и не думали стыдиться своего вида.

На лестнице девушка в сорочке со сползшей бретелькой колотила полицейского его же собственной фуражкой, тот пытался поймать её за руки, но никак не мог ухватить за запястья. Длинные мягкие волосы красавицы разлетались в стороны от каждого движения. Проходя мимо, майор коротко ударил девицу низом ладони в лицо. Голова «нимфы» откинулась назад, и она осела на пол, сложившись как тряпичная кукла.

– Не либеральничайте, рядовой! – резко бросил майор полицейскому. – Вы не с воспитанницами дома благородных девиц дело имеете!

Парень покраснел до корней волос, наклонился, поднял упавшую фуражку и побежал в комнату. Дарий прошёл дальше в коридор. Из дверей вылетали постояльцы и работницы, одетые кое-как, или вовсе не одетые, красные, потные, с осоловелыми глазами. Какой-то усач в одном нательном белье, увидев майора, бросился к нему, выкрикивая что-то про произвол и суд. Валентино выхватил револьвер и с размаху, от души врезал усачу по уху, сбив с ног. Мужчина остался валяться на полу, хватаясь за разбитую голову и заливая кровью ковёр. Майор вынул из кармана белый платок и протёр револьвер. Оглянулся, обозревая разгром, учинённый полицейскими.

– Подонок! – простонал усач.

Майор опустил глаза, и усатый дёрнулся отползти, но не успел – его откинуло назад сильным ударом: носок ботинка пришёлся ему в подбородок. Мужчина растянулся на полу, перевернулся на бок, выплюнув сгусток крови и два передних зуба.

– Наверх, – распорядился Валентино, поймав за плечо одного из полицейских.

Вместе с отрядом в десять человек он зашёл в лифт в конце коридора и нажал кнопку пятого этажа. Через полминуты они поднялись наверх.

– Вперёд, – скомандовал Валентино, когда лифт остановился и двери открылись. – Ты и ты – за мной, – прибавил он, кивнув двоим парням и направился к комнате под номером пятьдесят пять. Дверь легко поддалась, и он вошёл внутрь.

Это помещение, как, впрочем, и весь этаж, разительно отличалось от тех, что они уже миновали. Стены задрапированы тёмно-сиреневой тканью с золотыми птицами, на полу мягкие ковры в тон стенам, справа от двери камин, выполненный в классическом стиле, на стенах газовые светильники в виде настенных канделябров, несколько старых картин. Перед камином два кресла с высокими спинками, обитые тёмно-розовым бархатом, между ними низкий кофейный столик на резных ножках. Слева от двери огромная кровать с балдахином, вся заваленная подушками. Тяжёлые шторы задёрнуты, и в комнате полумрак. Возле окна, на изящной софе, сидел грузный мужчина в восточном халате. Лет ему было самое большее пятьдесят; густые, чёрные, едва тронутые сединой волосы зачёсаны назад, борода и усы коротко подстрижены, глаза с насмешкой смотрят из-под густых бровей. У его ног на подушках сидели две девушки, одна одетая как восточная красавица, вторая грузинской княжной.

Валентино повёл исполненным брезгливости взглядом по комнате, едва скользнул по стройным девичьим фигуркам и остановился на мужчине. Тот в ответ усмехнулся в усы.

– Брысь! – сквозь сжатые зубы скомандовал Валентино девушкам. Повторять ему не пришлось: обе стремительно выскользнули из комнаты мимо майора.