Лучезарный след. Том первый

– Добряночка, пожалуйста, не бойся. Заклятие молчания исчезнет через три минуты. Только не кричи, прошу тебя. Я ничего плохого не сделаю. Добряна, прости меня…

Говорить она умела просто с сумасшедшим накалом. Пока заклятие медленно рассасывалось, я выслушала уйму слов о том, что Чародейка всё последнее время безумно тосковала, что просто патологически сожалеет о происшедшем и что ей больше некуда пойти. Она умоляла не поднимать паники, а лучше пустить силы на то, чтобы понять её и попытаться простить. И принять у себя в комнате.

Когда я осознала, что уже в состоянии шевелить губами, то только и смогла прошептать:

– Ты, что, извиняться пришла?

Мне показалось это таким нелепым и… непредвиденным.

– Да, – кивнула Лучезара. – Мне правда-правда-правда очень стыдно. И… это невыносимо, Добряна. Если ты меня прогонишь, я… я…

Я кашлянула, чтобы прочистить горло и закончила фразу:

– Ты отправишься в острог.

Пошевелила руками, ногами, села и сверху вниз уставилась на Чародейку.

– Неврастеничка пристукнутая! Тебе лишь передо мной стыдно? Или перед Славомиром и Любавой тоже? И ты!.. пришло же в голову сюда вернуться. Ненормальная! Ну не закричу я сейчас, так утром тебя кто-нибудь увидит и поднимет хай. Как я могу тебя не выгнать? Что значит: тебе некуда пойти? Где тогда тебя носило больше месяца?

Из всего услышанного Лучезара вычленила только имя Любавы.

– А что Сухова?

– Сухова из-за тебя потеряла венец красавицы. Сидит в своём Щукинске. Глаз на улицу не кажет.

От Любавы пришло письмецо дня три назад. Она сообщила, что новые пятна перестали появляться, но старые ещё не сдают позиций. Каким-то непонятным образом мы с ней успели стать подружками по переписке. Я и Любава. Немыслимо. Почему она начала мне доверять? Потому что я, как и Дубинин, принимаю участие в её судьбе? Так я – исключительно ради братца. Или нет? Или из солидарности?

– Я не знала. Про Славомира в «Новостях» упоминали. Когда передавали, что меня ищут за попытку убийства и нанесение вреда здоровью колдовским способом. Про тебя ничего не говорили, но я догадывалась, что не могло не хватануть после того, как у меня мозги затуманило. Да не хотела я его убивать. И тебе вредить не хотела. Так уж получилось. Заклятие не могло не сработать. Мне иногда тошно от собственных возможностей.

– Прибереги слова раскаяния для суда, – круто оборвала я.

– Не выдавай меня. Я сделаю всё, чтобы исправить содеянное. Только не выдавай меня! И без того мерзко.

Видимо, Ягода сказала правду. Лучезара действительно сильно переживала. Выглядела она ужасно. Бледная. Осунувшаяся. С кругами под глазами. С грязными волосами. Вся помятая.

– Что исправить? А как же твой «невозврат»?

– Это другое. Я отменить действие наложенного не в силах. Но пробовать новое вполне…

– Вот ещё, – я показала ей кулак. – Только попробуй на мне опять способности свои испытывать. Это видела? – я откинула одеяло и показала Лучезаре копыта. – Сыта тобой по горло. Когда они исчезнут?

– Не знаю, – Верещагина всхлипнула, глядя на мои ноги. Я снова укрылась. Не из-за неё. Из-за себя. – И не предполагала, что могу такое выдать. Я никогда не предполагаю, но при спонтанном чародействе, когда злюсь, жутко получается.

– Подожди. Несколько минут назад ты мне точно объявила, когда иссякнет заклятие молчания. Выходит, про него ты знаешь, а про козьи ноги – нет?

– Долго объяснять, – пробормотала Лучезара. Она всё так же сидела на полу, обхватив ноги руками. И обувь не сняла. А я полы вчера мыла.

– Ничего. Никуда не тороплюсь. Выспаться сегодня уже никак не удастся. Вперёд, – потребовала я. – И разуйся!

Она решила, что я уже согласилась на очередное вторжение в свою жизнь, и бросилась исполнять указание.

Поразительно! Раньше стоило повысить на Лучезару голос, как она принималась плеваться искрами гнева и уничтожать имущество. А тут – как шёлковая. Интересно, это тоже естественная реакция на детскую клятву, упоминавшуюся Ягодой?

– Есть заклятия много раз отработанные. Изначально накладываемые на определённый период времени, – начала толковать Верещагина. – Подходя к двери, я сразу творила твоё оцепенение на три минуты. Тебе в этот миг могла я присниться.

– Да. Это сущий ужас, – сердито брякнула я, – когда полночи не спишь, вдобавок и ты видишься. Ключи ещё эти бесконечные. Я забыла, что у тебя тоже есть.

– Так вот, – Лучезара меж тем вытащила свою сумку из-под кровати и начала по-свойски переодеваться. – Ты думаешь, как я в былые времена накладывала тишину на лестнице? Когда мы тут пиры всем этажом закатывали? Сразу устанавливала длительность. До двенадцати часов. Или до часу ночи. Всё само собой развеивалось к положенному сроку. А с тобой, как и со Славомиром, я и не помню, что говорила. Я про его окаменение по радио услышала. Сама обалдела. А про твои ноги только сегодня узнала. Абсолютно не имею понятия, как долго они будут держаться. Добряна, – в голосе колдуньи звучало сожаление, – а как ты на учёбу ходишь? Все ржут и пальцами показывают?

Я рассказала о суточно-переменном действии Лучезариного зла.

Ведьма издала вздох облегчения.

– Слава богам! Хотя бы не постоянно.

– Да ты знаешь, – прикрикнула я, – сами моменты превращений – штука тоже не из приятных.

Мы помолчали несколько минут. Лучезара продолжала переодеваться. Копалась в вещах, небрежно скомканных мной. Я глянула на экран сотового, чтобы узнать время. Тот самый момент, когда либо слишком поздно, либо несусветная рань. И не определиться. Возможно, мне сегодня уже не уснуть. Стоит кофейку сварить. Да обдумать, как прожить наступающий день. Я не сомневалась в том, что Зорица продемонстрирует красоту мою писаную всем желающим.

– А ты, кстати, надолго ко мне заглянула? День? Два? – в моём сонном мозгу вопросы неохотно облекались в слова.

– Я поживу у тебя? – Лучезара села на кровать и настолько просяще на меня посмотрела, что я даже не знала, чему удивиться сильней. Тому, что она вообще умеет просить (а не требовать), чего с ней раньше не случалось. Или тому, что беглая преступница собирается укрываться от стражи на месте преступления в компании с пострадавшей.

– По-моему, я сошла с ума, – начала я, – или ты. Ты же… Лучезара, ты с дуба рухнула? Как ты собираешься здесь жить? Тебя утром же благоразумные соседи сдадут куда полагается. Ты в курсе, что за тебя Гуляевыми награда положена? И к слову, мне тебя покрывать совсем не резон. И награда мне нужна, Дубинина выкупать. У тех же, твою мать, Гуляевых! Вот как сложилось-то, а?!

– Я тебе помогу, – Лучезара добавила ко взгляду побитой собаки ещё и жесты, выражающие горе. – Я что-нибудь придумаю – обещаю. И насчёт Милорада тоже. А в чём дело?

– Тогда метнись – свари кофе, пока на кухне никого нет. А мне отварчику надо глотнуть. Потом обговорим новые жёсткие правила твоего проживания.

– Ладно, – ведьма, разулыбавшись, соскочила с места. – А по поводу соседей ты не волнуйся. Глаза отводить я умею прекрасно. Сил это отнимает много, зато меня никто не заметит.

Конец первого тома

Примечания

1

После нас хоть потоп (франц.).

2

Прощай (исп.).