скачать книгу бесплатно
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Кубрик. Доносится вой ветра, шум забортной воды, скрип кранцев и треск швартовых концов. Ощутимые толчки сотрясают корабль. Только что закончился ужин. Матросы развлекаются у телевизора и видеоплеера просмотром кассет непристойного содержания. Бочковые домывают и убирают в рундуки посуду, вытирают, складывают и уносят баки (столы).
/Матросы: (смеются) «Ничтяк замацал!» «Хороша телка, такую бы…» «Корма у не1, о!..» «Дружбана жену раскрутил…» «Чужая жена слаще…»/
Пашин: А, что? Можно иметь и жену друга.
Немцов: Увы, это противоречит традиции.
Пашин: Прочь традиции! Предрассудки! Человек должен быть свободен в проявлении чувств. Все что мешает быть свободным – все это есть зло и предрассудок.
Пересветов: Ну и сволочь же ты.
Пашин: Не сметь унижать человека!
Немцов: /Пашину/ А если, за любезной помощью вашей жены, mon cher[5 - Mon cher – мой дорогой (фр.)], примутся отпускать свободу в проявлении чувств?
Пашин: Если она сама не против, то пусть.
/Пауза./
Человеку подобает жить свободно. Так справедливо! Обществу надлежит дать волю, а не скручивать его по рукам и ногам цепями морали. Если мой друг имеет мою жену, я свободен иметь его жену… Так справедливо.
/Пересветов встает и бьёт Пашина по лицу./
Пашин: Грубое насилие! Крепостник! Маргинал!
/Входит Галун./
Галун: Га! Мориманы! Слухай мою команду: форма одягу робочи платя, пилотка, рятувальна жылэтка и ну-ка торпэдкою на стинку!
Немцов: Чего изволите, милостивый государь?
Галун: Так як же «чого»?! Дви котушкы швартовых кинцив прыслалы. Так потрибно в шпылеву втягнуты!
Пересветов: Пускай боцманята летят – их работа.
Галун: Так боцманята вси там, та сылы нэ хватае. Давай, ходкы, нэ шкирься! Нэ то кипу скажу и «видак» ваш в раз видключымо!
Немцов: О, не извольте себя обеспокоить, любезнейший командор!
Пашин: Чуть что – сразу «видак» выключать…
Пересветов: Погоди, погоди, ботя, не кипятись. Щас жилеты накинем!
Пашин: Человек свободен смотреть всё… что пожелает. Идем, идем, товарищ мичман!
Галун: /смеётся/ О, цэ добрэ, в Колумба душу!
/Когда моряки еще не все покинули кубрик, входит о. Николай. В руках у него исписанные листы бумаги./
о. Николай: Пётр Пересветов?
Пересветов: Чего надо?
/Все уходят, кроме о. Николая и Пересветова./
о. Николай: Мир и любовь тебе от Господа и Бога нашего Иисуса Христа!
Пересветов: Мне это непонятно…
о. Николай: Уж сколько всего наслышался о твоих кулаках… Думал не дьявол ли в образе матроса? А ты оказывается обыкновенный молодой человек, такой же как и все мы грешные.
Пересветов: Вы бы сказали чего хотите, а то вот мне… на стенку надо, швартовы ворочить.
о. Николай: Хотел поговорить с тобой… сердечно. И спросить тоже хотел…
Пересветов: Чего там?.. Давай прямо, я простой.
о. Николай: Умоляю ради Бога! Поунял бы ты гордость свою! Зачем смертным боем бьешь молодых матросов?!
Пересветов: Ну, я и старых не забываю.
о. Николай: Грех лютый!
Пересветов: нам оно непонятно, что за грех? А только знаю: меня били и я буду! На том мир стоит.
о. Николай: Нет, добрый, дорогой ты мой Петенька, нет. Мир стоит на любви.
Пересветов: Я вашей любви нигде по жизни не видал. По жизни так: кто сильный тот и прав. Кто не успел, тот опоздал. Сильный – дави, слабый – за борт! Добрые – это которые слабые, им больше по морде достается.
о. Николай: Неужели мать не носила тебя на руках, никогда не учила добру, не пела сыну ласковых песен перед сном, не рассказывала чудесные были, где правда и любовь всегда побеждают зло?..
/Пересветов, опустив голову, молчит./
Пересветов: Покажите… Чтобы Правда побеждала. Я может тогда и поверю в вашего Бога! А нет! Вон оне: «сундучье» позорное, да офицерьё проклятое, как хотят так и гнут матроса! Рабами нас себе сделали! Как им вывернется, так на тебе и ездят, а ты не моги, ты рот заткни! Потому матрос и найдет слабого, чтоба на нем злость, да горечь сорвать. Отсюда – годковщина. Мож я чего не понимаю, но по жизни так и есть: кто сильный – тот дави. Попробуй тронь суку офицерскую?! За ними закон, тюрьма. Он моряка пошлет за милую душу, а ты его пошли – тебя на гауптвахту, за решетку! Вот и вся правда. Нет такой конституции, чтоб матроса защитила. Они там, на капитанском мостике, законы для себя пишут, а тут, внизу, нашими кишками корабли швартуют!
о. Николай: Ты их прощай, Петр, прощай! Духу смиренному легче жить… Когда простишь от всего сердца – Христос тебя полюбит. Ближе к Богу – душе покой, тихая гавань…
Пересветов: Нам прощать не понятно. Кто прощает – таких не видал. Меня на стенке ждут…
/Пересветов уходит. Появляется старпом./
Старпом: Здесь, отец Николай? Чудеса одни, как быстро вы корабль изучили… Вот этот самый кубрик и хотел показать вам. Пожалуй подойдет…
/Находит, в углу за люлями, крепкое древко с свернутой вокруг него политической картой./
о. Николай: На всяком месте можно достойно славить Бога…
Старпом: Политическая карта мира… /вешает на переборку/ Наверное здесь проводились политзанятия личного состава…
о. Николай: А почему: «наверное»?.. Вы недавно на корабле?
Старпом: Здесь все недавно.
о. Николай: По какой же причине?
Старпом: Да, как сказать… По флоту бродили разные слухи… История недобрая и вместе с тем очень странная. Но, правда была в том, что четыре года назад, на этом самом эсминце произошел мятеж… Одного матроса убили…
о. Николай: /резко/ Кто убил?!
Старпом: Не могу знать. Что с вами, отец Николай? Неизвестно конечно. То ли не нашли, то ли замяли. У нас ведь так… Впрочем, я особенно и не влезал в подробности. Знаете… Начальству следует реже задавать малоприятные вопросы. На «сторожевике» в то время служил. Вызвали. Звёздочку прилепили и прислали сюда.
о. Николай: Так совсем на корабле и нет никого из старого экипажа?
Старпом: Известное дело – никого. Морской закон! Раз случился бунт: командира с замполитом понижают в звании, экипаж расформировывают… Да, вам-то зачем? Вы для нас – Новая Эпоха!
о. Николай: Вообще… так. Пастырю надлежит разуметь пасомых…
/Старпом рассматривает политическую карту мира./
Старпом: Как много кровавого цвета… Советский Союз…
/Быстро входит Державцев./
Державцев: Держава была, а теперь огрызок!
Старпом: Товарищ командир!..
Державцев: Отставить, старпом! Если матросы закончили погрузку швартовых, то распорядись с малым сбором.
Старпом: Есть!
/Уходит./
Державцев: Время вы выбрали, однако, для проповеди… скажем так, не подходящее, Николай Александрович. Висим на волоске. Того и гляди: борт прорубит. Шторм не шуточный. В такие минуты, знаете, смерть в лицо улыбается…
о. Николай: Вот как раз эти минуты и есть то самое время, когда и о жизни, и о смерти задумывается человек…
Державцев: В гавани объявлен Декрет раз. Дежурство и вахта заступили по походному. Так что многих «прихожан» не досчитаетесь. Вам уже выдали спасательный жилет?
о. Николай: Да. Благодарствую.
Державцев: Форма одежды у вас не кстати… Недолго ко дну пойти, если придется. Запутаетесь в рясе, и… Ну, да даст Бог до того не дойдет.
о. Николай: Дорогой Михаил Тимофеевич…
Державцев: …Товарищ командир.
о. Николай: Дорогой, товарищ командир, вас все же беспокоит не моя форма одежды?
Державцев: Не буду скрывать… Да! Я пришел, чтобы услышать проповедь. И хочу знать чему вы собираетесь учить моих моряков?!
о. Николай: Ничему худому. Милосердию к ближнему и любви к Богу. Тому на чем основывается всякая жизнь во Вселенной.
Державцев: Это меня и не устраивает. С вашей идеологией недалеко превратить матроса в ягненка… А там и ЧП.
о. Николай: А годковщина вас устраивает?! Издевательства и надругательства над людьми вас устраивают?!
Державцев: Здесь служат не люди, а матросы! И потрудитесь следить за тоном, священник. Перед вами командир боевого корабля, а не смиренный отрок.
о. Николай: Я провел почти всю ночь, без сна, в составлении проповеди выдержанной по всем правилам гомилетики…
Державцев: /с раздражением/ Да поймите же вы, небесный человек! Матрос, осмелившийся пойти за вами, будет терпеть притеснения во сто крат более худшие чем предписывает ему теперь внегласный морской закон!
о. Николай: Годковщина…
Державцев: Да! И притом до конца службы. До той самой минуты пока не сойдет по трапу в последний раз. И вы мне никогда не сможете гарантировать, что этот изгой, в один прекрасный момент, не сорвется и не отступит от пресловутых христианских принципов, и не взорвет торпеду вместе со своими обидчиками!
о. Николай: Господь дает крест, но дает и силы нести этот крест.
/Раздаются звонки авральной группы: два раза по три коротких. Голос Галуна в радиотрансляции: «Малый сбор. Команде построиться во внутренних коридорах!»/
Державцев: Сомневаюсь…
о. Николай: Узаконенные глумления отраднее?
Державцев: Тоже, конечно, не субтропики. Но, коль скоро, матрос уяснит простую, необходимую истину: «Придет время – возьму свое», то терпеть научится не хуже вашего Христа. Да, и на боевых постах – пять баллов: чистота, порядок.
о. Николай: Живет ли в вашей душе хотя один-единственный луч Божиего Света?
/Пауза./
Вы боитесь потерять звездочку, или не получить очередную…
Державцев: Это уж вы как хотите думайте, но экипаж в овец превращать не позволю.
/В кубрик входят моряки; с ними Галун, его внешний вид не изменен…/
Державцев: /грубым шепотом Галуну/ Кобура! Китель! Я тебя под арест… / о. Николаю/ Ягнят… не разрешаю! /Галуну/ Что, ты все время жуешь?!
Галун: Дык, товарищ командир…
Немцов: Et vidit Deus guaet esset bonum?[6 - И увидел Бог, что это хорошо? (лат.)]
Пашин: Строем в Церковь? Нехорошая тенденция…
Пересветов: / о. Николаю/ Кабы у вас власть была? А так… зря болтать беретесь.
