скачать книгу бесплатно
– Почему в рай?
– А что же такое Суглоб по-вашему? Атлантида? А, может быть, Гиперборея? Нет, мамочка-любочка, Суглоб есть рай. Эдем, если угодно.
– Хотите со мной?
Слезопад старичка усиливается, – Какой вы теплый, однако, хорошо вам там будет.
– Хотите со мной? – повторил свой вопрос Андрей Сергеевич.
Ответа не последовало. Возникла переходящая в стук колес бесконечная пауза.
Уснул, подумалось Андрею Сергеевичу.
Уснул или умер, подумалось Андрею Сергеевичу.
Андрей Сергеевич приложил ухо к груди старика, нашел мурлыкающее сердце, и, искренне на этот раз, улыбаясь, тихонько вышел вон.
Много ли нужно человеку для душевного благоденствия? подумалось нашему мечтателю.
Однако у старости есть свои неоспоримые преимущества. Их немного, но они есть.
***
Чем отличаются главные события от второстепенных? Можно ли найти ответ на этот вопрос?
Вы скажете – все очень просто. Главные – это судьбоносные события, те, что составляют сюжет нашей биографии. И тотчас назовете, казалось бы, очевидные примеры: первый поход в школу, женитьба, рождение ребенка, развод, повторная женитьба, рождение второго ребенка и прочие вспышки жизни.
Позвольте не согласиться.
В альбомах подавляющего большинства пешеходов буден присутствует этот бесцветный набор фотографий с остекленевшими персонажами.
Возьмите один комплект, другой, третий, сличите их, и вы придете к набившему за десятилетия хоровода оскомину выводу – все люди братья (и сестры). А я присовокуплю – близнецы. Нелепость, потому что на самом деле это – не так.
Следовательно, сюжетец-то – не главное, и, даже, далеко не главное. Главное – деталь. Не то, что вспоминается по требованию, но всплывает из матовых глубин одиночества само по себе, некстати и безо всяких причин.
Это – как у симпатичной, можно даже сказать красивой, и внешне, и в поступках женщины на лице, где-нибудь на веке или на шее вы обнаруживаете пренеприятнейшую родинку. В последующем дама эта окажет вам любезность, выручит вас, а, возможно, даже и спасет. Спасет и пропадет из вашей жизни.
И вот, пройдет время. Нет-нет, да и вспоминаете вы своего ангела-хранителя. Но как? Вспомнится вам благородный ее поступок? глубина ее души? красота ее? Не исключено, но не в первую очередь. Прежде всего, перед вашим внутренним взором предстает та самая родинка, будь она не ладна.
И вот еще. Вы такое за собой замечали и за другими наверняка.
Первое впечатление.
Встретится, бывало, вам или мне какой-нибудь человек. Хороший как будто человек, как позже со всей очевидностью покажут события, однако, в совокупности черт, движений и интонации первоначально покажется он вам неискренним, лукавым, хуже того, опасным. Дальше этот человек следует за вами по жизни, всякий раз доказывая свое искреннее к вам расположение, общность интересов и помыслов. А вы всякий раз при встрече ловите себя на мысли, когда же он, наконец, откроется, проявит истинную свою сущность?
Грех предубеждения. Грех мучительный и жестокий.
Впрочем, с тем же успехом, мы влюбляемся в подлецов, единственным достоинством которых является отсутствие родинок или вкрадчивости в голосе.
И нас во множестве оценивают также.
Что же получается?
Объективного мира не существует, и всякий бред неподсуден, ибо кто и как может судить, когда все в бреду и всё – бред.
Плохо дело?
Не знаю.
Нужно подумать хорошенько.
***
С тем, чтобы попасть в туалет, Андрею Сергеевичу, пережидая очередь, пришлось провести некоторое время в черном огнедышащем тамбуре с окошками, не имеющими ни малейшего шанса избавиться от презрения природы извне и ненависти людей изнутри. Иконы дьявола эти могут изобразить вам все, что угодно в чудовищном преломлении. Смысл жалкого их существования – свидетельство извечного нашего отчаяния ото всего: что бы ни делалось, о чем бы ни думалось, от самих себя, в особенности от старших. По всякому поводу и без особенного повода. Русский человек, в большинстве, воспринимает мир через такие вот окошки.
В тамбуре Благово запечатлел березку. В силу своей природной чистоты и наивности, встреть Андрей Сергеевич такую березку где-нибудь в околыше или на поляне, он искренне и страстно умилился бы ей. Не исключено, что его потянуло бы прижаться к ней, и слиться в ожидании благости. Адская же линза возродила образ безрукого попрошайки с какой-то тиной вместо волос, виденного им однажды на улице и многократно являвшегося позже в ночных кошмарах, образа, казалось, подзабытого навсегда.
Несчастный этот был настолько явственным, что Андрею Сергеевичу подумалось, Как же бродяжка добрался сюда? И у кого здесь он может попросить?
И еще, но это из прежних мыслей – вот он просит, вот подадут ему, а как же он возьмет, когда рук у него нет. Ртом?
А что, если кто-нибудь в тот момент напугает его? он может подавиться. Монетка застрянет в горле и конец.
И так дальше.
Благово почувствовал укол в сердце и бежал из тамбура.
Уже в туалете он размышлял, так и должно, так и должно. Прежде чем оказаться в благословенном месте, пусть в раю, пусть в Гиперборее, непременно нужно познакомиться с чудищами. Без них – никуда. Главное – не бояться их. Надобно научиться не бояться их.
Вот этот туалет, наверное, то самое место, где хорошо избавляться от страхов. Настоящая жилая комната. И шкафчик и умывальник, и тесноты вовсе не чувствуется, и присутствия другого человека, ну, или чудища, раз уж о чудищах зашла речь, предположить никак невозможно.
Между прочим, вовсе не факт, что чудища злобны. Они могут оказаться милыми и добросердечными. Вспомните Аксакова. «Аленький цветочек».
Разве тот попрошайка может быть злым?
Только не нужно говорить, что при его жизни он просто обязан быть злым. Нет, нет и еще раз нет, сколько бы ни калечила его жизнь.
Злыми бывают и сытые люди. Ведь что такое злость? Это – своего рода спазм вдохновения. А вдохновение рождается на сытый желудок. Ну, да уж это проверено. Гиперборея ни разу не являлась мне, когда я был голоден или болен. Нет-нет, исключительно перед сном, после ужина, когда нет никаких неприятностей и обид.
Лучше всего Гиперборея представляется, когда лежишь на правом боку, и ноги согнуты.
Еще когда в доме прохладно, а ты под теплым одеялом.
Еще когда мама запекала курицу в духовке. Такой божественный аромат!
А в Гиперборее должно быть много лебедей.
***
Все рано или поздно закольцовывается.
У всякого автора.
Подчас вне его воли и вопреки здравому смыслу.
Впрочем, и в жизни все однажды закольцовывается. Подчас вопреки высшей логике и здравому смыслу. Недаром символом брака было выбрано кольцо.
Вот вам сюжетец
Иннокентий Иннокентиевич Разуваев пишет письмо некогда преданной, и, вдруг, то есть совершенно неожиданно, кажется и для нее самой предавшей его жене. Напряжен и расслаблен одновременно.
Напряжен о того, что письмо это ему желанно, но он не знает с чего начать, расслаблен от того, что уже принял два стакана водки. В таком состоянии он пребывает и двадцать минут, и час, пока не раздается стук в дверь.
Разуваев открывает дверь. Перед ним молодой красивый человек с признаками вдохновения во взгляде. Очень приятный молодой человек, с виду артист или писатель. Очень приятный молодой человек.
– Чем обязан, – интересуется Иннокентий Иннокентьевич.
– Иннокентий Иннокентьевич, я к вам, собственно, за документами.
– За документами?
– Именно.
– Простите, я не совсем понимаю, о чем вы говорите. Дело в том, что я тут занят записками. Просто весь погрузился.
– О чем записки, если не секрет?
– Так, размышления.
– Какова тема, если не секрет?
Приятный во всех отношениях, но несколько навязчивый, согласитесь, молодой человек.
– Старухи.
– Вот как?
– Да, старухи.
– Что, вдруг? – не унимается приятный, но навязчивый молодой человек.
– Видите ли, мне кажется, что им не хватает любви.
Очень важный момент.О чем, спросите вы меня все это бесконечное повествование?
Да о любви же, Господи, Боже мой. Все – о любви.
Этакое заклинание уходящей… уходящему… умирающему…
– Любопытно.
– Да. Им не хватает любви. Это несправедливо. Вам не кажется?
– Не могу ответить так вот сразу. Знаете, откровенно говоря, я не думал об этом.
– Никогда?
– Никогда.
Не врет. Странным и фальшивым показался бы иной ответ.
А, между тем. Подумать об этом стоит.
– Иннокентий Иннокентьевич, я к вам за документами.
– Зачем?
– За документами.
– Ах, да. Да, да, кажется, начинаю приходить в себя. Так вы за документами?
– Именно.
Пауза.
– Иннокентий Иннокентьевич, мне бы документы у вас получить.
– Документы, да.
Пауза.
– Иннокентий Иннокентьевич…
– Конечно, конечно.
Пауза.
– Послушайте, а почему бы вам не выпрыгнуть в окно?
– В окно?
– В окно, Иннокентий Иннокентьевич.
Разуваев минуту остается неподвижным, затем неспешно подходит к окну, отворяет его и…
***
– Что ты сделал с собой, Николай? – выдохнул потрясенный Матвей Антонович Продин, когда младший брат собственной тенью повис на его мраморной шее. Разряд кромешной тишины в ответ побудил его к действию. Он успел подхватить враз сделавшегося ребенком путешественника и понес в холеную избу, на пуховые перины. Перед тем, как окончательно оставить реальность, Николай Антонович успел молвить, Орех.
