скачать книгу бесплатно
Михаил Таль
Из всех шахматистов наибольшее восхищение у нас с Ариком вызывал Михаил Таль. Затаив дыхание, мы разбирали его партии. В особенности нас радовало то, что он умел обыграть Фишера. Кроме того, Таль прекрасно играл в карты. В преферанс. Думаю, что он был способен выиграть и в подкидного. Впрочем, как знать?
В природе всяческих странностей хоть отбавляй.
Лично я Арика в подкиного всегда обставлял. Что вызывало его справедливый гнев. После такой партии мы могли не разговаривать неделями. И во время молчанки его лицо делалось похожим на мордочку шахматного коня.
Да.
Одним словом, если вы хотите представить себе лицо Арика Шумана, вспомните, как выглядит черный, именно черный шахматный конь.
Да.
Себя со стороны в те годы, я, к сожалению, не видел. Наверное, хорошо мне было не потому, что окружающий мир был лучше, а потому, что я не видел себя со стороны. Не учили нас рассматривать себя в зеркале. Нас учили не рассматривать себя в зеркале. Нас так учили.
Итак.
Арик смеялся. То гневался, то смеялся. Алеша чаще бывал задумчив. Одним словом, все люди – разные. Потрепанная фразочка, конечно, но лишний раз напомнить не мешает.
А вообще я не боюсь банальностей. Нисколько не боюсь. Для меня самые простецкие, тысячу раз говоренные слова остаются живыми, если в них присутствует хоть какой-нибудь смысл.
Не все слова содержат в себе смысл. «Муа-муа», например, смысла не содержит. Оттого проникает прямо в сердце. Прямо в сердце.
Мне думается, в тот самый момент, когда человек приходит к пониманию, что все предрешено и начинаются в нем подлинные метаморфозы и деформации. Возможно, я ошибаюсь. Хотя, навряд ли.
Итак.
В том, что Алеше сорок пять лет – нет ни малейшего противоречия. Ни грамма странности. Нелепостью было бы именовать самого себя Алексеем Ильичом. Не правда ли?
Персоны
Подозреваю, что некоторые персоны обращаются к себе именно так – по имени отчеству. Подозреваю, что таких немало. Если подумать хорошенько, я мог бы указать несколько человек среди своих знакомцев. Несколько персон. Но это совсем не нужно. Никому не нужно. И мне в том числе.
Да.
Персона – это маска. Мы с Ягнатьевым – не персоны, надеюсь.
Только представьте.
Только представьте себе, как бы выглядело со стороны, когда кто-нибудь, пусть я, придумал бы принимать ванну в маске. Я не касаюсь косметических масок. В косметике я не силен. Речь идет о самой обыкновенной маске с завязками на затылке. Глупо и стыдно. Впрочем, не думаю, что персонам когда-нибудь бывает стыдно.
Да.
Мне же совестно всегда. Или почти всегда. Оттого тешу себя надеждой, что я, действительно русский человек. Мало того, русский провинциал (жизнь удалась в Бокове), а, следовательно, по-настоящему русский. Хотя, наверное, правы те, что утверждают, будто по-настоящему русского человека теперь не сыскать. Винегрет. Столько всего в нас намешано! Думаете только Монголия? Не исключение – вышеупомянутые Япония и Китай. Винегрет.
Хотя Япония и Китай – две большие разницы, как говорят в Одессе. Простите за вопиющую банальность. Вы не обязаны любить банальности так, как люблю их я.
А иногда кажется, будто бы Япония и Китай – одно и то же.
Как слепая куколка Япония могла поглотить Поднебесную? А что, если это слияние? Что, если так? А что, если в каждом японце живет китаец, а в каждом китайце – японец? Вот – вопрос!
Надобно исследовать. Непременно надобно исследовать.
Не исключено, что в нас с рождения присутствует и Дания. Иначе откуда в нас такая любовь к русалкам и безутешному принцу Гамлету? И с чего бы иначе Арик отправился туда? Не Дания ли подлинная его обетованная земля? Мы же ничего толком не знаем! Криком кричу – ничего, ничего, ничегошеньки!
Гамлет
Вы думаете, Гамлет мстил? Ничего подобного. Он исследовал. Если бы он был чуточку больше ленив и любознателен, уверен, страшной трагедии с Офелией не случилось бы.
Когда человек исследует предмет, эмоции постепенно утрачиваются. Это – данность.
Ягнатьев и Шуман, Шуман и Ягнатьев. Друзья, что называется, не разлей вода.
Однажды кто-то из них отправился по ложному пути. Кто?
Вот вам и интрига. Но есть ли в ней нужда?
Ирония? Зачем?
Невпопад как-то все.
В растерянности и сумятице величие Гамлета. Сюжет разрушил и обесценил все! Увы и ах!
Я – подлинный ценитель и носитель банальностей. Это так. У меня всегда развязывается шнурок на левом ботинке. Если ботинки со шнурками. Именно на левом ботинке.
Космос всегда оставался для меня чем-то надуманным, так что хроническая измена шнурка – единственное, что связывает нас с Гагариным. Может быть, еще его отчество – Алексеевич. Его отца звали Алексеем. Не исключено, что, оставшись наедине с собой, отец первого космонавта называл себя Алешей. Мириады нитей опутывают мироздание. Арик сказал бы «шнурков».
Имя
Ягнатьеву я дал свое имя – Алексей. Алексей.
Согласитесь, в Гагарине, не смотря на то, что он Юрий, читай, Георгий, все же присутствовало некое смущение. А, может статься, это – мои фантазии. Может статься. Я склонен к фантазированию. Признаваться в этом трудно. Неловко.
Да.
Я часто испытываю неловкость. И в том, что я часто испытываю неловкость признаваться неловко.
Да.
Я не в силах постичь, что такое вселенная. Равно, как и представить себе бесконечность. Не в силах.
Еще жива Валентина Терешкова. Тоже скромная женщина.
Вселенная
Когда я говорю «вселенная», отчего-то представляю себе остывшую манную кашу, которую ненавижу с раннего детства. Хотя отдаю себе отчет в том, что вселенная – это и небо, и камни, озера, и травы, и деревья… И озера, и камни. И прочие плоды Божьего вдохновения, которые, из врожденной вульгарности в большинстве случаев мы не замечаем.
Намеренно не включаю в список разнообразные планеты и кометы, так как не имею представления о том, как они выглядят на самом деле. Картинки в энциклопедии – не в счет. Картинки в энциклопедии – не в счет. Картинки в энциклопедии – не в счет.
Если я, рассматривая картинки, еще могу вообразить себе ту или иную птицу или животное, так как имел с ними дело, полноценно помечтать о каком-нибудь Сатурне не могу. Вот почему космонавты заслуживают всяческого уважения, и даже восхищения.
Да.
Теперь космонавты незаслуженно забыты. Равно как конка, керогаз и атомная бомба. По-настоящему эти предметы уже не привлекают внимания человечества. Безусловно, о них можно прочесть, услышать в новостных программах, но это уже не то. Совсем не то. То же самое ожидает и картошку в мундирах. Боюсь, то же самое ожидает и шахматы.
Итак.
Однажды в детстве, когда я болел и, накрывшись пуховым платком, дышал над картошкой в мундирах, невидимый Дед-фронтовик изрек, – Ты не должен забывать, где и с кем ты живешь. Это – твои радость и гордость.
Я не забыл. Не забыл.
Имя
С отцом нас связывает мягкий «эль» в именах. Илюша – Алеша. Илья – Алексей.
Подсознательно мы все время роемся в судьбах предков. Ищем аналогии. Иногда находим. Часто находим. Что дальше? Вопрос. Вопрос вопросов.
Однажды в детстве, когда Алексей Ильич, Алеша болел и, накрывшись пуховым платком, дышал над картошкой в мундирах, невидимый Дед-фронтовик изрек, – Ты не должен забывать, где и с кем ты живешь. Это – твои радость и гордость.
Ягнатьев не забыл. Алеша не забыл.
Арик Шуман
У Арика не было Деда-фронтовика. Его дед был кларнетистом. Кларнетистом и путешественником. Страстно любил кларнет и путешествия. Играл на кларнете и путешествовал. Путешествовал и играл на кларнете. Он был неудержим, этот Дед-кларнетист. Все время путешествовал. Развлекал соседей по купе игрой на кларнете. Не исключено, что он и теперь путешествовал бы, когда бы его не расстреляли.
В роду Шуманов много долгожителей. Еще бы!
К чему относится это мое «еще бы»? Все же в интонациях кларнета есть что-то скандальное, согласитесь.
Итак.
За нами постоянно кто-то наблюдает. Следует ли забывать об этом? Наверное, следует. Хотел бы я забыть об этом? Наверное, хотел бы. Но у меня не получится. Прежде не получалось. Это – драма моей жизни. Вот вам и драма.
А, может статься, трагедия.
Нынче так трудно определяться с жанром.
Алеша ни на минуту не забывал о том, что за ним наблюдают. Прежде ему казалось, что это все – жена, проделки жены, во всяком случае, наблюдение как-то, каким-то образом связано с женой. Умной, красивой, желанной, но в то же время взрослой и опасной женщиной. Именно так, взрослой и опасной. Взрослой и опасной. Взрослой и опасной.
Но теперь, когда она ушла?
Наблюдение все равно продолжалось. Ни на минуту Алеша не забывал, что за ним наблюдают. Бред преследования он исключал, так как сам являлся наблюдателем и знал толк в таких делах. Но об этом позже.
Что же получается? Если не найти в наблюдении за собой сладострастия, можно сделаться импотентом.
Что же получается? Роман интимных перемен с элементами эксгибиционизма? Несколько витиевато, но вполне в духе времени.
Итак.
Я хочу забыть о том, что за мной наблюдают.
Я знаю одно упражнение. Никому до меня это упражнение не помогло.
Приступаю.
Я – вселенная.
«Вселенная» – ужасно, но слов из песни не выбросишь. Что поделаешь! Как правило, психотерапевты глуповаты и чудовищно косноязычны. Среди них немало людей со сходящимся косоглазием. Почему?
И зачем я вспомнил психотерапевтов? Ах, да, конечно же, упражнение подсказал мне один знакомый психотерапевт, и левый глаз его немного косил. Как же его звали?
Я – вселенная.
Так. Сосредоточиться. Как будто это – мой последний шанс.
Упражнение №1
Я – вселенная.
Во мне множество сочащихся светом озер, трав и деревьев (то, что могу себе представить).
Немыслимая, бесконечная энергия.
Я напрягаю свою волю и забываю о том, что за мной наблюдают.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я один.
Нет никого больше.
Пока я не призову того, кто мне понадобится, я буду один.
Отныне и всегда.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я забываю, что за мной наблюдают.
Я один.
Сейчас мне никто не нужен.
