Сочинения. Том 1

скачать книгу бесплатно


Большой океанский лайнер вошел в генуэзский порт и приступил к швартовке. Как раз в этот момент маневровый паровоз подкатил несколько вагонов под разгрузку прибывшего корабля. Завершив свой маневр, паровоз направился дальше. Рельсы проходили у самого края причала, и выступающая над причалом корма лайнера преградила паровозу путь так внезапно, что машинист не успел затормозить. Произошло столкновение, в результате которого паровоз был серьезно поврежден; повреждения получил и лайнер.[14 - Материалы Интернета]

Подкидной дурак

Из всех карточных игр Алеша Ягнатьев предпочитал подкидного дурака. Он находил эту игру не пошлой, но нежной.

Подкидной дурак – это густые, сочащиеся трелями цикад и приведениями лиловые вечера на даче, и остро пахнущие копченостью купе в поездах дальнего следования, и грядущая безмятежная старость в окружении тихих голубоглазых внучат в одинаково белых панамах.

Прелесть, как хорошо.

Канотье

Приходит на ум канотье. Хоть не цилиндр, Слава Богу.

Арик Шуман

Арик Шуман, как вы помните, любил преферанс.

Не смотря на общность интересов, Ягнатьев и Шуман были антиподами. Кажется, я уже говорил об этом, но мне важно, чтобы вы, вслед за автором, не теряли сути.

Убрать! Ибо это уже вектор сюжета. А сюжетов мы с Энди (Уорхоллом) терпеть не можем.

Энди Уорхолл

Мы с Энди (Уорхоллом) на пляже в Пицунде. На лежаках. Самое солнцестояние. В этот час люди предпочитают тень. А мы возлежим, точно это семь или восемь часов пополудни.

Говорить лень. Молчим. Час, другой.

Наконец Энди, за время отсутствия сделавшимся чужим голосом спрашивает меня, точно в продолжение беседы (а беседы-то и не было никакой), – Эти люди, что живут в коробках, они интересуют вас?

– Какие люди в коробках?

– Все эти бездомные бродяги. У них ведь есть прошлое, они окрашены в разные цвета, они могут издавать звуки, петь, живые, одним словом. Интересны они вам?

Я задумываюсь.

Только что, очевидно, прозвучала увертюра к очень серьезной беседе.

Обдумываю тридцать-сорок минут.

Ответ самый бездарный, хуже не бывает, – Разумеется, если они живые, и уж, коль скоро я обратил на них внимание…

– Хорошо, предположим, не живые, предположим, бродяга умер в коробке, так и лежит.

Ответ моментальный, – Тем более.

Долгая пауза.

Представляю себе, насколько он разочарован.

Вида не подает.

– Хорошо, допустим в коробке не человек, а оса. Пожужжит, пожужжит, затихнет, пожужжит, пожужжит, затихнет. – Любопытно. – Любопытно? – Очень. – Какой повод для любопытства? – Звук. – Звук? – Звук. – Звук?! – Звук. – При чем здесь звук? Какое отношение звук может иметь к вашему интересу? Разве вы дирижер?

Откровенно говоря, «дирижера» я от него никак не ожидал, удар ниже пояса, нечто в стиле Арика Шумана, – Не знаю.

– Хорошо, я сейчас принесу коробку. Я видел здесь неподалеку.

Поднимается, сутулясь. Медленно уходит.

Навсегда.

Он больше не вернется.

В этом весь Энди Уорхолл.

Перед погружением

Наверное, нечто подобное испытывают узники в одиночных камерах, – мог бы подумать Алексей Ильич, пребывая в новом своем неловком положении. Но… не подумал. Его посетили совсем другие мысли. Те, что называются несвоевременными и нелепыми.

Пребывая в новом неловком положении, Алексей Ильич наткнулся взглядом на свой детородный орган и изумился, – Отчего он такой маленький? Прежде он не был таким маленьким. Что случилось?..

В запое, когда, обессилев, я закрываю глаза, мне часто видится широкий склон, до звона в ушах покрытый искрящимся на солнце снегом.

Любимый герой человечества Фритьоф Нансен

В мартовское утро 1867 года шестилетний мальчик раз за разом взбирался на высокую гору, надевал лыжи и мчался вниз, чтобы прыгнуть с большого трамплина. Но лыжи ему достались от старших братьев, они были разной длины и плохо держались. Трамплин был высокий, а мальчик – маленький, поэтому лыжи и мальчик падали отдельно друг от друга.

Наконец мальчик так упал, что разбил голову и явился домой залечивать раны.

– Деточка, у тебя всё лицо распухло! – вскрикнула испуганная экономка.

– Надо маме сказать. – Не надо! – запротестовал мальчик.

– Тогда мне придется сидеть дома, а я хочу сегодня взять этот трамплин! Экономка промыла раны, залепила их пластырем, и мальчик снова отправился на гору. К вечеру, когда уже настали сумерки, он красиво слетел с трамплина как победитель.

– У этого мальчика будет великое будущее, – прошептала экономка, глядя в окно на его полет.

И она была права. Потому что мальчика звали Фриотьоф Нансен.

Нансен всегда возвращался с победой. Потому что кроме храбрости и силы у него было ещё одно замечательное качество – предусмотрительность. Я всегда предвидел в пять раз больше опасностей – говорил он. И поэтому уносил оборудование – примусы, палатки, спальные мешки, даже консервы – в горы и проверял лично. Но всё равно многие считали Нансена будущим покойником. И когда он за несколько дней до экспедиции защищал докторскую диссертацию, профессора даже не стали ее обсуждать.

– Бедняге будет спокойнее умирать среди льдов Гренландии, зная, что мы присудили ему ученую степень, – сказали профессора и единодушно проголосовали за молодого Нансена.

Вместе с несколькими товарищами Нансен приплыл на шхуне к непознанной земле. Над морем со всех сторон свисали огромные ледовые обрывы. Люди выгрузили на плавучую льдину нарты, провиант, приборы, керосиновую печь. Шхуна дала прощальный гудок и отправилась назад, а Нансен с друзьями десять дней плыл на льдине мимо обрывов, пока не нашел место для высадки. Потом, день за днем, сгибаясь под бешеным ветром, они тащили сани через ледяные горы, а вечером, измученные, заползали в палатки.

Но Нансен был доволен – научные приборы работали отлично, и керосиновая печь давала горячую пищу. Об этом героическом походе написано много книг, но лучшую и увлекательную написал сам Нансен. Она называлась «На лыжах через Гренландию». Он писал ее в эскимосском чуме, пока ждал корабля из Норвегии…

Сотни лет моряки с ужасом рассказывали о кораблях, попавших в ледовый плен среди студеного океана. Редкие корабли возвращались назад. Чаще их сжимали океанские льды и давили как скорлупки. В полярной ночи моряки болели цингой, умирали. «Худшего несчастья, чем замерзнуть во льдах, не бывает», – говорили опытные капитаны.

И вдруг Нансен решил специально вморозить корабль среди северных морей и отправиться вместе с ледяными полями в путешествие по океану. Он надеялся поближе подобраться к Северному полюсу, изучить те места, где не был ни один житель Земли. Такое плавание считалось невозможным. Ведь он уходил в полярную ночь на три года. Но это был герой Нансен, и норвежский народ в него поверил.

Его собирала в путь вся страна. Одни присылали деньги, приборы, ученые подбирали консервы, лучшие корабельщики помогали строить судно, которое назвали «Фрам», что по-норвежски значит «Вперед», Конструкцию корабля придумал сам Нансен. Дно корабля было похоже на яйцо. Поэтому, когда льдины напирали на его борта, они выталкивали его наверх.

Полтора года Нансен проверял каждый предмет, который собирался взять с собой, и старательно подбирал добровольцев в команду. А когда корабль уходил в экспедицию и плыл вдоль скалистых берегов Норвегии, все жители страны вышли к морю его провожать.

Следующие три года о «Фраме» не знали ничего. Некоторые считали Нансена погибшим. А «Фрам», вмороженный в могучие льдины, медленно тащило океанское течение. Тринадцать человек жили в полярной ночи среди тысяч километров пустынного ледовитого океана. Они вели научные наблюдения, по вечерам собирались в кают-компании, музицировали, праздновали дни рождения, встречали Новый год. Кругом со стоном и грохотом рушились льдины. Полярные медведи принимали корабль за айсберг и спокойно подходили к его бортам.