скачать книгу бесплатно
– Спасибо, – хрипло выговорила она, собрав все силы, но так и не смогла оторваться от Иры.
– К сожалению, не в моей власти оставить её здесь, с вами прямо сейчас. Но если вы согласитесь…
– Я согласна, – прошептала она, ещё теснее прижимая сестру к себе.
– Готовы заключить с нами договор?
Кивок.
– Хорошо. – Говорил Щуман сипло и необычно мягко. – Хорошо. Но прежде, чем мы официально заключим договор – между вами и правительством Йерлинской Империи, – нужно уладить последнюю формальность.
– Какую? – пробормотала Яна. Ира переплела свои пальцы с её; Яна сжала руку сестры и наконец подняла глаза: – Какую?
– Я должен проверить некоторые вещи, связанные с вашим прошлым. Сделать это можно будет только послезавтра, к сожалению, иначе никак. Но сразу же, как только мы всё уладим, вы смо…
– Я уже слышала это, – твёрдо произнесла Яна. – Я уже слышала это тысячу раз. И каждый раз вы меня обманывали.
Ей не хотелось пугать Иру – если бы не сестра, она бы уже кричала, рвала и метала от бессилия и своей подвластности этой бесчувственной Йерлинской машине с улыбающимся лицом Арсения Щумана. Но ради того, чтобы Ира не догадалась обо всей шаткости их положения, она сохраняла ровный голос и почти спокойный тон.
– Но ведь вот она – ваша сестра, – касаясь капюшона голубой Иркиной куртки, ответил Щуман. Яне показалось очень неправильным, даже жутким, что он способен дотронуться до Иры. Она выставила руку, словно пытаясь загородить сестру.
– Она может побыть со мной до тех пор, пока вы не выясните и не уладите все формальности?
– Нет.
– Почему?
– Я не могу похвастаться тем, что вижу вас насквозь, Яна. Но я потратил немало времени, чтобы изучить вас. Я уверен: окажись в вашем распоряжении хотя бы день, вы придумаете, как устроить нам весёлую жизнь.
– Это верно, – прошептала Яна. – Хотя бы один день…
– Отпустите сестру. Вы увидитесь с ней очень скоро. Нам будет чем заняться до послезавтра, я вас уверяю. Вы не успеете заскучать.
Яна рывком отстранилась от Ирины. Поймала её взгляд. Кое-как улыбнулась:
– Ничего не рассказываешь, Ирка. Как ты? Не обижают?..
– Мы попросили её не говорить о том, где она находилась всё это время, – не давая Ире ответить, произнёс Арсений. – Это из соображений её и вашей безопасности. Поэтому, прошу, не надо выпытывать подробности. Я доверяю вам, Яна. У вас пять минут.
Он поднялся со скамейки и отошёл к ближайшему фонарю – не слишком далеко, но достаточно, чтобы не слышать, о чём они шепчутся.
– Ирка… Они не обижают тебя?
– Нет.
Глаза у сестры как будто потемнели с последней встречи – стали почти карие, как перезрелая вишня. У самой Яны глаза всегда были зелёно-серыми, как у кошки.
Ирка снова прижалась к ней, спросила куда-то в плечо:
– Ты видела маму?
– Нет…
– А мне пришло от неё письмо.
– Письмо? И что там?
– Слова. Мне. Тебе… Но у меня забрали.
– Ир, – растерянно, с удивлением понимая, что не знает, что говорить, прошептала Яна. – Там, где ты сейчас… Нормально кормят? Не мёрзнешь? Всё хорошо?
– Да, да. – Сестра отвечала как-то рассеянно, теребя рукава щумановского пиджака. – Всё хорошо. Но без тебя очень скучно. Что они сказали тебе? Что будет дальше?
– Я не знаю, – покачала головой Яна, снова утыкаясь в её волосы. – Не знаю, Иринка…
– Ты хочешь домой? – спросила сестра.
– Нет. Нет, не хочу. Зря мы сбежали что ли?
– Тебе здесь больше нравится? Чем дома?
– Н-не знаю. Я им помогаю… Они хотят, чтобы я работала с ними. Тогда они разрешат, чтобы мы с тобой были вместе…
– А ты будешь с ними работать? Да? Пожалуйста!
– Да… да… Буду. Ты веди себя хорошо, не зли их. Я так скучаю по тебе, Ирка…
Щуман деликатно откашлялся. Краем глаза Яна заметила, что он повернулся и медленно двинулся к ним.
– Пожалуйста, не зли их! Ничего не спрашивай про маму или про меня! Я боюсь, они могут из-за этого не разрешить нам…
Ира заплакала. Яна на автомате сунула руку в карман пиджака и обнаружила там пачку бумажных салфеток. Дрожащими руками вынула платок и протянула сестре.
– Высморкайся. Всё будет хорошо, Ириска… Не плачь…
Арсений был уже на половине пути. Яна стиснула Иру в объятиях, не соображая, что ещё сказать, что сделать.
– Ну-ка, Ирка, ну хватит, – гладя её по спине и глотая слёзы, бормотала она. – Послезавтра… Мы увидимся, и всё будет хорошо. Не плачь, пожалуйста, Ирка!
– Яна Андреевна, пора.
Из-за елей снова появилась женщина в светлом пальто. Быстро улыбнулась Щуману и опустила голову. Яна, яростно гадая, как можно улыбаться такому человеку, попробовала отцепить от себя Ирину, но та словно приклеилась; пиджак Арсения покрыли тёмные влажные разводы.
– Ирочка, иди с ней, пожалуйста, – срывающимся шёпотом упрашивала Яна. – Пожалуйста!
– Я не хочу. Не хочу. Не хочу, – монотонно всхлипывала сестра. Женщина в пальто подошла и попыталась взять Иру за руку:
– Пойдём, Ириш.
Ира вырвалась и заголосила громче. Яна вытёрла слёзы и хрипло, твёрдо попросила:
– Ирочка, давай. Скоро-скоро увидимся. Иди, хорошая моя.
– Пойдём, – подхватила женщина. – Бисквиты с кремом. Ты же помнишь, я обещала бисквиты с кремом?
К чести Иры, она не купилась на бисквиты. Но её хватка ослабла, как будто она обессилела от плача. Яна осторожно расцепила маленькие кулачки и оторвала её от себя. Беспомощно повторила, глядя, как женщина, взяв сестру под мышки, словно мешок, стаскивает Иру с её колен:
– Скоро-скоро увидимся.
Глаза у Ирки блестели, а по щекам катились крупные, как горошины, слёзы. Чёлка слиплась, капюшон сбился; женщина, то и дело оглядываясь, на руках понесла её вглубь парка.
Когда обе фигуры скрылись между стволами, Яна, дрожа от холода, обернулась. Щуман снова смотрел на неё странным, недоверчивым взглядом: как будто ждал, когда же она рассмеётся, или оступится, или вовсе растворится в воздухе.
***
Яна наконец разглядела то, что Арсений называл комплексом, снаружи. Это было огромное серое здание буквой «П», во внутреннем дворе которого прятался целый город: ангары, стеклянные строения, подсобки, бункеры, усыпанные антеннами и увешанные проводами…
Автомобиль остановился у главного входа – массивных дверей, к которым вели крутые, облицованные кафелем ступени. Щуман подал Яне руку и придержал дверь.
– Ничего не хотите сказать мне?
Она покачала головой: боялась, что, если заговорит – расплачется.
– Хорошо, отложим. Успокойтесь. Я ничего не требую от вас сейчас.
Арсений повёл её широкими, роскошно отделанными коридорами. По пути то и дело попадались люди – в униформе или в деловых костюмах. Яна шла, опустив голову, машинально кивая всякий раз, как с ним здоровались. На неё саму никто не обращал никакого внимания – словно она вдруг стала невидимой. От этого было и спокойнее, и страшнее.
Щуман завёл её в свой кабинет, а сам ушёл, не объяснив, не сказав, надолго ли и что будет дальше. Через десять минут внутрь без стука вошла девушка в сером платье. Не поднимая головы, она водрузила на стол поднос с чашкой чая и картонным контейнером. В контейнере оказался салат, но Яна не могла есть.
Она глотнула чая; сладкий и еле тёплый. Выпив всё залпом, Яна поняла, что больше не может сидеть.
Встала. Подошла к окну. Ни решёток, ни замков на окне не было; при желании его можно было запросто открыть.
Какое-то время Яна смотрела во двор: к широким раздвижным дверям ангара подъехал фургон, и люди в серо-зелёной форме суетились, разводя створки и зажигая сигнальные огни. Что там в кузове, под тёмно-серым брезентом? Очередная порция материалов из Руты? Лабораторные мыши? Подопытные кролики – такие же, как она сама?
Отойдя от окна, Яна принялась бродить по кабинету. Провела ладонью по гладкой блестящей полировке рабочего стола. Бездумно повертела в руках металлические шарики, тронула корешок толстой тетради – надо же, у неё никогда не было таких больших; только тоненькие, на восемнадцать листов. Нажала на бордовую подушечку и испачкала пальцы: видимо, подушечка предназначалась для печати. Яна вытерла измазанные пальцы о полосатую мягкую спинку стула. Злорадно подумала: если чернила едкие, у Щумана на спине останется след – если, конечно, он откидывается на спинку, когда работает.
– Яна?
Она вздрогнула, как воришка, застигнутый врасплох. В дверях стоял Арсений – склонив голову, засунув руки в карманы.
– Ну? По-прежнему ничего?
– А чего вы хотите? – полуагрессивно-полурастерянно спросила она.
– Вы не оставляете мне выбора, – негромко произнёс он, и Яна со страхом различила в его голосе горечь, нежелание и вместе с тем – алчное, почти животное любопытство.
– Господин Щуман, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, произнесла она. – Что произошло? В чём дело?
– Жаль, – коротко откликнулся он. И, не успела Яна отреагировать, как Арсений шагнул к ней, цепко взял за запястье и потянул к выходу.
– Яна Каминова, вы обвиняетесь в шпионаже в пользу разведывательных структур Руты.
У неё сердце пропустило удар.
– Вы признаёте обвинение?
Она оторопела, хотела выдернуть руку, но Арсений удержал.
– Вы признаёте обвинение?
Голос у него дрожал и был непривычно-высоким. У Яны зазвенело в ушах.
– Вы признаёте обвинение? – в третий раз спросил Щуман, и ей вспомнился первый допрос – только теперь всё было в зеркальном отражении. Она повторяла одно и то же – «Где моя сестра?» – а он спрашивал новое, и новое, и новое… Арсений встряхнул её за руку. Яна посмотрела на него непонимающе, испуганно, слепо. Наконец выдавила:
– Нет.
Он набрал воздуха, выпрямился и кивнул.
– Так я и думал.
Стукнул по столу – наверно, по вмонтированной в поверхность кнопке. Секунду спустя в кабинет вошли двое мужчин в серо-зелёных комбинезонах.
– Увести, – велел Щуман, не глядя на Яну.
6
Шестой заряд
Я – ваше поле для доказательств;
Вы вынуждаете быть пешкой.
Вы издеваетесь, не касаясь,
Мистер язвительная усмешка.
Ей казалось, она находится здесь уже несколько суток.
Света не было. Никто не входил внутрь. Кожу облепила осязаемая, густая, плотная, как слежавшаяся вата, тишина.
Комната ощущалась совсем крохотной; прежняя каморка – об этом Яна с усмешкой думала в те периоды, когда могла думать, – по сравнению с ней казалась почти дворцом. Здесь не было ни стула, ни скамейки, ни матраса. В двери не было даже вентиляционного отверстия. Ни под потолком, ни в стенах не мелькали въедливые огоньки камер.
– Как вы вообще следите за мной? Как вообще понимаете, жива я тут или уже сдохла?
Она не была уверена, обратилась ли к Щуману вслух или только подумала. Тишина, обложившая её с той секунды, когда, жужжа, задвинулась дверь, давила. Яна щёлкала около ушей пальцами, но не понимала, слышит щелчки или только воображает.
Яне казалось, что её несёт течением липкой реки. Временами мысли становились материальны и вонзались, теснясь в каморке, толкая и выдавливая из тела.
