Я Адам – исповедь для тебя

Осторожно, – предупредил Джеймс. Он просит описать симптомы.

–Они… настойчивые. Иногда кажутся чужими. Будто это не я думаю, а… они просто возникают.

– «Они». Можешь описать «их»?

Комната на секунду поплыла. Он подошёл слишком близко к огню слишком быстро. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. Это была не паника, а азарт. Игра началась.

– Это сложно описать, – сказал я, отводя взгляд на камень на столе. – Как… голоса. Но не вслух. Внутри. Они комментируют. Советуют. Иногда спорят.

Я рискнул. Полуправда, выданная за откровение. Я ждал скептической улыбки, снисходительного кивка.

Шоу не улыбнулся. Его лицо стало ещё внимательнее.

–Сколько их?

Вопрос был задан так просто, будто он спрашивал о количестве предметов в рюкзаке. Я был ошеломлён.

–Я… не считал.

–Попробуй сейчас. Приблизительно.

Не говори числа! – взвизгнул Стефан.

Скажи «несколько». Расплывчато,– приказала Анна.

Но что-то в спокойной,ненасильственной настойчивости Шоу пробило оборону. Может, усталость от постоянного контроля. Может, тайная надежда, что этот человек с каменным лицом и умными глазами действительно поймёт.

– Пять, – выпалил я. – Иногда кажется, что больше. Но основных… пять.

Я чувствовал, как внутри поднимается буря. Виктор ревел от ярости, что его выдали. Анна молчала, пересчитывая ущерб. Марго плакала. Джеймс пытался успокоить: «Это терапевт. Его работа – знать».

Шоу медленно кивнул, как будто я только что подтвердил цвет его галстука.

–И они имеют имена?

Воздух перестал поступать в лёгкие. Он не спрашивал «Есть ли у них имена?». Он спрашивал «Они имеют имена?». Разница была колоссальной. Первый вопрос – проверка бреда. Второй – констатация внутренней реальности.

Мой контроль дал трещину. Маска сползла на мгновение, обнажив изумление и животный страх.

–Как… вы…

– Я работаю с такими случаями, Адам, – тихо сказал Шоу. В его голосе не было триумфа. Была… признательность. Будто я только что оказал ему честь, поделившись чем-то ценным. – Диссоциативные процессы часто персонализируются. Это способ психики структурировать непереносимый опыт. Имена – логичный шаг.

Он говорил не как о бесах или голосах, а как о процессах. Как инженер о неисправных, но понятных механизмах. Это было одновременно пугающе и облегчающе.

– Да, – прошептал я. – Имена есть.

–Можешь назвать их?

НЕТ! – гаркнул Виктор.

Он использует твою откровенность против тебя,– зашипела Анна. Это ловушка на доверие.

Но было поздно.Я пересёк Рубикон.

–Виктор, – сказал я, и имя повисло в воздухе кабинета, тяжёлое и опасное.

Шоу не моргнул.

–И другие?

– Анна. Джеймс. Марго. Стефан.

Я выложил их, как карты на стол. Как трофеи, но наоборот – я отдавал их ему. И чувствовал странное опустошение. И облегчение.

Шоу сделал наконец первую пометку в своём блокноте. Не торопясь.

–Спасибо, Адам. Это важный шаг. Признание их – первый шаг к тому, чтобы понять, что они такое и зачем пришли. И как с ними… сотрудничать.

Он сказал «сотрудничать». Не «бороться». Не «изгнать». Сотрудничать. Это слово перевернуло всё с ног на голову.

– Вы… не думаете, что я сумасшедший? – спросил я, и в моём голосе прозвучала та самая детская нотка, которую я так тщательно хоронил.

Шоу на секунду отложил ручку и посмотрел на меня прямо.

–Я думаю, что ты выживаешь, Адам. Используя инструменты, которые оказались у тебя под рукой. Да, необычные. Да, пугающие. Но твоя психика выбрала их не случайно. Наша задача – понять, какую функцию они выполняют. И найти… более адаптивные способы выполнять те же задачи. Без разрушительных последствий для тебя и окружающих.

Он говорил о моих голосах как о инструментах выживания. Как о кривом, но своём костыле. Это была такая радикально иная перспектива, что у меня в голове наступила тишина. Даже голоса притихли, ошеломлённые.

Оставшееся время мы говорили о «триггерах». Шоу осторожно, но настойчиво выяснял, что включает Виктора, что заставляет Анну строить планы. Я отвечал, смешивая правду с вымыслом, создавая приемлемую версию. Но основа была правдой. Унижение. Страх. Хаос.

Когда сессия подходила к концу, Шоу сказал:

–Я хочу предложить тебе продолжить вести дневник. Но с одной поправкой.

Я насторожился.

–Пиши его не только как монолог. Пиши его… как мост. Между нами. Ты можешь писать то, что пока не готов сказать вслух. А я буду это читать. И мы будем разбирать. Шаг за шагом. Ты – исследователь своей внутренней территории. А я – твой… картограф. Принимаешь эти условия?

Он снова предлагал договор. Равноправный. Я почувствовал прилив чего-то странного. Не доверия. Но уважения. К нему и, как ни парадоксально, к себе. Он видел во мне не психа, а сложную систему, достойную изучения.

– Принимаю, – сказал я.

– И ещё одно, – Шоу поднял палец. – Когда голоса становятся слишком громкими… попробуй задать им вопрос от меня.

–Какой?

–Спроси их: «Чего вы боитесь?»

Этот вопрос поверг меня в полный ступор. Что может бояться Виктор? Или Анна? Они сами были страхом.

– Я… попробую, – пробормотал я.

Уходя, я снова посмотрел на чёрный камень на столе.

–Можно спросить… зачем он? – кивнул я в его сторону.

Шоу слегка улыбнулся.

–Это яшма. Говорят, она помогает – ощущать связь с реальностью, с «здесь и сейчас». Иногда её полезно просто подержать в руке. Хочешь попробовать?

Я отказался. Прикоснуться к его инструменту означало признать его власть. Я не был к этому готов.

На улице, в промозглом воздухе Грейтона, я шёл и чувствовал себя опустошённым, но… чистым. Как после операции. Он вырезал что-то, но не злокачественное, а гнойник. На время стало легче.

Но по мере того как я удалялся от кабинета, голоса возвращались. Сначала тихие, обиженные.

Ты предатель, – сказала Анна ледяным тоном.

Он опасен!– выл Стефан. Он знает!

Надо было молчать,– вздыхал Джеймс, но без былой уверенности.

И только Виктор бушевал по-настоящему:

Он присвоил нас! Назвал «процессами»! Я не процесс, я – Я! Я покажу ему! Я покажу тебе! Ты думаешь, он тебя спасёт? Он вытащит нас на свет, разберёт на винтики, и от тебя останется только аккуратная папка с диагнозом!

И я боялся, что Виктор прав. Шоу не был спасителем. Он был первоклассным вором. Он украл у меня монополию на мою тайну. Он вошёл в святая святых без спроса и начал всё переставлять.

Я пришёл домой, взял дневник. Но писать для Шоу, как он просил? Нет. Он получит свою версию. Отредактированную. А для Тебя… для Тебя будет правда.