скачать книгу бесплатно
– И что там было? – улыбается Золкин, – Мухи тучей кусали? Или еще что?
– Как сказать… – задумывается Велигонов, – Сначала снилась муть какая-то неразборчивая.
А потом будто провалился я куда-то вниз… И оказался в темном беспросветном помещении, не то в бункере, не то в подвале.
Непонятная такая комнатка, не все в ней видно… Я значит приглядываюсь, никого нет! Только замечаю сбоку что-то вроде старого замшелого саркофага.
И вот хожу я от стены к стене. Пытаюсь выход найти… А его нет! Куда не ткнешься – везде тупик! Сначала вроде проход видишь – чуть пройдешь, а он будто закрывается или исчезает, превращаясь в глухую стену, утопающую во мраке! Словно играет кто с тобой…
Так и маюсь, мечусь из угла в угол.
И тут раздается тяжелый противный скрип.
Я оборачиваюсь и вижу, что крышка гроба каменного отъезжает в сторону и там что-то шевелится…
Меня холодный пот прошибает… Щупаю что-нибудь на поясе, наган или нож и понимаю, что оружия никакого при мне нет! Конфуз полный!
Я отступаю назад, пытаюсь что-нибудь найти… А там в темноте что-то скребется и растет!
Я пытаюсь что-нибудь разглядеть, но ничего неясно. И тут из затхлой тьмы сырой, как из кокона, медленно, и словно танцуя, выползает что-то невиданное! Причудливый получеловек, полунасекомое, будто в сверкающих знатных одеждах, как мантии за спиной, или в переливающимся панцире, похожий на гигантскую саранчу…
Весь сверкает и проворно так зеленоватыми лапками перебирает, будто Силу набирает.
Я замираю на месте как каменный столп. Он ко мне лезет, ступает все ближе, врезаясь в пол конечностями, как отточенными ножами, и глазищи свои таращит огроменные, огнем феерическим горящие как у стрекозы… Я думаю, все, кончились мои дни! А это существо подкрадывается вплотную… и незаметно колет мне своей остро заточенной клешней как клинком прямо в сердце! И внимательно смотрит…
Потом будто яд в меня впускает, который с кровью смешивается. По мне как электрический разряд прокатывается! В голове все перемешивается, словно хмель бьет в разум, все стирается в сумеречный туман непроглядный. Я будто лечу куда-то, в какую-то завывающую живую бездну… И словно горю весь! Непонятным пламенем.
А оно подвигается ко мне еще ближе и говорит, будто поет:
– Теперь ты с нами! И будешь с нами всегда! Мы тебя ждем…
И словно усмехается… Вспыхивает глазюками форсеточно-огненными и исчезает во тьме!
Вот такая история! Никогда такого не снилось и не представлялось. Наваждение какое-то….
– Пил много накануне? – ерничает Золкин, – Не перебрал, Коля? Я бывает, тещиного самогона накидаюсь, так еще не таких драконов вижу! Там такие кикиморы скачут перед глазами, что на трезвую голову и не вообразишь! А тут насекомое подземное понимаешь… Просто смешно, детские забавы!
– А то Вы меня не знаете! – чуть обиженно восклицает Велигонов, – Кто у нас вообще в батальоне пьет? Спирт в медсанбате у Веры понюхают, вот и вся максимальная пьянка!
– Интересное происшествие, – загадочно улыбается Иевлева, – хоть и не наяву! Похоже на древние легенды и эпосы… Чтобы это все значило?
– Попробуй разбери эту галиматью, – вздыхает Велигонов, – привидится же такое! Но все так реалистично было, как-то ярче и глубже, чем сейчас в действительности. Словно там была настоящая жизнь, и боль, и кровь… Все натурально! До сих пор мурашки по телу… Эх, чего только в человеке не происходит!
– Мы на много чего можем, потенциал у нас большой, нераскрытый, особенно в фантазиях и снах, – качает головой Золкин, – там вообще все что угодно может быть… Любая нелепица и абсурд. Причем очень толково и убедительно, в самых ярких красках. Не отличишь! А по сути – привлекательный надутый шарик, пустышка… Игра воображения и чехарда мыслей, вылившихся в красочные формы!
А ты что там строчишь, Вера? Никак Колькин сон записываешь? Для стенгазеты! Забавное будет чтиво… народ встряхнуть!
– Спасибо Федор Михайлович, как говорится, – театрально чуть кланяется Велигонов, – на добром слове! Вот и доверяй вам секреты…
– А ты не дуйся, беглец ты наш дорогой… – смеется Золкин, – Уж сильно ты нервный стал в последнее время! Шучу я… Так над чем ты там трудишься, товарищ фельдшер?
– Письмо пишу маме пишу, в Инзу, открыткой хочу отправить… В стихах получается! Сама удивляюсь… Я же говорю, что-то начинает происходить с нами со всеми!
– В стихах? – удивляется Велигонов, – ну ты даешь! Так ты у нас еще и поэтесса? А чего раньше молчала? Почитала бы хоть что-нибудь… Интересно же!
– Да я толком не сочиняла ничего серьезно! Так в школе было чуть-чуть… Сумбурно все, до настоящих стихов далеко. Бывало строчки выскакивали, когда тоска нахлынет. А потом все как обычно…
– Не прибедняйся! – поддерживает Золкин, – Дело не в форме, а в силе и искренности! Когда все от сердца и души идет – такое народ понимает, верит этому и прославляет в веках! А ты врать не умеешь! Так что пиши, и про нас не забудь! Сотвори поэму про славные деяния 65-го железнодорожного батальона! Опиши наш непростой боевой путь!
– Да-да… Напиши про наши ратные подвиги, – предлагает Велигонов, – как завалы разбираем, рельсы кладем, мешки таскаем… Просто героический эпос! Достойный внимания потомков!
– Ну, Колька, ты у меня договоришься на пару суток ареста! – грозит Золкин, – что же эта за напасть такая сегодня? Весь как ужаленный скачешь, точно твоя муха тебя укусила, и не одна!
– Она нас всех покусала, муха инертности и сна, – с мрачной иронией произносит Велигонов, – и пора бы уже всем пробудиться!
– А это что? – неожиданно спрашивает Иевлева, указывая на движущееся облако пыли на привокзальной улочке, – К нам что ли кто-то летит? На всех парах?
– Похоже… – всматривается Велигонов, – Видимо что-то изменится, бог Марс услышал мои молитвы! И мы выступаем на передовую!
– Как же! – хмуро ворчит Золкин, – надейся… И вообще никаких богов нет и не было никогда! Все это больное воображение человека. Химеры, порожденные воспаленным и слабым рассудком! Марксизм-ленинизм наконец-то развеял всю эту чушь мракобесия… светом научного прогресса! И Новый мир будет честный, свободный и разумный! Без всякого там… А ведь и точно к нам несется, конек-горбунок!
Мчащаяся пыльная туча оформляется в резвого мотоциклиста, который лихо петляя между тюками и стоящими грузовиками, выруливает прямо на платформу. Аккуратно проезжает вперед, резко останавливается, и снимая защитные очки, осматривается…
Потом замечая компанию Золкина, быстро глушит мотор, спешивается с железного коня, и направляется к комбату.
– Здравия желаю, товарищ капитан! – козыряя, вытягивается посыльный, – Разрешите обратиться?
– Обращайтесь, – поднимается с ящиков Золкин, застегивая гимнастерку, и одевая фуражку, – летишь быстрее молнии в наше сонное царство…
– Младший лейтенант Шарутенко из штаба фронта! Передаю Вам новый приказ, – посыльный протягивает пакет, – ознакомьтесь! И не медлите… Скоро будет большая передислокация войск.
– Понятно. Благодарю! – кивает Золкин.
– Разрешите идти?
– Разрешаю… Может чайку с дорожки, лейтенант? – предлагает Золкин, – Или водицы холодной? А то весь в пыли, видно умаялся…
– Спасибо, товарищ капитан! Чай не буду, итак жарища стоит невыносимая, да и времени нет. Мне еще до Еникале гнать, успеть надо… А вот от воды не откажусь!
– Пейте, – Иевлева наливает в кружку воды из рядом стоящей фляги, – почти как из колодца! Студеная…
– Благодарствую! – улыбается младший лейтенант, беря кружку из рук Веры, – Какие красавицы у вас в батальоне служат, – подмигивает посыльный, – нам бы таких! Была бы не служба, а праздник! Посмотришь – и сердце радуется…
– У каждого рода войск свои сокровища! – замечает Велигонов, – У нас вот, медики!
– Повезло… – мечтательно произносит младший лейтенант, – Ради таких врачей, я бы к вам перевелся, и сразу бы заболел, лег бы в лазарет… Ладно, поскакал я дальше, спасибо товарищи! Может еще свидимся!
– Бывай, лейтенант! – тепло улыбается Золкин, – На войне все может быть…
Посыльный отдав честь, устремляется к своему мотоциклу, и вскоре исчезает в клубах пыли так же быстро, как и появился, словно сказочный джинн из сказки…
– Ну что там? – кивает Иевлева на пакет в руках комбата, – Что пишут?
– Так… сейчас поглядим, – вскрывает конверт Золкин, – Командиру 65-го отдельного восстановительного железнодорожного батальона
36-й отдельной железнодорожной бригады…
В связи с участившимися налетами вражеской авиации на город Керчь и нанесенные ей разрушения в районе порта, батальону прибыть в полном составе не позднее 3 числа в район переправы, крепость Еникале. Для дальнейших распоряжений явится к начальнику порта… Ну и так далее…
– Что-то тут не совсем все ясно… Там не настолько все плохо! – задумывается Велигонов, – Мне кажется, это просто концентрация сил у порта, но зачем?
– Что-то грядет… – задумчиво произносит Золкин, глядя вдаль, – А вот что именно, это вопрос! Все меняется, заскрипели какие-то скрытые механизмы… Вот и началось!
Глава 9
Горизонт затянут густым дымом. И вдали, и рядом громыхают взрывы. Массированные артиллерийские обстрелы и бомбежка с воздуха накрыли Керченский полуостров. Что происходит понять трудно. Пороховой смог и черные клубы пожарищ затягивают всю местность. В просветах мелькают скопления людей, мечущихся в разных направлениях, словно ищущих спасения или хотя бы какого-то укрытия. Но в голой крымской степи никаких оборонительных сооружений нет. В воздухе стаями стальных черных стервятников кружат немецкие самолета ища новые цели. Четкого направления осознания врага нет, кажется бой идет повсюду и кружится в безумной карусели…
На позициях у поселка Аджимушкай молодой моряк напряженно вглядывается вдаль, или пытаясь понять обстановку, или фиксируя какие-то определенные цели. Неожиданно к нему в полуразвороченный окоп сваливается военный с командирскими нашивками. Форма разорванная, грязная опаленная… Закопченное лицо выражает крайнюю усталость и некоторую потерянную отрешенность, говорящую о предельном истощении всех сил. Оборванный командир пристально, с счастливой, теплой, почти детской улыбкой смотрит на юного бойца.
– Привет, морячок! Кто будешь? Куда мы попали? До куда дотопали?
– Краснофлотец Леонид Карацуба! Здравия желаю… Ого! Товарищ подполковник! Арьергардные отряды, район поселка Аджимушкай. Степные высоты. Закрываем переправу!
– Значит, все-таки армия драпает! – со злостью вздыхает командир, – Окончательно и бесповоротно. Переправа… Это все! Полное поражение. Потеря всего полуострова! Все завоевания 41-года немецкому псу под хвост… Махом, в несколько дней! Охренеть… Я еще надеялся что здесь около Керчи войска соберутся в кулак и дадут серьезный отпор, перейдут в контрнаступление. Арьергард говоришь… Даже такое сформировали… хоть что-то успели! Ладно, разберемся…
– А Вы откуда? Вы один?
– С Акмоная ползем с боями. Не один я… Со мной еще солдаты есть. И мои, кто остался, и те, кто примкнули по дороге. Да вон они как раз по вашим окопам растеклись… Сейчас будем определяться, что дальше. Слышь, морячок, а кто у вас главный? Где он?
– Старший лейтенант Михаил Григорьевич Поважный, 83-я бригада морской пехоты. Он тут недалеко, пойдемте, я провожу! Смотрие, аккуратней, после последнего налета авиации у нас тут полный шторм! Все разворочено. Много открытых участков. Фриц простреливает метко. Так что не поднимайтесь сильно и строго за мной!
– Мы по голой степи без всего, почитай в полный рост, отстреливаясь, шли, где даже ни ямки, ни кустика нет, Леня! Не переживай…
Юный краснофлотец и подполковник начинают петлять по разбитым окопам, где ныряя глубоко под защиту земляных насыпей и камней, где переползая совершенно открытые широкие участки. Где-то рядом северо-восточнее идет упорный бой. Видны разрывы и яростный гром стрельбы.
– Я спросить хотел, товарищ подполковник! Самый главный вопрос…
– Интересно, что за такой главный вопрос! У каждого он свой. Ну валяй спрашивай, Леонид!
– Где фронт сейчас? Я ничего понять не могу! Целые колонны отступают к проливу, проходят мимо нас. В небе наших самолетов нет. Артиллерия наша тоже стихла… На нас, здесь, в Аджимушкае, атаки со всех сторон. Говорят, фашисты уже к городу вышли, на подступах. А это получается кольцо замыкается! Что происходит, вы знаете?
– Нет ни хера больше никакого фронта! Леня… И руководства сверху никакого! Каждый сам за себя… Кто хочет, дерется до последнего! Кто хочет бежит к морю, как перепуганный заяц! Я вот все, по пути от Акмоная крепкий заслон организовать хочу, но негде, может у вас что-то получится. Если вы не отступили и сражаетесь! Сейчас с твоим командиром поговорим, может, что-то решим.
– Как так? Фронта нет… Что же это такое? – восклицает Карацуба, – У нас же такая мощь была! Куда все делось? Просто околесица какая-то мистическая!
– Была… Силушка! Только из не вылепили не пойми что! – мрачно усмехается командир, – Монстр на глиняных ногах! Все сверх наголову… Командующий наш дорогой… Доверь козлу капусту! Он тебе устроит, что потом долго оправляться будешь. Одно построение армий чего стоит. И все на виду! Никакой маскировки! Я у себя хоть что-то сделал, и то не помогло на общем фоне, когда фланги прорвали… Немцы как по мишеням стреляли. Вся артиллерия стояла как на параде, за километры видно. Вот и результат.
– Почему так случилось? – с наивно-детским выражением поднимает глаза Карацуба.
– Потому что все рвались в наступление! Об обороне никто не думал… Вот и получили ответный, тщательно подготовленный удар. Незаметный и сильнейший. Все в прах!
– Печально. Хотели бравым маршем, по степи со знаменами до Севастополя! А теперь сами к Тамани катимся. Вот ведь как!
– Это война, Леня! Тут гладко не бывает… Но в наш случай особенный, я бы сказал катастрофический. Народу полегло – тьма! Представить страшно… Все армии перемололо. Так, а что у вас тут за линия обороны? – осматривается подполковник, – Как вы врага сдерживаете? Удивительно. Степь как и везде… Сеть окопов символическая, скалы только выступают кое-где…
– У нас не все так просто! – с гордостью произносит Карацуба, – Основная масса наших сил в Подземелье скрыта, а на поверхности только малая часть всего, необходимая для отражения атак противника! Штаб, госпиталь, казармы, прочие службы под землей сидят, надежно укрытые от обстрела и бомбардировок!
– Подземелье…. Вот те на! Чего только не бывает… И как глубоко?
– Достаточно. И протяженность большая. Система огромная и запутанная. Без проводника потеряешься. А места – целый город спрятать можно, да пожалуй и не один. Тут все в каменоломнях. Очень удобно… Иначе бы нас всех смели уже давно! А так у нас надежная подземная база, скрытая от глаз противника!
– Ну я что-то слышал об этих катакомбах, но не представлял что они такие большие и сложные. Интересно. Даже кое-какие мысли появляются… Занятные. Как все в нашей жизни неоднозначно устроено. С виду степь голая, а шагни вниз – там мир другой!
– Все как-то странно у нас складывается, запутанно. Только шли в наступление, были уверены в победе и тут же все опрокинулось… Что теперь? Все по новой… И как оно сложится? Никаких ответов. Ну вот и пришли, товарищ подполковник, милости просим в наш кубрик!
Откинув брезентовый навес, они оказываются в маленьком покосившимся от разрывов блиндаже, где их встречает коренастый, небольшого роста командир в зеленой пехотной форме, под которой из-под растегнутого воротника на груди пробивается тельняшка… Типичная на фронте, форма подразделений морской пехоты, переодетой для полевых условий.
– Дядь Мишь, здорово! – по свойски обращается Карацуба, – Я вот гляди кого к тебе привел. У нас таких еще не было. Все лейтенанты и капитаны, а тут чуть ли не генерал…
– Вижу! Дуй на левый фланг, Леня, к комиссару Карпекину, разведка засекла движение танков в его сторону, захвати подразделение Клабукова с собой, очевидно удар будет сильный, давай живенько, время не теряй… а мы с гостем побеседуем. Товарищ не просто так пришел… По всему видно! И разговор, я полагаю у нас очень даже любопытный получится.
– Есть! Уже лечу… – краснофлотец исчезает за порогом, словно его и не было.
– Итак, присаживайтесь дорогой товарищ, вид у Вас просто шикарный, как будто только что из ада… Вот хлебните из фляжки! Поможет. Вся тяжесть уйдет.
– Ну у Вы тоже не с придворного бала явились, потрепаны видно изрядно. Друг друга стоим. Всем нам досталось. Благодарю… Что это?
– Водка! Придите в себя… Забудьте на время о том, что довелось пережить. С кем имею честь?
– Подполковник Ермаков, 63 горнострелковая дивизия, 291 полк. Командир полка. Стояли на передовой линии на Акмонае. На южном фланге. Прикрывали дорогу Феодосия —Керчь. А оно вон как все вышло.
– Ого! Аж оттуда… Да, путь не близкий и весь в огне!
– Да, поджарил нас фриц знатно, но на обеденный стол мы все-таки ему не угодили! А Вы кто будете, «морская душа», как я погляжу…
– Все верно. Старший лейтенант Михаил Поважный, принял командование обороной этого участка по приказу майора Голядкина. Уже какие сутки на рубеже стоим.
– А где сам майор?
– Сильный минометный обстрел был. Ранили. Эвакуирован на тот берег… Я остался вместо него.
– Старший лейтенант командует всем? Целым направлением? Как все у нас перевернулось…
– Кто есть, тот и командует. У нас тут кадров особо не разбежишься. Чины повыше в основном за пролив давно слиняли. Мы тут и остались лейтенанты да капитаны. Вот и удивились, что к нам подполковник чуть ли не с небес свалился…
– Скорее из преисподней! До неба нам всем сейчас очень далеко…
– Это точно. Сейчас мы все в пекле… Фашист баньку адскую топит, будь здоров! Все горит, камни плавятся… Так что там у вас там, на Акмонае случилось? Никто толком ничего сказать не может. Говорят прорыв фронта и все! Почему не сумели остановить гадов, дыру не залатали?
