скачать книгу бесплатно
– Сразу огризаються, черти! – усмехается Панов, прижимаясь ближе к поврежденному танку, – Получили в грызло, теперь кровью умываются! Пытаются кулаками махати, писля драки… Трусливые шавки!
– Они все равно нас не видят! – заключает Сариков, – Бьют почти наугад. Это как в небо по тучам палить. Нервы успокаивают…
– Привет морпехи! – раздается сзади бодрый уверенный голос, – Как вы тут? Не скучаете?
В клубах густого дыма появляется старший батальонный комиссар Парахин.
– Доброго дня, комиссар! – отзывается Панов, – Ты як диявол з бездны заявляешься в черний хмари дыму! Да ще так нежданно… Скучать некогда сплошное веселье. У нас порядок, тильки що атаку отбили! И ось фриц знову концерт фугасний закотив… В отместку, со злоби поражения!
– Вижу! Молодцы… – Парахин ловко скатывается в снарядную воронку, – Но на этом культурная программа на сегодня не заканчивается… Значит так, Аркадий Павлович! Ситуация меняется. Немцы прорвали оборону на южном участке, обходят нас с фланга, возникает угроза окружения. Бери-ка своих орлов и спасай положение. Там курсанты в основном, молодые, зеленые… Парни смелые, но опыта нет. Поэтому подсоби мальчишкам. А здесь мы с резервом Левицкого проход закроем. Такие дела! Задача ясна?
– Так точно, Иван Павлович! Зробивши. Сделаем. Нам хоч тут, хоч там… Лишь бы фашистови мурло сворачивати! – смеется Панов, – Их здесь тьма лезет, не успеваешь бити, руки втомлюються!
– Не волнуйтесь, товарищ старший батальонный комиссар! 83-я бригада морской пехоты не подведет! Мы и не в таких передрягах бывали, – собирает оружие Сариков, – А как обстановка в целом? Что с переправой? Связь со штабом фронта есть?
– Обстановка стабилизируется… Переправа идет полным ходом. Корабли уходят через пролив. С техникой и людьми. Все отлажено и по плану! Не зря мы здесь под снарядами ползаем… Связи нет. Но задача нам поставлена и пока ее никто не отменял. Обеспечить отход наших войск на Тамань! А штаб у нас свой сейчас… И свои решения, и своя стратегия. Еще вопросы товарищи?
– Никак нет!
– Тогда за дело… И пусть эти скалы раздавят фашистскую сволоту, и станут для них огромной могилой! Вперед, товарищи!
– Есть, товарищ комиссар! – гремит Панов, оглядывая позиции, – Зараз фриц стихне и знимаемося з якоря…
– Удачи, дорогие мои! И аккуратней…
– Все будет отлично! – улыбается Сариков, – Здесь немцев отогнали, теперь там им хвост подожжем. Пусть немецкий шакал по степи побегает… Поскулит! Они нас хорошо знают, еще по 41-му году! Мы еще тогда им здесь наваляли не слабо! Не зря же они нас «Черной смертью» кличут… Боятся тельняшек и морской формы. Мы хоть и как пехотинцы одеты, а наш удар штормовой волны, ох как чувствуется… Сметем нацистскую мразь подчистую!
– Вот и замечательно! Я в вас не сомневаюсь… Держите славу морскую! Удаль и мощь небывалую! Ну все, я до катакомбы… И будем на ваше место ветеранов выводить! До встречи вечером, в каменоломнях!
Парахин исчезает в стелящемся дыму, как будто его и не бывало. Ему вслед несется несколько взрывов, разнося уступы скал… Вдалеке надрывно бьет немецкий пулемет.
– Ну що, Сашок, миняемо курс? – затягивает ремешок на каске Панов, – Идемо вдоль скал, и открываем вогонь из усих калибрив? Як и раньше…
– Я так и предполагал, все начинается сбываться! – бросает саркастически-задумчивый взор на окрестности Сариков, – Эх, кружит нас эта Катакомба, в колдовском вальсе, Аркадий Павлович! Ой, как кружит… И никуда нам от нее похоже, не деться! Засасывает нас в каменную воронку, как шлюпку после кораблекрушения… И кто бы знал, что нас ждет?
Глава 19
Серую хмарь неба затянутого пороховым смогом от не стихающих боев в районе поселка Аджимушкай, вдруг разрезают ослепительные вспышки. Будто огненные кометы прорвались из самого космоса и разорвали привычную действительность. Хищным огненным распускающимся цветком загорается поразительный узор смерти, заполоняя все пространство. Оглушающий вой рвет перепонки… Воздух немыслимо перекручивает. Земля сотрясается от страшных ударов. Земляные столбы взрывов, поднимаются один за другим, будто про будившиеся выскакивающие демоны, в крайней злобе, жаждущие свежей человеческой крови и боли. Раскаленные летящие осколки превращаются в сплошной шквал железа и камня…
– Что это? – выкрикивает лейтенант Ефремов, вжимаясь в камни, – на артиллерию не похоже! Свист как у Соловья-разбойника, если не хуже… Уши режет невыносимо.
– «Ишаки»! – отвечает старший лейтенант Мишустин, пригибаясь и пряча оружие глубже в нишу, – Они… родимые, что еще может так выть? Тут не спутаешь, Коля…
– Что еще за ишаки? – орет сквозь грохот взрывов и завывания орудий, Ефремов, – Не до шуток, Петро! Я серьезно…
– А я что похож на клоуна? Говорю – же – «ишаки»! Кроме них, никто не умеет такие рулады убийственные выводить.
– Какие еще на хрен ишаки? Обезьян еще приплети или слонов…
– Обезьян у нас нету, Коля! Как и слонов и прочих животных. К счастью или к сожалению. А вот ишак немецкого рождения имеется… И воет как заправская сирена. Эта тварь нам кровушку еще попортит… не слабо! Лучше бы ее никогда не было. Говоришь что за «Ишак»? Отстал от жизни, курсант! Это новый фрицевский козырь в полевой войне, шестиствольная зараза – реактивные минометы. Система залпового огня на колесах! Каждый снаряд 35 кг весит, не меньше… Это не шутка! Они сначала химические у них были, теперь вот переоборудовали под осколочно-фугасные и зажигательные… Убойная штука! Инженерия немецкая, мать ее…
– И что, лучше чем артиллерия работает? Выдерживает конкуренцию с гаубицами на передовой?
– А ты еще на своей шкуре не прочувствовал, всю ее прелесть? Она падла, изнутри рвет… Некоторые солдаты даже с ума сходят, хуже контузии выворачивает. Сатанинский орган, а не оружие!
– А почему «ишаки»? – отплевывается от летящей земли Ефремов, – Другого названия не нашлось? Более респектабельного и звучного?
– А ты послушай! Натурально как ишак воет… Только усиленный до крайних границ возможного, так надсадно, что сознание разрывает. Все этим звуком заполняется, кажется даже формы и краски вокруг… Все в один сплошной вой превращается!
– Ну да… Что-то есть! Но больше сирену тревоги напоминает, выбивает из нормального состояния. Переключаешься на острое осознание опасности.
– Вот именно! Тут еще и психологический момент… Немцы любят такие штуки! Чтобы не просто оружие, а еще на нервы давило, и разум поражало. «Юнкерс» возьми пикирюущий, завывающий! «Шарманщик»…Это ведь специально сделано, чтобы волю бойца сломить. Я сам видел как порой солдаты от него в панике разбегались… И бомбы не надо! Вызови в человеке страх и он сам бросит винтовку и трупом ляжет. Психология, наука, брат! У них там в Германии целые военные институты такими вещами занимаются…
– Вот придем в ихнюю Германию, наведем порядок! Наука должна добру и прогрессу служить! А не новое вооружение садистское разрабатывать… Все их черные фабрики смерти разрушим, снесем до основания! Построим новый светлый мир созидания и гармонии! Где никто никого не истязает в гестаповских застенках и не грабит…
– Отличная жизнь настанет! Жаль, многие наши друзья и товарищи не увидят этого… Большую цену мы платим за это! За свободу и счастье всего мира! Жизни уникальные, юные в фундамент этого здания новой эпохи, складываем, как кирпичи!
– Тогда оно нерушимым будет, наверно! Если так, кровью лучших бойцов и простых людей скрепленное… Такое никогда не рухнет! Веками стоять будет…
– О чем речь? – сверху падает тучная тень, – Чего пригорюнились, соколики?
Лейтенанты оборачиваются. Рядом с ними опускается грузное тело, поднимая облачка пыли с осыпающегося бруствера, в котором трудно узнать старшего лейтенанта Николая Белова, всего вымазанного в земле и опаленного взрывами…
– Здравия желаю, Николай Николаевич! – по простецки обращается Мишустин, – Какими судьбами к нам на минометный огонек?
– И вам не кашлять ребятушки! – смеется белыми зубами на закопченном лице Белов, – Как тут у вас, обстановочка?
– Как видите… – хрипит Ефремов, – Чуть не скачем как на лошади, от фашистских взрывов! Камни в крошку… Земля дыбом! Вот фриц нам устроил аттракцион… Все горит и ревет!
– Я предупреждал… С поверхности надо уходить! – озирается Белов, – Не знаю, что там в штабе медлят! Нас уже конкретно к скалам прижали! К бездне подземной каменной… Со степи практически вытеснили. Сидим как змеи и ящерицы в случайных расщелинах! Может это еще и спасает… Окопов больше нет! Вот так вот…
– Ничего! Сейчас гансы отторабанят эту мерзкую музыку, мы им ответ дадим, хорошей контратакой! – размышляет Мишустин, – Сыпанем лавиной, разнесем фашистскую тучу в прах!
– Нет, Петро! Этого делать не будем, – останавливает Белов, – ситуация изменилась. Нас фактически в кольцо взяли. Стянули дополнительные войска. Очень хорошо закрепились на высотах. Там уже и пулеметные точки обустроены и минометные батареи разместились по периметру. Мы в котле! Вся площадь простреливается со всех сторон, особенно артиллерий. Любая наша атака обречена на массовый расстрел в степи. К тому же, я уверен, они территорию каменоломен уже разбили на квадраты обстрела, будут перепахивать, как поле трактором… Короче зажали нас тисками огня и брони! Поэтому на пушки и пулеметы бросаться как ошалелые не будем. Людей зря ложить в степи нельзя!
– Так что же делать? – удивленно поднимает взгляд Ефремов, – У нас же задача врага к переправе не пускать? Мы здесь, наверху должны быть!
– Через нас все равно не пройдут! Не получится, – успокаивает Белов, – Даже если мы у входов в каменоломни засядем. Мы создадим неодолимое препятствие к продвижению немецких войск к морю!
– Смотрите-ка, чего творят! – покусывает губы Мишустин, – Просто феерия сказочная, из серии кошмарного эпоса… Видите, столбы в воздухе поднимаются… До самого неба! Как качающиеся хоботы проснувшихся чудищ мифических! Зрелище поразительное в своей зловещей и ужасной красоте… Это шлейфы от реактивных минометов! По всему горизонту!
– Где? – трет глаза Ефремов, – Ничего разобрать не могу, все дымом затянуто. Тут земля с небом смешалась, что ты там видишь, Петро?
– Голову подними выше…. Прямо перед тобой! – указывает Мишустин, – Теперь по этим белым колоннам дыма их видно, откуда бьют! «Ишаки» сразу заметны… Эх туда бы сейчас ударить артиллерией, накрыть их разом и все… А у нас граната за пазухой и нож в рукаве! И злость в груде кипучая… Вот и весь сказ!
– Неважно где они и сколько их, и чем вооружены! Красную Армию это никогда не останавливало. По всем ударим. И без пушек! Никто не уйдет, – уверенно и спокойно произносит Белов, – всему свой срок! Мы еще тут фрица хорошо покружим. В аджимушкайском вальсе… До обморочного состояния!
– Да, места тут располагают, – рассуждает Ефремов, – все является не так, как на самом деле! Вот у нас в Узбекистане, горы так они и есть горы, пустыня она и есть пустыня, солнце, песок… все понятно! Даже миражи и те своей природы не нарушают! А тут, вроде степь самая спокойная, умиротворяющая… а под ней, шаг оступись и провалишься в целое подземное царство непредсказуемое. Идешь по ровной земле, а тут раз – и все кончается! Два моря тебя сразу обступают с пронизывающими ветрами… На край обрыва встал, ступил не так – все, оползень… Просто не местность, а сплошная древняя магия!
– А что плохого? Так даже, намного интересней, – улыбается Мишустин, – когда не знаешь…
Сокрушающий взрыв рядом разбрасывает как щепки, впереди каменный выступ, пригнувшихся людей, вещи и оружие само пространство сумасшедшее смешивается нелепую абсурдную растресканную мозаику… Все проваливается в темный медленно вращающийся омут. Где нет ничего и никого, лишь единое слепое засасывающее полотно.
Лейтенант Ефремов силится подняться и неуклюже валится куда-то вбок… Ему кажется что все перевернулось – серый купол неба внизу, а он как паук сидит на какой-то поверхности как на потолке, теперь вверху? Полная нелепица. Ничего не узнать. Голову и все окружающее пронзает звенящий металлический звук, будто сверло яростно выжигает мозг… При малейшем движении все кругом качается, готовое опрокинуться окончательно в жуткую ждущую пропасть. И потому лейтенант невольно цепенеет… Напряженно вращая зрачками вокруг.
Рядом мелькают смутные тени, все оплывает, утрачивая форму и перетекает одно в другое, и несется неведомо куда… Сколько времени так проходит, неизвестно.
Ефремов потерянно смотрит перед собой, как вдруг из пляшущего хаоса вырастает фигура Мишустина. Его не узнать… Он весь залит темной кровью, с ошметками рваной плоти… Очевидно от многочисленных осколочных ран. Живого места практически нет! Он шатается как привидение, в полутьме обвала расщелины сверкают обезумевшие глаза… Что-то, уже потустороннее есть в его страшном облике.
– Петро… Что с тобой? – глухо произносит Ефремов, – Тебе в госпиталь надо… Если еще смогут что-то сделать… Погоди, я тебе помогу! Перевяжу…
Мишустин замирает и странно улыбается… Будто гипнотизирует и тянет к себе, заставляя цепенеть как камень.
– Тебя всего покромсало! Смотреть жутко… Как ты на ногах стоишь и вообще в сознании. Так не может быть!
– Я то в порядке! – неожиданно бодро бросает Мишустин, – Вот ты то, как? Весь белый как известняк местный… С камнями сливаешься!
– Нормально. Голову встряхнуло малость, в остаольном порядок – я уж привык меня все по башке глушит! Мозги тоже полезно периодически встряхивать. Чтоб не заплесневели! А так, тело цело, даже царапин нет. А вот ты – тебе помощь нужна. Или уже нет… Ты что мертвец? Уже все?
– Че? Совсем сбрендил, Коля? Ты меня в покойники не записывай! Я в загробный мир пока не тороплюсь. Я до Берлина дойти хочу! И жить дальше…
– Ты же разорван весь… Человек с такими повреждениями и таким кровотечением долго не протянет. Что происходит вообще? Как это все преломилось, как в кривом или разбитом зеркале – явь и пропасть, живое с мертвым, где мы вообще?
– Бой идет! Ты давай вставай, хватит валяться и ахинею нести! Где винтовка? Хватай и на позицию! Сейчас враг попрет! Зевать и ахать некогда…
– Какой враг? Что здесь может быть? Пустота серая кругом… Я тоже умер, вместе с тобой? Это все, конец? Теперь нам в армии мертвых маршировать? Там тоже враги есть?
– Твою мать, Ефремов! Я тебе сейчас в табло двину, чтоб ты в себя пришел… Тебя контузило или что? Подъем и в строй! Обстрел закончится, немчура опять повалит. Нам плацдарм держать надо…
– Это плацдарм? – озирается по сторонам оглушенный лейтенант, – Где? Вокруг все расплылось, как грязь на стекле от дождя… Все смазано. Нет же ничего! Один ты торчишь как памятник, весь истекающий кровью, как фонтан на площади… Я сошел с ума?
– Это не мое… Вся эта кровища и мясо обожженное!
– А чье? Ты же весь пунцовый, набухший и качаешься… Будто сейчас рухнешь!
– Ну ты, чудак, Колян! Не верь глазам своим, особенно на войне. По нам не попало! Повезло, в рубашке родились. Впереди ячейку разворотило в клочья… Все что от них осталось… Часть на мне! Кровь совсем теплая, даже горячая… Сам от этого чуть в обморок не падаю. Вот так наша жизнь может закончится! Раз – и на куски! И никто потом не соберет, не узнает… Давай, уже шевелись лейтенант, позицию надо менять, а то и нас также в фарш разнесет!
– Значит ты живой? – расплывается в улыбке Ефремов, – Вот ведь счастье… А я уж подумал, погиб Петро… Товарищ мой дорогой! Как я без него буду…
– Хорош причитать, приди в себя уже! Нам линию обороны выровнять нужно, оценить обстановку, принять решение, на все про все считанные минуты! Штее ауф, герр Ефремов! Как сказал бы немец…
Часть камней сбоку обваливается и в клубах пыли появляется старший лейтенант Белов.
– Что тут у вас, пионеры юные? Все целы? Мишустин что с тобой? Ты же на себя не похож…
– Да в порядке я! – уже чуть ли не кричит старший лейтенант, – Хватит уже меня разглядывать, я не диковинка местная, самому тошно! Давайте уже делать что-то! А то сметут нас всех на хер!
– Успокойся Петро, все уже под контролем! – улыбается Белов, – Я пробежался уже по нашим ущельям и ямам, пока вы тут в себя приходили. Дал установку младшим командирам. Все звенья нашей цепи сковали вновь, раненых отправили в тыл, под землю… Ждем атаку! Ну и видок у тебя старший лейтенант! В аду бы черти вздрогнули…
– Бой пройдет, переоденусь! Тут на складах говорят обмундирования на целую армию хватит. Схожу, отоварюсь, новой формой! Вот ведь угораздило. Всего окатило! Кровь липнет… Кто это был из наших? Подумать страшно. Его видимо в воздух подбросило и там разорвало… Вынесло из укрытия. Ничего от парня не осталось.
– Потерь много? – спрашивает Ефремов, с трудом поднимаясь, – Надо же как все разворотило вокруг! Не узнать… Будто в другое место переместились! Непонятным образом.
– Достаточно, – вздыхает Белов, – от моего охранного батальона скоро ничего не останется! Ты да я, да мы с тобой… Жестко мы здесь с фрицем сцепились! Никто не уступает. Но мы заведомо в неравном положении, и по численности и по вооружению! Но врага тем не менее, бьем в пух и прах! Задача была – остановить и задержать… Что собственно и происходит, несмотря ни на что…
– Если бы нам поддержки с земли и с воздуха! – вытирает с себя кровь Мишустин, – Да еще бы с моря, добротной эскадрой… Тут бы музыка другая звучала! Более победоносная и жизнеутверждающая. Столько бы смертей не было!
– Немцев все больше становится! – замечает Ефремов, – Это по каждой атаке заметно и чувствуется увеличивающаяся мощь и огневая, и численная. Сначала разведка боем была, прощупывали нас. А теперь со всех сторон окружают и действуют более методично и целенаправлено. Давят, теснят броней и пламенем все ближе к пропасти подземелья…
– В степи нам делать больше нечего! – заключает Белов, – Сегодня еще до вечера продержаться у входов в каменоломни, а дальше все. Будем прощаться с солнцем и светом… У нас теперь путь остается один – под землю!
Глава 20
Ствол пулемета «Максим» едва заметный в расщелине изломанных скал, поворачивается вбок, ища цель… Фашистская пехота под прикрытием танков медленно приближается к входам в каменоломни.. В темноте провала подземелья, Николай Немцов, курсант Ярославского авиационного училища, плавно наводит свое грозное оружие, ловит в прорези прицела чернеющие фигурки наступающей немецкой пехоты. И выждав подходящий момент, с пылающим чувством давит на гашетку…
Стальное тело оружия взрывается в неистовом ритме и изрыгается ливнем огня. Воздух разрывается тяжелым грохотом, эхо гулко прокатывается по извитым проходам каменоломен. В крохотном проеме стального щита пулемета, мир скачет в яростном пламени вспышек и пороховом дыму, корпус сотрясается в бешенном темпе. Скошенные, как невидимой силой, фашисты исчезают в темноте ям и рытвин изорванной степи, другие залегают в траву, огрызаясь одиночными выстрелами. Но и здесь многих настигает меткий огонь пулеметчика. К нему присоединяется нестройный хор винтовочных выстрелов, не давая немцам развить какую-либо стратегическую инициативу….Атака фактически захлебывается. Бой становится позиционным, но пехота Вермахта не оставляет попыток прорваться ближе и начать штурм каменоломен.
– Красиво рисуешь, Коля! Прямо как по скатерти вышиваешь! – оценивает Немцова его товарищ, номер второй расчета Иван Скибин, – В училище сразу бы зачет поставили, после первых очередей! Знатно ты их подмял. Головы поднять не могут…
– Мы уже не в училище! Здесь все по-другому! Кто бы мог подумать, что нам летчикам придется фашиста косить не в небе, и даже не в поле, а из-под земли… Рухнули вниз! Ну да ничего! Мы и здесь покажем виражи мастерства! Ваня, давай еще ленту…
– Все готово! Пропиши им еще порцию! Фриц то, не ожидал, что камни могут стрелять! Здорово мы им тут свинцовую головомойку устроили! Как на скалу напоролись! Буквально…
– Они еще не совсем поняли, что здесь такое… Когда расчухают, нам тоже придется поднапрячься! Гансов недооценивать нельзя. Воевать они умеют! Почитай всю Европу себе оттяпали…
– Мы не Европа! Мы из другого материала скроены… Нас парадным маршем не возьмешь! Мы пока дышим, покоя не дадим!
Рядом ухает взрыв, осыпая каменное укрытие дождем осколков. Тут же по камням визжа, секут пули…
– Ишь ты, тявкают в ответ… – усмехается Скибин, подтягивая коробку с лентой, – Шавки баварские! Сейчас огребете… Вам тут не Париж! Вам, бля, хребет быстро переломаем. Это Аджимушкай!
– Да места здесь непростые! Это только с виду унылая однообразная степь… А ступишь не туда, и все! Взять хотя бы наши пещеры… Тут не то что с наскока, а даже при длительной осаде не возьмешь! И не поймешь…
– Коля! Слева от кургана подразделение высыпало, рассредотачиваются в низине. И что-то там возятся, то ли миномет устанавливают, то ли черт знает что, не разобрать без бинокля…
– Ага! Вижу… Сейчас я их угомоню! От души! Все в бурьяне и останутся…
– Дымом все затягивает! Видимость как из кабины в тумане, почти нулевая… – вытягивает шею Скибин, – Только наш истребитель каменный! И бесформенной громадный!
– Дым скоро развеется! Ветер с моря сильный… – всматривается вдаль Немцов, – Пороховой смог! Выстрелы стихнут и будет та же степь до горизонта…
– Ветер тут знатный! Порывистый, сильный и колючий! Дерзкий и какой-то неутихающий! Сносит просто…
– Два моря встречаются! И воздушные массы здесь сталкиваются, кружа в страстном танце! И не только… Куда не копни – все ершистое и непокорное! Начиная со старины незапамятной! История тут богатая…
– Да, всякой древности хоть отбавляй в округе! Усыпальницы, руины храмов и домов, великая, грандиозная цивилизация была! Впечатляет… Если представить, как тут все было раньше.
– Мы еще лучше в СССР создадим! После Победы…
