Пламя

– Ладно, – послушно пробормотала девушка и сунула шкатулку с запиской в свою сумку. – Спасибо еще раз.

– Если еще что понадобится, ты знаешь, где меня найти, – шепнула Раиса.

И в следующее мгновение в комнату вошли управляющий и Любовь Андреевна.

– Здравствуйте, – произнесла старушка, внимательно глянув на мать Даши.

– Доброго дня! – громко, словно обращаясь к слабослышащей, поприветствовала ее та. И расплылась в улыбке. – А вы, наверное… соседка нашей Зои?

– Да. Раиса Аркадьевна. – Старушка кивнула.

– Очень приятно, – сказала Любовь Андреевна и тут же, позабыв о ней, принялась оглядывать комнату. – Да, хорошее место. Хорошее. Жаль, Зоя Александровна никогда не приглашала нас сюда, мы с удовольствием бы приходили.

– Документы, фотографии, личные вещи в коробке, – заметил управляющий из коридора. Он даже не пытался протиснуться в помещение, в котором и так уже не оставалось свободного места. – Если захотите забрать одежду и все остальное, думаю, Раиса Аркадьевна укажет, что именно принадлежало вашей родственнице.

Любовь Андреевна еще раз окинула комнату взглядом и поморщилась.

– Нет. Мы все оставляем на благотворительность. Думаю, у вас найдутся желающие на все это… «добро». – Она подошла к коробке и заглянула внутрь. – Это мы тоже, скорее всего, оставим, – прошептала она.

– Я возьму, – сказала Даша, подхватив коробку и крепко прижав к груди.

– Потащишь домой мусор? – почти беззвучно прошипела мать.

Девушка сделала вид, что не расслышала.

– Спасибо вам, Раиса Аркадьевна, очень приятно было познакомиться, – улыбнулась она старушке.

– И мне, Дашенька, – улыбнулась та.

– Вы нас проводите? – Любовь Андреевна поспешила к выходу.

– Разумеется, – кивнул управляющий.

– Всего доброго! – покидая помещение вслед за ними, бросила Даша Раисе Аркадьевне.

Шкатулка все никак не шла у нее из головы. Девушке казалось, что она несет в сумке раскаленный камень, который нельзя никому показывать. Тот буквально прожигал насквозь ее одежду, и она боялась, что мать это заметит. Но та, к счастью, была увлечена своими мыслями.

– Как хорошо, что не придется тратиться, – то и дело бормотала она в такси. – Повезло, что старуха сама скопила себе на похороны. Хоть за это можно ее уважать.

– Когда похороны?

– Ой, я даже не спросила, а ты что, хочешь пойти?

– Конечно.

– Тогда свяжусь с управляющим и уточню. Скорее всего, будет небольшая церемония в ритуальном зале: отпевание и все остальное. Бр-р. – Ее передернуло. – Мы не обязаны ходить, если не хочешь.

– Я хочу, мам.

– Как знаешь. А там что? – Она наклонилась к коробке. – Боже, какой хлам. Очки, бусы, Библия. – Поворошила пальцем. – Фу, куча странных старых вещей. Хлам.

Даша выудила из стопки бумаг старое фото, на котором еще довольно молодая Зоя держала на руках годовалую внучку.

– Смотри, – улыбнувшись, она показала снимок матери.

– Надо же, – хмыкнув, ответила та.

И отвернулась к окну, больше ничего не добавив.

– Здесь и папино фото есть, и твое. – Даша продолжала перебирать фотографии.

– Не понимаю, зачем она хранила наши снимки, – буркнула Любовь Андреевна. – Даже когда звонила в первое время, всегда интересовалась только здоровьем своего сыночка: «Как съездил на море?», «Как продвигается твой ремонт?», «Как твои дела?». Как будто у него не было семьи, как будто нас с тобой не существовало!

Мать тяжело задышала, стиснула челюсти, ее пальцы добела впились в сиденье. Даша не стала ничего говорить. Она видела, как велико напряжение, и как сильны прошлые обиды. Даже сейчас они причиняли матери боль. Ковырять старые раны – только заставлять их кровоточить. Убрав снимки обратно в коробку, девушка тоже отвернулась к окну.

Глава 6

♫ Xolidayboy – «Океаны»

– Вы уверены? – ошарашено переспросила Даша.

Она все еще не могла поверить в то, что адрес с записки Раисы Аркадьевны оказался офисом нотариуса, и в то, что только что услышала от своей собеседницы.

– Дарья Игоревна, это моя работа, – снисходительно улыбнулась нотариус, поправив очки. – Сейчас мы оформим все бумаги, вам нужно будет лишь принести кое-какие справки и оплатить госпошлину. Свидетельство о праве на наследство вы получите только через шесть месяцев и тогда сможете полностью распоряжаться недвижимостью, но уже сейчас можете въезжать в нее, делать ремонт и пользоваться ею как собственник.

– Просто… – Даша сделала глубокий вдох и шумно выдохнула. – Просто мы не знали, что у бабушки есть какая-то недвижимость. Она жила в доме для престарелых. Мы думали, ее квартира ушла в оплату проживания в этом заведении. У меня не будет потом проблем с этой организацией?

– Дарья Игоревна. – Худощавая нотариус снова поправила очки. – У меня много клиентов, и я не могу знать в подробностях ситуацию каждого из них. Но к Зое Александровне я выезжала не так давно: она не могла явиться сама по состоянию здоровья. Мы совсем недолго побеседовали, и той информации, которой я владею, недостаточно для того, чтобы делать какие-то глубокие выводы. Но одно могу сказать точно: ваша бабушка владела этой недвижимостью много лет и точно хотела, чтобы она перешла вам по наследству. Судя по документам, это хорошее место в центре города.

– Где-где? – Даша чуть не подпрыгнула на стуле.

Нотариус опустила глаза в бумаги.

– Да. Все верно. Двухуровневое помещение: первый этаж оформлен как нежилой фонд, на втором – жилая квартира. Оба этажа, как следует из плана, сообщаются лестницей как внутри помещения, так и снаружи. Общая площадь сто девяносто квадратов. – Она развернула документ к девушке. – Вот, смотрите. Тут адрес.

– Он мне не знаком, – с трудом шевеля немеющим языком, произнесла Даша.

– Значит, приятный сюрприз, да? – усмехнулась нотариус. – Поздравляю.

Прямиком из офиса Даша поехала в ритуальный зал на окраине города. Мать, которая сначала и не собиралась идти на похороны, обрывала ей телефон звонками и сообщениями с вопросом, куда она подевалась. Девушка знала, что Любовь Андреевна не отличалась терпением, но ничего поделать не могла: переполненный автобус тащился медленно.

– Где ты была? – прорычала мать, едва та вошла в зал и приблизилась к ней.

– На консультации в универе, мам. Я же говорила, – выдавила Даша.

Ее взгляд прошелся по помещению, наполненному людьми, и остановился в центре, где на постаменте стоял гроб с почившей. Девушке захотелось подойти ближе, но она вовремя поняла, что идет панихида, причем религиозное прощание как раз в самом разгаре.

– Еще и цветы притащила, – прошептала мать, толкая ее в бок и косясь на темно-красные гвоздики в руках Даши.

– Кто все эти люди? Тоже пришли попрощаться? – проигнорировав ее замечание, спросила девушка.

В зале находилось довольно много незнакомцев, в основном – пожилых. Заметив среди них Раису Аркадьевну, Даша кивнула ей.

– Массовка из дома престарелых. Наверное. Вряд ли у Зои было столько друзей, – процедила мать.

Вышло довольно громко, и несколько пар глаз уставились на них. Даша сложила руки перед собой и опустила голову. Ей было стыдно смотреть этим людям в лицо.

После окончания панихиды присутствующим разрешили подойти к гробу, чтобы попрощаться с усопшей. Люди встали в очередь, но один из стариков пропустил Дашу с мамой вперед. Очевидно, все знали, кем они приходились Зое.

Девушка на негнущихся ногах подошла к постаменту. Заглянула в гроб. Старушка будто спала, но ее веки не колыхались, а лицо было мертвенно бледным и безмятежным. Даша не знала, что ощущает. Все чувства в этот момент смешались. Бабушка была для нее каким-то очень далеким и родным человеком одновременно. Осознание потери было смутным, а шок от известия о наследстве делал ощущения еще более размытыми. Она бы все отдала за то, чтобы поговорить с бабушкой в последний раз, понять, о чем она думала перед смертью, как к ней относилась.

– Господи, – прошептала Любовь Андреевна, склоняясь над гробом и до боли сжимая руку дочери. – Бедная Зоя Александровна. Зачем? – Она всхлипнула. – Зачем?

Не понимая смысла слов, сказанных матерью, Даша посмотрела на нее. У Любови Андреевны из глаз катились настоящие слезы.

– Я ведь так хотела ей понравиться. Так хотела, – шепотом произнесла она, глядя на свекровь. – Была удобной, милой, услужливой, во всем угождала. Я так хотела, чтобы она приняла меня в семью, чтобы полюбила меня. Целый год я молча терпела все ее придирки и делала все как она хочет. А она мою доброту воспринимала лишь как слабость. Давила сильнее и сильнее, унижала, издевалась. Вот зачем нужно было все портить? Воевать со мной? Устраивать это соперничество? Все могло быть по-другому. А теперь…

Слезы из ее глаз катились уже градом. Даша подала матери платок, и та принялась дрожащими руками их вытирать. Мать определенно испытывала сильнейшие эмоции, но девушка не до конца понимала, какие именно. Боль вперемешку с обидой? Злость с жалостью? Возможно, Любовь Андреевна действительно жалела, что все так сложилось, и в чем-то даже ощущала и свою вину, но ни за что не признала бы это вслух. Даже здесь. Даже перед телом своей вечной соперницы.

Да, Даша полагала, что так и было. Обе считали себя соперницами в борьбе за одного мужчину: одна боролась за внимание сына, другая – за мужа. И обе, вероятно, были в чем-то не правы.

– Сама себя наказала, – подытожила Любовь Андреевна уже позже, на погребении. Погладила дочь по плечу. – Лишила себя общения с семьей. С такой хорошей внучкой. Ох, женщины, не всем из нас дана мудрость.

Дарье было плохо. Она ничего не говорила, только дрожала под жарким июльским солнцем, словно на морозе. Это были вторые похороны в ее жизни, первые – похороны отца – запомнились тем, что на них мама с бабушкой не смотрели друг на друга, а все посторонние подходили к маленькой Даше, чтобы сказать, как им ее жаль. Ей хотелось, чтобы на нее никто не показывал пальцем, не вздыхал и ничего не говорил, но взрослые продолжали бросать на нее сочувствующие взгляды и дружно качали головами.

Чтобы избежать общения с друзьями бабушки Зои, она, опустив голову, зашагала с кладбища прочь. Процессия потянулась следом. Наверное, эти люди организовывали поминки в доме престарелых, Даше не хотелось этого выяснять. Ей требовалось побыть сейчас одной. Мать, приняв соболезнования от людей, которых совсем не знала, поспешила за ней.

– И подруги у нее такие же – одинокие, – вздохнула она, догнав дочь. – Если я буду такой же свекровью, просто убей меня!

– Для этого нужно иметь сына, – устало бросила Даша.

– Ты поняла, что я имела в виду. – мать взяла ее под руку.

– Мам, помолчи, я тебя прошу, – не выдержала девушка. – Серьезно. Если ты скажешь еще хоть что-то про бабушку, моя голова взорвется!

– Да что я такого сказала? – фыркнула Любовь Андреевна. – Все как есть!

Но развивать тему не стала.

Когда они добрались до дома, у Даши абсолютно не оставалось сил. Она заперлась в ванной, включила воду и разрыдалась. Ей совершенно не хотелось выслушивать лекцию на тему того, что «не следует оплакивать тех, кого ты толком не знал и кто даже не интересовался твоей жизнью», которая могла последовать от ее матери. Поэтому девушка плакала наедине с собой.

«Как прошло?» – интересовалась Лера; сообщение от нее пришло на телефон, когда Даша вышла из ванной.

«Сходишь со мной утром в одно место?» – спросила она у подруги вместо ответа.

«Ты меня пугаешь», – пришло от Леры.

«Все нормально, просто нужно съездить в центр, решить один вопрос».

«Я в деле».

Они договорились встретиться в десять, и Даша спрятала телефон в карман.

– Тебе нужно отдохнуть, – заключила мать, натолкнувшись на нее в коридоре. – Нельзя показываться на людях с этими кругами под глазами. – Она качнула головой. – И прибери волосы.

Девушка кивнула и скрылась в своей комнате.

Заперев дверь, она достала со шкафа шкатулку. Села на кровать, положила ее на колени. Сердце заколотилось как бешеное. Нужно было успокоиться, прежде чем открыть и узнать, что внутри. Но никак не получалось. С бабушкой Зоей был связан ворох обрывочных воспоминаний, и содержимое шкатулки могло стать ключом к пониманию того, каким действительно человеком она была.

Наконец, собравшись с духом, спустя почти минуту Дарья ее открыла. В ней лежало два конверта: один с деньгами – неприлично большая сумма, другой – с письмом. Под ними, на дне, связка ключей и что-то блестящее. Девушка подцепила это пальцами и вынула на свет золотую цепочку с красивым круглым кулоном. Тот был старым и открывался, а внутри было выгравировано сердце, на котором расположились буквы «З» и «В» – инициалы бабушки и дедушки, которого Даша вообще никогда не знала.

Повертев перед глазами украшение, девушка положила его на дно шкатулки и взяла конверт с весточкой от Зои Александровны. Письмо было написано нетвердой рукой, буквы нелегко было разобрать, и слезы, поступившие к глазам, делали чтение еще более затруднительным.

«Дорогая Дашенька!

Пишет тебе твоя бабуля Зоя. Долгое время я мечтала, как ты приедешь и мы с тобой посидим у реки в обнимку, поделимся секретами и выпьем чаю с булочками в сумерках на веранде. Думала, впереди еще много дней, месяцев, лет, и мы все успеем, но жизнь как всегда оказалась мудрее. Учит нас ценить каждый миг и находить счастье в мелочах.

Как бы мне хотелось быть рядом с тобой в дни твоих побед и разочарований, поддержать советом и добрым словом, но мудрость приходит к нам лишь на смертном одре. Не было во мне достаточно силы, чтобы обрести смирение и, заглушив гордость, сделать первый шаг. И только об этом я сейчас жалею.

Дашенька, ты должна знать, что твоя бабушка всегда тебя очень любила. Я бережно хранила все воспоминания о тебе. Иногда вечерами с улыбкой вспоминала, как мы гуляли по парку, ходили в цирк, ели мороженое. Вспоминала, как рассказывала тебе сказки на ночь, как мазала зеленкой твои содранные колени, как учила заправлять кровать и завязывать шнурки. Я очень скучаю по всему этому. И по тебе, конечно. И очень горжусь, что ты превратилась в прекрасную девушку – спасибо фотокарточкам в интернете, мне нравится за тобой там подглядывать.

Прости, внучка, что меня не было рядом, когда ты только познавала жизнь. И знай, что я всегда буду смотреть на тебя с небес, готовясь вовремя подставить плечо уже в качестве твоего Ангела Хранителя. Мне все равно, если ты будешь ошибаться – людям это свойственно, но я постараюсь упросить за тебя в небесной канцелярии, чтобы путь твой был легок. По крайней мере легче, чем мой.

Я буду рядом, если понадоблюсь. Незримо, но всегда у тебя за спиной. Буду рядом, если тебе не с кем будет поговорить. Рядом, если заплутаешь в поисках себя или засомневаешься, что встретила свою настоящую любовь. Я верю в тебя, моя славная девочка. У тебя обязательно все получится!

Обо мне не горюй, меня на том берегу встретит мой сын, твой отец, и это единственное, чего мне здесь не хватало.

Тем, что я тебе оставила, воспользуйся с умом. Это только для тебя. И для того, чтобы ты не забывала свои мечты. Распорядись своим наследством так, как будет правильнее только для тебя. Слушай свое сердце.

С любовью, твоя бабушка Зоя»

Последние строчки были размыты. Скорее всего, они с Раисой обе рыдали над письмом. И Даша тоже не выдержала – слезы потоком хлынули из ее глаз. Она затряслась всем телом, плакала так, что у нее заложило нос и уши.

В эту ночь девушка не смогла уснуть. Отправилась на кухню и несколько часов занималась тем, что лучше всего помогало ей успокоиться: замешивала песочное тесто, делала нежнейшее пюре из лимонов, затем соединила все это в пирог и выпекала на противне, наслаждаясь идущим из духовки ароматом.

Когда остывший пирог был посыпан сахарной пудрой, за окном уже светало. Косясь на часы, Даша отсчитывала не сколько остается времени на сон, а как скоро она окажется в центре, чтобы воочию увидеть то, что ей оставила бабушка. Щеки еще пылали от жара, идущего из духовки, а Краева как завороженная любовалась видом из окна. Утренний туман казался ей гипнотическим. Откуда-то из его недр ей словно слышался бабушкин голос: «Теперь все будет по-другому»…

Глава 7

♫ Ramil – «Огонь»

– Ты уверена, что это здесь? – хмурилась Даша, оглядывая заколоченные окна.

– Да. Адрес верный, – ответила Лера, почесав затылок. – На том конце здания была табличка с номером дома.

Девушки огляделись по сторонам. Центр города, весьма оживленный район. Рядом цветочный магазин, какие-то офисы, городской музей. Несколько окон, закрытых фанерой, смотрелись бы чуждо на фасаде здания, если бы от времени не потемнели и не сравнялись бы по оттенку с каменными стенами.

– Все верно, – дойдя до угла, крикнула Лера. – Здесь, в закутке между зданиями, металлическая лестница, ведущая на второй этаж. Видишь окна? Это квартира над помещением внизу. Окна тоже обросли пылью, штор нет.

– А это, выходит, главная дверь? – Даша с сомнением указала на вход на первом этаже.

– Ну, тебе же сказали, что у квартиры сверху свой вход, и у помещения внизу тоже.

– А внутри тоже есть лестница, – вспомнились Даше слова нотариуса.

– Просто проверь, подойдут ли ключи. – Лера подтолкнула ее к массивной деревянной двери.

Дашка воровато оглянулась, но прохожим не было до них никакого дела. Вздохнув, она достала связку и стала подбирать ключ. Подошел тот, что был самым внушительным. Щелк, щелк, и дверь поддалась.

– Ух, ты.

– Ух, ты, – радостно повторила подруга. – Ну, что стоишь, давай, заходи!

– Черт подери, как тут темно. – Дашка сделала шаг и чуть не споткнулась. Кругом был раскидан какой-то хлам: строительный мусор, полиэтиленовая пленка, куски битой посуды, части сломанной мебели. По помещению словно ураган прошелся много лет назад, и все это время оно оставалось в таком виде.

– Сейчас. – Протиснувшись внутрь, Лера включила фонарик на телефоне. – Вот блин, света нет, – выдохнула она, нажав несколько раз на выключатель.

– Или нет электричества, или… – Даша посветила на потолок, – просто нужна лампочка.

– Что здесь произошло? – изумилась подруга.

– Пьяная драка?

– Драка, революция и заодно погром, – перечислила Лера и чихнула от пыли, щекотавшей ноздри.

Даша прикрыла за ними дверь, чтобы не привлекать внимание посторонних, и еще раз обвела лучом фонаря помещение.

– Что тут было? Будто какой-то офис.

– Сейчас трудно сказать. – Лера стала пробираться в середину зала, осторожно переступая через перевернутую мебель. Она подобрала кончиками пальцев какой-то журнал и хмыкнула. – Но, судя по дате, жизнь здесь остановилась в восьмидесятых. Увы.

– Интересно. – Даша посветила фонариком на стены, потом на окна. Те были разбиты, потому и заколочены. – Вот эта часть фасада образует эркер, – вид отсюда, наверное, обалденный.

– Да, и окна панорамные – практически в пол, – согласилась Лера. – Даже обидно, что помещение так долго пустовало.

– Ой, – запнулась и чуть не свалилась в грязь Даша, – мы выйдем отсюда грязными как поросята!

– Надо будет потом поискать в сети информацию о том, что здесь было. – Подруга с жаром принялась сочинять. – А вдруг штаб-квартира тайной оппозиционной организации? И они печатали свои антиправительственные листовки, пока их не накрыли?

– Ха-ха.

– Иначе почему твоя бабушка столько лет молчала о том, что у нее есть такая козырная недвижка в центре?

– Не знаю, – отозвалась Даша, продолжая рассматривать руины. – Никаких догадок.

За отворотом притаилось еще одно небольшое помещение, войти в которое не представлялось возможным – дверь была сорвана и болталась на одной петле, перегораживая вход.

– Вижу лестницу на второй этаж! – Лера потянула Дашу за собой в коридор в самом углу. Там, за дверью, действительно была лестница. – Идем.

– Что-то мне страшно.

– А ты только представь, как тут будет красиво, когда включим свет и вынесем весь хлам! – Она взбежала по каменным ступеням вверх. – Ой, Дашка, какая тут красота!

На втором этаже было намного чище, но только потому, что полностью отсутствовали мебель и мусор. Пыли было предостаточно, и Краева тоже чихнула.

– Вот это да, – ахнула она.

– Ох, и заживешь, Дашка! – взвизгнула Лера.

То, что открылось их взорам, было намного лучше, чем можно было себе представить. На втором этаже слева располагались две чудесных спальни – одинаковые по размерам. В пространстве справа умещались ванная комната и санузел, а чуть дальше оставалось небольшое, но уютное пространство для кухни. Прямой выход из квартиры на улицу был прямо напротив них, через коридорчик между второй спальней и санузлом.

– Боже, а какой вид! – пробормотала Лера, протерев ладонью стекло в одной из спален.

В комнату тут же полился дневной свет.

– Сантехника вся на месте, но воды нет, – вернувшись из ванной, сказала Даша.

И замерла, пораженная видом из окна на утренний город.

– Вызовем специалистов и все решим, – почти прошептала Лера, не отрывая взгляда от вида в светлом пятнышке на стекле. – Дашка, ты хоть понимаешь, какой клад тебе достался? Мечта!

– Даже не верится, что здесь можно жить. Я бы переехала, не дожидаясь ремонта. Только с водой и электричеством нужно решить.

– Дурочка, – улыбнулась Лера, сжав ее ладонь. – До тебя так и не дошло?

– Что именно?

– Это ведь идеальное комбо, Краева. На первом этаже ты откроешь свое кафе, а на втором будешь жить. Помнишь, ты как-то говорила, что тебе снился сон об этом?

– Это просто сон, Балабося, – нахмурилась Даша. – Нет, это как-то очень… сложно. Я о таком даже не мечтала…

– Отставить ссать! – Лера мотнула головой. – Посмотри, сама судьба дает тебе редкий шанс. Очаровательное помещение в самом центре города, ни одного конкурента на сто метров вокруг. Аренда здесь стоит бешеных денег! А у тебя свое помещение. И как удобно: живешь тут же, утром спускаешься, готовишь, открываешь заведение. Сказка!

– Лерка, ты чего? – У девушки по спине прокатился озноб. Ей даже думать о таком было страшно. – Тут столько средств уйдет на ремонт…

– А деньги бабушки?

– Так еще нужно госпошлину заплатить. Кто знает, сколько от них останется?

– Так тебя никто и не торопит. А мы поможем.

– Лер, я… это не… боже! Я не справлюсь, я не смогу! – У Даши закружилась голова от таких перспектив. – У меня же учеба.

– И что?

– Ну… Вставать на заре, готовить, затем открываться, бегать с подносом, отмывать посуду, вытирать столы. Я же никогда не буду высыпаться!

– А я на что? Помогу. – Лера хлопнула ее по плечам. – Я ведь до сих пор так и не нашла работу. Сначала вдвоем, а со временем наймешь повара и другой персонал. Стоит только начать!

– А если мы прогорим?

– Дадим рекламу, будем стараться!

– Я не уверена…

– Свое кафе, никакой офисной рутины! Можно делать только то, что ты любишь!

– Кондитерская, – вдруг произнесла Даша. – Это могло бы быть кафе-кондитерская.

– Я слышу в твоем голосе страсть, решительность и… – Лера взглянула ей в глаза, – страх, но это поправимо.

– Самое сложное даже не это, а сказать матери, – призналась Краева. – Ты же ее знаешь.

– Но ты ведь хотела переехать? Вот тебе и шанс начать новую жизнь.

– Да. – Даша сглотнула. – Да! Я хочу сделать это как можно скорее. – Она оглядела спальню. – Черт, мне даже спать не на чем.

– У меня есть каркас кровати со старой съемной квартиры. – Лера закружилась по комнате. – А матрас мы с Соло тебе купим!

– Что значит «купим»? Я сама могу.

– Тебе нужно начинать экономить, чтобы хватило на ремонт. А матрас я беру на себя.

– Нет уж, – запротестовала Дашка.

– Неужели я не могу купить своей подруге матрас? – Лера всплеснула руками.

– Ты же безработная!

– Деньги у меня есть. – Она достала из кармана карту. – Вот.

– Это банковская карточка Кирилла.

– И?

– Ты когда-нибудь думала, откуда там появляются средства?

– Ну, я же не слабоумная! – Лера закатила глаза.

Даша рассмеялась.

– Короче, пошла ты, матрас я сама себе куплю.

– Пошла сама! – Лера обняла ее. – Ну, что, берешь меня на работу? – спросила она, сжав Дашку крепче. – Я умею печь медовик! Берешь?

Зная кулинарные «таланты» подруги, Краева судорожно придумывала должность, на которую можно принять Леру в будущее кафе. Но главное, сама идея открыть свое дело нравилась ей до дрожи.

– Берешь? – щекоча ее под ребрами, требовала ответа Балабося.

– Беру-беру, – хохотала Даша.

И их смех разносился среди пустых стен звонким эхо.

Глава 8