На острие клинка

Из записей Грейс-Лилиан Атертон, 1979

Как же я счастлива быть матерью! Моей крошке всего месяц от роду, а я уже люблю ее безмерно. Я хотела назвать ее Мерелин, что означает морская звезда. Глядя в ее небесно-голубые глазки, я понимаю, что не ошиблась с выбором. Эдвин настоял на втором имени, по традиции его семьи – в честь родителей. Так и стала наша девочка Мерелин-Лилиан Атертон. Чудно звучит. Глядя на нее, я все гадала – унаследует ли она мой… дар? Повторит ли мою судьбу? Годы спустя я научилась принимать свою силу как благословение. Ведь я могу то, что другим неподвластно. Если бы не постоянная необходимость скрываться, жить в страхе за себя и свою семью… я бы не колеблясь пожелала Мерелин-Лилиан того же. Ведь это поистине чудесно – чувствовать в себе такую мощь и неразрывную связь с природой, с самой землей.

Помимо бабушки, моим источником знаний о ведьмах в детстве была Вивьен. Она с горящими глазами рассказывала о них, сколько я себя помню. Постоянно перечитывала древние истории и свято верила в существование ведьм в реальном мире. Мне всегда нравилось слушать ее рассказы, захватывающие и пугающие одновременно, но я воспринимала их как сказки, красивые легенды, никогда не задумываясь о том, что все они могли быть основаны на реальных событиях. Сейчас же, с дневником бабушки в руках, я понимала – эти истории приобрели совсем новый смысл.

Я шла по аллее, погруженная в чтение, не обращая внимания на происходящее вокруг. Дневник был увесистым, толстым, страницы плотно исписаны. Для меня важно прочитать все, впитать каждую мельчайшую подробность, но сейчас, листая страницу за страницей, я пропустила добрую половину дневника, целенаправленно ища… дату моего рождения.

И я ее нашла.

Из записей Грейс-Лилиан Атертон, 2003

Когда у нас появляются дети, нам кажется, что лучше дня и быть не может, но это до момента, пока не появятся внуки. Сегодня ночью доченька родила девочку, мою первую внучку! Сердце переполняет невыразимое счастье, омраченное лишь тем, что мой дорогой Эдвин не дожил до этого светлого дня. Он так мечтал о внуках… Я была тронута до слез, когда Лилиан сообщила, что они решили сохранить семейную традицию и нашу малышку назовут Скай-Лили Лоуренс. Думая о внучке, я чувствую трепет, ведь вероятность того, что моя сила перешла к ней, весьма высока. Дедушка говорил, что гораздо чаще ведьмовской дар передается через поколение. И если у Лилиан он не проявился, значит… Что ж, время покажет.

Незаметно для себя я оказалась в укромном уголке парка, где когда-то любила уединяться с книгой или проводить время с Вивьен. Присев на лавочку, я почувствовала, как к глазам подступают слезы, которые я изо всех сил старалась сдержать. Каждое слово, написанное бабушкой, отзывалось во мне глубокой болью, но одновременно все это казалось настоящим бредом. Любой другой, прочитав эти записи, наверняка решил бы, что их автор – человек с нездоровой психикой, создавший для себя вымышленную реальность. Но я знала, что моя бабушка не была такой. Для меня она всегда оставалась образцом мудрости. От нее исходила особая, ни на что не похожая энергия, будто она действительно была частью иного мира. Теперь же, после прочтения дневника, я не представляла, как жить дальше с этой информацией. Поверить в то, что я принадлежу к древнему роду ведьм? Смешно! Мы живем в эпоху, когда популярны истории о вампирах, оборотнях, тех же ведьмах, но все это вымысел, существующий лишь на страницах книг и экранах кинотеатров. Разве может подобное быть реальностью, частью нашей повседневной жизни, скрываться среди обычных, казалось бы, людей?

Из записей Грейс-Лилиан Атертон, 2012

Сегодня Скай поведала мне историю: ей приснилось, будто Лилиан сильно обожгла руку, и на следующий день это случилось наяву. Внучка удивляется своей способности предвидеть события, но для меня все давно ясно. Еще до этого, помнится, Джо хотел выбросить увядший цветок, но Скай упросила оставить его себе, забрала в свою комнату – и он, на удивление всем, расцвел за несколько дней пышнее прежнего. Мы тогда посмеялись, сказали, что у нашей девочки добрая, светлая аура. Так оно и есть, да только не в одной ауре дело. В Скай пробуждается ведьмовская сила, я это вижу, как никто другой. У самой в детстве такое же было. Дедушка помогал мне тогда, направлял. Теперь и я хочу помочь Скай, опыт свой передать. Когда у нее проявятся способности, мне будет 71 год. Доживу ли я? Неведомо. Поэтому, пока силы есть, решила оставить после себя то, что пригодится, что успокоит ее, когда перемены настигнут.

Я захлопнула дневник и отложила его в сторону. Теперь, после прочитанного, я понимала, что странные события, происходившие со мной на протяжении всей жизни, были не просто случайностью. Вещие сны, которые преследовали меня по сей день, внезапные предчувствия, слова, брошенные в порыве гнева и иногда сбывавшиеся с пугающей точностью – неужели все это было не просто совпадениями, а свидетельствовало о чем-то большем?

Встав с лавочки, я огляделась по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет. Мне нужно было больше информации, больше ответов, и я знала, что дать их может только он.

– Аксель, – произнесла я, стараясь, чтобы голос не дрожал, хотя внутри все сжималось от напряжения.

Тишина. Я нервно оглянулась по сторонам, ожидая увидеть уже знакомые клубы темного дыма, но вокруг не было ничего необычного – только шелест листьев.

– Мило. Я думал, ты не запомнила имя.

Его голос раздался прямо у меня за спиной. Я резко обернулась. Сердце замерло, а затем бешено заколотилось в груди. Его глаза… янтарные, глубокие, смотрели прямо на меня. В этот момент я ощутила нечто странное, необъяснимое – внутри что-то щелкнуло, навсегда изменив ход моей жизни.

– Что я, черт возьми, такое? – обессиленно сказала я.

– Сейчас скажу красиво, прямо как меня учили. – Легкая ухмылка появилась на его бледном лице. Он сделал шаг в сторону и начал медленно кружить вокруг меня. – Однажды в утробе твоей матери зародилась душа ведьмы. В тот самый миг судьба твоя была предрешена. И тогда же появился я, частица твоей души, твой фамильяр, верный защитник и неуловимая тень. – Он вновь остановился напротив, смотря мне прямо в глаза. – Я – тот, кто всегда будет рядом, в радости и печали, в свете и тьме. Тебе даровано великое предназначение, ведь ты – часть самой природы. В твоих руках сила, древняя и непоколебимая, способная менять мир. Ты станешь целительницей, облегчая страдания и даруя надежду отчаявшимся. Ты станешь защитницей, оберегая слабых от тьмы. Ибо в твоих жилах, вместе с кровью, струится светлая магия, наследие древнего и могущественного рода.

– Что, прости? – сказала я, часто моргая. Сказанные слова мне были абсолютно понятны, но звучали они как те самые легенды из детства.

– Так. – Он выдохнул и потер пальцами переносицу. – В общем, ты ведьма, Скай, а я тот, кто должен ходить за тобой, обучать и успокаивать. Так понятнее?

Я развернулась и села обратно на лавочку, запустив руки в волосы. Казалось, что мне нужно лечь спать, чтобы голова отдохнула от потока абсурдной информации. Фамильяр присел рядом, я чувствовала, как он смотрит на меня.

Неожиданно Аксель взял мою руку в свою. Его прикосновение было теплым, почти горячим. Большая ладонь полностью накрыла мою. Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. В нем читалось успокоение, словно он прекрасно понимал меня и хотел только помочь.

И тут случилось нечто необъяснимое. Между нашими ладонями, прямо в воздухе, вспыхнули крошечные огни. Они кружились, сверкали, будто рой светлячков. Я застыла, не в силах отвести взгляд от этого завораживающего зрелища. Дыхание перехватило, а сердце забилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я не верила своим глазам.

– Это наша с тобой магическая связь, – его голос вывел меня из оцепенения.

– Настоящее сумасшествие… – шумно выдохнув, сказала я, продолжая наблюдать за светлячками.

– Я понимаю, что это действительно кажется бредом, ведь ты привыкла к другому миру, но он на самом деле очень многогранен, Скай. Было бы странно, если бы на такой большой планете не существовало ничего сверхъестественного. У тебя действительно очень мощный ведьмовской род, который тянется с самой древности. – Аксель убрал руку и потер ладони друг о друга. – Ты привыкнешь. Твоей бабушке тоже это было в новинку, но она достойно прожила свою жизнь, посвятив ее магии. Я тебя всему научу и буду рядом.

Неожиданный звонок телефона прервал тишину. Вздрогнув, я достала его из кармана. На экране высветился контакт мамы.

– Да, мам, – устало ответила я.

– Дорогая, ты не могла бы купить сыр по дороге домой? – голос ее звучал бодро и жизнерадостно, на мгновение возвращая меня в привычную реальность. – Я совсем про него забыла!

– Конечно, куплю, – ответила я, и мой взгляд упал на Акселя, который все это время терпеливо ждал окончания разговора. – Я тут… в парке прогуливаюсь. Скоро буду.

– Хорошо, милая, жду тебя! – донеслось из телефона.

Нажав на кнопку сброса вызова, я начала нервно теребить мобильный, пытаясь осознать все, что только что произошло.

– И как мне продолжать с этим… спокойно жить? – пробормотала я себе под нос, чувствуя нарастающую пустоту в душе.

– Спокойно? – Аксель усмехнулся. – Нет, про это слово пока что забудь. Отныне ты всегда будешь о чем-то беспокоиться, но это временно. Твоя главная задача сейчас – принять свою силу и новую жизнь, которая открывается перед тобой. И еще кое-что: никому не рассказывай о том, что случилось сегодня, и старайся не перечить мне во время обучения. Справишься?

Его вопрос прозвучал скорее как утверждение, нежели просьба. Он смотрел на меня выжидающе, но я понимала, что от моего ответа мало что зависит.

– А ты… ты… – Я запнулась, пытаясь подобрать нужные слова, но мысли путались. – Твой истинный облик… какой он? В тот вечер ты очень напугал меня, когда был… собакой, – произнесенные вслух слова показались мне верхом идиотизма.

– Все мои облики ты уже видела. Больше никаких перформансов не будет, увы. Их всего два, и ни один из них не является моим истинным. Его ты не смогла бы увидеть, ведь я просто… дух. – Он пожал плечами, словно это было само собой разумеющимся. – Как я уже говорил, в момент зарождения твоей души появился и я, отделившись от тебя. Поэтому у нас очень глубокая связь. Я могу чувствовать твои эмоции, мысли… По сути, все это время я просто ждал, пока твоя магия достигнет пика своего развития.

– То есть я правильно понимаю, что мне от тебя уже никуда не деться? – спросила я, и в моем голосе, несмотря на всю нелепость происходящего, проскользнула робкая надежда. В голове всплыла мысль о соседе, который должен был временно поселиться у нас. А теперь еще и этот… собирающийся ходить за мной по пятам. Перспектива становилась все более пугающей.

– Правильно мыслишь, красотка, – подмигнул он, растягивая губы в хитрой самодовольной улыбке. Я покачала головой, с нарастающим ужасом осознавая, что, загадывая желание на день рождения и прося головокружительных перемен, я определенно имела в виду не это.

Глава 5

Сэм

Автомобиль плавно остановился у здания университета. Сквозь окно я разглядел лишь массивную стену, выложенную темно-красным кирпичом, и старинную деревянную табличку, на которой золотистыми буквами было выбито название – «Боквудский университет». Вдруг я почувствовал легкое беспокойство, и мои плечи рефлекторно дернулись, как будто сам воздух вокруг стал немного тяжелее.

Я покидал лагерь редко. Отец или охотники порой брали меня с собой в город, когда нужно было пополнить запасы. Последняя длительная поездка на задание оставила в душе странное чувство – толпы людей, шум машин, непрерывная суета, когда все куда-то бегут и спешат. Гораздо легче быть среди деревьев, в тени леса, где нет такого давления и нервозности. Города не привлекали меня, их бурная энергия отталкивала.

Сделав глубокий вдох, я потянулся к дверной ручке. Прыжок в неизвестность настораживал, но выбора не было. Собравшись с духом, я резко распахнул дверь – и тут же услышал глухой стук: она врезалась во что-то… или в кого-то, стоявшего по ту сторону.

– Осторожней можно? Вам глаза для чего нужны? – послышался возмущенный женский голос с улицы.

Я нахмурил брови – дерзость девушки будто на мгновение перенесла меня назад в лагерь, показалось, что я и не уезжал.

Медленно выходя из машины, я увидел, что незнакомка стояла прямо на пути распахнувшейся двери. В ее взгляде отражалась растерянность; она бросала быстрые взгляды с автомобиля на свою одежду, испачканную пылью.

– К вам тот же вопрос, – раздраженно ответил я.

Отвернувшись к машине, я наклонился к окну, на ходу шаря в кармане штанов. Отец дал с собой немного денег, но сразу предупредил: обеспечивать меня он не собирается – придется самому искать работу и выживать.

Расплатившись с таксистом, я развернулся, чтобы пойти к багажнику; девушки, налетевшей на дверь, уже не было и следа.

Я достал из машины черную сумку с вещами – их оказалось меньше, чем я ожидал, – поудобнее накинул рюкзак, кивнул таксисту в знак прощания и направился к широкой лестнице университета.

Пунктуальность – черта, привитая мне с детства, поэтому я прибыл вовремя.

Достав из рюкзака потрепанный коричневый ежедневник, я раскрыл его на нужной странице. Здесь хранились многочисленные записи: отцовские наставления, важные сведения о задании, а также детальное расписание на каждый день с обязательным отчетом о его соблюдении.

На сегодня я уже успел потренироваться, выполнить все поручения и проинструктировать Стива.

Мысль о младшем брате болью отозвалась в сердце.

Несколько часов назад

– Не перечь отцу, Райану вообще на глаза не попадайся, а если Энни вновь начнет докучать, просто игнорируй.

– Что, вот так и будет вся моя жизнь проходить? Вечно молчать и все терпеть?

Тяжело вздохнув, я поставил на кровать собранную в дорогу сумку и повернулся к брату.

Стив стоял, опустив голову, скрываясь под капюшоном, из-под которого был виден лишь острый подбородок. Он теребил рукав пальцами, шмыгал носом, а его силуэт почти растворялся в полумраке, где тусклый свет торшера уже не доставал.

Как же мне хотелось подойти, обнять брата, сказать, что все будет хорошо, что все наладится…

Но была бы эта ложь действительно во благо?

– Стив… – Я не успел договорить, он перебил меня.

– Почему ты уезжаешь? Почему именно тебя выбрал отец? – Стив наконец поднял голову, и я разглядел слезы в его глазах. – Сэм, я окончательно загнусь здесь без тебя.

Внутри все сжалось. Мой младший брат так отчаянно нуждался во мне, а я… я не мог сделать для него ровным счетом ничего.

– Ты знаешь почему, – прервал молчание я. – Мне выпал еще один шанс, и в этот раз я не облажаюсь.

Стив вышел из тени и скрестил руки на груди. Теперь, при свете торшера, я видел бурю эмоций в его глазах: гнев, страх, отчаяние.

– Сэм, мы не обязаны это делать! – почти шепотом произнес брат. – Давай просто поговорим с отцом… Пусть он отправит кого-то другого, нагрузив тебя дополнительной работой, но ты останешься в лагере. И тебе не придется никого убивать.

Стив был напуган. Он боялся, что я вернусь с задания другим человеком, что последняя нить, удерживающая меня от падения в пропасть, порвется и он перестанет видеть во мне родного брата.

Но иначе я поступить не мог. Меня вели долг, жгучая жажда мести и любовь, которую я продолжал хранить в своем сердце, несмотря ни на что.

– Стив, мы не убиваем невинных людей, – прохрипел я, чувствуя, как горло сжимает судорогой. – Ведь мы – чудовища. Они вредят людям. Они… убили нашу маму.

Брат раздраженно цокнул языком и резко развел руками. Было видно, как поток противоречивых мыслей обрушился на него, и он не мог собрать их в кучу. Стив нервно зашагал по комнате, время от времени останавливаясь, словно подбирая нужные слова.

Я отвернулся и взял свою толстовку, одиноко висевшую на спинке стула. Бежевая ткань в некоторых местах протерлась от времени, но для меня она оставалась любимой вещью, как верный спутник на протяжении долгих лет.

На спине красовался небольшой принт с Гаарой – напоминание о тех беззаботных днях, когда я впервые погрузился во вселенную «Наруто», мамино любимое аниме. Я до сих пор помнил, как в детстве не пропускал ни одной серии, как с нетерпением бежал к телевизору, чтобы не опоздать к началу, к знакомому звучанию опенинга. Мама тогда улыбалась, гордилась мной и шутила, что я – ее настоящий шиноби. Позже она подарила мне диск со всеми сезонами, чтобы я всегда мог вернуться в это счастливое время.

Только повзрослев, я по-настоящему понял смысл того мира: за яркими красками и героями скрывались тяжелые испытания, потери, борьба.

Жизнь оказалась далеко не красочным мультиком. Она проявила свою другую сторону – ту, что носила имя «Реальность».

Стив подошел ко мне и осторожно положил руку на плечо. Я стоял не шевелясь. Мне было страшно взглянуть ему в глаза – казалось, стоит только встретиться с его взглядом, и он сразу прочитает все мои переживания, выведет наружу все то, что я так долго и упорно прятал.

– Сэм, какая разница, кто они… Ты же не убийца, – прошептал Стив.

Словами он будто сдавливал мне грудь.

– Ты ведь понимаешь, что тебе придется отнять жизнь…

– Да, Стив, я понимаю! – вспыхнул я, резко сбрасывая его руку со своего плеча. – Я сам взял на себя этот крест, меня никто не заставлял. Так что не надо сейчас пытаться давить на мою совесть!

Сказанные слова были словно раскаленное железо – они обожгли сердце Стива так же сильно, как и мое собственное.

– Никто не заставлял? – горько переспросил брат. – Сэм, кто, как не я, знает тебя лучше всех? Я всю жизнь наблюдаю за твоим «воспитанием», которым занимается отец… и до сих пор удивляюсь, как в тебе вообще сохранилась человечность после всего этого.

Он усмехнулся – печально и болезненно, вовсе не весело.

– Мы можем выбирать свой путь, мама бы хотела… – вновь заговорил Стив.

– Заткнись! – выкрикнул я, не заботясь о том, услышит ли нас кто-то. – Не манипулируй мной напоминаниями о маме. Не смей!

Стив замер, испуганно глядя на меня. Я знал, что брат понял: он задел самую болезненную рану – ту, к которой нельзя было даже прикасаться. Стив опустил взгляд и тяжело выдохнул, будто отчаявшись.

Я заставил себя подавить ярость, натянул на лицо маску равнодушия и выдавил из себя слова, о которых потом буду горько жалеть:

– Займись лучше делом, не болтайся попусту – и все будет нормально, – бросил я, проходя мимо Стива.

На прощание хлопнув его по плечу, я направился к выходу.

– Говоришь, как отец, – еле слышно сказал он за моей спиной.

Я замер.

«Как отец…» – эта фраза застряла у меня в голове, больно отдаваясь каждым ударом сердца.

Я уважал отца. Иногда осуждал за жестокий подход к воспитанию, но все равно уважал, оправдывая это тем, что он просто не умел иначе. Его таким сделала жизнь, тяжелые обстоятельства, отсутствие выбора. Я был уверен: несмотря ни на что, он любил нас.

Но если я так его почитал, то почему слова Стива впились в меня, словно острые кинжалы, оставляя боль и горечь?

– Береги себя, Стив, – выдавил я сквозь стиснутые зубы, покидая хижину и оставляя брата наедине с тусклым светом старого торшера.

Я мотнул головой, отгоняя воспоминания. Стоя в холле университета, я должен был сосредоточиться на своей задаче, а не погружаться в переживания – нельзя было подвести отца. В конце концов, я передал Стиву все, чему мог его научить, – теперь ситуация зависит от него самого. Мне же нужно думать только об одном: о цели, ради которой приехал сюда.

До начала учебы оставалось полчаса. Я покопался в памяти, чтобы вспомнить, что по телефону мне сказала миссис Лоуренс, канцлер университета.

«Сэм, встретимся с вами в 8:00. На втором этаже, тридцать пятый кабинет».

С семейством Лоуренс я познакомился еще в детстве, пусть и заочно. Это была любимая история отца, одна из тех, что он рассказывал при каждом удобном случае. Я до сих пор помню ее в деталях.

Тогда выдались тяжелые времена. Запасов в лагере было мало, и приходилось часто выбираться на охоту. В наших краях водится немало живности, поэтому я взял свое ружье шестнадцатого калибра – как чувствовал, что пригодится, – прихватил несколько ножей и отправился в одиночку в лес.

По пути попадались зайцы, но что от них толку, когда в лагере тебя ждут десятки голодных ртов? Я надеялся встретить оленя – из него и похлебку сваришь, и жаркое сделаешь.

Ходил я так часов шесть, не меньше. Вдруг услышал – метрах в ста кто-то пронзительно закричал. Я про себя проклял этого сукина сына несколько раз: если олень и был где-то поблизости, то от такого вопля давно уже дал деру.

Я плюнул было на все и собрался возвращаться в лагерь, но крик только усиливался. Слышу – голос мужской, хоть визжал он так, что легко спутать с бабой. Думаю, может, в капкан попал, а может, ягод ядовитых наелся. В общем, любопытство взяло верх.

Залез я на небольшой холмик – и, клянусь вам, меня всего обдало жаром от того, что я увидел!

Передо мной стоял гризли, фунтов на четыреста, не меньше. Благо стоял он ко мне спиной – все его внимание было сосредоточено на каком-то болване, который в панике вцепился в дерево и судорожно пытался забраться как можно выше, чтобы медвежьи лапы до него не дотянулись.

Меня тут же осенила мысль: ну его, этого оленя – передо мной целый гризли! Этой туши точно хватит, чтобы накормить всех в лагере. Медвежатина – редкость, особенно такая, что сама вылезла из спячки прямо на мушку.

Я бесшумно снял с плеча ружье, мысленно поблагодарив Бога за то, что взял с собой именно это оружие. Медленно, стараясь не хрустнуть ни единой веткой, я опустился на землю. Пусть этот сукин сын на дереве и орал так, будто его уже рвут на куски, я знал – медведь может сорваться в любую секунду. У меня было всего несколько выстрелов, чтобы завалить зверя, прежде чем он поймет, откуда его настигает смерть.

Гризли рычал и тянулся к своей жертве, особо не вертя башкой по сторонам – просто идеальная мишень. Я навел прицел, сделал пару глубоких вдохов и спустил курок. Пуля угодила прямо в череп, пробила его насквозь. Медведь даже не успел понять, что произошло, – просто рухнул замертво. Я подошел к туше и довольно улыбнулся. Оставалось всего лишь привести парней, чтобы мы вместе дотащили тушу до лагеря, но прежде нужно было избавиться от сукиного сына, который уже слез с дерева и, заикаясь, пытался мне что-то объяснить и поблагодарить.

Выяснилось, что он с товарищем отправился в поход в лесную чащу и вместо барбекю чуть не стал обедом для гризли. Другу удалось убежать и спрятаться в машине, а этот идиот полез на дерево.

За свое спасение он отстегнул мне немалую сумму, а потом принялся сыпать вопросами – не местный ли я лесник, часто ли выхожу на охоту и не развожу ли домашний скот для продажи мяса на рынках или в магазины. Я сразу просек: либо коп, либо хочет какую-то сделку предложить. Впрочем, мне бояться было нечего – у меня за плечами ружье, а этот сопляк максимум мог бы оглушить меня своим визгом.

Звали этого сукиного сына Джо Лоуренс. Как оказалось, он владел пабом в ближайшем городке и уже давно искал хорошего поставщика мяса. А кто, скажите мне, мог бы подойти на эту роль лучше меня?

В детстве я слушал эту историю с замиранием сердца. Каждое слово звучало как легенда, а отец казался настоящим героем – бесстрашным, сильным, непобедимым. Но со временем, выучив этот рассказ наизусть после сотни театральных пересказов, я начал воспринимать его иначе.

Несколько раз мне доводилось видеть мистера Лоуренса, когда он приезжал за очередной партией свежего мяса. Помню, будучи мальчишкой, я отчаянно хотел подбежать к нему и спросить – действительно ли все было так, как рассказывал отец. Но даже тогда у меня уже зарождалось чувство самосохранения. Я представлял, чем может обернуться подобное недоверие – попытка уличить во лжи самого честного и неприкосновенного человека в нашем лагере.