Гостья

Ноги продолжали нести меня вперед. До горы слишком далеко. Идти не имеет смысла. Даже если мы чудесным образом окажемся у цели, что тогда? Там ничего нет. Не от кого ждать спасения.

– Мы умрем, – проговорила я. Удивительно, но в моем сиплом голосе не было страха, просто констатация факта. Солнце жаркое. Пустыня сухая. Мы умрем.

Да. – Мелани тоже не выказала волнения. Проще принять смерть, чем смириться с тем, что все наши усилия оказались впустую.

– Тебя это не беспокоит?

Она немного подумала.

По крайней мере, я не опустила руки. И победила. Я их не выдала. Сделала все возможное, чтобы их найти. Старалась сдержать слово… Я умираю ради них.

Я смогла ответить только через девятнадцать шагов. Девятнадцать раз под ногами бесполезно хрустнул песок.

– А ради чего умираю я? – Иссушенные слезные каналы снова защипало. – Потому что проиграла? Поэтому?

Я насчитала тридцать четыре шага, прежде чем Мелани подала голос.

Нет, я так не думаю. Наверное… ты умираешь, чтобы стать человеком.– Она уловила двойной смысл фразы, и в ее мыслях мелькнула улыбка.– Посетив столько планет, сменив столько носителей, ты наконец нашла место и тело, ради которых готова умереть. Мне кажется, ты обрела свой дом, Странница.

Песок хрустнул десять раз.

У меня не осталось сил шевелить губами. Жаль, не получилось задержаться здесь подольше.

Я не вполне поняла смысл ее ответа. Вероятно, Мелани пыталась меня подбодрить, в благодарность за то, что я притащила ее сюда умирать. Она победила; осталась в своем теле до конца.

Шаги начали замедляться. Мышцы умоляли о пощаде, будто я могла чем-то помочь. Наверное, я бы остановилась, однако Мелани оказалась настойчивее.

Теперь я ощущала ее во всем теле. Шаг стал шире и ровнее. Усилием воли она тащила мой полумертвый остов к недостижимой цели.

Эта бессмысленная борьба принесла ей некоторую радость. Из-за слабости я теряла контроль над телом – нашим общим телом, – а Мелани обретала. Она упивалась свободой шевелить руками и ногами, двигаться по собственной воле, пусть и без толку. Даже мысль о медленной смерти меркла перед этим наслаждением.

Как думаешь, что будет, когда мы умрем? – спросила она, пока мы шагали навстречу неминуемой гибели.

Ничего,– твердо, уверенно ответила я.– Поэтому мы называем такую смерть окончательной.

Души не верят в загробную жизнь?

У нас и так много жизней. Ждать чего-то еще… пожалуй, слишком. Каждый раз, покидая носителя, мы умираем, а вселяясь в следующего – возрождаемся. Здесь же я умру навсегда.

Последовало долгое молчание. Ноги двигались все медленнее.

А ты?– наконец спросила я.– Ты веришь в жизнь после смерти, даже после всего, что случилось? – Я всколыхнула в ее памяти воспоминания о конце человеческого мира.

Думаю, кое-что никогда не умирает.

Мы обе понимали, о чем она. Любовь, которую мы испытывали к Джареду и Джейми, действительно казалась вечной. Пожалуй, даже у смерти не хватит сил уничтожить столь живительное и неугасимое чувство. Возможно, эта любовь продолжит жить вместе с Мелани в каком-нибудь сказочном месте с жемчужными вратами. Но не со мной.

Легче ли мне станет без этой любви? Вряд ли. Теперь она часть меня.

Мы протянули всего несколько часов. Даже Мелани, с ее несокрушимой волей, не могла поддерживать наше угасающее тело. Мы почти ничего не видели, с трудом глотали раскаленный воздух в надежде вытянуть хоть каплю кислорода. С губ срывались хриплые стоны.

В такую передрягу ты еще не попадала, – слабо поддразнила я. Мы брели к сухому дереву, возвышающемуся на несколько футов над кустарником. Хорошо бы ухватить несколько клочков тени, прежде чем мы свалимся замертво.

Да,– согласилась Мелани.– Не попадала.

Мы добрались до цели. Едва мертвое дерево распростерло над нами свою прозрачную тень, ноги подогнулись. Мы лежали на земле, мечтая больше никогда не чувствовать проклятое солнце, глотая горячий воздух, слушая свое хриплое дыхание.

Наконец мы закрыли глаза. Веки изнутри были яркими и красными. Мы больше не чувствовали слабого покрова тени; возможно, она сместилась.

Сколько еще? – спросила я.

Не знаю. Раньше мне не приходилось умирать.

Час? Больше?

Понятия не имею.

Где койот, когда он так нужен?

Может, нам повезет… не попасть к когтистым тварям… – Мысли Мелани бессвязно блуждали.

Это был наш последний разговор. Невозможно сосредоточиться, чтобы сложить слова в предложения. Боль казалась невыносимой. Каждая мышца мучительно сокращалась, сражаясь со смертью.

Мы же с Мелани не сражались, просто ждали, перебирая обрывки воспоминаний. Пока мы еще находились в сознании, то напевали колыбельную – ту самую, которой успокаивали Джейми, когда холод, голод и страх не давали уснуть. Мальчик уткнулся головой нам в плечо, мы обняли его, а потом будто сами уткнулись в чье-то плечо, и нас убаюкала другая колыбельная.

Под веками потемнело, но не от смерти. Опустилась ночь, и нам стало грустно. Без дневной жары мы протянем дольше.

Ни времени, ни пространства, лишь темнота и тишина. А потом послышался звук.

Сперва мы решили – показалось. Может, наконец явился койот. Хотелось ли нам этого? Неизвестно.

Что-то встряхнуло нас, потянуло за вялые руки. Вот бы все произошло быстро. Мы ожидали укуса. Вместо этого последовал толчок, и наше лицо оказалось обращенным к небу.

На него хлынула вода – холодная, невероятная. Она потекла по глазам, смывая песок. Веки затрепетали. Мы моргнули.

Плевать на песок в глазах. Наш рот раскрывался и закрывался в поисках влаги, как клюв только что вылупившегося птенца.

Кажется, где-то рядом послышался вздох.

Наконец вода хлынула в рот. Мы глотнули, поперхнулись. Вода пропала, наши слабые руки потянулись к ней. Кто-то похлопал нас по спине, дыхание восстановилось. Руки отчаянно хватали воздух в поисках воды.

Опять раздался вздох.

Что-то прижалось к нашим растрескавшимся губам, вода хлынула снова. Мы жадно глотали, стараясь не поперхнуться. Главное – чтобы воду не забрали.

Мы пили, пока не заболел желудок. Вода превратилась в тонкую струйку, иссякла, и мы протестующе вскрикнули. К губам снова прижался ободок. Мы продолжили пить, пока сосуд не опустел.

Еще один глоток – и желудок взорвется. Мы моргнули, кое-как сфокусировали взгляд, пытаясь найти источник воды. Темно, на небе ни звездочки. Мы моргнули еще раз и поняли, что темнота гораздо ближе, чем небо. Над нами навис зловещий черный силуэт.

Зашуршала ткань, хрустнул песок под каблуком. Послышался звук расстегиваемой молнии, оглушительный во мраке ночи.

В глаза ударил ослепительный свет, резкий, словно лезвие. Мы застонали от боли, подняли руку, чтобы прикрыть глаза. Даже сквозь опущенные веки сияние было слишком ярким. Снова стемнело, нашего лица коснулся еще один вздох.

Мы осторожно приоткрыли невидящие глаза. Тот, кто находился рядом, держался очень тихо. В воздухе чувствовалось напряжение, но все происходило будто не с нами. Наша единственная мысль была лишь о воде в желудке и о том, где взять еще. Мы попытались сосредоточиться, разглядеть того, кто нас спас.

Несколько минут мы щурились и моргали, пока наконец не различили тусклое белое пятно на фоне темного лица. «Борода как у Санта-Клауса», – бессвязно подумали мы. Память помогла восстановить остальное: нос с вертикальным желобком на кончике, широкие скулы, густые седые брови, глубоко посаженные глаза на морщинистом лице. Сейчас мы видели только очертания, но знали, каким это лицо окажется при свете дня.

– Дядя Джеб, – удивленно прохрипели мы. – Ты нас нашел.

Дядя Джеб, сидящий на корточках рядом с нами, покачнулся, услышав свое имя.

– Ну-ну, – произнес он, и его ворчливый голос пробудил тысячу воспоминаний. – Кто тут у нас?

Глава 13

Приговор

– Они здесь? – выхаркнули мы слова, точно воду из легких. Помимо питья нас волновал лишь этот вопрос. – Они добрались?

В темноте невозможно было прочитать выражение лица дяди Джеба.

– Кто?

– Джейми, Джаред! – Наш шепот обжигал, словно крик. – Джаред был с Джейми, нашим братом. Они здесь? Ты нашел их?

Последовала короткая пауза.

– Нет, – твердо, без жалости и эмоций ответил он.

– Нет, – прошептали мы, не повторяя его слова, а протестуя против возвращения к жизни. В чем смысл? Мы снова закрыли глаза, прислушиваясь к боли во всем теле, надеясь заглушить боль в сердце.

– Тут такое дело, – проговорил дядя Джеб. – Мне… э-э… нужно кое-что уладить. Ты пока отдохни, а я вернусь попозже.

Мы не стали открывать глаза, не понимали значения слов, слышали только звуки. Хруст шагов постепенно затих. Мы не знали, куда он ушел, да и не хотели знать.

Они пропали. Их уже не найти. Все безнадежно. Джаред и Джейми исчезли, это они умели прекрасно. Мы никогда их не увидим.

Вода и ночная прохлада привели нас в сознание, чего нам совсем не хотелось. Мы перевернулись на живот и снова зарылись лицом в песок. Наше изнурение дошло до крайней степени. Надо уснуть, главное – ни о чем не думать.

У нас получилось.

Когда мы проснулись, было еще темно, но на востоке уже занимался рассвет – за горами разгоралось алое зарево. Во рту стоял привкус земли. Наверняка дядя Джеб нам привиделся. Как же иначе?

Утром в голове прояснилось, и мы сразу же заметили у щеки странный предмет, не камень и не кактус – твердый, гладкий. Мы толкнули его – послышался благословенный плеск воды.

Дядя Джеб действительно был здесь и оставил нам флягу.

Мы осторожно сели, удивляясь, что не переломились пополам, как сухая ветка. Должно быть, за время сна выпитая вода распространилась по телу. Боль поутихла. Впервые за долгое время нам захотелось есть.

Негнущимися пальцами мы отвинтили колпачок. Фляга оказалась неполной, однако воды хватит, чтобы растянуть стенки сжавшегося желудка. Мы выпили все до капли; хватит экономить.

В предрассветной тишине звук упавшей фляги прозвучал глухим ударом. Мы окончательно проснулись, вздохнули, жалея, что забытье прошло, и уронили голову на руки. Что теперь?

– Зачем ты дал этой твари воду, Джеб? – раздался гневный голос у нас за спиной.

Мы резко обернулись, встали на колени. От увиденного екнуло сердце, в глазах потемнело.

Перед деревом полукругом стояли восемь человек. Без сомнения, это люди; у наших таких лиц не бывает. Губы кривятся от ненависти, зубы оскалены, из-под нахмуренных бровей сверкают злобные глаза.

Шестеро мужчин и две женщины, все крупнее меня. Я не сразу поняла, почему они так странно держат перед собой руки, а когда разглядела, то побледнела. У них оружие. Ножи – одни покороче, вроде кухонных, другие подлиннее, еще один огромный и страшный. Мелани подсказала название: мачете. А еще – длинные палки, металлические или деревянные: дубинки.

Среди них я признала дядю Джеба. Он небрежно держал предмет, который я никогда не видела сама, только в воспоминаниях Мелани: ружье.

Я глядела с ужасом, Мелани – с восторгом. Надо же, целых восемь человек! Она-то думала, Джеб один, в лучшем случае с ним еще двое. При виде такого количества сородичей ее сердце наполнилось радостью.

Идиотка,– сказала я ей.– Только посмотри на них. Разве не видишь?

Я заставила ее взглянуть на происходящее моими глазами. От фигур в грязных джинсах и побуревших от пыли хлопковых рубашках исходила явная угроза. Возможно, когда-то они были людьми – в полном смысле слова, – но теперь превратились в дикарей, чудовищ. Их обуревала жажда крови.

В каждой паре глаз читался смертный приговор.

Мелани, пусть с неохотой, признала мою правоту. Ее обожаемые люди предстали в своем худшем обличье – как в газетных статьях, которые мы читали в заброшенной хижине. Мы среди убийц.

Следовало умереть еще вчера. Зачем дядя Джеб вернул нас к жизни?

От этой мысли меня передернуло. В свое время я лишь мельком изучила историю человеческих зверств; не хватило духу вдаваться в подробности. Видимо, следовало проявить больше прилежания. Однако я знала: в некоторых случаях люди ненадолго продлевают жизнь своим врагам – например, чтобы получить какие-то сведения… или заставить что-то сделать…

Разумеется, я сразу вспомнила о тайне, которую они непременно захотят выведать и которую я ни за что не выдам, даже под пыткой. Лучше покончить с собой.

Я скрыла от Мелани эту тайну, использовав ее собственную защиту и воздвигнув в голове стену. Раньше в этом не было нужды.

Мелани не заинтересовалась стеной и не попыталась пробиться. Сейчас, когда выяснилось, что не только она имеет секреты, ее занимали заботы поважнее.

Стоит ли скрывать от нее мою тайну? Мелани сильнее; она, несомненно, выдержит пытки. А сколько я смогу вынести, прежде чем сдамся и выдам все, что потребуют?

Желудок тоскливо сжался. Мысль о самоубийстве внушала отвращение, ведь умру не только я. Мелани тоже ожидают мучения и смерть. Подожду, пока другого выбора не останется.

Нет, на это они не пойдут. Дядя Джеб не даст меня в обиду.

Он не знает, что ты здесь.

Так скажи ему!

Я пристально всмотрелась в лицо старика. Под густой седой бородой рта не разглядеть, однако его глаза не горели гневом, как у остальных. Некоторые мужчины переводили взгляды на него, словно ожидая ответа на вопрос, возвестивший об их присутствии. Но дядя Джеб на обращал на них внимания – он смотрел только на меня.

Я не могу, Мелани. Он не поверит. А если они заподозрят ложь, то решат, будто я Ищейка. Наверняка им по опыту известно – только Искатели способны придумать легенду, чтобы втереться в доверие.

Мелани вынужденно согласилась. От одного слова «Ищейка» в ней всколыхнулась ненависть. Разумеется, остальные чувствуют то же самое.

Это ничего не изменит. Для них достаточно того, что я – Душа.

Мужчина с мачете – крупный, черноволосый, с необычайно светлой кожей и ярко-синими глазами – с отвращением хмыкнул, сплюнул и шагнул вперед, занося клинок.

Лучше уж быстрая смерть. Пусть мы погибнем от его руки, а не от моей. По крайней мере, я не умру убийцей, ответственной не только за собственную смерть, но и за смерть Мелани.

– Обожди, Кайл, – неторопливо, почти небрежно бросил Джеб. Здоровяк остановился, скривился.

– Почему? Ты же сам сказал, она одна из них.

Я узнала голос – это он спросил у Джеба, зачем тот дал мне воды.

– Верно. Но есть одна сложность.

– Какая? – спросил другой мужчина, стоящий рядом с Кайлом: судя по сходству, его брат.

– Видишь ли, она моя племянница.

– Уже нет, – отрезал Кайл, снова сплюнул и решительно шагнул в мою сторону. По напряжению плеч было ясно – слова его не остановят. Я зажмурилась.

Послышались два металлических щелчка. Кто-то ахнул. Я открыла глаза.

– Я сказал, обожди. – Дядя Джеб по-прежнему говорил спокойно. Ствол ружья уперся Кайлу в спину. Тот застыл с занесенным мачете.

– Джеб, – с ужасом произнес его брат, – ты что делаешь?

– Отойди от девочки, Кайл.

Здоровяк гневно повернулся к Джебу.

– Это не девочка!

Старик пожал плечами, по-прежнему держа Кайла на мушке.

– Надо все как следует обсудить.

– Доктор выудит из нее что надо, – раздался ворчливый женский голос.

При этих словах я съежилась. Мои худшие страхи подтвердились. Когда Джеб назвал меня племянницей, я по глупости позволила разгореться искре надежды. Дура! Смерть – единственная форма милосердия, на которую я могу рассчитывать.

Женщина оказалась ровесницей Джеба – может, старше. Волосы у нее не седые, скорее темно-серые, поэтому я не смогла сразу определить ее возраст. Морщинистое лицо искажено гневом, однако в нем проглядывает нечто знакомое.

Мелани сравнила лицо старухи с другим, более молодым лицом из ее воспоминаний.

– Тетя Мэгги? Ты здесь? Но как?.. А Шэрон?.. – Слова Мелани сами собой сорвались с моих губ. Совместное пребывание в пустыне придало ей сил, а меня ослабило. Или я просто сосредоточилась на ожидании смертельного удара. Я готовилась к гибели, а она – к воссоединению семьи.

Удивленный возглас Мелани оборвался на полуслове. Пожилая женщина по имени Мэгги бросилась к нам с прытью, не сочетавшейся с хрупким видом. Одной рукой она сжимала ломик, а другой хлестко ударила меня по лицу.

Моя голова запрокинулась. Мэгги отвесила мне еще одну пощечину.

– Тебе нас не одурачить, паразитка. Мы знаем, как вы под нас подделываетесь.

Во рту появился вкус крови.

Не делай так больше,– отругала я Мелани.– Я же предупреждала.

Мелани от шока лишилась дара речи.

– Ну-ну, Мэгги, – успокаивающе произнес Джеб.

– Не нукай, старый дурак. Не иначе, она привела за собой целую толпу тварей. – Мэгги глянула на меня как на змею и встала рядом с братом.

– Что-то я никого не вижу, – возразил Джеб. – Эй! – крикнул он. Я вздрогнула, и не только я. Джеб замахал левой рукой, в правой по-прежнему сжимая ружье. – Есть тут кто?

– Заткнись! – прорычала Мэгги и толкнула его в грудь. Я по опыту знала ее силу, но Джеб даже не шелохнулся.

– Она одна, Мэг. Когда я ее обнаружил, она была при смерти, да и сейчас не в лучшей форме. Тысяченожки своими не жертвуют. Они спасли бы ее раньше, чем я. Кем бы она ни была, здесь больше никого нет.

В голове возник образ длинного насекомого с большим количеством лапок, но связи я не уловила.

Он говорит о тебе,– перевела Мелани. Рядом с моим воспоминанием о сияющей серебряной Душе она поместила безобразного жука. Никакого сходства.– Интересно, откуда он знает, как вы выглядите. – Сама она узнала об истинном облике Души только из моих воспоминаний.

Гадать было некогда. Джеб направился ко мне, остальные сгрудились сзади. Кайл протянул руку к плечу старика, не то останавливая, не то отталкивая.

Джеб переложил ружье в левую руку, а правую протянул в мою сторону. Я опасливо взглянула на нее, ожидая удара.

– Вставай, – мягко сказал он. – Если я тебя понесу, домой доберемся только поздно ночью. Так что лучше иди пешком.

– Нет! – проворчал Кайл.

– Я ее забираю. – В голосе Джеба послышался металл. Под густой бородой заиграли желваки.

– Джеб! – запротестовала Мэгги.

– Я здесь хозяин, Мэг, и буду делать что хочу.

– Старый дурак! – огрызнулась она.

Джеб наклонился, схватил меня за руку и рывком поставил на ноги – без жестокости, скорее торопливо. Хотя разве это не жестоко – продлевать мне жизнь для достижения каких-то неведомых целей?

Я неловко покачнулась. В ноги будто вонзились тысячи иголок, пока кровь разбегалась по жилам.

Сзади послышался недовольный ропот.

– Кто бы ты ни была, – по-доброму обратился ко мне Джеб, – пойдем-ка отсюда, пока здесь не стало жарко.

Мужчина, которого я приняла за брата Кайла, взял старика за плечо.

– Нельзя показывать ей, где мы живем.

– Да какая разница, – вмешалась Мэгги. – Все равно она уже никому ничего не расскажет.

Джеб со вздохом вытащил из-под бороды шейный платок.

– Глупости, – проворчал он, но все же свернул грязную, жесткую от пота ткань и завязал мне глаза.

Теперь я ничего не видела. Джеб положил руку на мое плечо и легонько подтолкнул. Конечно, это он; никто из остальных не действовал бы столь мягко.

Мы двинулись вперед – кажется, на север. Сперва все молчали, слышался лишь хруст песка под ногами. Земля была ровной, но я постоянно спотыкалась: ноги онемели. Джеб терпеливо ждал; он направлял меня почти нежно.

Солнце поднималось все выше. Некоторые прибавили шагу, обогнали нас и ушли вперед. Судя по звукам, со мной и Джебом осталось не так много людей. Наверное, поняли, что охрана не требуется, – от голода я едва передвигала ноги, голова кружилась.

– Ты ведь ему не скажешь? – укоризненно спросила Мэгги откуда-то сзади.

– У него есть право знать, – упрямо ответил Джеб.

– Это несправедливо, Джебедайя.

– Жизнь несправедлива, Магнолия.

Трудно решить, кто из них двоих внушает больший страх: Джеб, упорно намеревающийся сохранить мне жизнь, или Мэгги, которая сильнее беспокоится из-за жестокости, чем ее брат, но первая упомянула о докторе (это слово вызывало тошнотворный ужас).

Несколько часов мы шли молча, пока ноги не отказались слушаться. Джеб помог мне опуститься на землю, поднес к моим губам фляжку.

– Когда сможешь идти, дай знать. – Доброта в его голосе обманчива.

Кто-то нетерпеливо вздохнул.

– Зачем это тебе, Джеб? – спросил мужчина. Судя по голосу, один из братьев. – Ради Дока? Мог бы просто сказать Кайлу, незачем было наставлять на него ружье.

– На Кайла стоит почаще наставлять ружье, – пробормотал Джеб.

– Только не говори, что из жалости. После всего, что ты видел…

– После всего, что я видел, только последний негодяй не научился бы состраданию. Но нет, дело не в жалости. Если бы я пожалел это бедное создание, то дал бы ей умереть.

Даже в раскаленном воздухе пустыни меня пробрал мороз.

– Почему тогда? – не унимался брат Кайла.

Последовало длительное молчание. Наконец Джеб дотронулся до моей руки. Я уцепилась за него, не в силах встать без посторонней помощи. Он прижал ладонь к моей спине, и мы снова двинулись вперед.

– Из любознательности, – наконец ответил старик.

Никто не проронил ни слова.

По пути я размышляла над некоторыми фактами. Во-первых, я не первая Душа, которую они схватили. Этот «доктор» уже пытался получить ответы от моих предшественников. Во-вторых, его усилия не увенчались успехом. Если бы хоть одна Душа отказалась от самоубийства и сдалась под пытками, я бы им не понадобилась. Меня милосердно убили бы сразу.

Как ни странно, я не надеялась на быструю смерть и не пыталась ее приблизить. Это легко, не обязательно даже накладывать на себя руки. Достаточно солгать – притвориться Ищейкой, сообщить, что коллеги идут по моему следу, блефовать, угрожать. Или сказать правду – что во мне живет Мелани и она привела меня сюда.

Они увидят соблазнительную и коварную ложь, в которую так хочется верить, – что человек может выжить после внедрения, – решат, будто я из Искателей, заподозрят ловушку, быстро от меня избавятся и найдут новое убежище, подальше отсюда.

Пожалуй, ты права,– согласилась Мелани.– Я бы так и поступила.

Однако пока боль не пришла, я не могла даже помыслить о самоубийстве; инстинкт выживания запечатал мои уста. Мне вспомнилась последняя встреча с Утешительницей – словно во сне или на другой планете. Мелани подбивала меня изгнать ее из тела; с виду попытка суицида, на деле блеф. Я тогда еще подумала: трудно размышлять о собственной гибели, сидя в удобном кресле.

Прошлой ночью мы с Мелани мечтали о смерти, она витала в нескольких дюймах от нас. Теперь, когда я снова на ногах, все иначе.

Я тоже не хочу умирать,– прошептала Мелани.– Но, возможно, ты ошибаешься и нам сохранили жизнь по другой причине. Пока не понимаю зачем…– Ей не хотелось думать о том, что нас ждет. Наверняка она способна представить такое, что мне и не снилось.– Какую тайну они хотят выведать?

Этого я никому не скажу.

Смелое заявление. Опять же, пока боль не пришла…

Миновал еще час. Солнце стояло высоко в небе, жар давил, словно огненная корона. Внезапно шаги начали отдаваться эхом. Мы с Джебом по-прежнему ступали по песку, однако у идущих впереди под ногами была другая почва.

– Осторожнее, – предупредил Джеб. – Береги голову.

Я поколебалась, не понимая, что делать. Его ладонь легла мне на макушку, заставляя пригнуться. Джеб снова подтолкнул меня, и наши шаги стали издавать тот же гулкий звук. Почва оказалась ровной и твердой, а не рассыпчатой, как песок или мелкие камешки.

Солнце исчезло. Оно больше не обжигало кожу, не опаляло волосы.

Еще шаг, и моего лица коснулся другой воздух – влажный, прохладный, немного затхлый.

У меня, как и у Мелани, накопилось множество вопросов. Ей хотелось задать свои, но я молчала. Слова сейчас не помогут.

– Можешь выпрямиться, – наконец произнес Джеб.

Я медленно разогнулась.

Даже с завязанными глазами было ясно: вокруг темно. По краям повязки проступала чернота. Идущие сзади нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая, когда мы двинемся дальше.

– Сюда. – Джеб подтолкнул меня в нужном направлении. Судя по эху, мы находились в небольшом помещении. Я по-прежнему невольно пригибала голову.

Через несколько шагов мы развернулись и как будто направились обратно. Дорога пошла под уклон, который становился все круче. Джеб взял меня за руку, чтобы я не упала. Не знаю, сколько времени я скользила и спотыкалась в темноте. Возможно, не так долго; от страха каждая минута казалась длиннее.