Гостья

– Смотри, смотри! – Он вытаскивает из кармана цилиндрик, крутит кончик. Появляется яркий луч.

Он направляет фонарик себе в лицо.

От света кожа отливает желтизной. Вижу выдающиеся скулы, длинный тонкий нос, резко очерченный квадратный подбородок. Губы, достаточно полные для мужских, растянуты в улыбке. Брови и ресницы выгорели на солнце.

Однако он хочет показать другое.

В глазах цвета охры – обычное человеческое отражение. Незнакомец направляет фонарик то на левый, то на правый глаз.

– Видишь? Я такой же, как ты.

– Покажи шею, – с подозрением говорю я. Нельзя расслабляться; здесь наверняка какой-то подвох. Надежды больше нет.

Он недовольно кривит губы.

– Ну… разве глаз недостаточно? Ты же видишь, я не один из них.

– Тогда почему не хочешь показать шею?

– У меня там шрам.

Пытаюсь вывернуться, но он прижимает мои плечи к земле.

– Сам нанес, для маскировки. Кажется, неплохо получилось, хотя я чуть не помер от боли. У меня нет красивых длинных волос, чтобы прикрыть шею.

– Отпусти.

Он медлит, потом легким движением вскакивает на ноги, протягивает руку.

– Пожалуйста, не убегай. И… э-э… больше не пинайся, ладно?

Я не двигаюсь с места. Если попытаюсь сбежать, он меня поймает.

– Кто ты? – произношу еле слышно.

Он широко улыбается:

– Меня зовут Джаред Хоу. Я уже больше двух лет ни с кем не разговаривал… наверное, ты решила, я ненормальный. Пожалуйста, прости. Скажи свое имя.

– Мелани, – шепчу я.

– Мелани, – повторяет он. – Не представляешь, как я рад тебя видеть.

Не сводя с него глаз, крепко сжимаю сумку. Он медленно протягивает руку. И я берусь за нее.

Только когда мои пальцы с готовностью сжимают его ладонь, я понимаю, что верю ему.

Он помогает мне подняться, но не убирает руку.

– И что теперь? – настороженно спрашиваю я.

– Нам нельзя здесь задерживаться. Вернешься со мной в дом? Я оставил там мешок. С холодильником ты меня обошла.

Мотаю головой.

Кажется, он понял, что я вот-вот сорвусь.

– Тогда подожди здесь, хорошо? Я быстро. Наберу нам побольше еды.

– Нам?

– Думаешь, я позволю тебе вот так исчезнуть? Теперь ты от меня не отделаешься.

Исчезать я и не хочу.

– У меня… – Разве можно не доверять другому человеку? Мы семья, наш вид находится на грани вымирания. – У меня нет времени. Мне далеко идти, а… Джейми уже заждался.

– Ты не одна? – На лице Джареда впервые появляется замешательство.

– С братом. Ему всего девять, и он очень боится, когда я ухожу. Наверное, думает, что меня поймали. Он очень голоден. – Словно в подтверждение желудок громко урчит.

Джаред снова улыбается, еще радостнее.

– Я тебя подброшу.

– Подбросишь?

– Давай договоримся. Ты подождешь, пока я наберу еды, а я отвезу тебя на джипе, куда пожелаешь. Будет быстрее, чем своим ходом. Даже с твоей скоростью.

– У тебя есть машина?

– Конечно. Думаешь, я пешком сюда пришел?

Путь сюда занял шесть часов. Озадаченно морщу лоб.

– Глазом не успеешь моргнуть, как вернешься к брату, – обещает Джаред. – Только никуда не уходи, ладно?

Киваю.

– И, пожалуйста, поешь. Не хочу, чтобы твой желудок нас выдал. – Он усмехается, вокруг глаз разбегаются морщинки. Мое сердце вздрагивает. Кажется, я готова ждать его хоть до утра.

Джаред по-прежнему держит меня за руку. Затем медленно разжимает пальцы, делает шаг назад, останавливается.

– Только больше так не бей. – Он берет меня за подбородок, целует, и на сей раз я чувствую поцелуй как следует. Его губы мягче рук, жарче раскаленного воздуха вечерней пустыни. В животе вспархивает стая бабочек. Непроизвольно тянусь к нему, касаюсь теплой щеки, жестких волос на затылке. Пальцы проводят по бугристой линии на шее.

Вскрикиваю.

Я проснулась в холодном поту. Еще до пробуждения пальцы нащупали тонкую полоску шрама, оставшуюся после внедрения, – бледно-розовую, еле заметную. Лекарства Целителя подействовали.

Плохо заживший шрам Джареда никого не обманет.

Я зажгла ночник, подождала, пока дыхание выровняется. Кровь бурлила в жилах; сон казался невероятно реальным!

Новый сон, но по сути такой же, как те, что преследовали меня последние несколько месяцев.

Нет, не сон. Воспоминание.

Губы по-прежнему чувствовали прикосновение губ Джареда. Руки непроизвольно шарили по скомканным простыням, находя лишь пустоту. Сердце ныло.

Я смахнула с ресниц непрошеную слезу. Сколько еще я продержусь? Как можно жить в этом мире, в телах, чьи воспоминания не желают оставаться в прошлом, испытывать столь сильные эмоции, о которых невозможно даже предположить?

Сон улетучился. Завтра я буду вся разбитая, но в ближайшие несколько часов мне не успокоиться. Нужно исполнить свой долг, и дело с концом. Может, удастся отвлечься от неподобающих мыслей.

Я добрела до компьютера, одиноко стоявшего на пустом столе. Через несколько секунд загорелся экран; еще немного, и загрузилась почтовая программа. Найти адрес Искательницы не составило труда. В списке всего четыре контакта: Целитель, Искательница, мой новый работодатель и его жена, моя Утешительница.

Мой носитель, Мелани Страйдер, была не одна,

написала я без приветствия.

Его зовут Джейми Страйдер. Ее брат.

На миг я ужаснулась ее контролю. Все это время я даже не подозревала о существовании мальчика – не потому, что он ничего для нее не значил: наоборот, она защищала его гораздо более яростно, чем прочие секреты. Вдруг у нее есть и другие столь же важные тайны? Настолько ценные, что она оберегает их даже от моих сновидений? Неужели она настолько сильна?

Дрожащими пальцами я напечатала остальное:

Судя по всему, подросток лет тринадцати. Они жили во временном лагере – вероятно, к северу от города Кейв-Крик, штат Аризона. Это было несколько лет назад. Можете сравнить карту с линиями, которые я вспомнила ранее. Если узнаю что-то новое, сообщу.

Я нажала кнопку «Отправить». Едва письмо ушло, меня накрыла волна ужаса.

Только не Джейми!

Голос в голове звучал отчетливо, как мой собственный. Я содрогнулась.

Невзирая на жгучий страх, мне захотелось написать Искательнице – извиниться, что пересказываю безумные сны, попросить не обращать внимания на глупости, написанные спросонья.

Это не мое желание.

Я выключила компьютер.

Ненавижу тебя! – рявкнул голос в моей голове.

– Тогда тебе лучше уйти, – огрызнулась я в ответ и вздрогнула. Я произнесла это вслух!

Она заговорила со мной впервые после внедрения. Несомненно, она становится сильнее. Как и сны.

Придется завтра посетить Утешительницу. От этой мысли глаза наполнились слезами досады и унижения.

Я вернулась в постель, накрыла лицо подушкой и постаралась ни о чем не думать.

Глава 5

Безутешность

– Здравствуй, Странница. Проходи, располагайся.

Я переминалась на пороге кабинета Утешительницы, не решаясь войти.

Она улыбнулась – губы в уголках чуть заметно приподнялись. За месяцы наблюдений я научилась читать выражения человеческих лиц, различать подергивания и сокращения мышц. Утешительницу явно забавляет моя нерешительность, но огорчает, что я до сих пор чувствую себя скованно.

Подавив недовольный вздох, я вошла в небольшую, ярко оформленную комнату и заняла привычное место – красное кресло в дальнем углу.

Утешительница поджала губы.

Чтобы не встречаться с ней взглядом, я уставилась в раскрытое окно. По небу плыли облака, в воздухе витал слабый запах моря.

– Итак, Странница. Давненько ты меня не навещала.

Я виновато подняла глаза.

– Насчет последней встречи я предупреждала. Нужно было позаниматься с одним студентом…

– Да-да, знаю. – Утешительница вновь чуть заметно улыбнулась. – Я получила твое сообщение.

Для пожилой женщины она довольно привлекательна – по человеческим меркам. Седина ей к лицу; собранные в хвост длинные волосы не серебристо-серые, а белоснежные. Глаза необычного цвета – зеленые; таких я ни у кого не встречала.

– Простите.

– Ничего страшного. Понимаю, тебе нелегко сюда приходить. Раньше ты не нуждалась в помощи Утешителя и теперь напугана.

Я опустила взгляд на деревянный пол.

– Да, Утешительница.

– Я же просила называть меня Кэти.

– Да… Кэти.

Она рассмеялась:

– Никак не привыкнешь к человеческим именам?

– Нет. Честно говоря, это смахивает на… капитуляцию.

Я подняла глаза на Утешительницу. Та медленно кивнула:

– Что ж, вполне понятно, откуда у тебя такие мысли.

Я снова потупилась.

– Давай поговорим о чем-нибудь более приятном, – предложила Кэти. – Тебе по-прежнему нравится твое Призвание?

– Да. – Действительно, так легче. – Начался новый семестр. Я боялась, мне наскучит повторять одно и то же, однако с новыми слушателями старые истории не надоедают.

– Курт хорошо о тебе отзывался. Он говорит, твой предмет один из самых востребованных в университете.

Щеки загорелись от похвалы.

– Рада слышать. Как дела у вашего мужа?

– У Курта все отлично, спасибо. Наши носители в прекрасной форме для их возраста. Думаю, у нас впереди еще много лет.

Интересно, останется ли она в этом мире, возьмет ли другого носителя, когда придет время, или предпочтет покинуть Землю? Однако подобные вопросы могут повернуть разговор в менее приятную сторону.

– Мне нравится преподавать, – сказала я. – В мире Водорослей у меня было похожее Призвание. Заниматься знакомым делом всегда проще. Я очень благодарна Курту, что предложил мне работу.

– Это им с тобой повезло, – тепло улыбнулась Кэти. – Знаешь, как сложно найти профессора истории, своими глазами видевшего хотя бы пару планет. А ты побывала почти на всех. Да еще и на Истоке! Любая школа на этой планете тебя с руками оторвет. Курт собирается загрузить тебя по полной программе, чтобы ты не успевала даже подумать о переводе.

–Почетного профессора, – поправила я.

Кэти улыбнулась, тяжело вздохнула. Ее улыбка погасла.

– Ты давно ко мне не заходила. Я надеялась, проблемы решились сами собой, но потом начала волноваться – вдруг ты не появляешься, потому что становится хуже.

Я молчала, разглядывая свои руки. Светло-коричневый загар не бледнел, даже если я не проводила время на солнце. Над левым запястьем – родинка. Ногти коротко подстрижены. Мне не нравятся длинные ногти, они неприятно царапают кожу. Пальцы и без того тонкие, с длинными ногтями они выглядят странно, даже для человека.

Немного выждав, Утешительница откашлялась:

– Кажется, предчувствие не обмануло.

– Кэти… – медленно, через силу произнесла я. – Почему вы сохранили человеческое имя? Чтобы… чувствовать связь с носителем? – Мне хотелось узнать и про Курта, однако это слишком личный вопрос: задать его можно лишь самому Курту. Я испугалась, что проявила бестактность, но Кэти рассмеялась.

– Конечно нет. Я не рассказывала? Хм-м, наверное, нет, ведь моя работа – не говорить, а слушать. Большинство Душ, с которыми я общаюсь, не нужно подталкивать к беседе, как тебя. Знаешь, я прибыла на Землю в числе первых поселенцев, когда аборигены о нас еще не догадывались. Мы с Куртом несколько лет притворялись людьми. Даже когда мы захватили всю округу, поблизости все равно мог оказаться человек. Вот так я и стала Кэти. Кроме того, перевод моего имени займет четырнадцать слов, и уменьшительное из него никак не сделать. – Утешительница усмехнулась. Солнечный луч попал ей в глаза; на стене заплясал серебристо-зеленый отблеск, а изумрудно-зеленая радужная оболочка засверкала всеми цветами радуги.

Неужели эта милая уютная женщина прокладывала нам путь на планету? Я взглянула на Кэти по-новому, с удивлением и уважением. Раньше я не воспринимала Утешителей всерьез, поскольку не нуждалась в их услугах. Они для тех, кто не справляется, для слабаков, поэтому я стыдилась сюда приходить. Теперь же, узнав историю Кэти, я несколько раскрепостилась. Она знала толк в силе.

– Трудно было притворяться?

– Не очень. К телу пришлось привыкать… слишком много нового. Сенсорная перегрузка. Сперва получалось только следовать привычной модели поведения.

– А Курт… вы сами решили остаться с супругом вашего носителя? Когда все закончилось?

Острый вопрос. Кэти тут же ухватилась за него. Она уселась поудобнее, подобрала под себя ноги.

– Да, я выбрала Курта, а он меня, – задумчиво произнесла она, глядя куда-то поверх моей головы. – Мы оказались на задании случайно, но проводя вместе много времени, выполняя опасную миссию, естественным образом сблизились. Будучи ректором университета, Курт много общался. Наш дом стал центром внедрения. Мы часто принимали гостей. К нам приходили люди, а уходили Души. Требовалось действовать тихо и быстро, ведь аборигены крайне склонны к насилию. Любой миг мог стать для нас последним; что ни день, то волнение и страх. Чем не причина, чтобы остаться вместе, когда необходимость в секретности отпала. Я могла бы солгать, унять твои страхи, сказав, что мы близки именно поэтому. Однако… – Утешительница покачала головой, глубже устроилась в кресле, буравя меня взглядом. – За многие тысячелетия люди так и не поняли, что такое любовь. Что в ней от тела, а что от разума? Сколько случайности, сколько предопределения? Почему идеальные пары распадаются, а противоположности притягиваются? Я тоже не знаю ответа. Любовь непостижима. Моя носительница любила носителя Курта, и их любовь не умерла, хотя разумы сменили владельцев.

Кэти пристально, обеспокоенно на меня посмотрела. Я съежилась в кресле.

– Мелани по-прежнему тоскует по Джареду, – проговорила она.

Сама того не желая, я кивнула.

– Ты по нему тоскуешь.

Я закрыла глаза.

– По-прежнему видишь сны?

– Каждую ночь.

– Расскажи о них. – Голос Утешительницы звучал мягко, обволакивающе.

– Не хочу вспоминать.

– Знаю. Но все же попытайся. Вдруг это поможет.

– Как? Как мне поможет, если я скажу, что всякий раз, закрывая глаза, вижу его лицо? Что просыпаюсь и плачу, не обнаружив его рядом? Воспоминания так сильны, что я не в силах отделить их от своих собственных!

Я замолчала и стиснула зубы.

Кэти протянула белый носовой платок. Я не шевельнулась. Она приблизилась, положила его мне на колени, села на подлокотник кресла и стала ждать.

Моего упрямства хватило на полминуты. Я сердито схватила квадратик ткани и вытерла глаза.

– Ненавижу.

– В первый год все плачут. Человеческие эмоции бьют через край. Так или иначе, все мы немного дети. Я, например, принималась рыдать при виде красивого заката или почувствовав вкус арахисового масла. – Утешительница погладила меня по голове, провела пальцами по пряди, заправленной за ухо. – Какие красивые блестящие волосы. С каждым разом они все короче. Зачем ты их подстригаешь?

Я уже не сдерживала слезы. От гордости не осталось и следа. Какой смысл утверждать, что за короткими проще ухаживать? Я пришла сюда за помощью – значит, нужно рассказать все как есть.

– Ей это не нравится. Она любит длинные.

Вопреки моим ожиданиям, Утешительница не удивилась и не испугалась. Она хорошо знает свое дело. Ее слегка неуверенный ответ задержался лишь на мгновение:

– Ты… она… она все еще здесь?..

С моих губ сорвалась страшная правда:

– Да, если того пожелает. Наша история ей неинтересна. Когда я работаю, она дремлет, но все равно присутствует. Иногда мне кажется, она не менее реальна, чем я. – К концу фразы мой голос превратился в еле слышный шепот.

– Странница! – ужаснулась Кэти. – Почему ты не сказала, что все так плохо? Давно это продолжается?

– Становится хуже. Она не слабеет – наоборот, набирает силу. Но пока не настолько безнадежно, как рассказывал Целитель, – помните, про Кевина? Контроль она не захватила. И не захватит. Я этого не допущу! – Голос сорвался на крик.

– Конечно не допустишь, – ободряющим тоном проговорила Утешительница. – Надо было раньше рассказать, что ты так… несчастна. Тебе следует обратиться к Целителю.

Вся в расстроенных чувствах, я не сразу поняла, что она имеет в виду.

– К Целителю? Хотите, чтобы я стала попрыгуньей?

– Никто тебя не осудит. Что поделать, носитель оказался дефективным.

– Дефективным? Дело не в носителе, а во мне. Я слишком слаба для этого мира! – В отчаянии я уронила голову на руки. К горлу вновь подступили слезы унижения.

Кэти приобняла меня за плечи. Я старалась совладать с эмоциями, поэтому не отстранилась, хотя была не в восторге от подобной фамильярности.

Мелани тоже не понравилось обниматься с инопланетянкой.

Естественно, она все слышала, и теперь, когда я наконец признала ее силу, едва не лопалась от гордости. Торжествовала. Когда чувства переполняют, ее труднее контролировать.

Я постаралась успокоиться. Пусть знает свое место.

Это ты не на своем месте. Мысль прозвучала тихо, но вполне явственно. Видимо, все гораздо хуже: она достаточно сильна, чтобы говорить со мной, когда пожелает. Почти так же ужасно, как в первую минуту после внедрения.

Убирайся. Теперь я здесь живу.

Ни за что.

– Странница, дорогая, ты вовсе не слабая. Мы обе это знаем.

– Хм-м…

– Послушай меня. Ты сильная, невероятно сильная. Все Души примерно одинаковые, а вот ты – исключение. Твоя храбрость поразительна. И твои прошлые жизни тому свидетельство.

Прошлые – возможно. А нынешняя? Куда подевалась моя сила?

– Люди гораздо более индивидуальны, чем мы, – продолжила Кэти. – Они разные, и некоторые очень сильны. Любого другого Мелани сокрушила бы за пару дней. По воле случая или по воле судьбы, в этом теле схлестнулись сильнейшая из Душ и сильнейшая из людей.

– Перевес пока не в нашу пользу.

– Она не побеждает, Странница. Милая женщина, которую я вижу перед собой, – это ты, а Мелани – лишь тень в дальнем углу твоего сознания.

– Она разговаривает со мной, Кэти. У нее есть собственные мысли. Она по-прежнему хранит секреты.

– Но она ведь не говорит вместо тебя, верно? Я бы на твоем месте вряд ли смогла свободно общаться.

Я не ответила. Мне было слишком плохо.

– Тебе стоит подумать о реимплантации.

– Кэти, вы только что сказали, она уничтожит любую другую Душу. Не знаю, так ли это… возможно, вы просто делаете свою работу и пытаетесь меня утешить. Но если Мелани действительно настолько сильна, нечестно передавать ее другому лишь потому, что я с ней не справилась. Кому нужен такой носитель?

– Я говорила не ради утешения.

– Тогда как же…

– Вряд ли тело сочтут пригодным для повторного использования.

– Вот как?

По спине пробежал холодок, причем ужас охватил не только меня.

Так нельзя! Я не попрыгунья! Долгие годы, пока моя предыдущая планета – мир Водорослей, как его здесь называют, – вращалась вокруг своих солнц, я ждала. И хотя проводить бесконечные дни, будучи прикованной корнями ко дну океана, оказалось тяжелее, чем я предполагала, хотя жизнь Водорослей здесь, на Земле, казалась бы вечностью, я не покинула тело до срока. Отказываться от носителя расточительно, неправильно, неблагодарно. Это насмешка над всей нашей сутью, над самим понятием «Душа». Мы делаем миры лучше, в противном случае мы их просто не заслуживаем.

Нет, мы не расточительны. Все, что нас окружает, мы улучшаем, приносим красоту и мир. А люди, грубые и дикие, постоянно убивали друг друга; убийство стало частью их жизни. За последние несколько тысячелетий они изобрели неисчислимые способы истязаний; даже сухие официальные сводки наводили ужас. Почти на каждом континенте бушевали войны – узаконенное убийство, совершенное по приказу, изощренно эффективное. Представители мирных наций отворачивались, чтобы не видеть, как их собратья умирают от голода у них на пороге. Изобильные ресурсы распределялись неравномерно. И что самое отвратительное, их потомки – новое поколение, надежда на будущее – слишком часто становились жертвами жутких преступлений. И не от рук чужаков, а от своих – родителей, воспитателей, опекунов. Из-за бесхозяйности и алчности люди подвергли опасности существование самой планеты. Сравнивая прошлое и настоящее, нельзя не признать: благодаря нам жить на Земле стало гораздо лучше.

Вы истребляете целые виды – и еще похваляетесь.

Руки сами собой сжались в кулаки.

Я могу от тебя избавиться, – напомнила я ей.

Давай. Узаконь мое убийство.

Я блефовала. Мелани тоже.

Она-то думала, что хочет умереть; ей же хватило сил броситься в шахту лифта. Но это произошло в момент страха и поражения. Размышлять о смерти, сидя в удобном кресле, – совсем другое дело. При мысли о переселении в более послушного носителя по венам заструился адреналин, вызванный ее страхом.

Хорошо бы снова оказаться одной, стать единоличной хозяйкой тела и разума. Наслаждаться новым захватывающим миром, не отвлекаясь на злобное неприкаянное существо, которому давно уже не следует обременять меня своим присутствием.

Если подойти к вопросу рационально – может, действительно отказаться от носителя?.. Где-то на задворках сознания Мелани испуганно вздрогнула.

Меня тоже передернуло. Мне, Страннице, сдаться? Сбежать? Признать поражение, начать новую жизнь в безвольном податливом теле?

Я покачала головой. Нет, ни за что.

И вообще, это мое тело. Мне нравилось каждое сокращение мышц, сгиб суставов, натяжение сухожилий. Я свыклась с отражением в зеркале. Загорелая кожа, высокие резкие скулы, шелковистые волосы цвета красного дерева, зеленовато-коричневые глаза – теперь это я.

Я хочу остаться собой. Не позволю разрушить то, что мне принадлежит.

Глава 6

Преследование

За окном начало смеркаться. День, слишком жаркий для марта, все не кончался, словно не желал дать мне свободу.

Я шмыгнула носом, скомкала мокрый платок.

– Кэти, у вас, наверное, есть другие дела. Курт будет волноваться.

– Он поймет.

– Я не могу вечно здесь сидеть. Мы ни на шаг не приблизились к ответу.

– Починками на скорую руку я не занимаюсь. Ты ведь решила не переселяться в новое тело…

– Да.

– Значит, понадобится время.

Я в отчаянии стиснула зубы.

– Будет быстрее и легче, если ты примешь помощь.

– Пропускать приемы я больше не стану, честное слово.

– Я не это имела в виду, хотя рассчитываю, что мы продолжим регулярно встречаться.

– Вы хотите сказать… помощь со стороны? – Снова пережить сегодняшнее унижение в присутствии незнакомца?.. – Вы прекрасная Утешительница, никто другой мне не нужен!

– Я говорю не о смене Утешителя. – Кэти переменила положение, потянулась. – Сколько у тебя друзей?

– Коллег по работе? Я почти каждый день общаюсь с другими преподавателями, беседую со студентами после занятий…

– А за пределами университета?

Я непонимающе уставилась на нее.

– Людям необходимо общение. Ты не привыкла к одиночеству, дорогая. Ты же делилась мыслями целой планеты…

– Светскую жизнь мы не вели, – неудачно пошутила я.

Слегка улыбнувшись, Утешительница продолжила:

– Ты так отчаянно борешься со своей проблемой, что ничего вокруг не замечаешь. Наоборот, нужно развеяться. Ты сказала, во время лекций Мелани скучает, дремлет. Возможно, если заведешь дружеские отношения, начнешь больше общаться, это ее тоже приглушит.

Я задумчиво поджала губы. Мелани, вялая после долгого дня безуспешного утешения, без восторга восприняла подобное предложение.

Кэти кивнула:

– Забудь о ней, сосредоточься на себе и своей жизни.

– Звучит разумно.

– Кроме того, у этих тел имеются и физические потребности. На других планетах такого нет. Инстинкт размножения – самое сложное, с чем нам, поселенцам первой волны, пришлось столкнуться. Поверь, люди замечают, когда ты плохо его контролируешь. – Утешительница усмехнулась и закатила глаза, будто что-то вспомнила. Не дождавшись моей реакции, со вздохом скрестила руки на груди. – Ну же, Странница. Ты наверняка понимаешь, о чем я.

– Да уж, – пробормотала я. Мелани беспокойно шевельнулась. – Я же рассказывала о снах…

– Нет, я не про воспоминания. Твое тело никогда ни на кого не реагировало – чисто на химическом уровне?

Я хорошенько поразмыслила:

– Не замечала.

– Поверь, ты бы заметила. – Кэти с улыбкой покачала головой. – Иногда бывает полезно посмотреть по сторонам.

Отвращение Мелани смешалось с моим.

Утешительница догадалась, о чем я думаю.

– Не ей решать, с кем тебе общаться, Странница. Не позволяй собой управлять.

Мои ноздри раздулись. Я выждала пару секунд, сдерживая гнев, к которому до сих пор не привыкла.

– Она мной не управляет.

Кэти с сомнением приподняла бровь. От гнева у меня сдавило горло.