Гостья

Не надо бояться. Не зря меня зовут Странница. Я заслужила это имя.

Я еще раз вздохнула и, стиснув зубы, погрузилась в глубины памяти.

Я проскочила самый конец – второй раз уже не так страшно. В режиме быстрой перемотки я снова бежала во тьме, морщась, стараясь ничего не чувствовать. Все закончилось быстро.

Как только я преодолела этот барьер, стало легче: другие места и вещи не так пугали. Я узнала, как она попала в этот холодный город: приехала ночью на краденой машине, выбранной за неприметный вид. Бродила по темным чикагским улицам, зябко кутаясь в пальто.

Она тоже искала. Здесь были другие, такие же; по крайней мере, она на это надеялась. Какая-то женщина. Подруга… нет, родственница. Сестра… двоюродная.

Слова поступали все медленнее. Сперва я не могла понять почему. Что-то забылось? Потерялось в результате клинической смерти? Может, я еще не отошла от наркоза? Я изо всех сил старалась сохранить ясность мыслей. Странное ощущение. Снотворное продолжает действовать? Вроде бы чувствую себя вполне бодро, однако разум никак не может найти ответы на вопросы.

Попробуем зайти с другой стороны. Какая у нее цель? Найти… Шэрон – я выудила имя, – и потом они…

Я уткнулась в стену.

Пустота, ничто. Я попыталась ее обойти, но не смогла найти краев. Как будто кто-то стер информацию, которую я искала.

Или мозг поврежден.

На меня обрушилась волна гнева, дикая и необузданная. Я ахнула от неожиданности. Мне говорили об эмоциональной нестабильности человеческих тел, но такого я даже предвидеть не могла. За все восемь жизней мне ни разу не доводилось испытывать столь сильных эмоций.

Кровь запульсировала в жилах, застучала в ушах. Пальцы сами собой сжались в кулаки.

Аппарат зафиксировал учащение сердцебиения. Тут же послышался цокот каблуков Искательницы, за ним зашуршали мягкие шаги Целителя.

– Добро пожаловать на Землю, Странница, – раздался женский голос.

Глава 3

Сопротивление

– Она еще не знает своего нового имени, – пробормотал Целитель.

Меня привлекло необычное ощущение – приятное изменение в воздухе, исходящее со стороны Искательницы. Аромат. Нечто новое в стерильном, лишенном запахов помещении. Духи, сообщило новое сознание. Цветочные, насыщенные…

– Ты меня слышишь? – прервала мои исследования Искательница. – Уже очнулась?

– Не торопись. – Голос Целителя звучал мягче, чем раньше.

Я не стала открывать глаза: не хотела отвлекаться. Разум подсказал нужные слова и тон, способный передать мысли, не тратя лишних усилий.

– Меня внедрили в поврежденное тело, чтобы добыть информацию, – так ли это, Искательница?

Послышался вздох, в котором смешивались удивление и возмущение. Что-то теплое коснулось моей кожи, накрыло руку.

– Конечно нет, Странница, – ободряюще произнес Целитель. – Даже Искатели на подобное не способны.

Искательница снова издала необычный звук. Зашипела от злости, поправила моя память.

– Тогда почему разум функционирует некорректно?

Молчание.

– Сканирование показало отличный результат, – проговорила Искательница. Ее голос звучал не успокаивающе, скорее с вызовом. Она собирается со мной спорить? – Тело полностью исцелено.

– После попытки самоубийства, едва не увенчавшейся успехом. – Я говорила жестко, едва ли не сердито. К гневу я не привыкла. Трудно его сдерживать.

– Все было в полном порядке…

– Что именно не так? – вмешался Целитель. – Речь у тебя явно присутствует.

– Память. Я пыталась найти сведения, необходимые Искательнице.

Я не слышала ни звука, и все же что-то изменилось. Напряжение, возникшее от моих обвинений, ослабло. Интересно, как я это определила? Похоже, помимо пяти чувств есть еще одно, неосознанное, непознанное, неучтенное. Интуиция? Почти подходящее слово. Можно подумать, пяти недостаточно.

Искательница откашлялась, однако вместо нее заговорил Целитель.

– Э-э… не стоит волноваться из-за частичных… затруднений с памятью. Не то чтобы мы этого ожидали, хотя, если вдуматься, ничего удивительного.

– Не понимаю, о чем вы.

– Тело принадлежало мятежнице. – Голос Искательницы зазвенел от возбуждения. – Если люди знают о нас, их труднее подавить. Твоя до сих пор сопротивляется.

Оба замолчали, ожидая моего ответа.

Сопротивляется? Носитель блокирует доступ к памяти? И снова меня обожгла вспышка гнева.

– Внедрение прошло корректно? – Мой голос прозвучал сдавленно, сквозь зубы.

– Да, – ответил Целитель. – Все восемьсот двадцать семь щупов надежно закреплены в оптимальном положении.

Никогда раньше мне не приходилось задействовать столько отростков для соединения с носителем; всего сто восемьдесят один щуп остался свободен. Возможно, из-за необычайно тесной связи эмоции ощущаются слишком остро.

Я решила открыть глаза. Нужно убедиться, что Целитель прав и прочие части тела работают исправно.

Свет. Яркий, резкий. В последний раз я видела свет сквозь толщу океана. Однако эти глаза приспособлены для более интенсивного освещения. Я чуть приоткрыла их, едва разомкнув ресницы.

– Хочешь, выключу лампу?

– Нет, Целитель. Глаза привыкнут.

– Очень хорошо. – Он явно доволен, что я уверенно пользуюсь предоставленным телом.

Оба терпеливо ждали.

Разум опознал палату в медицинском учреждении. Больница. Потолочные панели – белые с темными вкраплениями. Через равные интервалы их сменяли прямоугольные лампы. Стены светло-зеленые – успокаивающий цвет, но еще и цвет болезни. Неудачный выбор, по моему новообретенному мнению.

Стоящие рядом люди гораздо интереснее. Стоило сфокусировать взгляд на Целителе, в мозгу тут же всплыло слово «врач». На нем сине-зеленое одеяние с короткими рукавами. Хирургический костюм. На лице странного цвета волосы. Память подсказала – рыжие.

Рыжие! Три жизни я не видела подобного цвета. Но даже этот золотистый оттенок вызвал чувство ностальгии.

Лицо обычное, человеческое, однако сознание услужливо предложило определение «доброе».

Рядом послышался нетерпеливый вздох. Я переключилась на Искательницу.

Очень маленького роста. Если бы она стояла неподвижно, я не обратила бы на нее внимания. С виду неприметная; сгусток тьмы в ярко освещенном помещении. С ног до головы одета в черное: строгий деловой костюм, под пиджаком – шелковая водолазка. Волосы тоже черные, до плеч, зачесаны за уши. Кожа темнее, чем у Целителя. Оливковая.

Выражения человеческих лиц меняются еле уловимо, их почти невозможно прочесть. Впрочем, память подсказала, что именно написано на лице женщины. Черные брови, сдвинутые над темными глазами навыкате, создавали ясный образ. Гнев? Не совсем. Напряженность. Раздражение.

– Как часто такое случается? – спросила я Целителя.

– Нечасто, – признал тот. – В нынешние времена осталось не так много половозрелых особей. Детеныши весьма податливы. Но ты настояла на взрослом носителе…

– Да.

– Обычно просят наоборот. Человеческая жизнь короче, чем мы привыкли.

– Я тщательно изучила факты, Целитель. Вы уже сталкивались с подобным… сопротивлением?

– Лично я – всего один раз.

– Расскажите подробнее. – Я помолчала и добавила, уже вежливее: – Пожалуйста.

Целитель вздохнул.

Искательница забарабанила пальцами по предплечьям. Признак нетерпения. Ей не хочется ждать.

– Это случилось четыре года назад, – начал Целитель. – Одна Душа попросила, чтобы ее внедрили в тело взрослого мужчины. В нашем распоряжении оказался человек, живший среди мятежников с самого начала вторжения. Он… знал, что произойдет, если его поймают.

– Как и мой носитель.

– Э-э… да. – Целитель кашлянул. – Для той Души это была вторая жизнь. Она прибыла из Слепого мира.

– Слепого мира? – переспросила я, непроизвольно вздернув подбородок.

– Ой, прости, ты же не знаешь, какие у нас тут названия. По-моему, ты там бывала. – Он достал из кармана устройство – компьютер – и быстро пробежал взглядом по экрану. – Да, твоя седьмая планета. В восемьдесят первом секторе.

–Слепой мир? – На сей раз мой голос был полон негодования.

– Те, кто там жил, предпочитают называть его Поющим миром.

Я медленно кивнула. Так-то лучше.

– А те, кто не был, зовут планетой Летучих мышей, – пробормотала Искательница.

Разум выудил из глубин памяти образ уродливого грызуна с крыльями. Я неприязненно сощурилась.

– Вероятно, вам ни разу не доводилось посещать эту планету, – с усмешкой произнес Целитель. – Сперва мы назвали ту Душу Стремительной Песней – вольный перевод прежнего имени в… Поющем мире. Правда, вскоре он решил взять человеческое имя – Кевин. С учетом его прошлого, ему было уготовано Призвание Музыканта, однако он выбрал занятие носителя – стал механиком. Это насторожило назначенного ему Утешителя, но все оставалось в пределах нормы. Затем Кевин начал жаловаться на провалы в памяти. Так он попал ко мне; мы провели многочисленные исследования, чтобы выявить возможные повреждения мозга. Несколько Целителей обратили внимание на различия в его поведении и свойствах личности. На расспросы он отвечал, что ничего не помнит о некоторых своих утверждениях и действиях. Вместе с Утешителем мы продолжили наблюдать за Кевином и выяснили, что временами носитель захватывает контроль над телом.

– Захватывает контроль? – Мои глаза округлились. – Без ведома Души? Носитель вернул себе тело?

– Как ни печально, да. Кевину не хватило сил полностью подавить человека.

Не хватило сил.

Меня тоже сочтут слабой? Может, я и правда слабая, раз не сумела добиться ответов. Даже хуже – совсем безвольная, раз в голове появляются чужие мысли, хотя там место лишь воспоминаниям. Я-то всегда считала себя сильной. При мысли о постыдной слабости мне стало неуютно.

– После определенных событий было принято решение… – продолжил Целитель.

– Каких событий?

Он опустил взгляд.

– Каких событий? – настойчиво переспросила я. – У меня есть право знать.

Целитель вздохнул:

– Кевин… напал на Целительницу, когда был… не в себе. – Он поморщился. – Ударом кулака повалил на пол и забрал скальпель. Мы обнаружили его без чувств. Носитель пытался вырезать Душу из тела.

Прошло несколько секунд, прежде чем я обрела дар речи.

– Что с ними стало?

– К счастью, носитель недолго оставался в сознании, поэтому обошлось без серьезных повреждений. Кевина переселили, на сей раз в незрелую особь. Взбунтовавшееся тело оказалось в плохом состоянии, поэтому было решено его не сохранять. Сейчас Кевин – семилетний мальчик, ведет себя совершенно нормально… правда, так и оставил имя Кевин. Его опекуны стараются обеспечить, чтобы он постоянно находился под воздействием музыки, и это идет ему на пользу… – Последняя фраза, очевидно, должна была сгладить эффект от всего остального.

– Но почему?.. – Я откашлялась, чтобы вернуть себе голос. – Почему о таких рисках не сообщают?

– Вообще-то, – вмешалась Искательница, – во всех информационных материалах предельно ясно указано, что ассимиляция взрослой человеческой особи гораздо сложнее, чем ассимиляция ребенка. Настоятельно рекомендуется выбирать носителя, не достигшего полового созревания.

– В случае с Кевином «сложнее» – еще мягко сказано, – прошептала я.

– Да, но ты предпочла пренебречь рекомендациями. – Мое тело непроизвольно напряглось; накрахмаленная простыня на больничной койке тихо хрустнула. Искательница примирительно подняла руки. – Ни в коем случае тебя не обвиняю. Детство – крайне скучный период, а ты, очевидно, незаурядная Душа. Не сомневаюсь, ты справишься. Это просто очередной носитель. Вскоре ты получишь над ним полный контроль.

Удивительно, как Искательнице хватило терпения ждать – даже мою акклиматизацию. Она явно разочарована, ей хочется скорее заполучить ответы… Во мне снова вспыхнул гнев.

– Вам не приходило в голову, что вы можете сами внедриться в тело и получить желаемое? – спросила я.

Искательница помрачнела:

– Я не попрыгунья.

Что она имеет в виду?

– Так мы называем тех, кто решил покинуть тело носителя до окончания жизненного цикла, – пояснил Целитель.

Я понимающе кивнула. В других мирах для таких Душ тоже имелись свои прозвища. Подобное нигде не поощрялось. Поэтому я перестала испытывать терпение Искательницы и выдала ей, что смогла.

– Ее звали Мелани Страйдер. Родилась в Альбукерке, Нью-Мексико. Во время начала вторжения находилась в Лос-Анджелесе, несколько лет скиталась по лесам, пока не нашла… Хм-м, простите, это я попробую выяснить позже. Телу двадцать полных лет. Она приехала в Чикаго из… – Я покачала головой. – Проделала несколько отрезков пути, не все из них в одиночку. Машина краденая. Она искала двоюродную сестру Шэрон, надеясь, что та осталась человеком. Ни с кем не общалась, пока мы ее не выследили. Но… – Я попыталась пробиться сквозь очередную гладкую стену. – Кажется… не уверена… похоже, она где-то оставила послание.

– Значит, рассчитывала, что ее будут искать? – взволнованно спросила Искательница.

– Да. Ее… ждут. Если она не встретится с… – Я стиснула зубы, стараясь проломить черную толстую стену. На лбу выступили капли пота. Целитель и Искательница стояли молча, позволяя мне сосредоточиться.

Я стала думать о другом… громкий незнакомый шум двигателя, панический выброс адреналина при виде встречного автомобиля… Никто мне не препятствовал. Я поплыла в потоке воспоминаний, пропуская марш-бросок по холодному ночному городу, – к зданию, где меня нашли.

Не меня. Ее. По телу пробежала дрожь.

– Не надо так напрягаться… – начал Целитель. Искательница на него шикнула.

Я задержалась на моменте обнаружения, вновь пережила леденящий ужас и жгучую, затмевающую разум ненависть к Искателям. Ненависть – это зло, она причиняет боль. Я едва могла ее выносить, однако позволила ей бушевать, надеясь таким образом уменьшить сопротивление, ослабить защиту.

Она пыталась спрятаться и поняла, что не сможет. Огрызком карандаша нацарапала записку, засунула под дверь. Не просто дверь.

– Пятая дверь в пятом коридоре пятого этажа. Ее послание там.

Искательница достала маленький телефон и принялась что-то быстро в него нашептывать.

– Здание считалось безопасным. Все знали, его будут сносить. Она не поняла, как ее обнаружили. Они нашли Шэрон?

От ужаса по коже пробежали мурашки.

Вопрос задала не я.

Вопрос задала не я, однако он сорвался с моих губ так естественно, что Искательница ничего не заподозрила.

– Двоюродную сестру? Нет, других людей не обнаружили, – ответила она. Мое тело облегченно расслабилось. – Этого носителя заметили у входа в здание. Поскольку дом был признан аварийным, гражданин, который ее увидел, проявил бдительность и позвонил нам. Мы установили наблюдение на случай, если их там несколько, а когда убедились, что она одна, провели захват. Ты можешь найти место встречи?

Я попыталась.

Так много воспоминаний, все четкие, яркие. Я увидела сотни мест, где никогда не была, впервые услышала их названия. Дом в Лос-Анджелесе, окруженный высокими лиственными деревьями. Палатка и костер на лесной лужайке неподалеку от Уинслоу, штат Аризона. Пустынный каменистый пляж в Мексике. Пещера где-то в Орегоне, вход в которую скрыт за водопадом. Палатки, хижины, самодельные укрытия. Со временем названий становилось все меньше. Она не знала, где находится, и ей было все равно.

Теперь мое имя – Странница, но ее воспоминания подходили мне не меньше моих собственных. Только я странствовала по доброй воле. Вспышки памяти были всегда пропитаны страхом преследования. Не странствие – бегство.

Я постаралась отбросить жалость. Не важно, где она была; надо выяснить, куда направлялась. Я перебрала изображения, относящиеся к слову «Чикаго», но попадались лишь отрывочные образы. Тогда я решила забросить сеть подальше. Что там, за пределами города? Холодно. Да, холодно, и это ее беспокоило.

Где? Я нажала сильнее. Стена вернулась.

Я резко выдохнула.

– За городом… в лесу… национальный парк, вдали от поселений цивилизации. Она ни разу там не бывала, но знала, как туда попасть.

– Когда назначена встреча? – спросила Искательница.

– Скоро, – сам собой пришел ответ. – Сколько времени я здесь?

– Мы дали телу девять дней для полного исцеления, – сказал Целитель. – Внедрение произошло сегодня, на десятый день.

Десять дней. По телу прокатилась волна облегчения.

– Слишком поздно, – сообщила я. – Для встречи… и даже для записки. – Я чувствовала реакцию носителя – необычайно сильную. Она как будто… ликовала. Я произнесла ее мысли вслух, чтобы попытаться понять, о ком речь. – Он не придет.

– Он? – вскинулась Искательница. – Кто?

Черная стена обрушилась с новой силой, однако опоздала на долю секунды.

И снова в памяти всплыло лицо. Красивое, загорелое, с лучистыми глазами, пробуждающее во мне странное, невыразимое удовольствие.

Стена с грохотом встала на место, но недостаточно быстро. Меня тут же обожгло злобное негодование.

– Джаред, – проговорила я. Вслед за именем с моих губ сорвалась чужая, не принадлежащая мне мысль. – Джаред в безопасности.

Глава 4

Сны

Слишком темно для жары, слишком жарко для темноты. Одно из двух явно лишнее.

Истекая потом, съеживаюсь под ненадежной защитой тощего куста. С тех пор как машина вышла из гаража, прошло четверть часа. Свет не горит. Стеклянная дверь приоткрыта; включен испарительный охладитель. Представляю, как свежий влажный воздух дует сквозь сетку. Жаль, до меня не достает.

В животе урчит. Напрягаю мышцы пресса в надежде приглушить звук. Здесь так тихо, что слышен каждый шорох.

Безумно хочется есть.

Но другая потребность сильнее – еще один голодный рот, надежно укрытый в темной пещере, ставшей нашим временным убежищем. Там тесно, всюду острые камни. Что он будет делать, если я не вернусь? Тяжесть материнской ответственности – но ни знаний, ни опыта. Ощущение отчаяния и беспомощности. Джейми голоден.

Другого жилья рядом нет. Я наблюдала за домом с тех пор, как раскаленное белое солнце стояло высоко в небе. Собаки вроде тоже нет.

При попытке встать икры протестующе ноют. Пригибаюсь, стараясь не высовываться из-за куста. На краю оврага – полоса песка, бледная дорожка в свете звезд. Машин не слышно.

Когда монстры (с виду – приятная пара слегка за пятьдесят) вернутся, то сразу все поймут. За мной начнется охота. Нужно успеть сбежать. Надеюсь, они весь вечер проведут в городе. Кажется, сегодня пятница. Они перенимают наши привычки, разницу сложно заметить. Наверное, поэтому им и удалось победить.

Легко и бесшумно перелезаю через невысокий заборчик. Двор засыпан гравием; приходится двигаться крайне осторожно, чтобы не шуршать. Поднимаюсь на крыльцо. Ставни открыты. В доме тихо. Обстановка внутри простая; хорошо – никто не спрячется. Правда, и мне укрыться негде, но если до этого дойдет, прятаться в любом случае будет уже поздно.

Сперва отодвигаю дверь с проволочной сеткой, потом стеклянную. Обе скользят бесшумно. Осторожно ступаю по кафельному полу, но лишь по привычке. Здесь никого нет.

Прохладный воздух… блаженство!

Кухня слева. Тускло поблескивает каменная столешница.

Снимаю с плеча холщовую сумку, открываю холодильник. Внутри загорается свет; я пугаюсь, но тут же нахожу кнопку, зажимаю ее пальцем ноги. Темнота ослепляет, однако времени мало. Приходится действовать на ощупь.

Молоко, сыр, остатки еды в пластиковой миске. Хорошо бы курица с рисом, которую хозяин готовил на ужин. Съедим ее сегодня вечером.

Сок, пакет яблок. Морковка. До утра не испортятся.

Перехожу к буфету. Нужны продукты, которые хранятся долго.

Глаза привыкли к темноте. Забираю все, что могу унести. М-м, шоколадное печенье! Мне не терпится открыть упаковку, однако, стиснув зубы, приказываю животу замолчать.

Сумка быстро наполняется. Даже если экономить, продуктов еле хватит на неделю. Не хочу экономить, хочу пировать. Набиваю карманы злаковыми батончиками.

Чуть не забыла. Подхожу к раковине, наполняю флягу. Подсовываю голову под кран, жадно пью. Вода забавно булькает в пустом желудке.

Теперь, когда дело сделано, накатывает паника. Надо скорее убираться отсюда. Где цивилизация – там смерть.

На обратном пути внимательно смотрю под ноги, чтобы не споткнуться из-за тяжелой сумки. Только взявшись за дверную ручку, замечаю темный силуэт у черного хода.

С губ срывается жалкий испуганный вскрик. Одновременно раздается приглушенное ругательство. Разворачиваюсь, бегу к парадной двери, надеясь, что она не заперта или хотя бы открывается изнутри.

Не успеваю сделать и пары шагов, как жесткие руки хватают меня за плечи, дергают обратно. Слишком большие и сильные для женских. Низкий голос подтверждает мою догадку.

– Один звук, и ты труп, – мрачно произносит незнакомец. С ужасом чувствую на шее прикосновение холодного лезвия.

Странно. Мне не должны предоставлять выбор. Кто этот монстр? Никогда не слышала, чтобы они нарушали правила. Даю единственный возможный ответ.

– Режь, – цежу сквозь зубы. – Не хочу становиться паразитом.

Сердце колотится в груди, и каждый его удар отдается именем: Джейми, Джейми, Джейми. Что теперь с тобой будет?

– Умно, – бормочет мужчина себе под нос. – Видимо, Искательница. Значит, это ловушка. Как они узнали? – Лезвие исчезает, но его место занимают пальцы, твердые, словно металл.

Я едва могу дышать.

– Где остальные? – спрашивает он, усиливая хватку.

– Я одна. – Нельзя, чтобы он нашел Джейми. Что Джейми будет делать, если я не вернусь? Джейми голоден!

Сильно бью его локтем в живот, аж самой больно. Пресс у него железный, как и руки. Очень странно. Такие мышцы бывают от тяжелой работы или регулярных тренировок, а паразиты не утруждают себя ни тем ни другим.

Удар никак на него не подействовал, даже дыхание не сбилось. В отчаянии со всей силы наступаю ему на ногу. От неожиданности он теряет равновесие. Вырываюсь, однако он хватает меня за сумку, прижимает к себе и вновь берет за горло.

– Слишком уж ты резвая для миролюбивой воровки тел.

Что за бессмыслица? Мне казалось, пришельцы все одинаковые. Наверное, среди них тоже встречаются психи.

Извиваюсь и царапаюсь, пытаясь освободиться, но незнакомец лишь крепче сжимает пальцы на моей шее.

– Я тебя прикончу, никчемная паразитка. Я не шучу.

– Ну и давай!

Он вдруг ахает; наверное, все-таки удалось его зацепить. Правда, новых синяков не ощущается…

Незнакомец отпускает руку, хватает меня за волосы. Видимо, это конец. Сейчас перережет горло. Вот-вот полоснет ножом…

Жесткие теплые пальцы проводят сзади по шее.

– Не может быть…

Что-то со звоном упало на пол. Он выронил нож? Как бы поднять… Может, упасть? Рука расслаблена, попробую вырваться. По звуку я примерно представляю, куда приземлился нож.

Мужчина резко разворачивает меня к себе. Раздается щелчок, в левый глаз ударяет луч света. Охаю, пытаюсь уклониться. Он крепче вцепляется мне в волосы, светит в правый глаз.

– Поверить невозможно, – выдыхает он. – Ты человек.

Большие ладони обхватывают лицо. Прежде чем я успеваю вырваться, губы крепко прижимаются к моим.

Замираю от шока. Меня в жизни никто не целовал. Родители чмокали в лоб или щеку, когда-то давно. Я уж думала, никогда не узнаю, что такое настоящий поцелуй. Правда, толком его прочувствовать не удалось – слишком много паники, ужаса, адреналина.

Наношу резкий удар коленом в пах.

Мужчина хрипит, сгибается пополам. Наконец-то свобода! Наверняка он ждет, что я побегу к парадной двери, поэтому подныриваю ему под руку и мчусь к открытому черному ходу. Даже с тяжелой сумкой я быстрее. Он все еще стонет от боли. Я знаю, куда бежать; главное – не оставлять следов. Продукты при мне, и это здорово. Жаль только, злаковые батончики выпали.

– Подожди! – доносится сзади.

«Заткнись», – думаю про себя.

Он бежит за мной. Его голос все ближе.

– Я не один из них!

«Ага, конечно». Прибавляю скорость. Папа говорил, я быстрая, как гепард. Давным-давно, еще до конца света, я была чемпионкой штата по легкой атлетике.

– Послушай! – кричит он во весь голос. – Смотри! Я докажу. Остановись, взгляни на меня!

«Нашел дурочку». Скатываюсь в овраг, продираюсь сквозь кустарник.

– Я думал, больше никого не осталось! Пожалуйста, мне надо с тобой поговорить!

Он совсем рядом.

– Заткнись! – говорю негромко, но знаю, он слышит. Раньше меня никому не удавалось догнать. Прибавляю ходу.

Он тяжело дышит и тоже ускоряется.

Что-то большое налетает сзади, сбивает с ног. Во рту вкус земли. Сверху придавило чем-то тяжелым, я едва могу дышать.

– Подожди… минуту…

Он приподнимается, переворачивает меня на спину, садится сверху, зажав мне руки ногами. Давит мои продукты. Рычу, пытаюсь вырваться.