Пантера 1-6. Часть вторая. В плену у пространства-времени

Стас Степанов

Пантера 1-6. Часть вторая. В плену у пространства-времени

Запретные земли (Нагасари), Нейтральная область (Матромастана).

Пройдя пол-лиги на одном дыхании, люди остановились в разброс. Лишь сейчас они стали осознавать, в каких землях бредут в неизвестность. До нынешнего дня никто из них не ступал на запретные территории, о коих известно только то, что с оных нет возврата, впускают всех и никого не выпускают.

Странники испытывали волнение, лёгкий страх, шок; смешанные чувства терзали души, сердца бились с бешенной скоростью, глаза стреляли по сторонам в поисках скрытой или явной угрозы, но кругом – равнина, засушливые степи, не за что зацепиться, ни одного ориентира. Спешили жить насекомые, шныряли под ногами по неотложным делам грызуны, сновали юркие ящерицы, в пыльном небе кружили пернатые хищники, выискивая добычу. Какофония незнакомо-непривычных звуков оглушала, мешая высеивать опасные, в ноздри били душно-горькие запахи трав, паляще-знойное солнце обжигало неприкрытые участки кожи, пот заливал прикрытые, одежды промокали насквозь…

– Тишь и гладь да божья благодать! – пробурчал Волк, как и большинство из присутствующих, более привык к духоте лесов или свирепым морозам севера, нежели к сухой жаре. – Лепота да и только!

– Не ворчи, дружище! – философским тоном попросил Один, погладил шерсть на голове подошедшей к нему Ёханны. – Итак, дамы и господа, передохнули и – дальше!

– Куда? – вопросил один из пограничных колдунов. – В каком направлении?!

– Нужно направление? – переспросил Один задумчиво, зачем-то потеребил свой подбородок, глянул без прищура на солнце, затем изрёк: – Интуиция моя подсказывает, что нужно свернуть на юго-восток.

– Уже что-то, – согласился всё тот же колдун.

Впрочем, согласились с выбранным направлением и остальные – какая разница, куда идти в местах, на кои вступил впервые в жизни, и коих не знаешь ровным счётом ничего?

Шли быстрым шагом, держа напряжённо в руках оружие, окружив чёрных колдунов и Гральриха для их вящей безопасности, как наиболее уязвимых членов команды. Норд не обиделся на столь чрезмерную опёку друзей – он неплохой боец, но любой баронский воин без труда одолеет его в честном поединке: он силён как властелин Стихии Земли, что не раз доказал.

Страх перед неизвестностью рос в геометрической прогрессии с каждой оставленной за плечами лигой, отчасти передаваясь Вестникам. Пограничники и птеригианцы с молоком матери впитывали страх перед Запретными землями, они много веков живут им, поскольку ничего другого не ведают – а что, ежели тёмные силы начнут расползаться по людским странам, раздвигая свои древние границы? Эти два относительно небольших государства окажутся беззащитными пред ликом неизведанного зла. Чёрные колдуны беспрестанно «сканировали» пространство по всем сторонам света, однако к их великому ужасу «сканер» молчал, не показывая результатов – они ничего не чувствовали, будто Запретные земли и впрямь вымерли (не считая мелкой живности). Они видели как подбираются Вестники, всё крепче сжимают пальцами оружие, а сиё значит лишь одно – путники интуитивно ощущают приближающуюся угрозу, тогда как их магия «оглохла» и «ослепла» по непонятным причинам, добавляя нервозности. Даже знаменитые на весь мир оборотни ничуть не прибавляли пограничникам необходимой не меньше воздуха уверенности. Предательски застучали зубы, откровенно затряслись колени, по счастью, скрытые чёрным плащом, ноги отказывались подчиняться их обладателям.

Немногим лучше чувствовали себя воины Муэрто – было бы позорно показывать страх юным воителям и их неизменным спутникам, сохранявшим присутствие духа и боевой настрой. Крыса и подавно вела себя так, словно на увеселительной прогулке топала – нюхала траву, беспечно рылась в земле, иногда отставая от группы, постоянно ловила мелочь и со смачным хрустом пожирала её, засим вприпрыжку догоняла людей, один раз предложила пограничникам степного зайца – правда, из-за категоричного отказа оных пришлось съесть самой. Казалось, она не замечала человеческих страхов, всеобъемлющей опасности, думала только о насыщении бездонной утробы… Но это не так. Ёханна лучше хозяев ощущала подступающую угрозу, мелкая охота помогала терпеливо дождаться оной, не впасть в отчаяние от нервного перенапряжения.

Спутники прекрасно сознавали – всему тому, что сейчас с ними происходит, включая смертоубийственный поход за таинственно-зловещим «ключом» аж в Запретные земли, виновники проклятые Бэрайя-маг и Лапару. Подумать только: искать гибель готрельского колдуна и приморского божка в местах, откуда попросту не возвращаются! Что за насмешка богов?! Сказать кому – поднимут на смех.

Преодолев больше десятка лиг по пыльным равнинным степям, чужаки засомневались: а так ли реальна угроза, кою они ощущают якобы по нарастающему чувству гнёта – за последние часы, то бишь с того момента, как преодолели замшелые межевые столбы, не встретили по пути ничего крупнее дрофы и опаснее орланов да местных ястребов, больше парящих в недосягаемых высях? Напряжение нарастает, а ничегошеньки не происходит. Неужто все россказни, слухи, были, легенды всего лишь досужий вымысел? Тот факт, что экспедиции и отчаянные смельчаки не возвращаются на протяжении веков, ещё не означает их безвестная гибель от лап (щупалец? клешней? рук?) чудовищных тварей, кошмарных демонов, представителей иных рас или тех же людей, оборотней, эльфов. Вполне возможно они становились живы'ми пленниками или попадали в такие условия, из коих не хочется добровольно уходить, даже если дома ждут любимая же и послушные дети. Или ещё что-то, не подвластное человеческому разуменью… А, может, и впрямь гибнут.

– Бронтиды на юг и юго-восток! – протрубил реализовавшуюся во плоти опасность, целенаправленно мчащуюся в их сторону, Один.

Считается, что эти твари размером со скаковую лошадь, но гораздо массивнее и несомненно грознее шерстистых носорогов и мамонтов, обретаются только в степях Гранулиды, их немного на востоке и юго-востоке Алексии, пугают жителей южной и юго-западной части Хризолизы, поговаривают, что водятся в землях Лапаротомов, однако везде – исчезающий вид, ходящий по одиночке, реже парами. Существуют охотники, специализирующиеся исключительно на отлове бронтидов. Их дело хорошо оплачиваемо в любом государстве, окромя холодной Гипербореи (в лютой стуже поголовно погибают), но связано с высокой смертностью среди ловцов. Твари ненавидят род человеческий (надо заметить – не беспричинно), видят гораздо дальше северных носорогов, несколько разумнее оных, ходят на четырёх колонноподобных ногах, оканчивающихся тремя копытцами каждая, короткий хвостик, короткая же и мощная шея (бычья в сравнении его тощая), крупная голова с маленькими, по сравнению с оной, стригущими ушами, ноздри злобно раздуваются, чуть выше – двойной действенный рог, широкие карие глаза, кожа (кроме живота и морды)защищена костяными пластинами разной величины, на многих из них красуются шипы неодинаковой длины по одному на пластину. Каждый мёртвый бронтид оценивается в десять-двадцать золотых гульденов, а стоимость живого, пойманного в несокрушимую клетку, возрастает в десятки раз. Потому всегда находятся те, которые готовы рискнуть своими жизнями ради огромного куша.

В своё время Карл Ужасный потратил… хм… точнее выбросил впустую приличную сумму, надумав проверить на прочность чужаков.

На сей раз эти броненосцы вселили ужас в пришельцев не столько фактом своего существования в Запретных землях, сколько одновременным количеством – их было пять штук за раз! В выше перечисленных местах обитания о таком никто не слышал, а если обмолвиться о сём охотникам, они откровенно засмеют, сочтя рассказ выдумкой глупцов. Но их пятеро! И у них явно не двусмысленное желание – растоптать двуногих!

Люди и оборотни отбросили ненужные сомнения, запрятали в самые тёмные закоулки душ мешающий сосредоточиться на предстоящем бое страх, вытравили из голов лишние мысли и образы. Теперь разум и сердце готовы к смертельному поединку – даже пограничные колдуны смирились с неизбежностью смерти. Рано или поздно она все'х без исключения отправляет на другой берег жизни, на встречу к воинственным девам. Так зачем трястись за жалкие шкуры сейчас?

Ёханна издала высокий протяжный звук, коий обозначал боевой клич – пограничники от высокого напряжения и абсолютной неожиданности вздрогнули, но лишь до побелевших костяшек сжали клинки, – и первой атаковала ближайшего бронтида, вспрыгнув на рогатую морду, яростно вцепилась зубами в правый глаз. Бронированные чудовища на два удара сердца замешкали, опешив от неслыханной дерзости «мелюзги». Чем незамедлительно воспользовались Вестники богов и те, которые с оными с самого начала – или почти с начала – их нелёгкого пути. Пограничники и птеригианка оказались чуть-чуть медлительнее, за что многие поплатились.

Князь вьенский стремительно отскочил в сторону от одной разъярённой твари, успев по косой полоснуть горло кончиком меча – лезвие сумело лишь пробить толстую жёсткую кожу, не задев трахеи: шерсть окропилась кровью из раны. Зверь громко взревел от боли и злобы, задрав к небу убийственные рога. Он потерял из виду Ундермана, но заметил пятящегося назад чёрного колдуна со стилетами в руках, с грохочущим топотом нагнал его, выставив перед ним двойной рог, при виде которого шерстистый носорог помер бы от зависти. Колдун отчаянно взмахнул узким клинком – к его несчастью он с вибрирующим звоном угодил в надносовой вырост, вывихнул кисть… и не успел вскрикнуть. Броненосец безжалостно насадил на рог двуногое существо, легко, словно мешок с гнилыми опилками, поднял над землёй – кончики рога вышли из-за спины по обеим сторонам позвоночника. Мотнул башкой резко влево – тело, выронив стилеты, тряпичной куклой отлетело на два метра.

Клармаркай взвыл с досады, в прыжке настиг тварь и, не допустив её поворота, с силой двух рук вогнал в брюхо клинок на его половину, безуспешно попытался провернуть в ране – что-то помешало этому. Зверь словно споткнулся на месте, жалобно заурчал, призывая на помощь сотоварищей. От вида чужой крови и предсмертных криков воинов Ундерман озверел не хуже баюна, – его меч быстро-быстро вонзался в неподатливое тело под костяными щитками, превращая брюхо в кровоточащий дуршлаг, пока бронтид, как подкошенный, замертво не свалился с грохотом на бок. Князь отскочил, уже выискивая безумными глазами новую жертву.

Не задумываясь, Один умело метнул дисленум прямиком в пасть зверю, когда тот неосторожно издал боевой клич – раскрылся срединный клинок и вонзился в гортань до боковых лезвий. Звук захлебнулся в хлынувшей крови, бронтид на скаку, словно скала, обрушился на землю и по инерции – не перекувыркнулся из-за очень тяжёлого крупа – прокатился на животе ещё четверть метра. Ткнувшись слабо торчащей изо рта рукоятью в левую голень Харрола, хладнокровно наблюдавшего всё это, не сходя с места – остановился. Один закончил мучения животного жалом второго дисленума через глаз в мозг, со смачным звуком вынул из пасти первый. Из глаз, ноздрей, ушей, рта побежала горячая кровь, заливая собственную голову, жухлую траву вокруг, стопы Одина. Осмотрелся – и ужаснулся.

Первое же испытание боем показало, что люди не готовы к дороге без возврата. Поле битвы

истоптано, орошено человеческой и звериной кровью, валялись кишки… и пограничники в нелепых, противоестественных позах – проткнутые рогами, растоптанные, переломанные до неузнаваемости, всего пять воинов и один чёрный колдун. Четыре бронтида мертвы: своему Пантера вскрыла вильчатой саблей брюхо, второго князь истыкал мечом до кончины, третьего убил сам, четвёртого забили Ёханна и Волк, а вот последний продолжал жалостно мычать – Одинец и Банцемнис перерезали ему на всех ногах жилы. Двое пограничников-бойцов, Птерис и Гральрих ранены тяжело – одного из горцев уцелевший колдун уже лечил, истекая крупным потом, движениями ладоней над повреждёнными частями тела, плетя паутину исцеляющего заклинания – хоть какая-то польза от него осталась: «сканер» в сих проклятых землях «сломался».

– Одинец, помоги зверю! – приказал Харрол, дабы вывести того из ступора. – Банцемнис! Помогай чародею, пока он работает! Князь Ундерман, приведи в чувство вояк и постарайтесь найти хоть сколь-нибудь пригодное для лагеря место – скоро стемнеет!!

Ледяной маг подобрал стилет мёртвого колдуна и молниеносным движением повторил удар Харрола – в мозг через глаз, чтобы ни мгновения не мучился. И бронтид затих. Не ослушался и бывший дейчский легионер – лекарю действительно необходима посильная помощь: вправлять кости, переворачивать раненого, удерживать иногда (заклинания заживляют очень быстро и оттого весьма болезненно) в тисках и прочее. Вьенский князь понимающе кивнул, вытер клинок о ногу зверя от крови и направился к трём изваяниям, кои изображали пограничники.

… Ночёвку устроили меж восьми узловатых деревьев небольшой величины, у бьющего из-под земли холодного ключа. Рядом с ним трава росла густая, сочная и зелёная. Судя по обилию экскрементов вокруг, источник являлся облюбованным дикой живностью местом. Из фекалий и сухих сучьев разожгли костёр – тут помог Один. Колдун с завистью наблюдал сиё действо – ни его магия, ни магия Гральриха и Одинца в Запретных землях не срабатывала отчего-то, зато возможности двух «паразитов», казалось, даже усилились – молнии и пламя друзей срабатывают вроде лучше и живее, чем у тех, у кого забрали оные вместе с жизнями.

Люди и оборотни по очереди сполоснули в ключе свои одежды, просушили над костром, обмыли и тела от пота, крови и пыли – когда ещё представится случай? И всё это делали с молчаливой угрюмостью, никто без надобности не открывал рот, у всех кошки скребли в душе.

Наташа и Один раздели бесчувственную Птерис, помыли её, развешали кожаные кольчужные рубашку и юбку над огнём, уложили рядом с ним и легли сами с двух сторон, дабы обогреть, сберечь от ночного холода израненное маленькое тело. Колдун исцелил своих товарищей и на этом его магические и физические силы истощились – Запретные земли катастрофически быстро высасывают из чужаков колдовские возможности, но при этом магические «паразиты» никак не прочувствовали негативного влияния враждебной среды. Пограничный колдун клятвенно заверил на франкийском языке оборотней, что как только наступит утро, он сделает всё, чтобы поставить на ноги и царицу, и Гральриха, учтя прошлые ошибки.

Караул выставили из трёх пограничных воинов и сверхчуткой крысы. Путники всю ночь слушали звуки, напоминающие мерзкий злорадный шакалий хохот, он раздавался со всех сторон, окружал и обволакивал, словно смертный саван, не давал заснуть крепким сном, вносил в души измученных людей тревогу и смуту, напрягал до предела нервы-струны. На краю видимости замечалось плотное копошение, некие создания взяли измученных двуногих в беспросветное кольцо, нагло над ними издеваясь.

С первыми лучами солнца чёрный колдун честно выполнил данное накануне обещание: поставил на ноги жителя Виккелы, не оставив и следа от перелома правого предплечья и левой коленной чашечки. Паутина заклинания помогла восстановить рёбра на левом боку и вывести кровь из лёгких, расправить их и дать новую жизнь умирающей Птерис. Но вместе с тем пограничник вновь высосал свои магические силы до дна – сиё отразилось и на открытом лице: оно осунулось, губы обескровились, карие глаза потемнели, под ними залегли тёмные мешки, вокруг оных и губ образовались старческие морщины (хотя колдуну едва ли сорок вёсен исполнилось).

К сожалению, неразличимые в темноте твари, караулящие миссионеров прошедшей ночью за крошечным лесным островком, никуда не исчезли и с восходом знойного степного солнца – они лишь держали безопасную дистанцию, собравшись во внушительную стаю из нескольких сотен особей. Земляне отчего-то сравнили их с чёртиками из славянских сказок: чёрного цвета приглаженная шёрстка, длинные хвосты, прыгучие задние лапы длиннее передних, смертоносно-вострые коготки, чуть вытянутые крепкие челюсти, на голове корона маленьких рожек, большие глаза с диагональными ромбовидными зрачками, весьма подвижные тела и неугомонные, очевидно, пакостливые, зловредные и трусоватые монстрики, нападают на жертву только тогда, когда уверенны в своём несомненном превосходстве, то бишь наверняка, с минимальными последствиями для своей стаи. Тварюшки то мерзко хохотали, то отвратительно плакали, словно преднамеренно-осознанно издевались над слухом людей и оборотней, действовали на нервы. Напряжение двуногих росло в геометрической прогрессии – пограничники даже зубы до скрипа стиснули (окромя чёрного колдуна, коий боролся с первобытной многоуровневой психической атакой иначе, нежели воины: он выставил в голове крепкую стену, которую латал в местах разрушений), дабы не сойти с ума и не съехать с катушек. Путники выглядели намного лучше, что также помогало держать себя в руках людей Муэрто.

Чёртики почти незаметно для глаз – видя эффективность своих действий – сжимали кольцо вокруг миссионеров, всё чаще и быстрее меняя направления движений. Они становились смелее, наглее и активнее, начали асинхронно постукивать клыками, строили совсем не забавные рожицы, показывали узкие языки, издавали шипение (скорее неудачное – лишь отдалённо похожее – подражание змеиному). Чаще и чаще выскакивали из окружения вовнутрь, с каждым разом ближе к двуногим, и моментально скрывались среди сотен тел, когда к ним выстреливали упреждающие клинки – с неизменным хохотом или плачем.

За ничтожные доли секунды до очередного прыжка одной из тварей Один разгадал сиё намерение и послал ей убийственно-кровожадный взгляд: чёртик от неожиданности расширил до предела ромбовидные глаза, на мгновение остановившись (собратья плавно и чётко огибали его), а засим в слепом ужасе покинул кольцо – на сей раз наружу, сбив невидяще нескольких из стаи. Харрол сузил зрачки почти до точек – крепко задумался, – не прекращая командного движения и контролировать психические атаки своего рода шакалов Запретных земель. Он интуитивно просканировал каждого члена отряда, подспудно оставшись недовольным его общим психологическим фоном: пройдёт меньше часа и пограничники и птеригианка будут полностью деморализованы учащающимися нападками степных тварей, а сиё обязательно приведёт к гибели горцев и подвергнет смертельной опасности остальных. Харролу хватило чуть больше минуты, дабы раскусить слабость стаи и придумать, как приподнять боевой дух людей:

– А в поле танки грохотали… – браво запел Один, закрепляя дисленумы за спиной крест-накрест, рукоятями вверх.

Спутники (некоторые из них подпрыгнули от неожиданности, чуть не замахнувшись на него оружием) дико глянули на него, словно на ума лишённого. Лишь Волк смутно – где-то на задворках подсознания – начал улавливать идею друга и мощным красивым басом подхватил песню Великой Отечественной войны, повторив манипуляцию относительно Катаны. Пантера песню не знала, поскольку в Германии такому не учат – многие немцы до сих пор стыдятся некоторых аспектов из своего бурного прошлого… Но она знала другую русскую песню из того же исторического отрезка, коей она не преминула воспользоваться, распознав замысел милого – Наташа ведь самая близкая ему подруга:

– Выходила на берег Катюша, Выходила, песню заводила… – её голос не был чарующим и музыкальным, что, впрочем, не мешало исполнять с душой да довольно громко.

Как ни странно, следующим взял ноту чёрный колдун, вовсе не ведающий ни одной земной мелодии – да и о Земле даже не подозревает. Пограничник хрипловато (но тоже не тихо) вещал балладу о некоей великой битве, произошедшей много веков назад в тогда ещё не существовавших Ничейных землях – и об особо отличившихся воинах в ней: неустрашимых, бесстрашных и безжалостных к врагам. А когда сотоварищи изумлённо воззрились на мага, тот лёгким кивком головы указал им на стаю. . Они послушно разом глянули на чёртиков – и не поверили собственным очам. Засим почти единовременно присоединились к балладе. Не остались в стороне Ундерман, Банцемнис, Одинец, Гральрих, Птерис. Серая крыса вздыбила шерсть, вертела башкой и свирепо то рычала, то пищала на тварюшек. Каждый добавил свою лепту в общее дело, каждый – на свой лад, на родном языке. Группа пришельцев добилась значительных результатов, не смотря на какофонию и разноладье: моральный дух двуногих взвинтился до небес, а сотни тварей, словно единый организм, забеспокоились, засуетились.

Шакалы местных степей, уже празднуя победу, хаотично задёргались, стали медленно расширять кольцо окружения, сталкиваться друг с другом, недовольно и жалобно скулить, иногда повизгивать и даже трусовато полаивать. Им невдомёк, что их способность улавливать чутко чужие эмоции использовали против них самих же: жертвы, испытывающие нарастающий страх, плавно переходящий в первобытный животный ужас, стремительно вернулись в исходную позицию – позицию безжалостных хищников, не боящихся никого и ничего. О сих хищников по нарастающей исходила ощутимая аура силы и превосходства, подавляющие искомую стаи. Исход ожидаемый: слаженно действующая монолитная стая превратилась в жалкое блеющее стадо овец. Чёртики с плачем и визгами бросились врассыпную, через минуту скрывшись с поля зрения.

… Но оборотни и люди рано радовались своей маленькой победе – бронтидам абсолютно плевать с высокой колокольни на чей-то высокий или низкий моральный дух: рогатые отчего-то люто ненавидели двуногих и использовали всякую возможность сим особям навредить. Убежать от них сложно – не смотря на свои внушающие уважение габариты, передвигались при необходимости довольно споро. Да и убежав от одних, можно нарваться на других, а там и первые подоспеют. В любом случае от всех не слиняешь: степь невообразимо широкая, враждебных обитателей по отношению к человекам в оной немало.

Четыре чудовища со слепой яростью набросились на чужаков, наведя сумятицу в группе. Они не обращали внимания на собственные раны, пока от обильной кровопотери не ослабели. Оборотни, не испытывая и тени жалости, добили животных. На запах крови вновь стали собираться, трусливо поджав хвосты, неугомонные чёртики. Крови бронтидов и пограничников: теперь их осталось трое и один раненый.

Отойдя от трупов на относительно безопасное расстояние, колдун принялся врачевать бессознательно лежащего на сухой траве соотечественника. Излечив, сам бессильно рухнул на землю рядом с воином на спину. Он устало закрыл глаза, расслабился, слился духом и телом с данным участком степи. Его лицо сильно постарело и осунулось, под очами чернели круги, дыхание тяжёлое, вырывалось из груди со свистом.

– Короткая передышка, – неохотно объявила привал Пантера, прикусила нижнюю губу, глядя напряжённо то на чародея, то на излеченного, приходящего в себя.

Видя состояние предводительницы, Гральрих бесшумно подошёл к ней сбоку, отечески опустил мозолистую ладонь на правое плечо, мягко сказал:

– Ты коришь себя, а это неправильно: не твоя вина – или кого другого из Звёздных Вестников, – что гибнут люди, поверившие тебе. Как ни жестоко прозвучит, но наши смерти лишь малая цена в сравнении с миром на Винэру. Я верю в тебя и пойду с тобой до конца, независимо от итогов миссии.

Наталья глянула по очереди на всех – каждый (кроме чёрного колдуна – тот по-прежнему лежал на земле без движения, – и излеченного пограничника, только пришедшего в чувство) подтвердил слова властелина Стихии Земли кивком головы: большинство из людей истоптали с Вестниками немало не проторенных дорог, чтобы сейчас сворачивать на путь одиночки. Тяжёлый камень с плеч Пантеры.

Через полчаса, немного передохнув и перекусив, странники продолжили путь в прежнем направлении – на юго-восток. Излеченный воин и пограничный маг от оных не отставали.

День пролетел более или менее спокойно, если не считать броненосца-одиночку (коий хотел, но хватило скудного ума не нападать на хорошо вооружённую группу двуногих: потоптал демонстративно ногами, пофыркал, грозно поурчал и гордой походкой удалился восвояси) и неизменных чёртиков, периодически маячивших на горизонте. Получалось так, что целью тварюшек уже являлись не давшие им по носу чужаки, а халявные трупы, оставляемые ими. К вечеру, незадолго до заката знойного солнца, путники вышли к холодному озерцу, как выяснилось позже – питаемого подземными ключами. По бережкам беспорядочно разбросаны валуны: они не имели чётких форм и размеров и непонятно какое чудо их сюда занесло. Между ними растут изобильно кусты и деревца. Только в одном месте проторена зверьми широкая тропа. Коей путники не преминули воспользоваться. Лучшего места для ночёвки в сей сухой степи не придумаешь: вода, естественно, манит диких животных, но вокрест полно горючего для костров, отпугивающих оных. Самыми крупными обитателями озерца явились серо-коричневые бородавчатые лягушки размером с домовую мышь.

Разгорячённые одуряющей дневной жарой, путники по очереди – парами и тройками – накупались в студёной воде, до смерти перепугав лягушек и других мелких озёрных обитателей, замутив её ныряниями. После хорошего ужина выставили смешанный караул – из людей и оборотней, дабы не пропустить к отдыхающим каких тварей: пол отряда бдит первую половину ночи, вторая половина, соответственно, вторую.