скачать книгу бесплатно
Такое странное ощущение. Вот так, буднично и внезапно, я узнала, кто именно является убийцей. В детективах все было иначе – раскрытие преступника стереотипно становится следствием интеллектуального труда талантливого и храброго следователя. Здесь эта работа, очевидно, тоже была, но для меня осталась за кадром. Ростовцев просто ставил меня перед фактом и просил помощи. Неужели эта идиотская авантюра как-то может помочь?
Он был в отчаянии. Скрывал это за улыбкой и хорошим настроением, но я видела, как он на меня рассчитывает. Имею ли я моральное право отказать?
А если он ошибается? – я спросила себя в тот момент. И сердце ответило мне – нет, не ошибается.
– Есть шанс, что Точилина очнется и сможет его опознать?
– Вряд ли. Врачи дают ей кому второй степени. Анна еще может к нам вернуться, но что она будет помнить и будет ли помнить вообще – большой вопрос. Поэтому Родионов и не беспокоится об этом – считает, что вне опасности. Ему очень повезло на этот раз, и он надолго заляжет. Я очень надеюсь, что он ошибается, и Точилина выйдет из комы, но честно говоря, это надежда на чудо.
– Я не знаю, Дима… С чего ты взял, что это поможет?
– Я хорошо знаю Александра Родионова. Он вспыльчивый и агрессивный человек, и не оставит это просто так. У меня есть туз в рукаве, и он это поймет. Я вызову огонь на себя.
Похоже, он давно не работал под чьим-то началом. Совершенно не понимал последствий своих действий. Это было просто глупо.
– Ты хочешь спровоцировать конфликт руководителя следственной группы и внештатного консультанта? Ты уверен, что одержишь в этом конфликте верх?
– У меня раскрываемость выше.
Ну как ему было объяснить?
– Ты не понимаешь....
– Лиза, я все отлично понимаю, – он улыбнулся и встал со скамейки. – Пойдем, прогуляемся. Куплю тебе кукурузу, угощаю.
Соленая желтая кукурузина на палке была безумно вкусной… Увидев ее, я сразу поняла, что нормально не поела. Голый кофе с утра не считается.
– Соскучилась по детям?
– Соскучилась еще в поезде, – кивнула я и пожала плечами. – Я мама, таково мое призвание.
– Но не «яжемать»? – уточняюще спросил Ростовцев. Я поняла, что он имеет в виду.
– Нет, – улыбнулась я. – Я понимаю, что мои дети не делают меня какой-то особенной…
– Вовсе нет. Именно что делают, – перебил меня Дима.
– Но в смысле «яжематери». Дети – это почти вся моя жизнь, это главное, что у меня есть. Я не думала, что стану многодетной, когда была молодой и юной. Материнство требует отказа от многих возможностей, а у меня были кое-какие амбиции. Потом в моей жизни появился Илия, и я поняла, что счастье важнее, чем амбиции. Счастье быть с любимым человеком… А потом еще и с маленькими любимыми людьми.
– Тогда у меня для тебя радостная новость, – улыбнулся Ростовцев и извлек из внутреннего кармана билет на поезд. – В пятницу обнимешь своих великовозрастных «малышей». Завтра утром выезжаешь. Так безопасней и лучше – чтобы тебя не было в Энске, когда говно упадет на вентилятор.
Он сумел меня удивить.
– Как же ты заказал?
– Еще в воскресенье, – с улыбкой ответил Ростовцев. – Взял на себя смелость достать твои паспортные данные. Одно из преимуществ работы в полиции, путь даже внештатно. У меня там хватает хороших друзей.
– Но я тогда еще не дала тебе согласие, – сказала я.
– Лиза, а что это меняет? Но если честно, тебе и не надо говорить. Я уже прочел ответ в твоих черных бездонных глазах.
– Они просто очень темно-карие, – ответила я. Что со мной… мне понравился его комплимент моей внешности. По-видимому, Дима это уловил.
– Я понимаю, что время крайне неподходящее, но подходящее черт знает когда будет. Давай как-нибудь поужинаем вместе, когда все уляжется. Выпьем за успешно завершенное дело, отпразднуем, поговорим о чем-нибудь приятном.
Ростовцев приглашал меня на свидание. Очень интересно. Я молча шла рядом, улыбалась… Что же он мне еще скажет?
– Я понимаю, что без букетно-конфетного этапа. Жаль, что так получилось. Но я обещаю сделать позже все, как надо.
И это все? Мне казалось, что он не испытывает трудности с женщинами. Видимо, я ошиблась.
– Ну что же ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь, – потерял терпение Дима.
– Ты хочешь пригласить меня на свидание… А это тебя не смущает, – я показала ему обручальное кольцо.
Он недоуменно остановился.
– Оно на левой руке. Я думал, это от первого мужа… Или у вас принято иначе? Прости, я не знал, что ты замужем, – он расстроено вздохнул. – Это, конечно, многое меняет… Но не отменяет предложения поужинать. – Дима приободрился, несколько картинно. – Придешь вместе с мужем, отпразднуем вместе.
Мне понравилось, как он пытался меня пригласить, а потом сгладить неловкость. Я решила быть откровенной, чтобы сразу закрыть все вопросы. Пусть знает мою подноготную. Откуда-то я просто знала, что ему можно доверять.
– Ты прав, это кольцо от первого мужа. Я вдова.
– Тогда я не понимаю, почему меня должно это смущать? Пять лет прошло. Ты можешь жить дальше.
– А если бы прошло пять дней?
– Ну, это понятно.
– Пять недель? Пять месяцев? Где грань, отделяющая «это понятно» от «жить дальше»?
Дима пожал плечами.
– Полагаю, у каждого человека эта грань своя.
– Совершенно верно. И что касается меня… Я не уверена, что мне и пятидесяти лет хватит. Тебе трудно понять, как много для меня значил Илия… Попробую объяснить. У меня в юности был тяжелый период. Меня предал любимый человек. Сейчас я понимаю, что была глупым подростком, но в какой-то момент мне просто жить не хотелось. А потом я подружилась с мальчиком, которому было еще хуже.
– Это был Илия? Вы как будто спасли друг друга?
– Нет, – с улыбкой ответила я. – Не угадал. Но этот парень стал моим близким другом.
– Максим, – понял Ростовцев.
– Да. Надеюсь, я сделала для него что-нибудь хорошее. Он для меня сделал – своим примером показал, что счастье можно обрести в любой момент, а потом – что можно жить, несмотря на боль, несмотря на утрату. Жизнь побила его так сильно, а он выдержал. С тех пор я поклялась самой себе, что никогда не сломаюсь. Если он смог, смогу и я. Взяла себя в руки. Как хорошая еврейская девочка, прошла Шидух. Я всегда скептически смотрела на все эти обычаи, по хорошему счету, уже чужие. Даже моим родителям, не то что мне. И вот ирония – старый обычай предков принес мне счастье. Илия мне идеально подошел – не буду рассказывать, насколько, пощажу твое самолюбие.
Я улыбнулась, чтобы Дима не воспринимал очень уж серьезно. А то он уж слишком внимательно слушал.
– Я уже тогда понимала, насколько мне повезло. Мы действительно были одним целым, понимаешь? Я не идеализирую нисколько, понимали друг друга с полуслова. Знаешь, бывало, поссоримся, ведь у всех бывает, а он вдруг посреди моих повышенных тонов говорит тихо – «что же мы делаем, любовь моя?». Боюсь, если у тебя такого не было, ты не сможешь понять.
– Мне искренне жаль, Лиза, – сказал Дима.
– Он очень любил людей. Конечно, меня, детей, но и не только. Мне кажется, вообще всех. Мерил других по себе и считал окружающих лучше, чем они есть. Адвокатура – не самый удачный выбор профессии для человека с таким характером. Ему трудно было поладить со своей совестью. Далеко не все клиенты были невиновными, а защита полагается всем. Наверно, поэтому он оставил уголовное право и занялся имущественным. Ему больше нравилось примирять людей. И защищать их. Вот почему в решающий момент не остался в стороне. Бесконечно жалею, что не смогла его остановить. Надеюсь, ублюдок, который убил его, горит в аду. Прости, Дима.
Вот и выговорилась. Нужен был кто-нибудь посторонний, если бы попыталась сказать все это детям, не смогла бы закончить.
– Ничего.
Ростовцев внезапно остановился, потянул меня за руку и нежно обнял. Объятия были дружескими, я не стала возражать.
– Надеюсь, ты никогда не сломаешься, – сказал он.
VI
Я недолго раздумывала, как мне поступить. Ростовцев был прав – я уже все решила. На кону стояло намного большее, чем моя карьера и журналистская репутация. Иногда нужно просто делать то, что должно. Что мне грозит? Статья за клевету? Своим текстом Дима действительно взял ответственность на себя, по крайней мере, большую часть.
А если он прав? Что значит «если» – конечно, он прав.
Я знала, чем рискую.
Подредактировала текст и отправила его в редакцию с описанием, которое просил Ростовцев. Дима, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
Я была совершенно измотана и в расстроенных чувствах. Мне даже почудилось присутствие в квартире кого-то еще. Словно кто-то стоит у меня над душой и наблюдает за тем, что я печатаю. Пока не отправила текст, это ощущение никак не проходило. Зато потом – как камень с плеч.
Едва нашла в себе силы позвонить детям. Но зато обрадовала, что скоро вернусь домой. Соня хорошо держалась. Умничка, моя дочурка. Максим был веселым, с озорными и смеющимися глазами. Лев показал ему что-то веселое на компьютере. Бери пример с детей, Лиза. Им так мало нужно для счастья, немного любви и ласки.
В тот момент мне верилось, что все наладится. Я охотно улыбалась детям, несмотря на усталость. Все было хорошо.
Мне ужасно хотелось спать.
Но выспаться мне было не суждено.
Звонок в дверь раздался часов в десять вечера. Раздраженно поднявшись, я набросила халат и направилась к двери, недоумевая, кто это может быть. Может, хозяину квартиры что-нибудь нужно?
Едва я взглянула в глазок, сердце резко ускорилось, и я почувствовала головокружение. На площадке стоял улыбающийся майор Родионов. Очевидно, он заметил шевеление в глазке, или услышал мои шаги, поэтому сказал:
– Добрый вечер, Елизавета Лазаревна. Простите за столь поздний визит. Нам нужно поговорить. Впустите меня?
Соберись, Лиза!
– Секунду! Сейчас, оденусь.
Спокойно. Статья еще не вышла, у него нет причин нападать на меня. Может, просто пришел обсудить после работы творчество того ненормального немца – Хагенса. Сошлюсь, что уже поздно и отправлю его домой. А утром уже поезд в Иркутск.
Трясущимися от напряжения руками, я набрала номер Димы. Снова стук в дверь. Нетерпеливо. Подозрительно, что я так долго хожу… Я аккуратно набросила цепочку и отперла замок.
– Добрый вечер, – повторил Родионов. – Вы простите, что так поздно, просто решил заехать после работы, обсудить наши дальнейшие действия после статье. Вы меня не пустите?
– Александр Семенович, это очень неожиданно. Видите ли, я уже легла спать…
Я старалась говорить громче, чтобы Дима услышал. Динамик не включила, чтобы майор не узнал о телефоне.
– Я ненадолго. Это не займет много времени.
– И все-таки нет, – я ответила твердым отказом, но сделала тон как можно мягче. Это не помогло.
– Это срочно. Я настаиваю.
В голосе Родионов появились металлические нотки. Карты были практически раскрыты. Нас разделяла маленькая хлипкая цепочка. Чтобы снова запереть дверь, нужно было идти на хитрость.
– Хорошо, – вздохнула я, как бы нехотя соглашаясь, и подалась к двери. Я хотела резко закрыть ее и повернуть ручку замка, но, видимо, что-то в моем голосе выдало мои настоящие намерения.
Родионов со всего размаху пнул дверь с такой силой, что она ударила меня, и я упала на пол. Цепочка захрустела, и заныл дверной косяк. О том, чтобы пытаться запереться, можно было забыть. Еще два-три таких удара, и щеколда с цепочкой полетит в сторону. Я подскочила с пола и, шлепая босыми ногами, бросилась на кухню. Вбежав в нее, я сразу включила громкую связь, кинула телефон на стол и заорала:
– Дима, это Родионов! Он здесь, он ломится ко мне!
– Держись, – громко крикнул он мне и еще кому-то рядом: – Он у Ивановой! Ташаев, Пименов, за мной!
Стук из прихожей прекратился, и я услышала, как звякает цепочка. Все понятно, он пытался открыть ее рукой. Я схватила кухонный нож и крепко сжала обеими руками. Выдохнула, стараясь успокоиться. У меня оставалось не более пары секунд.
– Лиза, балкон! – крикнул Ростовцев. – Третий этаж, прыгай!
Черт, да ведь он прав! Но…
– Поздно, – упавшим голосом сказал я. – Он уже здесь.
Мрачно смотревший на меня исподлобья Родионов стоял в дверях кухни.
– Кричи! – запыхавшись, требовал Дима. Он спешил… Пытался успеть. Я услышала, как хлопнула дверь автомобиля. – Соседи услышат.
Я успела только набрать в легкие воздух, чтобы показать все, на что способна, но майор был к этому готов. Достав из кармана пистолет, он сухо потребовал:
– Не вздумай, сука, – и я сразу осеклась.
Мы застыли напротив друг друга, и нас разделял только кухонный стол.
– Добрый вечер, Дима, – с улыбкой сказал он в телефон.
– Не смей ее трогать, – угрожающе и в то же время беспомощно сказал Ростовцев. Майор криво и зло усмехнулся в ответ.
– Мне не нужно ее трогать. У меня ствол. Я могу ее просто застрелить.
Я посмотрела Родионову в глаза. Да, этот человек способен выстрелить, если посчитает необходимым. И зная возможную альтернативу… Пулю можно назвать милосердным вариантом.
План Ростовцева сработал. Но, как говорится, есть нюанс.
– Чего ты хочешь? – деловито спросил Дима.
– Все, чего я хочу – это ответ. Кому из вас пришла в голову эта дурная идея?
