Откуда я иду, или Сны в Красном городе

– Готовы? Ни слова вранья. Только правду. Причём всю без утайки. Господь ведь и так всё про Вас знает. Соврёте, не доскажете и грех Вам он не отпустит. Не облегчит душу и совесть. А вам именно это надо.

– Хорошо.– Перекрестился Василий.– Я начинаю. Всё – как на духу.

(исповедь крещенного раба Божьего Василия семнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года от рождества Христова в церкви города Кызылдалы.)

– Жениться меня заставили. Мне было восемнадцать, ей тоже. Ну, мы оба были заводными и шустрыми. Я на баяне в Доме культуры играл нашему танцевальному составу всякие плясовые, а девки кружились, прыгали и высоко задирали ноги. Положено было по ходу танца. С ними пацаны плясали. Шесть дохлых придурков, которых затянуло не в секцию борьбы, а в танцевальную студию.

Один я там был парнем мужского типа. На борьбу как раз и ходил помимо кружка баянистов. Фигура была – во! Бицепсы – я те дам! Ну, короче там у меня конкурентов не намечалось даже. И я всех почти девок из восьми возможных, в течение пары месяцев и перепортил. Ну, они, короче, и не против были. За кулисами задними, за занавесом, диван старый стоял. Там руководители студии сидели во время концертов. Ткань была такая, короче, интересная. С дивана они зал видели, а из зала никто не просматривался. Ну, да ладно.

Короче – потом я одну я охмурил за неделю и отметелил на том диване. Юлю такую. Ну, а она сдуру и забеременела. Её родители пришли к нам с двумя её братанами. Одному двадцать, другому – двадцать три. Оба не танцевали, а ходили в общество «труд» на штангу. Для начала, короче, они меня отделали по полной порции. Нос разбили, зуб выбили, ребро ещё после них месяц болело. Отец её, Юли, короче, предложил моему бате.

– Нехай, – говорит, – он или женится на Юльке, или Юлька пишет мусорам заяву на изнасилование.

– Женится, женится – Закричала мама моя. А батя развернулся, дал мне по шее крепко и тоже сказал – женится, ясное дело. Девушка, видим, хорошая, добрая. Красивая. Наш, говорит, тоже не пентюх. Сейчас курсы шоферов заканчивает. На работу я его устрою. На хорошую. Шофера очень прилично получают. А Юля кем хочет быть?

– Она буфетчицей уже работает в обкоме профсоюзов. В целом её получка больше моей. – Сказал её отец. – Живут пусть у вас. Верно говорю?

Короче, сыграли свадьбу. А кто она мне, Юля? Как была никто, так и осталась. Короче – я от неё гулять начал почти сразу после свадьбы. Она соображала хорошо и быстро допёрла, что изменяю я. Но оказалась, короче, порядочной. Не вложила меня ни братьям, ни родителям. А сама, короче, тоже активно взялась мне рога лепить на все места тела. В обкоме мужичков – толпа. Все поголовно в буфет бегают. Скоро был я весь в рогах как дикобраз в иголках. И подумал так, что хрен с ней, короче. Зато ни у кого претензий нет, никто не ревнует, а молодая семья живёт в ладу и согласии. Ну, вот, короче. Так прошло три года.

У нас с ней двое детишек. Олег и Катя. Всё путём. Родители наши дружат, подарки нам с обеих сторон и уважение. А я, короче, нечаянно словил от одной дурёхи, от кассирши вокзальной, научно говоря – гонорею. И ей, Юльке, короче, перекинул. Вот тут она братовьям доложила. В том смысле, короче, что я не просто от неё гуляю, а ещё здоровье ей порчу венерическими болячками. Стыдоба, мол, и непорядочно. Братовья меня отделали пошибче, чем в первый раз. Попал я, короче, в травматологию. Челюсть вывихнули, рёбра сломали три штуки и колено правое раскрошили, когда на асфальт сверху кинули. Штангисты, мать ихнюю! Лечился я месяц, но хромаю до сих пор. Коленку до конца наладить не получилось у врачей. Ну, да ладно. Родители наши все померли. Они на вредных производствах вкалывали. Мои на химическом заводе. Соляную кислоту делали.

А ейные папаша с маманей на электролизе в медеплавильном цехе комбината «цветмет». У всех при смерти признали рак лёгких. Ну, короче, живём двадцать седьмой год. Наши дети выучились в институтах на ветеринаров и уехали в Баргузинский заповедник на работу. Так там и прижились на славном озере «Байкал». А у нас с женой раздолье началось. Братья её в Иркутске тренерами по штанге стали. Успехи у них. Чемпионов стали плодить. Деньги хорошие получать. А мы тут гуляем друг от друга от всей души! Короче, нам с ней по сорок четыре годочка, а прыти – как у молодых. У неё любовники – директор кирпичного завода и замполит местной части воинской. Противовоздушной обороны полк стоял в городе.

Она вся в цацках блестящих. Подарки от мужичков. Ну, там ещё перстни с камнями ценными, шмотки импортные. Молодец. А я на гормолзаводе вкалываю. Вожу молоко по желтым бочкам на все улицы. Молоковозка новая, «Зил». Хорошая машина. Ну, я после работы деваху беру, которая из продавщиц молока, и еду с ней на Байкал в Гремячинск. На самый берег. Там дом отдыха, санаторий и база для туристов. Вот я на базе домик снимаю на сутки и, короче… Ой, сколько я туда бабья перевозил. И замужних, и вдов, и разведёнок. Мужья некоторые меня выслеживали да с корешами мутузили до красных соплей. Ну, короче, всё как положено.

Жаль – молодухи незамужние кончились. Чего им вязаться с дядей, которому под пятьдесят? Ну, собственно, я до пятидесяти и шустрил. Переимел их столько, что будь моя жена мужиком – места бы живого на теле не было. Только рога. Как у меня, короче. А пятьдесят лет мы дома отметили. Юбилей. Дети приезжали. Подарили мне мотоцикл «ява». Очень престижный. Достали же где – то. Жена, короче, тоже не сплоховала. Купила мне в подарок ружьё охотничье. Тульскую двустволку семизарядную. Два патрона в стволах, пять в отдельной коробочке – магазине. Отпраздновали.

Потом стали на работе отмечать. И затянули пьянку на пять дней. Вот пятым днём я и поехал отвозить молоко. Завгар хотел меня удержать, но пьянее был, не вышло у него. Вот тогда я в киоск газетный и влетел на скорости. Всё там порушил. Выскочил из машины и ходу на трассу. Бегом. И смылся сперва на попутке в Гремячинск. Потом через Байкал переправили меня и уже из Иркутска улетел я в Челябинск. Денег- то на юбилей надарили на работе килограмма два. Все карманы забиты были четвертаками да десятками. Купил в Челябе портфель, деньги туда перекинул, приоделся как приличный человек и поехал в Зарайск. Там работу хорошую не нашел и предложили мне сюда ехать, в Кызылдалу. Шофера, мол, там во как нужны! И, короче, я туточки три года уже. И никто про меня из прошлой жизни не знает. Ни жена, ни дети. Вот. А совесть о грешной жизни стала меня глодать с год назад. Задумался как – то на озере, на рыбалке. Жизнь прожил просто как кобель безмозглый. Батя покойный мне, молодому, про мою страсть к бабам так говорил: « Хреновое дерево, Васёк, в сучок растёт». Вот точнее про меня и не скажешь."

– Я всё выложил. Исповедовался. Другого нет за мной позора. Не украл ничего, не завидовал, не гордился и нее жадничал, короче, никогда. Всё.

– Нагнитесь. Господь услышал Вас и решает. Через минуту будет ясно – отпустил он Ваш грех или нет. – Сказал священник Илия и набросил ему на голову епитрахиль голубую с шестью крестами вышитыми. И быстро разрешительную молитву прочитал.

– «Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит тебе, чадо Василий, вся согрешения твоя, и аз, недостойный иерей, властию Его, мне данною, прощаю и разрешаю тя от грехов твоих…»

– Грех Господь отпустил Вам. Но теперь и Вы не опозорьте и не унизьте Бога нашего повторением греха. Ибо наказание последует незамедлительно. И будет суровым за обман Господа. – Илия снял епитрахиль с грешника и пригладил её у себя на груди. – Идите, и впредь не грешите.

Садовский Василий перекрестился трижды и ушел. Сухарев переоделся в гражданское и пошел домой. На душе было муторно. Не нравился ему Василий и не верил он ему. Знал, что такие грешить не перестают почти до смерти. То есть – пока могут. Лара ждала его и напекла, как обещала, беляшей. А к ним поставила графин с любимым Витиным томатным соком.

– Ну, что инопланетяне вчера ночью сказали? – Серьёзно поинтересовалась она.

– Сказали, что мне надо заняться исследованием нашей аномальной зоны – Тургайского прогиба. И ещё сказали. Сухарев помрачнел и прямо поглядел в глаза Ларисы.

– Сказали, чтобы я ушел из церкви.

– Как это? Церковь- вся твоя жизнь. Вся биография. – Грустно сказала она и вздохнула.

– Да я не решил ещё. – Обнял её Виктор.– Правда, после общения с Голосом вселенского Разума пять раз перечитал медленно и вдумчиво Библию. Получается что и Бог отец, и сын его врут нам – это раз. И сами они людей ненавидят, хотя апостолы Христовы говорят обратное. Но по жизни и я, священник, не замечаю его доброго отношения к людям, тем более – любви.

Да, блин… Надо поговорить с профессорами из Зарайска, которые изучают наши аномалии. Как Господь смог позволить кому- то сделать из нашей земли ненормальную зону? Как он пустил сюда призраков из созвездия Весов? Странно это всё и болезненно. Не прав Господь. Ох, не прав. Наверное, я уйду из церкви. У меня сейчас абсолютные знания и совершенный разум. Буду работать с учёными. Что есть правда? Инопланетяне или Бог? А?

Лара уткнулась лицом ему в плечо и молчала. Они сидели так долго. Почти до утра. А над их домом с севера на юг летал ветер, зацепляя с рудных отвалов красный снег с бокситовой пылью. Эта смесь металась по городу, перекрашивала в свежую краску дома и жизнь в целом. Наверное, не у всех.

19. глава девятнадцатая

Часов в пять утра у соседей слева загрохотал огромный дверной звонок. Стены дома пропускали все звуки кроме тихого шепота или шороха страниц книжки, которую аккуратно перелистывали. Ну, ещё не слышно было когда соседи справа босиком шли через комнату по ковру. Он в культурной семье обязан лежать на полу. Звонок слева обозначал, что муж Валентины Терентьевой пришел домой. Он регулярно, крепко и неизвестно с кем пил, причём именно до раннего утра.

Валентина громко сказала, что припёрся чёрт гулявый от корешей – козлов и шалав подзаборных, затем шумно, не имея ковра на полу, протопала в прихожую, открыла дверь, после чего орать начали оба. Изо всех сил и нечленораздельно. Попутно с треском падали стулья, муж Вова бился с помощью трезвой жены о разные стены, бегал по смежным комнатам, но в итоге, наконец, споткнулся и как гранитный памятник целиннику с красивой центральной площади рухнул на пол, от чего у всех трёх соседей на площадке в шкафах зазвенел хрусталь и обычные рюмки.

Валентина ещё раз заслуженно назвала его хмырём, алкашом и скотиной вонючей, да пошла досыпать, поскольку орать было уже не на кого. Вова, похоже, уснул прямо в процессе падения и правильных слов в свой адрес уже не слышал.

– Нам бы тоже надо прикорнуть хотя бы на пару часов.– Предложила Лариса.– А то у меня в двенадцать доклад перед комитетом комсомола и потом в больницу надо съездить с Веркой Шустовой, помощницей, к молотобойцу Никонову. На него кусок породы в шахте упал, сломал ногу. Мы с Веркой ему апельсины отнесём и от секретаря привет передадим.

– Ну, точно.– Виктор зевнул и потянулся. – А я в Зарайск поеду. Вечером вернусь. Да хочу с профессорами Дороховым и Масловым поговорить. Думаю профессионально заняться исследованием нашей аномальной тургайской зоны. Но официально работу мою чтобы оформили. Ну, там, младшим научным сотрудником пусть примут, удостоверение исследователя от института дадут и приборы всякие.

– А церковь? – Лара постучала его кулачком по непробиваемой спине. – Не ломай себе жизнь, Витя. Чистая благородная работа. Людям помогаешь. Добро несёшь верующим проповедями правильными. Не спеши.

– Нет, я из церкви уйду. – Сухарев разделся, лег и повернулся лицом к стене. – Вера безграничная в Господа непогрешимого и всемогущего – это раболепие всё равно. А Абсолютные знания и высший Разум – это свобода и твоя собственная мощь. Вот мне её дали. Что, отказаться? Так и продолжать быть священником, коленопреклонённым перед мифом? Он ведь миф – Бог. Никто не видел, ни с кем лично он не говорил. Одна книжка про отца, сына и святого Духа. Тоже неведомого. Десять лет я думал, что так и надо. А сейчас вот интересуюсь – почему? Он же любит нас всех. Представляешь – вот я тебя люблю, но видеть и говорить с тобой не желаю. Нормально? Инопланетяне и Высший разум от меня не прячутся, а Бог и мной брезгует, не показывается, да и прихожанам не шибко жизнь улучшает. А они просят его, на коленях ползают. Ладно, Лара, вечером договорим.

Лариса легла рядом, уткнулась головой ему в спину и молчала. Думала, наверное. А, может, засыпала.

Только Виктор зажмурился – сразу же издалека, из ниоткуда вылетела кинолента, медленно разматываясь на отдельные кадрики. И знакомый Голос Высшего Вселенского разума бархатно произнёс.

– Какой день хороший был вчера на Земле у вас. Приветствую. Как тебе наша лаборатория, ребята наши? Ну, инопланетяне, вы их так зовёте. Понравились?

– Конечно.– Сухарев улыбнулся.– Здорово всё! Только дали вот они нам пульты управления, чтобы знания транслировать из наших голов в массы, а когда мы на Землю вышли – нет никаких пультов. Хотя выронить мы их не могли.

– Ну, это они в лаборатории выглядели как отдельные коробочки с кнопкой. А по пути на землю они стали виртуальными, то есть воображаемыми и переместились в виде молекулы прямо в мозг. В Ваш, Виктор, и Ваших друзей. Теперь вы только подумаете о чём – то из области абсолютных знаний, так сразу же определенные фрагменты рассеются волнами в округе на три – пять тысяч километров.

– Тысяч? – Удивился Виктор? – А они сказали – на три километра всего.

– Язык знают ваш не в совершенстве. Упустили одно слово. – Засмеялся Голос. – Ну, вам завтра удач желаю на встрече с профессорами. И поскорее начинайте работать по тайнам Тургайского прогиба. Нам очень нужны новые данные. Причём, исходящие от жителя Земли.

– А почему двое моих компаньонов утверждают, что они не видели инопланетян и лаборатории, с ними под землю не спускались, а простояли час на морозе вместе со мной и уехали?

– Мы всё стёрли у них в памяти. Их разрешающая способность мозга нас не устроила и от работы дальнейшей мы их отстранили. Не обижайтесь. – Сухо доложил Голос.

– Да, ерунда. Один управлюсь.– Уверенно сказал Виктор.

– Посмотри и послушай сегодня последний сон о Христе. И на этом мы тему религии закончим. Будем в дальнейшем говорить о жизни, науках всяких, нравственных и моральных ценностях, о норме и аномалиях.

(сон Виктора Сухарева утром восемнадцатого февраля тысяча девятьсот шестьдесят шестого года от Рождества Христова в Красном городе Кызылдале.)

«– Я не буду перечислять всю родословную Иисуса, которую в Библии описал Матфей. Она очень длинная, запутанная. Тем более, что другие апостолы всё равно изложили её иначе. По – своему. Остановимся на главном. Самом странном.– Начал вещать Голос.

– Итак, первая строка первой главы первого евангелия Нового завета, начинается с ужасающего ляпа. Обрати внимание, что, по мнению Матфея, Иисус не сын бога, а сын Давида и Авраама. Вот тебе и раз! Но наличие подробной родословной говорит вам о том, что Иисус сын людей. Человек, значит, не бог он. В тоже время, в этой же главе, дальше пишется, что Мария родила от святого Духа. Но нельзя же сидеть на двух стульях сразу, нельзя женщине родить один раз от двоих мужчин одновременно, а сыну невозможно иметь двух отцов. Так чей же сын Иисус? Мужа Марии Иосифа, Давида и Авраама или божий он сын?

– Главная несуразица – при чем здесь вообще Бог? И вы знаете – это объясняется очень просто. Матфей, судя по главным греческим источникам, никогда не писал, что Мария родила от святого Духа. Это написал не он, это вставили в его текст после. Кто? Когда? Ни один церковник или учёный – теолог не знает. И это сразу ставит все на свои места. Потому что Матфей, каким бы он не был льстивым, просто не мог быть настолько глупым, что бы не понять, что если Иисус сын божий – то никакая родословная от Давида и Авраама ему не нужна. Потому что иначе получается, что бог произошел от потомков своего же собственного творенья – конкретно от Адама. Вы знаете, для бога такая родословная – оскорбление. А Матфей был страшный льстец, думающий только об одном – угодить Иисусу, как только это возможно. И такой странный текст. Нет, он так написать не мог.

Единственный, приемлемый вариант такой родословной был бы в том случае, если бы Мария была дочерью Иакова. Тогда бы Христос был потомок Авраама по женской линии. И это бы возвеличило его еще больше. Но проблема в том, что у евреев род передавался только по отцу, а женская линия не считалась. Поэтому, Мария не могла фигурировать в этой родословной. А писалось всё это евреем для евреев, но за пределами Иудеи. Со всеми соответствующими правилами.

Еще одна строка, шестнадцатая, у Матфея не известно кем и когда была переписана, исправлена, так как первоначально в греческом оригинальном источнике было указано, что Иосиф родил Иисуса. И тут сразу же все цифры в родословной становятся ровными, верными, включая число рождений мужчин от мужчин. И все встает на свои места. И это именно то, к чему стремился Матфей, и поэтому можно с уверенностью сказать – таким был первоначальный текст евангелия от Матфея, в котором Христос не был богом, а был сыном Иосифа. И для того времени, когда льстец Матфей писал свое евангелие по слухам, утверждение что Иисус сын Иосифа было совершенно нормально. Потому что первоначально Христос считался человеком, посредником между богом и людьми. А богом он был объявлен только в IV веке нашей эры, на первом вселенском соборе. И это тоже достоверно, судя по оригинальным греческим источникам.

А вот потом, когда его объявили богом, вот тогда и начали переправлять евангелия. Причем сделали все это топорно. И в евангелие от Матфея добавили вставку о святом духе, и непорочном зачатье. Исправили строку, где было написано, что Иосиф родил Иисуса. Но остальную родословную оставили. И такой правке подверглись все другие главы, к тому же не один раз. Отсюда и такие ужасающие ляпы. В итоге, все каноническая литература писалась понаслышке, кому как нравиться, потом многократно грубо переправлялась, и в результате появилось «боговдохновенное» писание. С кошмарным количеством противоречий, и ошибок. И это то, чему верят два миллиарда человек.

Чуть раньше я говорил, что Христос воистину принес грех на землю. И в первой же главе первого евангелия, начинает превозноситься культ греха. Чего только стоит заявленье о беспорочном зачатье. Получается, что из всего человечества, избежали зачатия греховного только три человека – Адам, Ева, Иисус. А все остальные люди грешны, хотя бы потому, что они были порочно зачаты. Дальше, в строке двадцать первой говориться, что Иисус спасет своих людей от грехов их. Заметьте, согласно этому, так называемому пророчеству, люди Иисуса будут грешными. «Грешные» можно перефразировать как «плохие». Не сказано, что Иисус поможет плохим людям стать лучше. Нет, все они будут грешные, а он их просто простит. Вот так, с самой первой страницы христианам начинают внушать, что все они якобы страшные грешники.

Ну и в заключенье – подумай сам. Если Иисус был богом, то какая ему была надобность рождаться в облике человека? Неужели он не мог просто сойти с неба, и возвестить людям свою волю. Зачем ему надо было проходить такой необычайно странный путь? Зачем ему нужно было умереть и воскреснуть? Это очень похоже на желанье доказать, что он не человек а бог. К тому же, из-за этого, у людей прибавился еще один грех – богоубийство. А иначе, по словам христианских теологов и быть не могло. Потому, что настоящему богу, коли он есть, нет надобности доказывать, что он не человек, а бог.

Иисус не смог сделать даже одной важной мелочи. Он даже не побеспокоился, чтобы было записано евангелие, которое должно быть одно единственное – евангелие от Иисуса, и не от кого другого. Но он об этом как-то не подумал, так же как и его последователь, пророк Мухаммед, которого так же ничему не научила ошибка Иисуса. Вот и получилось, что основатели мировых религий, не оставили нам ничего, кроме слухов, по которым впоследствии писались писания.»

Сухарев проснулся с холодным потом на лбу. Лента свернулась и исчезла. Не попрощавшись ушел и Голос вселенского Разума.

– Ни хрена себе – открытие! А предыдущие? То, что Голос мне раньше рассказывал – я нашел в Библии. Ошибки, несуразности, слова, чётко подтверждающие, что Бог- зло и желает нам зла, и учит этому в Библии той же. – Он побежал умываться и долго поливал себя из душа холодной водой. После душа пришел в себя. – Надо найти времени побольше. И перечитать Библию ещё раз с карандашом и отдельной тетрадкой. Неужели я все десять лет был охмурён легендами и придумками? Кошмар.

Лариса спала, укрывшись одеялом с головой. Виктор оделся и тихо вышел из квартиры. До автовокзала добежал за десять минут. Точно к отправке первого автобуса в Зарайск. Утро в тёплом автобусе не могло показаться холодным. Ни ветра, ни позёмки. Только одинаковые серые кустики жесткой степной травы проскакивали мимо окна и одинокие вороны клевали что- то с наклонённых ветром стеблей, а одна упитанная сорока летела вровень с крышей автобуса тоже в сторону Зарайска. С таким сильным попутчиком ей было веселее добираться до неотложных дел в городе.

Дорохова и Маслова Виктор нашел в институтском буфете. Они пили кефир и закусывали его бутербродами с сыром.

– Что, Витя, надумал работать с нами? – Угадал Маслов.

– Мы уже говорили с ректором про тебя. Он издаст приказ и примет тебя в институт лаборантом на нормальную зарплату, выпишет удостоверение лаборанта кафедры нашей и разрешение вести исследовательскую деятельность в области физики неизученных процессов в земной коре и на её поверхности. Это очень толковая бумага. С ней тебе будут помогать геологи, археологи, астрономы из других стран и исследователи аномалий Академии наук СССР, которых сейчас в степи десятка полтора, а потеплеет, так от них на просторах тесно станет. Сейчас аномальное в моду входит. Скоро каждый долболом будет инопланетян тут отлавливать.– Добавил Дорохов, доел бутерброд и они пошли к ректору.

– Здравствуйте, товарищ Сухарев – протянул руку ректор Звягинцев Пётр Иванович. – А церковь не будет против того, что вы во владения Бога лезете без его ведома? Мы ведь вам такие полномочия даём. Опровергать устоявшиеся традиционные представления о ненормальном, как считают многие, в том числе и церковь. Это раз! А два – это, напротив, убеждать мир научно, что всё вот это аномальное обосновано и естественно для Земли, как части необъятного Космоса.

– Да пусть говорят что хотят.– Ответил Сухарев строго.– Я после института иду к настоятелю Никольского и Новотроицкого храмов отцу Димитрию. Там я напишу заявление о том, что увольняюсь из церкви по собственному желанию и священником служить с сегодняшнего дня прекращаю. Он сообщит об этом в Епархию, а для того, чтобы уволить простого иерея – решения священного Синода не требуется. Настоятель сам может решить этот простой вопрос.

– Скажете, что по состоянию здоровья? – засмеялся ректор.– Так кто ж вам поверит? Вы внешне – почти Илья Муромец.

– Я сейчас зайду к знакомому психиатру и уговорю его выписать справку, что я болею паранойей и не имею права работать в духовной сфере.

– Дадут справку? – Не поверил Маслов.

– Я уже был у него после того как начал слышать Голос Разума. Он сказал, что мне повезло. Космос меня выбрал для проведения экспериментов в аномальной зоне. И что это прекрасно, а я здоров. Тесты проходил. Здоров психически лучше, чем их врачи. Так он пошутил.

– Ну, тогда подождите с полчасика. Сейчас мои референты всё, что требуется Вам выпишут, я печать поставлю, а задание получите уже у Ваших знакомых профессоров. – Ректор пожал Сухареву руку и пошел к себе за стол, а трое исследователей инопланетных влияний на Землю двинули в кабинет Дорохова.

Через час принесла секретарша ректора папку, в которой лежали все нужные документы.

– Фотографию свою потом сами приклейте. Уголок, где печать кончается подрежьте аккуратно и фото под него вставьте. Потом приклейте так, чтобы печать прикрывала низ фотографии. – Сказала он и ушла.

Дорохов, Маслов и Сухарев выпили за общее дело по сто граммов водки и Виктор пошел в диспансер. Нашел врача. У которого проходил обследование и попросил справку.

– Только нигде, кроме церкви, не показывайте.– Шепотом и скороговоркой проговорил доктор. – Уволят Вас из церкви и Вы её порвите к чёртовой матери. Или лучше сожгите. Узнает кто – мне башку начальство открутит.

– Да я её съем сразу.– Засмеялся Виктор.– Зачем она мне потом? Уволят и всё – не нужна бумажка.

– Но такая справка стоит двадцать пять рублей.– Доктор посмотрел в окно и пожевал губами.

– Так это, считай, даром! – Обрадовался Сухарев и достал четвертак.

Доктор сунул деньги между страницами книжки «психические расстройства у подростков» и за пять минут изготовил нужный документ, поставив на него сверху штамп, а снизу – большую печать.