Тени Обратной Стороны. Часть 2. Танец масок

– Я был сам не свой, – дрожащим голосом бормотал Шаан, – как будто что-то, м-м, завладело мной. Это из-за пилона. Я, м-м, читал о них, но никогда не видел сам. Брат Ингольберт, у меня есть лечебная мазь…

– Ничего страшного, само пройдёт, – с улыбкой ответил тот. Синяк обещал быть изрядным.

Инквизитор хотел ещё что-то сказать, но Джервас перебил его:

– Шаан, прекратите. Вы ни в чём не виноваты. Рядом с пилоном каждого разнести может.

– Это из-за той каменюки нам так погано было ночью? – спросил рыцарь. – Может, выкопать, чтобы не портил жизнь путешественникам?

– Боюсь, что даже лежачий пилон остаётся пилоном, – усмехнулся Джервас. – А если его расколоть пополам… – пробуждённый лукаво сощурился, будто всерьёз замыслив такой эксперимент. – Как думаешь, Виллем, он испортится или каждая половинка тоже станет пилоном?

– Понятия не имею.

– Боюсь, что пилону лучше стоять на своём месте, – промолвил инквизитор. – Они стабилизируют ток силы вокруг себя и в некотором роде, м-м, упорядочивают воздействие Обратной Стороны.

– Если верить вычислениям старины Драйкампа, то исчезновение пилона увеличит нагрузку на соседние, и там может даже случиться прорыв Обратной Стороны, – поддержал его Джервас.

– Это всё лишь теория, конечно, – горячо откликнулся Шаан, и Айдан сразу вспомнил прорыв в Эорвике и документ с печатью Ордена Святого Пламени – уж не пилон ли везли эти господа? Но зачем он им? И что известно инквизитору?

– Таких, выходит, много? – прокряхтел Вальтер.

– Вероятно, – молвил Виллем. – Этого никто не знает. Сейчас нам известно местоположение примерно десяти, но совершенно точно есть и другие.

– Так уж вышло, – пояснил Джервас, – что пилоны обычно стоят в глухих и труднодоступных местах, и для врат на Обратную Сторону они на удивление слабо фонят. Считается, что первый из них нашёл Арозиус Драйкамп. Он изучал тонкое строение силовых потоков в окрестностях Соединённых Провинций и сделал вывод, что неподалёку, в Чёртовых Утёсах должна быть притягивающая точка – в рассчитанном месте его ждало нечто подобное, насколько я понимаю, – пробуждённый смерил каменюку заинтересованным взглядом.

– Чёртовы Утёсы? – переспросил Айдан.

– Хребет к юго-западу от Соединённых Провинцией. Вы, наверное, называете его Демоновыми Горами или как-то так. Чёрт – это по-нашему демон. Там живут неэрн, как вы можете догадаться.

– Звучит недурно, – кивнул хронист. И в самом деле, ничуть не хуже Полуденного Кряжа, как его называли в Гевинтере.

– Позже Арозиус Драйкамп вычислил местоположение ещё двух пилонов, – добавил Виллем. – Один в итоге нашли, а до другого не смогли добраться.

– В том, что касалось формул, старикан был настоящим волшебником, – Джервас улыбнулся. Хронист же подумал, что Арозиус был ещё и настоящим фанатиком познания и очень удачливым человеком: лишь такой сунулся бы в кишащие лютыми неэрн Чёртовы Утёсы. – Кстати, мы с Виллемом тоже отличились: нашли пилон на юго-западе Кильферетил`инмира.

– Вы даже видели его? – восхищённо выдохнул Шаан.

– Нет, конечно. Но эльфы отправили туда экспедицию и подтвердили, что наши вычисления верны.

Зависти во взгляде инквизитора стало немного меньше.

– Если посмотреть на местоположение известных исследователям пилонов, – продолжил Джервас, – то напрашивается предположение о том, что они покрывают весь мир огромной сетью.

– Знать бы, кто их поставил и зачем, – буркнул Виллем.

– Исчезнувшие? – предположил Айдан.

– Или Дейермер, – пробуждённый рассмеялся. – Предположения ничуть не хуже других. А на Исчезнувших вообще можно свалить всё, что угодно.

– А посмотрите-ка, что это у нас? – там, куда показывал Вальтер, небольшой валун явно перемещали – наверху он был в грязи, а рядом красовалась ямка. Никто не сомневался, что это был тайник Фродвина – приметный камень рядом с пилоном казался неплохим местом для схрона – только вот что могло быть внутри: оружие против преследователей или средство связи с неведомыми покровителями? Рыцарь сбегал туда и подтвердил, что в ямке ничего нет. Напрашивалось предположение, что у Фродвина здесь были союзники, и это делало погоню ещё опаснее.

Вскоре после встречи со столбом след от гор повернул к лесу. Вальтер помрачнел и признался, что всегда недолюбливал леса.

– В нашем-то северном краю, – сказал он, – нелегко устроить засаду. А в чаще никогда не чувствуешь себя в безопасности. Кто там торчит на этих деревьях? Да посади наверху полдюжины стрелков – они нас как детей …

Было непривычно видеть рыцаря бормочущим какие-то глупости о стрелках на деревьях – да он и сам, кажется, понимал, как это всё выглядит, но сделать ничего с собой не мог.

– Вот вы-то, Виллем, поди знаете, каково сунуться в лес к эльфам, да?

– Я с ними никогда не воевал, – пожал плечами тот. – Но эльфы мастера засад.

– А вот и я о чём! – воскликнул Вальтер и одарил попутчиков историей о том, как он однажды угодил в орочью засаду и потерял шестерых людей.

– Но это же не в лесу было? – уточнила Кейтлин.

– Не в лесу. А будь это в лесу? Да никто бы живым не ушёл! Вы бы и со мной сейчас не разговаривали.

Словом, обильно поросшие деревьями местности представляли явную и недвусмысленную угрозу даже для самых закалённых бродяг – но деваться-то и в самом деле было некуда. Поэтому, собрав покрепче всю свою решимость, двинулись вдоль речки в заросли. Вальтер, правда, затребовал прежде стрелу и, окорябав руку, размазал кровь по коре ближайшего дерева. Виллем начал было корить его за суеверие, но быстро понял, что это бесполезно.

Бледно-голубая вода катилась по ржавым каменьям, берёзы шелестели, перешёптывались наверху, кусты так и норовили ткнуть зазевавшегося всадника в глаз крепким и острым обломком ветки. С облегчением выехали на прогалину, да только радость быстро поутихла: на вытоптанной, вспученной земле валялись вперемешку обугленные жерди, щерились неразборчивые грязно-серые чешуйки, круглыми кучками жались друг к друг камни – и, как вернувшийся из преисподней страж, над пепелищем возвышалось обугленное дерево. На холме по левую сторону от развалин, должно быть, раньше стояло капище: три идола царили на вершине, и резвая спираль выложенной камешками дороги карабкалась к ним от подножья – но тропу раскидали, а вершина теперь ехидно скалилась расщеплённым трёхзубьем. Один из подрубленных, обожжённых столбов сиротливо валялся ниже по склону, а рядом с ним распростёрся ворох серой дранины, который когда-то был человеком – или, вероятнее, половинчиком.

– Проклятье, – вырвалось у Кейтлин.

– Усобицы, – пожал плечами Вальтер. – Всё, как у людей. Так, а куда нашего Альмасира-то понесло?

Оказалось, что мертвец сошёл с коня, доковылял до подножья холма, склонился над поверженным столбом – и, повалившись на колени, испустил ужасный, дикий крик, подобный которому вряд ли можно было бы ожидать от человека – скорее от какого-то чудовища, смертельно раненного охотником, обезумевшего от боли и жаждущего лишь растерзать напоследок своего убийцу. Он и сам был похож на зверя – рыл землю ногтями, брызгал слюной, колотил кулаками землю, ползал и хрипел. Все посмотрели на Кейтлин – уйми, мол, своего дружка, но та и сама выглядела скверно: глаза налились кровью, на лбу выступили крупные капли, и тяжёлое, сдавленное дыхание рвалось из ноздрей. Обнаружив, что на неё пялится добрая половина отряда, девчонка сперва подалась назад, оскалилась, а потом обняла себя за плечи и тихо проговорила:

– Я чувствую такую ужасную ярость, мне хочется вырвать им всем сердца и скормить волкам. Какой кошмар…

– Кому им?

– Я… Я не… Пожалуйста, не подходите ближе, – взмолилась Кейтлин, и брат Ингольберт остановился. – Я знаю, вы хотите помочь, но… я это не я, я не знаю, что она выкинет сейчас. Она… ужасно разгневана.

Подвижник не послушался, подошёл, взял девчонку за руку и просто смотрел ей в глаза, пока наконец она не обмякла и не разревелась – то ли от пережитых чувств, то ли от бессилия. В то же самое время Джервас подобрался к Альмасиру и, держась на расстоянии вытянутой руки, что-то негромко объяснял ему – раза два мертвец огрызнулся, почти кинулся на него, но пробуждённый не отставал и только ладонь перед собой выставил в качестве защиты – понемногу вопли Альмасира становились тише, а движения медленней, в итоге он застыл, сгорбившись над столбом, немигающими буркалами уставившись на Джерваса, который продолжал свои речения до тех пор, пока мертвец не кивнул – и тогда оба вернулись к своим лошадям, как союзники. О чём был разговор, никто не узнал – и Виллем странно смотрел на своего друга.

– Ч-что это было? – выдавил инквизитор.

– Там разрушенное капище, – ответил Джервас. – Ваши незримые спутники, очевидно, связаны с богами, которым здесь поклонялись.

– Демонами! – сурово изрёк Вальтер и насмешливо добавил: – Не так ли, Виллем? – тот неодобрительно кашлянул.

– Может быть, они наконец нашли себя? – уронила Кейтлин.

– Звучит правдоподобно, – откликнулся рыцарь. – Здесь точно жили вшивари…

– То есть половинчики? – уточнил Шаан.

– Они самые. Надо думать, мы в Запретных чащобах. Не лучшее место, но хотя бы не за Осевым Хребтом.

Айдан кивнул. И в самом деле, не лучшее. Запретными чащобами назывался обширный лес, протянувшийся к юго-востоку от Ведерской Марки, к северу от герцогства Штирен, и населённый довольно свирепыми половинчиками. Гевинтер когда-то пытался покорить их, но скрытные и резвые карлики со своими копьями и луками, с волчьими ямами и падающими на зазевавшихся рыцарей брёвнами, с примитивной, но действенной магией заставили людей призадуматься, так ли им нужна эта глушь, а потом и вовсе не до Запретных Чащоб стало: Вайтернахт ввязался в бесконечные распри с горцами, Северная Марка едва держалась под натиском клыкачей, а Штирен вдруг решил сделаться самым мирным на свете герцогством и выпустил указ, запрещающий рубить деревья и охотиться в землях половинчиков – оттуда и название «Запретные чащобы».

Церковь Света, хотя и не сразу пришла к единому мнению по вопросу о том, имеется ли у полуросликов душа, была щедра на проповедников, вместо каждого съеденного неблагодарными слушателями посылая двоих, троих охотников до мученического венца – и вот уже по всему лесному краю пылали идолы, вместо них поднялись округлые навесы, из-под которых новообращённые взывали к милостям Владыки, а кого-то из проявивших рвение карликов даже произвели в помощники священника. Но потом что-то пошло не так: волна мятежей захлестнула леса, всех священников выгнали, некоторых прямо со службы, а кого-то даже и убили на пороге ротонды, и половинчики очень быстро вернулись к язычеству – лишь с десяток из них предпочли оставить родные края, но не отречься от истины – этих пристроили в монастыри, где, не умея ни читать, ни писать, да и вообще не очень-то хорошо изъясняясь по-человечьи, они нашли своё призвание на кухнях да в свинарниках. Почему отношение половинчиков к церкви так резко поменялось, Айдан не знал. Болтали всякое: что один из священников обидел местных, назвав замшелыми пеньками, что вожаки увидели в принятии чужой веры первый этап завоевания. Не обошлось и без обвинений в сторону Штирена, – мол, тамошние чернокнижники натворили дел, недаром их герцог отказался объявить священную войну против лесных отступников.

Вскоре после изгнания клириков – если верить рассказам разбойников и контрабандистов, иной раз пробиравшихся в Запретные Чащобы – там появилась новая напасть – жуки с горящими глазами, плюющиеся колдовским огнём. Айдан всё не мог определиться для себя, то ли половинчики и в самом деле наловчились призывать детей преисподней, то ли штиренские мастера собрали для них колдовских защитников, то ли это просто сплетники всё, как обычно, преувеличили, но по дороге из Готбельта в Ланциг таких рассказов можно было насобирать на целую книжку. Айдан тревожно осмотрел пепелище и попросил Владыку избавить его от знакомства с жуками, а потом задумался, не сменить ли рясу на орочий наряд из Оберхайда.

Между тем, Вальтер что-то заметил в небе и, окликнув остальных, провожал пальцем тёмный силуэт с коротким хвостом и двумя длинными крыльями.

– Интересная себе птица, – заметил Вальтер. – Крыльями-то не машет.

– Хищная? – пожал плечами Виллем

– А поворачивает смотрите как ловко. Вы что хотите говорите, а я таких, как эта, птичек не видывал.

– И что?

– Надо валить отсюда, и поскорей, – голос у рыцаря был обеспокоенный.

Айдан кинул последний взгляд на один из поверженных идолов, чёрный и растрескавшийся, в котором лишь одолжив немного чужой фантазии в дополнение к свой собственной можно было бы признать гротескное лицо – с острым носом, впалым ртом и монументальным подбородком. Кто это был: золотая женщина, белый волк или неведомое третье божество?

Пожарище проводило их недобрым безмолвием. Даже река, казалось, притихла и затараторила вновь лишь когда прогалина совершенно скрылась за деревьями. Айдан внимательней обычного вглядывался в частокол стволов – а вдруг там промелькнёт низкорослая тень? – в переплетение ветвей над головой – не сидит ли коротышка-дозорный? – он вслушивался в шорохи, стуки, скрипы, и порой ему казалось, что половинчики уже окружили путников и только дожидаются команды, чтобы перестрелять их.

Остальные тоже беспокоились. Полурослики могли принять их отряд за гевинтерских лазутчиков и расстрелять из луков. Увы, никто не знал, в какой угол Запретных Чащоб их занесло, так что единственным надёжным средством выбраться было найти хоть каких-нибудь коротышек и выспросить у них дорогу. Но половинчики были, возможно, меньшей из проблем: где парила странная, похожая на магического конструкта, птица, там могли шастать и железные жуки – Джервас, правда, твердил, что с альвестским ружьём в руках он уложит хоть жука, хоть паука, но проверять это не хотелось.

Когда пришло время очередного привала, Вальтер всё никак не мог найти безопасное с его точки зрения место – к счастью, странникам попалась широкая поляна, посреди которой стояли четыре берёзы – там и остановились. Айдан по дороге вспомнил, что на украденной Фродвином карте одна из загадочных пометок стояла у края Запретных Чащоб, а остальные – тоже в труднодоступных местах, – как и пилоны! – и ему очень хотелось поделиться наблюдением с попутчиками.

– Расстояние между ними вполне соответствует плотности сети пилонов, – выслушав его, проговорил пробуждённый. – Скажи, Виллем?

Тот кивнул.

– Но вы не знаете наверняка, что в степи и в Пиках Потерянных Душ есть пилоны? – спросил Айдан.

– Откуда? В Соединённых Провинциях никогда особенно не интересовались географией севера, да и зачем, если перед нами открыты огромные просторы южных морей?

– А в Полуночном Порту?

Джервас странно посмотрел в ответ, и Айдан поправился:

– В смысле, я думал, Серые Смотрители должны были найти хотя бы один пилон.

Пробуждённый хитро улыбнулся и молвил:

– Парочку действительно нашли. Ладно, так и быть, сознаюсь: возле того, что находится в землях орков, у нас есть даже в некотором роде постоянное представительство. Мы уже давно приметили это место: зеленокожие шептались, что там проще услышать голоса духов. А Пики Потерянных Душ – это слишком скверные края, чтобы туда соваться, к тому же рядом с Вайтернахтом. Тамошний герцог нашего брата терпеть не может.

– Интересно, кто составил карту, – промолвил Шаан. – Сам Дейермер или кто-то из его сподвижников? Среди них были Серые Смотрители? – спросил он у Джерваса.

– Кажется, не было. А кто составил, я не знаю, но подумал бы на Дейермера: он был не только могучим чародеем, но и талантливым исследователем. Если кто-то и мог рассчитать местоположение северных пилонов двадцать лет назад – то это он.

– А как же Вальрафиус Аамстед? – спросил Виллем.

– Да ладно тебе, он был больше по части механики. Если только сам Арозиус Драйкамп не дал ему эту карту, но всё-таки двадцать лет назад даже у Арозиуса было слишком мало данных.

Айдан задумался о том, зачем было оставлять карту мастеру Бернхарду – человеку, который никогда бы ей не воспользовался. Или это был способ избавиться от неё?

– Готов биться об заклад, что в Полуночном Порту давно знали про пилоны, – заявил Вальтер. – Они ведь колдуны – чувствуют вот эти свои потоки силы, как мы с вами дуновение ветра, и могут в любой момент скакнуть на другой конец континента. Что за сложность для них разыскать хоть все пилоны разом? Джервас – вы ведь с ними на короткой ноге? Скажите, что я прав.

– Почему всем кажется, что раз я Серый Смотритель, то обязательно прихвостень Полуночного Порта? – пробуждённый засмеялся. – Увы, я вас разочарую: если даже кто-то из отцов города знал о существовании пилонов до того, как Арозиус Драйкамп сделал своё открытие – что, в принципе, правдоподобно – мне об этом не докладывали.

– Отцы города? – переспросил Айдан.

– Слишком добропорядочно звучит для Полуночного Порта, – хмыкнул Вальтер.

– Полагаю, многих горожан это тоже забавляет, – улыбнулся и Джервас. – Но, можете поверить, отцы Полуночного Порта меньше всего на свете похожи на почтенных купеческих старейшин, занятых обсуждением, где взять денег на починку мостовых.

– Богиня Воронов одна из них? – предположил Айдан.

– Разумеется.

– Неужели там не только мужики заправляют? – ехидно бросила Кейтлин.

– Представьте себе! Кстати, сладкоречивая волшебница, с которой, как мне поведал Виллем, вы свели знакомство в лаборатории, тоже одна из отцов.

– О, расскажите о ней! – разохотился хронист.

– Если б я ещё знал что-нибудь интересное! – он почесал бровь, потом улыбнулся и молвил: – Вроде бы, никто из нынешних её прислужников не видел свою хозяйку воочию. Некоторые предполагают, что она давно умерла и существует лишь в душах своих последователей – чему бедняги и обязаны сомнительным удовольствием становиться иногда её марионетками.

– М-м, мы видели, да, – Шаан поёжился.

– Имя у неё есть? – поинтересовался Вальтер.

– Последователи называют её «Наша тайная чаровница».

– Как-то двусмысленно, нет? – рыцарь нахмурился. – Словно речь о распутной женщине.

– Вы тоже это почувствовали? – Джервас подмигнул ему. – Им очень нравится. Да и её саму, должно быть, забавляет эта интерпретация, иначе бы она давно отучила всех так называть себя.

– И какие цели у этой, м-м, Чаровницы? – спросил инквизитор. – Зачем ей лаборатория?

– И зачем ей была нужна Этельфледа? – вставил Айдан.

– И существа, которые во мне, – добавила Кейтлин. – Почему она добивается их дружбы?

– Так много вопросов! – рассмеялся Джервас. – А ответ один: власть. Обратная Сторона – это сила, а сила дарует власть. Союз с многоножками…

– Сполохами! – прикрикнул Вальтер.

Пробуждённый шутливо стукнул его кулаком по плечу и продолжил:

– Союз со сполохами тоже может когда-нибудь пригодиться, и с вашими невидимыми спутниками тоже. Впрочем, я бы не стал слишком уповать на логику, когда речь заходит об отцах Полуночного Порта. Они все совершенно безумны, – он улыбнулся – как будто с восхищением.

– А что насчёт Этельфледы? – повторил хронист.

– Простите, друг мой, – Джервас развёл руками. – Я в тупике. Может быть, если вы больше расскажете о ней, то я смогу помочь, но пока я даже не представляю, зачем она могла понадобиться Чаровнице.

Айдан тяжко вздохнул.

Когда уже солнце подмигивало на прощанье сквозь щели между ветками, встали на ночлег. Рыцарь выбрал место подле обрывистого края холма, неподалёку от речки, под охраною пушистой лиственницы с причудливо изогнутыми на концах ветвями. Альмасир опять утопал куда-то и, может статься, приносил очередные жертвы волку, но, по счастью, догадался сделать это подальше от лагеря.

Только устроились – инквизитор уловил далёкий топот копыт – кто-то догонял странников по той же тропе. Все вооружились, но всадник никак не появлялся, и эта неопределённость была хуже, чем самая свирепая атака. Подул ветер, и деревья вокруг загомонили, зашептались – где-то среди этого сонма скрывался и незримый преследователь. Лошади беспокойно фыркали, и Виллем отправился успокаивать их. Вальтер тихо проговорил, что этак нужно будет сторожить по трое, но тут прогремело раскатистое:

– Бартель, хватит вам! Темно же, не ровен час, наткнётесь на сук – поранитесь. Подходите лучше, погрейтесь у нашего костра.

Вальтер зашикал на пробуждённого, но Джервас и бровью не повёл, отправился встречать чародея. Тот вскоре объявился на краю светового пятна, но там и остановился. Выглядел он жутковато: неподвижное землистое лицо пересекали ниточки шрамов с угольной сердцевиной, торчавшие из-под берета волосы будто покрылись инеем, а левый глаз стал как мраморный.

– Худо вам пришлось на Искривлённых путях? – тоже не подходя к волшебнику, участливо бросил Джервас. – Это ещё повезло: мне говорили, что чародеям там вообще нет ходу. Ну, не стесняйтесь, давайте к нам! – он отодвинулся с пути и радушным жестом поманил мага к костру.

– Может быть, не стоит? – шепнул ему Шаан.

– Если он будет бродить где-то по лесу, я вообще с ума сойду, – пискнула Кейтлин. – Пусть лучше будет под присмотром.

Что-то затрещало, из кустов, натужно пыхтя, вывалился Альмасир – и сперва казалось, что он набросится на чародея, но, порычав и потоптавшись немного, мертвец застыл. Бартель неспешно, словно с трудом повернул к нему голову, посмотрел, потом вздохнул и стал слезать с лошади.

– Расслабьтесь, – молвил попутчикам Джервас. – И дайте кто-нибудь ему воды, – а сам перехватил у волшебника повод и помог привязать лошадь.

Казалось, каждый шаг причиняет Бартелю боль, а уселся он вообще с большим трудом. От воды чародей не отказался и одним махом опростал небольшой бурдюк. Когда он с тяжёлым вздохом возвратил опустевший мех Вальтеру, вода капала у мага с подбородка, а единственный зрячий глаз был почти безумным. Айдану очень хотелось, чтобы волшебник что-нибудь сказал – тогда бы он не так напоминал восставшего покойника – но Бартель, кажется, не хотел говорить первым, а остальные настороженно притихли. Наконец вернулся Джервас, и прозвучало весёлое:

– Ну, расскажите, как вы это провернули? Как выбрались из гнезда? – пробуждённый прихлопнул, предвкушая интересный рассказ. Бартель уставился на него, с усилием разлепил губы, но не издал ни звука – потом посмотрел в костёр и всё-таки прохрипел:

– Вы ещё кто такой?

– И правда, мы не знакомы. Я Джервас, – он поклонился. – Пробуждённый и в некотором роде исследователь Обратной Стороны. Начинал с того, что корпел над книжками в лаборатории, а теперь занимаюсь полевой работой.

– Полуночный Порт? – подозрительно зыркнув на него, спросил Бартель.

– Серый смотритель.

– Он мой друг, – добавил Виллем.

– Пробуждённый? – переспросил волшебник.

– Прежде, чем вы спросите: я умею определять, что близится приступ, и смогу предотвратить его или, по крайней мере, вовремя убегу в сторону, чтобы вас не накрыло, – Джервас ободряюще улыбнулся, но Бартель продолжал смотреть на него – так, будто, на главный вопрос не получил ответа. – Что вам ещё рассказать? Я умею менять лица. В прямом смысле этого слова, – чародей по-прежнему не реагировал. – Показывать не стану, простите! Не привык при зрителях.

– Я не вижу сквозь вас, – наконец уронил Бартель.

– Что бы это ни значило, – взгляд пробуждённого скользнул по зрителям, словно ища у них поддержки, – посмею сказать, что вам и не нужно.

– Не могу рассмотреть вашу душу.

– Ещё одна прерогатива дара, я полагаю, – Джервас подмигнул ему.

На лице у Бартеля начала расплываться зловещая ухмылка, словно он узнал об оппоненте что-то интригующее и опасное для него. Пробуждённый сначала округлил глаза и в шутку отшатнулся, но потом как будто и до него дошло что-то: беспомощно разомкнутые губы растянулась в самодовольную гримасу, а глаза недобро заблестели. Эти двое целились друг в друга улыбками, как злейшие друзья, а остальные беспокойно ждали, чем всё кончится. И Айдан подумал сперва, что это логично: ааренданнец встречает человека, повязанного с Полуночным Портом – но поединок взглядов длился, и становилось ясно, что под коркой чисто профессионального соперничества скрывается что-то личное, словно давнее противостояние соединяло их. Костёр мерно потрескивал, отмеряя секунды до развязки.

– Кому солонины? – раздался голос Вальтера. И Джервас, и Бартель вздрогнули, непонимающе посмотрев на рыцаря с нелепой полоской мяса. Пробуждённый взял её, протянул волшебнику, тот покачал головой. Хронист наконец выдохнул.

– Так как вы смогли выбраться? – спросил Джервас. Впившись зубами в мясо, он оторвал изрядный кусок и принялся весело чавкать.

– Атт… рактор, – чародей поморщился, будто это слово оцарапало ему горло. Он попытался что-то ещё сказать, но в итоге сплюнул и стал показывать жестами: ухватив себя за плащ на груди, он изобразил, как что-то тащит его, потом схватился за голову, растерянно посмотрел туда, сюда, плюнул вновь, показал с облегчением на одну из привязанных неподалёку лошадей, обеспокоенно пригибаясь, изобразил, как дёргает за поводья, приставил ко лбу ладонь, прищурился, словно высматривая кого-то, кивнул, обвёл пальцем странников и опять схватился за воображаемые поводья.