1517 год. Приключения Мишеля и Дианы

Отряды дерзких храбрецов,

Сомкнув щиты в больших фалангах,

Измазав краскою лицо

Для устрашения османов,

Зажали часть из них в тиски,

И тысячи солдат их славных

Упали в траву и пески.

Но новые полки врагов

Героев тут же оттеснили,

И снова пушки в каждый кров

Без устали и точно били.

Ливанцы второпях ломали

Загоны, выпустить коней,

И в горы к воинам их гнали,

Чтоб в сёдла посадить людей.

Захватчик очень удивлялся

Внезапной стойкости Ливана,

Другой эмир давно бы сдался

И покорился бы султану,

Ведь все же на Востоке знают,

Как разрешают турки спор:

Константинополь не прощает,

Тех, кто даёт ему отпор.

Однако, Фахр эд-Дин Великий

Себя в сраженье не жалел,

Врагов расстраивая дико,

Тем, что упрямый был и смел,

И на него бойцы равнялись,

Те, кто шёл с флагами Ливана,

С достоинством сопротивлялись,

И бились, не смотря на раны.

Когда войска сошлись опять,

На поле тысячи штандартов

И стягов стали поднимать

Солдаты с двух сторон с азартом,

Ну а потом в ход шли мечи,

И, если фронт ломался где-то,

Сигнал давали трубачи,

Стрелять из пушек и мушкетов,

В брешь также конница бросалась,

Чтобы солдат быстрей рассеять,

Дыры в строю все опасались,

Её уже ничем не склеить,

Уж если только сам эмир

Там не появится с мечом

Под градом ядер их мортир,

Став силы воли образцом.

Но через час понятно стало,

Что турки, в численности вдвое

Превосходившие сначала,

Всецело завладели боем,

И натиск смельчаков ливанцев

Здесь не даёт своих плодов,

К тому же были иностранцы

Вооружённы до зубов.

Эмир послал гонцов к аланам,

Прекрасным воинам степей,

Чтоб тоже дали бой османам,

Прогнав не прошенных гостей.

Аланы и сарматы силой

Весомой были в те года,

Их рать как раз в стране гостила

И сразу в бой пойти могла.

Их вождь храбрейший Азамат

Откликнулся помочь эмиру,

Пообещав прислать отряд,

Чтоб принудить османов к миру,

Добавив, это – честь для них,

И ждёт пусть Фахр эд-дин их точно,

Османы же пусть ждут тот миг,

Когда в них ярость заклокочет.

Абдулгани в бочонках порох

Потребовал доставить в горы.

Катили тихо, так как шорох

Мог разбудить собачью свору,

Что охраняла стан турецкий.

Потом те бочки подожгли

Промасленным шнуром немецким,

И полетели вниз они.

А по пути они взорвались,

Обрушив горы камнепадом,

И глыбы сеять страх помчались,

Вонзаясь с быстротой снарядов

В редуты, на орудья точно,

И там, где осыпались скалы,

Турецких пушек много очень

Лежать осталось под завалом.

Глава турецких войск в Ливане

Тюркун-паша был удручён,

Десятки боевых компаний

Провёл здесь, на Востоке, он,

Но чтобы потерять все пушки

Мгновенно, после камнепада…

Конечно, его план разрушен,

И отступать отсюда надо.

Но как отступишь, если сзади

Идёт с подмогой сам Селим,

Уже мечтавший о параде,

И обратившийся к своим

Солдатам с пламенным призывом

Блистать в сражениях, теснить

Противника с одни девизом:

“Империю не победить!”

Пришла депеша для эмира:

“Полки аланов разделились.

Один направился к Каиру,

Два с нашими соединились.”

Вздыбили кони землю круто,

Аланы бросились вперёд,

И вот уже через минуту

Османский разнесли оплот.

Ливанцы приободрились

И надавили на врагов.

В руках опять знамёна взвились

Бойцов передовых полков.

Урон был нанесён серьёзный

Османам в эти пять минут

Когда аланы войском грозным

Внезапно появились тут.

Тюркун-паша отвёл отряды,

Чтоб их вообще не потерять,

Но вдруг наткнулся на засаду –

Сарматы вышли воевать.

Опять звенела сталь повсюду,

Османы храбро отбивались,

Но шли в Ливане пересуды,

Что турки всё-таки сломались.

Всё поле было в ятаганах

Усыпано врагом при бегстве,

Храбры защитники Ливана,

Что знали каждый кряж здесь местный.

Побит был сильно враг незваный,

Солдат мелькали в бегстве ноги,

И убегающим османам

Открыты были все дороги.

Но это было лишь затишье,

К Ливану подошёл Селим.

Всегда желающий стать выше,

Смотрелся непоколебим.

Привёл он полчища османов

И турки бросились вперёд,

Чтоб совершить захват Ливана,

Поработив его народ.

Гремели снова ятаганы

В желании пробить доспехи

Великих воинов Ливана,

Чья храбрость привела к успеху

В кровавой битве в этот день,

Но и Селим был тоже смел,

Он сжёг десяток деревень

И снова на Ливан насел.

И пал Ливан под власть османов,

Но честь эмира сохранил

Селим, как и бойцов всех славных,

Кого в сражении разбил.

Он дал эмиру право править,

Но в подчинении своём,

А сам пошёл себя прославить

В Египет с войском и с мечом.

Ливан сражался за свободу,

Однако принц о том не знал.

Он из ручья в лесу брал воду,

Ослам в корыте подавал.

Он слышал, что гремели пушки,

Но глухо как-то, отдалённо,

И думал: где-то в деревушке

Гроза идёт определённо.

А впереди сплошная чаща,

Деревья сплетены везде.

Сюда баранов волки тащат,

Каких украли во дворе

У зазевавшихся хозяев,

Да и разбойники наглеют,

Но принца ведь в лицо все знают,

Напасть, конечно, не посмеют.

Хотя, кто знает тех бандитов?

Их шайки пёстрые толпой

Из дома налысо побриты,

Выходят грабить в лес густой.

В листве никто их не заметит,

Пока бандитская стрела

Скитальца раной не отметит,

Лишив людскую плоть тепла.

Бандиты рады всем товарам,

Крадут и деньги, и ковры,

Но отпускают, если старый

Прохожий с кучей детворы.

Всех остальных нещадно бьют

Прям там же, на лесной дороге,

Верша ужасный самосуд,

Когда у жертвы нет подмоги.

В ответ эмир сюда отряд

Довольно часто посылает

Из храбрых, доблестных солдат,

Что все лазейки в чаще знают.

Бандитов тех, кого поймают,

Привязывают к сёдлам туго

И мелкой рысью доставляют

Для разных нужд к дворцовым слугам.

А там работы много часто:

Коней почистить, покормить

Собак огромных меделянских,

Что повезло дворцу купить

В России у собаководов, -

Такие псы быка сбивали

С разбега с одного захода

И от медведей защищали.

Мишель вдыхал прохладу леса.

В красивом мире лес прекрасен! -

Принц это понял под навесом,

Проехав тут, буквально, часик.

Часы дороги монотонно

Его склоняли к думам снова,

И он, хоть и молчать не склонный,

Опять сидел, не молвив слова.

Когда совсем уж скучно стало,

Принц снова вспоминал стихийно,

О том, что память щекотало

И бодрости давало сильно.

Конечно же, девчонок милых,

При этом – прямо всех подряд:

Весёлых, ласковых, смазливых,

А также и своих ребят.

Его друзья – Абдул и Сина -

Из двух влиятельных семей.

Абдул с девиц писал картины,

Где делал лица красивей.

В изобразительном искусстве

Он разбирался круто очень,

И рисовал картины с чувством,

Имея дар на это точно.

А Сина был хороший тренер,

Мечом отлично фехтовал.

Надёжный и в себе уверен.

Железа много поднимал.

Он мог присесть и с жеребёнком,

Что весом в сотню килограмм,

Ещё мог петь довольно звонко,

И громко хлопать себе сам.

Ну, в общем, классный друг весёлый,

С которым некогда скучать,

Любитель разных разносолов,

И мастер байки заливать.

Все знали, что он привирает,

Но вот разоблачать друзей

Никто, конечно, не желает -

Такой вот принцип у людей.

К тому же Сина был смышлёный

И вовсе не стоял в испуге,

Когда принц, спором увлечённый,

Споткнувшись, мог упасть при друге,

Допустим, в сточную канаву

Иль оказаться сбитым мулом,

Что быстро нёсся от расправы

Собак голодных, и сутулых,

Друг тут же помогал, чем мог,

Везде и всюду защищал.

К эмиру, не жалея ног,

Бежал – его на помощь звал.

Такую дружбу между прочим

Эмир ценил невероятно.

Хвалил он Сину, славя очень

И преданность, и вид опрятный.

Однажды Сина плыл с Мишелем

По горной ледяной реке,

До берега доплыть сумели,

Там повалялись на песке.

А вот обратно у Мишеля

Плыть просто не хватило сил,

И Сина до ближайшей мели

Его не бросил, дотащил.

И снова оценил эмир

Достойно благородство Сины,

Его прославив на весь мир,

На стену заказав картину,

Как Сина тянет изо льда

Уставшего родного принца

Чтобы народ во все года,

Мог той картиной восхититься.

Абдул был тоже принцу предан.

В одном походе, как-то барс,

Что страха никогда не ведал,

На принца прыгнул – вот и спас

Абдул его, щит быстро кинув,

Сбил кошку ловко, помешал,

А после подбежал и Сина,

И барс, оскалившись, сбежал.

Отметить надо, что впервые

Поехал принц так далеко.

Дни были слишком занятые,

Чтоб прежде лезть так глубоко

В лесные дебри и всем телом

Дрожать от хруста каждой ветки,

Надломленной животным смелым,

Различной формы и расцветки.

И вот он едет дальше чинно,

Любуется листвой зелёной.

Гиена встретилась невинной

И после пира – полусонной.

Кого они там растерзали

Своей кровавою толпой -

Не принц, и не ослы не знали,

И не понятно нам с тобой.

Клыки гиены, как известно,

Легко перегрызают кости,

И ни один бы житель местный

Гиену не желал бы в гости.

Она еду не выбирает

И человека не боится,

Всегда внезапно нападает,

Чтоб рёбра вырвать, ухитриться.

Животный мир жесток в Ливане,

Долины хищников полны,

И в лес пугливо горожане

Идут, защиты лишены.

Здесь вероятность стать убитым

Змеёй, готовой для броска,

Гюрзой, гадюкой ядовитой,

Довольно сильно велика.

И леопард клыки тут точит

Об ветки молодых стволов -

Свирепый, беспощадный очень,

Он также, как змея, готов

Мгновенно броситься в атаку

Из неприметной всем засады

На человека иль собаку,

Но только вот – клыки без яда.

А самый грозный зверь в Ливане -

Не леопард, и ни гиена,

Лев африканский утром ранним

Сбежал из циркового плена

И, поселившись здесь, в лесу,

Он убивал бродяг повально,

С глубоким шрамом на носу,

Он был жесток феноменально.

И вот, когда телега принца

В глубокой чаще оказалась,

Там он и встретил льва-убийцу,

Чья мощь и гнев в глаза бросались.

Лев был гигантом, шёрсткой светел,

Он облизнулся языком,

Как будто лакомство приметил,

Всё тело сжав перед броском.

Враги смотрели друг на друга,

Принц был бессилен защититься,

И, обомлевший от испуга,

Он тут не смел и шевелиться.

Он был как будто под гипнозом

Тех беспощадных львиных глаз,

Дрожа от них, как от мороза,

В надежде, чтобы кто-то спас.

Но только не было здесь Сины,

Абдула не было, эмира.

Зато огромных птиц – лавина,

Сидящих на ветвях инжира,

Что льва преследовали всюду,

Пока он дичью промышлял,

Рвал мясо сразу по полпуда,

И им, конечно, оставлял.

И вот лев прыгнул, но ослы

Решили выручить Мишеля,

Метнулись на полголовы

Вперёд так резко, как умеют.

Лев, когти вынув, промахнулся,

Ослы же бросились в галоп.

Принц неожиданно согнулся

И о сундук разбил свой лоб.

Но здесь на рану нету смысла

Сейчас вниманье обращать,

Лев бросился вдогонку быстро,

Решив охоту продолжать,

И принц, увидев мимоходом

Клыки, белее снежной вьюги,

На льва столкнул бочонок мёда,

Всё это делая в испуге.

И только лишь ему бочонок

С телеги рухнул прям на спину,

Лев взвизгнул, как большой котёнок,

Но так как громкий рёв ослиный

Все звуки леса заглушал,

Царя зверей никто не слышал,

И он мгновенно в лес удрал,

Запрыгнув на сосну повыше.

Ослы скакали минут двадцать -

Так сильно зверя испугались,

А принц стал весело смеяться,

Когда порядком вдаль умчались.

Не смог лев выпотрошить принца

И заодно его ослов,

Не смог клыками ухитриться

Порвать их тут на сто кусков.

А что по поводу тех птиц,

Что ждали пиршества напрасно,

Подвёл их расторопный принц

И лев оставил их без мяса.

Они за ним помчались в лес,

И начали впритык летать,

Чтобы он с сосны быстрее слез,

И стал другую дичь искать.

Ливанский кедр рос повсюду.

Мишеля это привлекло.

Он часто слышал пересуды,

Что ещё время не текло,

А кедр уже в виде диком

Активно цвёл по склонам гор.

– А это что? Так земляника

В пяти шагах у лисьих нор.

Принц слез с телеги очень быстро.

Ослы и рады постоять.

Лес хоть густой, но очень чистый -

Такого леса отыскать

На всей планете невозможно,

И много есть чего поесть.

Ослы, по виду их, похоже,

Впервые оказались здесь,

Вот потому и крутят мордой:

Полынь, репейник и рябина,

Есть и миндаль любого сорта,

И очень вкусная калина.

Две тысячи шестьсот растений

Различных видов тут, в Ливане.

Но хватит ли ослам терпенья

Стоять беззвучно утром ранним?

Конечно же, они пытались

Сдержаться в силу воспитанья,

Ушами хлопали, топтались,

Но не кидались, как пираньи,

На корм подножный и вкуснейший,

А также разные плоды,

Да и вообще старались меньше

Производить здесь колготы.

Мишель забавно потянулся,

И пару раз присел размять

Колени, после оглянулся

И плетью шишки стал сшибать.

Но что это? Орёл огромный

Упал, как камень, на ослов!

И тут уже Мишель бескровно -

Отдал животным долг без слов.

Принц щёлкнул плетью очень хлёстко

Когда орёл уже садился.

Перепугалась птица – жёстко

Орёл на землю приземлился.

И, панике поддавшись дикой,

Он крыльями забил тревожно,

А после, громко закурлыкав,

Поднялся в небо осторожно.

Второй бросок хотел он сделать,

Но принц ему уже копьём

Грозить стал яростно и смело,

И когти сжались под орлом.

И он уже не распускал их,

Но клювом щёлкал раздражённо.

Охота кончилась провалом -

Принц битву выиграл бесспорно.

И хищник, превратившись в точку,

За тучей дождевой исчез,

Что шла в то место, между прочим,

Где и стоял красавец лес.

Ослы задёргали ушами,

И принц в ответ погладил их

И дал понять, что чтит и славит

Животных, как друзей своих.

Лучи от Солнца с нежной лаской

Погладили лицо Мишеля,

И он с улыбкой азиатской,

Отведав утренних коктейлей

Из воздуха, росы и света

И съев кусочек ананаса,

Исполнил с чувством кабалетту

Высоким двухоктавным басом.

Потом насыпал земляники

В кувшин и пробкой верх закрыл,

И ягодой под птичьи крики,

Ослов с ладони покормил,

А после снова влез в телегу

Да и разлёгся вольно там,

Любуясь шапками из снега

В горах и прочим чудесам.

Ему пришла на ум Азиза -

Милашка, внучка коновода,

Что отвергала так капризно

Его к ней хитрые подходы,

Хотя любила фрукты с сада,

К подаркам нежно относилась.

Прекрасно было, если б рядом

Она сейчас бы находилась.

Азиза может быть забавной

И быть приятным компаньоном,

И смех её, чудесный, славный

Отличен мелодичным звоном.

– Хороший кандидат в невесты, –

Сказал Мишелю как-то дед,

Под вечер развалившись в кресле,

Укутанный в шотландский плед.

Что привлекло эмира в ней?

Конечно, это чистота

Всех её мыслей и идей,

Она – часть белого листа,

Куда не падали чернила

Измены, подлости, коварства,

Она и яда не таила,

И не терпела самохвальства.

Но только нет Азизы милой

С Мишелем рядом утром свежим,

Да и ослы тянуть не в силах

Пять сундуков с её одеждой,

Которые она уж точно

Взяла с собой бы без раздумий,

Чтоб, даже прыгая по кочкам,

Всегда быть в новеньком костюме.

В Ливане девушку в невесты

Жених берёт обычно так:

Находит красочное место,

Сжимает перед ней кулак

И после резко разжимает,

И если там лежит кольцо,

То дама сразу понимает:

Его серьёзность – налицо.

Она приходит в дом к родным,

И те ведут разбор полётов:

Не увлекается ль спиртным?

Какая у него работа?

Что говорят о нём в народе?

Не вор ли он и не бандит?

И одевается по моде?

Иль ходит в том же, в чём и спит?

И если их жених устроит,

Семья согласие даёт,

Ему тогда и дверь откроют

И песню с ним любой споёт,

И вверх поднимут все знамёна

В Ливане, чтоб любой в стране

Желал для тех молодожёнов

Им стать счастливее вдвойне.

Но вот Мишель с Азизой были

Лишь только близкие друзья.

Друг другу кольца не дарили -

У каждого любовь своя

Случалась в юности, и следом

Текла спокойно, не спеша,

Но принц был солидарен с дедом:

Азиза очень хороша.

Глава 5. Видение

Навес над головой Мишеля

Мешал глядеть на небо вверх,

А принц, ведь красок акварельных,

С холстом и кистью для утех,

Взял в сумку, по совету мамы,

Чтоб рисовать в пути пейзажи,

И облака в движенье плавном,

И быстрых ястребов отважных.

Принц попросил остановиться

Ослов, а сам с телеги слез,

Решив искусством насладиться

И скуке выразить протест.

На щит полутораметровый

Он натянул пеньковый холст.

Мольберт венецианский новый

Был в обращенье очень прост.

И вот уже его рисунок

Висит и сохнет под навесом,

На нём пейзаж красивый лунный

И впечатления от леса.

А что ещё в пути Мишелю

Тут остаётся рисовать?

Ольху восточную и ели,

Коль змей позировать не звать.

Когда-то принц понять пытался,

Как тучи формируют дождь.

Учитель грек лишь ухмылялся

И, ощетинившись, как ёж,

Просил не лезть не в своё дело:

– Мишель, законно размышлять,

Как мир устроен, – дерзко, смело,

Тут может лишь седая знать.

Лишь узкий круг умов великих

Такое право получили.

Других мгновенно встретят в пики,

Чего б они здесь не открыли:

Как дождь устроен или снег -

Приклеят кличку – вольнодумец,

И сразу выставят на смех

В бочонке с грязью среди улиц.

Мишель в ответ напрягся сильно.

Он не любил насмешки очень,

И потому одет был стильно -

Умыт, причёсан и подточен

Был каждый ноготь на руках,

Чтоб сохранялось уваженье

К нему в почтеннейших домах,

Имевших для него значенье.

– Так значит, если я узнаю,

Откуда дождь берёт начало,

И нам колодцы пополняет

Кому-то вдоволь, где-то мало,

То это для страны – пустое,

И для науки не столь важно,

И за открытие такое

Меня лишь грязью здесь измажут?

Учитель громко рассмеялся,

Сказал, что просто пошутил

И, может быть перестарался,

И попросил, чтобы принц простил

Ему подобную бестактность:

– Мишель, ну вырвалось случайно.

Я сам испытываю жадность

Ко всем любым научным знаньям.

Принц аж подпрыгнул на дороге,

Обидевшись на педагога,

А дело было на пороге

Дворца, где слуг так было много,

Что часть из них, услышав сказку,

Какую принцу грек наплёл,

Залились смехом, аж до тряски,

Мишель сказать же нужным счёл:

– А я всерьёз слова воспринял,

Какие ты мне говорил,

За чистую монету принял,

Ты убедительно шутил.

Смотри, как весело всем стало,

Все смотрят в сторону мою,

Хотя б предупредил сначала,

Что фальшью смажешь речь свою.

– Прости!

– Да я простил, простил,

И всё же в продолженье спора,

Я же не зря тебя спросил,

На что ответил ты с уморой,

Ведь, правда, очень не понятно,

Что не разгадано ещё

Секретов много столь занятных,

Как будто вход к ним запрещён.

– Ты зря слова всерьёз воспринял.

На самом деле тут в Ливане

Ты можешь заработать имя

Раскрыв, что мир скрывает в тайне,

Но это могут единицы,

То есть лишь избранные могут

Узнать секреты ухитриться

И объяснить понятным слогом.

Так что давай же, если хочешь,

Ищи ответы на вопросы.

Дерзай уж, коли зубы точишь

На корни эти перед носом,

Что грызть уже пора давно,

Чтоб объяснить их сущность людям,

Везде загадок тут полно,

Но знай, что путь учёных труден,

Ведь есть действительно края,

Где вольнодумство не в почёте,

И там политика своя -

Немедленно крыло в полёте,

Бесцеремонно отрубают

Любым передовым идеям,

А иногда в костёр бросают

Того, кто возражать посмеет.

– Зачем в костёр?

– Чтоб остальные

Боялись поощрять науку,

Не лезли в дебри никакие,

К разгадкам не тянули руку

И к тем секретам, что отчасти

Уже имеют объясненья,

Весьма удобные для власти,

Не допускающей сомнений.

– А что за страны, кто-то знает? –

Мишель спросил на всякий случай. –

Ну где людей в костёр бросают,

Когда они народ дремучий

Чему-то вразумить хотят?

– Испания, я знаю точно,

Ещё во Франции палят.

И итальянцы строги очень.

Мишель ещё историй много

В дороге вспомнил, чтоб взбодриться,

А ведь отъехал от порога

Всего лишь километров тридцать.

Ослы уже бредут устало,

И вдруг с его телегой рядом

Сухое дерево упало,

Ветвями краску окорябав.

Принц закричал, и не напрасно,

Ведь дерево убить могло

Его своей огромной массой,