1517 год. Приключения Мишеля и Дианы

Лишь только руки поломаешь,

Мой пресс намного крепче древа!

Принц распахнул кафтан хвастливо

И торс свой голый показал.

Хаким в ответ кивнул учтиво,

Но сам вельможу бить не стал.

Тихонько в хвост толкнул питона,

Тот резко голову поднял

И принцу, даже без разгона,

Под рёбра голову вогнал.

Удар был столь коварно быстрый,

Что принц, как мячик, отлетел

И рухнул набок неказисто,

Но встать на ноги сам сумел.

И так стоял он полминуты

Вдали, как знак вопроса, согнут.

Зато с тех пор принц по Бейруту

Ходил, на все крючки застёгнут.

Мишель невольно улыбнулся,

Когда в пути припомнил это.

И на телеге потянулся,

И той историей согретый,

Стал вспоминать другие также

Про детство и своих друзей,

Что, несомненно, очень важно,

Чтоб путь стал в целом веселей.

Был случай, как-то в порт Ливана

Зашли голландские суда,

Но не приблизились, что странно,

Хотя спокойная вода

В заливе позволяло это.

А после дали залп из пушек,

И за борт выпрыгнул одетый

Мальчишка в направленье к суше.

Что это было? Он в изгнанье,

Сюда отправлен капитаном?

А может, парень по желанью

Решил направиться к Ливану?

Но развернулись корабли,

Ещё раз выстрелив с орудий,

А парню тут же помогли

Подплывшие на лодке люди.

Сбежались патрули солдаты,

Арестовали иностранца,

Что каждого из них звал братом,

Себя же называл скитальцем.

Он заявил, что он бунтует

Против раздробленности мира,

И что границ не существует,

Потом потребовал эмира.

– Что значит – нет границ на свете? -

Спросили у него солдаты.

Голландец дал им по монете,

Со лба откинув чуб лохматый:

– Голландский талер, если нужно,

Тяните руку и берите.

Прекрасно, а теперь вот дружно,

Зачем вы взяли, объясните?

– Так он серебряный, а значит,

Он будет нам в семье довесок.

– И так везде весь мир судачит, –

Воскликнул умный гость, не местный. -

Всё здесь даровано нам всем

Подарком свыше, каждый знает.

Но если так, тогда зачем

Границы страны разделяют?

Пусть разные изображенья

На ваших и моих деньгах,

Металл один мы с вами ценим,

У всех пять пальцев на руках,

Так почему мы делим земли?

Зачем сражаемся за них?

Такой путь явно неприемлем -

Чтоб рушить города за миг.

Мы вольны направлять свой шаг,

Куда хотим, ведь так же, вроде,

Но за границей часто страх

Приходит к нам и не уходит.

Мы ждём подвоха от людей,

Что не хотят в нас видеть равных,

Для них мы – в статусе гостей

Страны другой, чужой, бесславной.

Задумались над тем солдаты

И повели голландца с гор,

И он, касаясь мха халатом,

Вёл с ними по дороге спор.

И гордо показал им книгу,

Что сам Коперник написал,

В которой раскрывал энигмы

И о Вселенной рассуждал.

По-новому там объяснялось

Движенье Солнца и Луны.

Луна вокруг Земли вращалась -

Чем были все удивлены.

Земля же делала вращенья

Вокруг себя и Солнца тоже,

И все планеты, без сомненья,

Друг с другом связаны, похоже.

Солдаты книгой восхитились,

Ведь их учили, что в пространстве,

Земля вообще не шевелилась

И находилась в постоянстве.

Вокруг неё же по орбитам

Вращались звёзды и планеты -

Так утверждал всем, именитый,

Сам Птолемей в Египте где-то.

– Нет, нет, – воскликнул гость Ливана. –

Отбросьте в сторону сомненья.

Пусть это кажется вам странным,

Сменился вектор рассуждений:

Летит, а не стоит планета,

И держится своей орбиты,

Но мы не ощущаем это,

Так как мозги другим забиты.

На встрече же с главой Ливана

Гость выступал против расизма

И защищал довольно рьяно

Идеи космополитизма.

Их суть – что страны всего мира

Должны стать общею семьёй,

И всех вождей, начав с эмира,

Гнать надо жёсткою рукой.

Эмир держался в споре твёрдо.

На все нападки иностранца,

Он спину, расправляя гордо,

Предпочитал лишь улыбаться.

Но мальчик был весьма настойчив,

Подвижный, умный и курносый,

Необычайно разговорчив,

Он ждал ответов на вопросы.

– Зачем эмир нужен Ливану? –

Скажите, Фахр эд-дин, мой друг. –

– Ну что ж, скажу вам, друг незваный,

Народ, по сути, – многорук.

И если нас попросят люди

Пустить их к управленью судном,

Такой корабль в море будет

Вертеться лишь сиюминутно.

И потому штурвал держать

Необходимо в две руки.

Ливан мне может доверять,

Как Цезарю свои полки.

Я не веду их на захват

Чужих неведомых земель

И не меняю стран уклад

Под нашу личную модель.

Я сохраняю здесь культуру,

Традиции людей ценю,

Я не ласкаю свою шкуру,

Ведь люди видят цель мою -

Ливан счастливым сделать, сильным,

Чтоб все имели дом, достаток,

Запас еды весьма обильный,

Да и одежду без заплаток.

– Все эти ваши оправданья

Удобны только лично вам, –

Гость храбро шёл на пререканья,

При этом понимая сам,

Что вряд ли Фахр эд-дин захочет

Сменить позицию свою,

Скорей в тюрьму его заточат,

Иль стражники убьют в бою.

Но всё равно решил голландец

В лицо эмиру всё сказать,

И не стеснялся иностранец

Мощь своих знаний показать.

Учился он в университете,

И там в нём и раздули пыл -

Быть смелым и прямым на свете

И не жалеть в беседе сил.

– Вы присмотритесь – руки, ноги

У всех нас схожи, капля в каплю, -

Сказал голландец с видом строгим,

И, не боясь, глядеть на сабли

Солдат, что ждали указаний

Заткнуть оппозиционера. –

А если схожи – моё мненье,

Что мы друг другу братья в целом.

Эмир в ответ лишь рассмеялся

И дерзость путнику простил.

Сказал, чтоб парень наслаждался

Гостеприимством и просил

Привить учение о братстве

Мишелю, что вблизи стоял,

Который, кроме тунеядства,

Других учений и не знал.

Голландец принялся за дело

И начал обработку принца.

Но принц сопротивлялся смело,

В ответ отстаивая принцип:

Что, если все снести границы,

То смешивание всё размажет,

Сотрёт отличия и в лицах,

И в танцах, и в одежде даже.

Но и голландец не сдавался,

Он был настырный до того,

Что принц уже не сомневался,

Что в море бросили его

Наверно потому что очень

Он всех на корабле достал.

Голландец же в ответ хохочет

И говорить не уставал:

– Зато, мы станем на планете

Держать свой путь, куда желаем,

И сумки не начнёт в карете

Обыскивать, не уважая

Какой-то дерзкий пограничник,

И денег требовать за въезд,

Разворошив всё неприлично

Во всех углах, куда залез.

– Забавно! – вслух Мишель сказал,

С голландцем встречу вспоминая. –

Так много нового узнал

В беседах мир с ним обсуждая.

Теперь вот еду мир узнать

Уже я сам, как шут одет,

Себя стараясь развлекать

Историями юных лет.

Он вспомнил также, как учитель

Ему поведал о спартанцах,

Каких в бой Леонид воитель

Вёл против тысяч чужестранцев.

Не поддались спартанцы персам

И к ним примкнувшие феспийцы.

Погибли все в бою не честном,

Заставив кровь врага пролиться.

То был великий бой и главный.

Теснили персы греков в скалах,

Но им проигрывали явно

В движенье, в скорости не мало.

Звенели копья и мечи,

Вонзались в грудь солдат персидских

И падали бородачи

В кафтанах пурпурных мидийских.

– Их было – триста человек! –

Воскликнул педагог Мишелю. –

И персы, делая набег,

Мгновенно их смести хотели,

Но бой шёл в очень узком месте,

В ущелье, где отряд сплотился,

Не сдался персам к своей чести

И яростно часами бился.

Потом грек принцу рассказал,

Что делало спартанца ловким:

– Боец всё время посвящал

Тяжёлым, трудным тренировкам.

Спартанцы в строгой дисциплине

Воспитывались прямо с детства,

И главным лозунгом в общине

Был клич: – Не отступай и действуй!

– Но и враги не отступились? –

Спросил Мишель в словах с почтеньем.

– Их двести тысяч там явились,

И Фермопильское сраженье

С таким количеством солдат

Никак не проиграть, друг мой,

И на руинах баррикад

Ксеркс флаг поставил личный свой.

– А что потом?

– Потом все греки

Объединились против персов,

И ты найдёшь в библиотеке

Про это, если интересно,

Одно скажу, достойны славы

Солдаты битв кровавых этих,

С мечом упавшие на траву,

Они – герои на столетья.

Грек славил и нижегородцев

В далёком княжестве в России,

Назначенных с ордой бороться,

Воздвигнув стены крепостные:

– Построен Кремль совсем недавно,

Буквально, месяцы назад.

Я помню этот город славный,

Я обучал там их княжат.

Там две реки – Ока и Волга,

И прямо в месте их слиянья

История вершилась долго

Кровавых противостояний

Орды степной и гордых русских.

Там был форпост их мощный сделан,

Чтобы не гнуться по холуйски,

Не дань платить, а драться смело.

– А русские – они, какие? –

Задал вопрос принц педагогу.

– Бесстрашные и боевые!

Когда идут в поход, то много

С собой берут посошной рати

Из ополченья горожан,

И все становятся, как братья,

Когда гнать надо, кто не зван.

– А кто для них не зван, учитель?

– Есть и исконные враги,

А также есть ещё грабитель,

Предпринимающий шаги,

Что полстраны оттяпать хочет,

И территории занять,

Вот на орду мечи и точит,

Великокняжеская рать.

– А что ты в их делах отметил,

Чем русский славится народ?

– Любой их дом лучиной светел,

Поют все песни без забот,

У всех есть домбра или гусли,

Свирель, кугиглы и рожок,

Мелодия, как речка в русле,

Толкает в танцы сапожок.

Да и в делах, они в порядке,

Несметны их войска числом,

Все делают с утра зарядку,

И отжимаются кольцом

Вокруг копья с российским флагом,

Чтоб приучить себя к тому -

Бойцу до древка лишь полшага,

И он в ответе за страну.

Нижегородская дружина

Была сильнейшей и сплочённой,

И не показывала спину

Орде жестокой, изощрённой.

Горел не раз великий город,

Пришельцы храмы разрушали,

Но русский бой могуч, как молот, -

Враги боялись и бежали.

Иван Хабар, отважный, резкий

Нижегородский воевода,

Не пропустил в осаде дерзкой,

В борьбе за честь и за свободу,

Ногайцев и татар казанских,

Что подошли числом огромным.

Непобедимый град славянский

Остался ими не разгромлен.

И я как раз встречал Хабара,

Иван Добрынский-Симский он,

Я им привёз туда товары,

И там увидел меж знамён,

Как гарцевал он на коне,

И он меня тогда заметил,

И так порядочно вполне,

И с уважением приветил.

Меня отлично накормили,

Так вкусно никогда не ел.

Огромный стол у стен накрыли,

Куда со всеми я присел.

Подали много местных блюд,

И хлеб чудесный на тарелке,

Потом из пушек был салют,

Дождь искр разноцветных, мелких.

Затем я попросил солдата

Со мной сразиться на мечах,

Бойца, закованного в латы

С двумя шипами на плечах.

Мы бились с ним довольно долго,

Пока не надоело нам,

А рядом бушевала Волга,

И к ночи разлилась к ногам.

Поняв, что я боец реальный,

Который в битве не уступит,

Ко мне там отнеслись похвально,

Сказали, что товар весь купят.

А тот, с кем дрался на мечах,

Мне меч свой тут же подарил,

Он так любезен был в речах,

Что я весь день лишь с ним ходил.

А в день отъезда, как не странно,

Я встретил там свою любовь.

Подобной девушки забавной,

Что может будоражить кровь

Своею дивной красотой,

Я не встречал ещё ни разу,

И, проводив её домой,

Сказал единственную фразу.

Признался, что её люблю,

И что вернусь к ней непременно,

И после этого к коню

Пошёл, чтоб оседлать мгновенно.

Но нас заметили соседи,

И я оваций шквал сорвал,

Как ухажёр за юной леди -

Просили, чтоб поцеловал.

А после чуть не поженили,

Но папа вышел очень строг,

Сказав, чтоб мы здесь не шалили,

Пошёл ворочать сена стог.

И в тот же день я ускакал

Из города моей мечты.

Теперь вернусь, как обещал,

Как только лишь уедешь ты.

– Так значит, от меня зависит,

Вернёшься к ней ты или нет? –

Мишель стоял с улыбкой лисьей,

Подкрасив щёки в красный цвет.

– В каком-то смысле, так вполне! –

Кивнул грек принцу головой. –

Что делать мне в чужой стране,

Где я учитель только твой?

– А ты в какой-то битве яркой

Участвовал с Хабаром вместе? –

Спросил Мишель у грека мягко,

Пока тот думал о невесте.

– Конечно же, – ответил грек, -

Пришли ногайцы из степей,

А тут как раз вот выпал снег,

Порадовав вокруг детей.

Лавиной конница помчалась,

Врагов мы смяли за минуты,

И им лишь только и осталось

Бежать в ночное время суток

Из окружения назад,

В свою родную степь толпой,

Я помню точно: наш отряд

Два дня их гнал к себе домой.

Они, конечно, огрызались,

И стрелы тучами пускали,

Пять стрел и мне предназначались,

Но только к счастью не попали.

Как рой, летели на меня,

И мимо пронеслись, как пули,

А я, надеясь на коня,

Вдаль мчался, корпус свой ссутулив.

Они опять в меня стреляли,

И я стрелял в ответ по ним,

Как будто бы в игру играли,

Мы там по правилам одним,

Где каждая стрела могла

Кого-то в скачке задержать,

Но их сноровка подвела,

А я стрелял, чтоб попугать.

– Ногайцы, это что за люди?

– Огромная орда степная,

Что не бояться ни орудий

Ни драться в стужу, замерзая

На русском холоде известном,

Ну, в общем, храбрые солдаты,

Но мы вернули их на место,

Мечами порубив им латы.

Таких историй принц от грека

Довольно много вспомнить мог.

Принц чтил его, как человека,

К тому же знал, что педагог,

Объездив не один десяток

Различных зарубежных стран,

Так и не накопил достаток,

Пока он не попал в Ливан.

Эмир хвалил его работу

И очень хорошо платил,

А грек надумал дать хоть что-то

Из знаний, что он накопил

Мишелю, потому старался,

Но принц предпочитал гулять,

Хоть и ценил, что грек пытался

В нём что-то к лучшему менять.

– Хороший у меня наставник, -

Мишель воскликнул громко вслух. –

И он, как искушённый странник,

Блестяще занимал бы слух,

Ведя до ночи разговоры

С добавками всё новых порций

И про спартанские дозоры,

И про шальных нижегородцев.

Глава 4. Битва за Ливан

А что же было во дворце,

Пока принц трясся по дороге,

С улыбкой доброй на лице

И взглядом молодым, не строгим?

Ливан опять испытан был:

К границам подошли османы.

Селим сирийцев подчинил,

В другие устремившись страны.

Селим султаном был турецким,

Отважным, но и беспощадным,

Настойчив и одет по-светски,

Но часто в свой мундир парадный

В походах переодевался

И в нём врагов в бою встречал.

Непобедимым он считался

И брал все земли, что желал.

Селим был чадом Баязида,

Он третьим сыном был в семье,

Имел он на родню обиду,

Что трон не мог забрать себе.

Отец был против, братья тоже,

И он решился на войну,

Подумав, что народ поможет,

Расширить бунта глубину.

Однако Баязид Второй

Разбил Селима, не жалея,

И отпрыск, проигравший бой,

Умчался в Крым к Менгли-Гирею,

Тот оказал ему поддержку,

И вот Селим, набравшись сил,

Опять отцу послал, не мешкав,

Письмо, чтоб Порту уступил.

Менгли-Гирей же был союзник

Ивана Третьего тогда.

Ещё вчера турецкий узник,

Свободу получив едва,

Он взял весь Крым довольно смело,

Стал Золотой орды врагом,

Которую разбил всецело,

И сжёг Сарай – их ханский дом.

После того, как прекратила

Существование Орда,

Менгли с Иваном стали силой

В великой дружбе на года.

Менгли дал войско и Селиму

И дочку за него же выдал,

И отдохнув на пляжах Крыма,

Селим связался с Баязидом.

И тут уже отец поддался

На уговоры, ведь Селим

К султану с миром обращался,

А что писал? Лишь им двоим

Известно, но ответ свой быстро

Послал Селиму Базияд:

– Коль в мыслях у тебя всё чисто,

Отдать трон мирно стану рад.

И вот Блистательная Порта,

То есть империя османов,

Встречает шехзаде с экскортом

Уже как нового тирана.

Селим войной пошёл мгновенно

На всех своих соседей сразу,

Разрушив крепостные стены

Во всех ближайших мухафазах.

Сперва бой выиграл у персов

Селим, отняв у них Тебриз,

Затем, как по скале отвесной

Он возвышался сам и вниз

Стал сталкивать других султанов,

Резню устроив в странах их,

Потом на Сирию с Ливаном

Повёл отряды слуг своих.

Лишить сирийцев и ливанцев

Свободы и земли своей

Селим и с ним его османцы

Хотели, лишь за пару дней,

Обрушившись на них, как град,

И тут же в Сирию вступили,

И громкий провели парад,

Когда Аллепо захватили.

Потом Дамаск был взят без боя

После падения Аллепо,

Где избиение устроил

Врагам своим Селим свирепый.

Сражался с ним султан Кансух,

Отправившийся на войну

С Египта, взяв сто тысяч слуг,

Чужую поддержать страну.

Египетский султан Кансух

Был из династии черкесов,

И отдавал приказы вслух,

Лишь только тщательно всё взвесив.

Он туркам был ещё вчера

Союзник против португальцев,

Ну, а теперь пришла пора

Мечи направить на османцев.

Кансух хотел разбить османов

И Сирию спасти от них,

Чтобы не дать ей стать вассалом,

Зависимой от слова их.

На поле городка Мардж Дабик

Союзники в галоп помчались,

Османов атакуя сами,

Но поняли, что просчитались.

В день жаркий тысячи коней

Вздыбили пыль, и трудно стало

Там различать врагов, друзей,

И много войска сразу пало

От метких выстрелов из пушек,

Которые Селим припрятал

Сомкнув обозы, как ловушки,

Где также скрылись все солдаты.

И конница, попав в засаду,

Уткнувшись в стену из огня,

Нарушив боевой порядок,

В досаде шпорами звеня,

Спасаться начала от ядер,

Забыв о расстановке в битве,

Что рисовали ей в тетради,

Военачальники в Египте.

Войска Кансуха вмиг смололи,

После начального разгрома,

Где хитро на Дабикском поле

Весь центр конницы был взломан,

Как раз тем нестандартным ходом,

Который применил Селим,

И поменялся у народа

Султан и знамя вместе с ним.

Селим расправился жестоко

С солдатами, что он пленил,

Добавив палачам работы -

Две тысячи за день казнил.

Понятно, в целях устрашенья

Уничтожали безоружных,

Но были все в недоуменье

От казней этих столь не нужных.

Когда султан пришёл к Дамаску,

Открылись там ему ворота,

И знать, надев на лица маски

Смирения, бесповоротно,

Его правителем признала.

Селим столицу пощадил,

Коли она без боя пала,

Не сжёг и в пыль не превратил.

На утро армия османов

Решила подчинить Каир.

Через синайские барханы

Пошла, чтоб навязать свой мир

Войной строптивому султану

И дать сраженье мамлюкам,

Другое войско шло к Ливану,

Чтоб и его прибрать к рукам.

А в это время португальцы

Столкнулись в Джидде с мамлюками,

А те направились к ливанцам

Просить их поддержать войсками.

И получилось, что Ливан

Втянули сразу в две войны,

И каждый враг бил в барабан

Здесь рудимент своей страны.

Добавить было бы не лишне,

А кто такие мамлюки:

Сбежавшие рабы-мальчишки,

Объединённые в полки,

Что воевали очень смело,

Заставив всех с собой считаться,

Потом Египет взяв умело,

Их султанат стал возвышаться.

Каир стал их военной базой,

А экономика страны

Была направлена вся сразу

На производства для войны.

Там лили пушки, сталь ковали,

Дамаск и тигельный булат

В ножи и сабли превращали,

И пополняли ими склад.

И вот, как раз глава Каира

Мишелю приходился дядей,

И он ливанскому эмиру

Сказать в глаза мог, прямо глядя,

Что для него Мишель – как сын,

И почести ему окажет,

Как только данный дворянин

Его явлением уважит.

Военачальники османов

Имели цель совсем другую:

Узнав, что изгнан без охраны

Эмира внук в страну чужую,

Они послали вслед отряд,

Чтоб взять его на полпути,

И турки, выстроившись в ряд,

Помчались вскачь его найти.

Прочёсывали всё беззвучно,

Смотрели за любым кустом.

Их командир собственноручно

Репьи отодвигал мечом,

Но принцу повезло прилично:

Отвёл османов проводник,

Которого они, логично,

Из местных взяли в этот миг.

Ливанец развернул османов,

Направив в сторону другую,

И в следствии того обмана

Их поиски прошли впустую.

А принц в телеге ехал прямо,

Не зная, что за ним в погоню

По кочкам, бугоркам и ямам

Турецкие скакали кони.

В Бейруте же все ждали бойню,

Но пограничные полки

Стояли, не ломая строя,

Хотя османские стрелки

На них обрушивали стрелы,

Став лагерем перед границей.

Ливанцы отвечали смело

Им тем же, не боясь сразиться.

Полдня шла эта перестрелка,

Враг не пытался нападать,

Он просто учинял проверку,

Хотел ливанцам дать понять,

Что силу грозную имея,

Лоялен их султан вполне,

И лучше, воинов жалея,

Ливанцам уступить в войне

Абдулгани, великий воин,

Увидел с гор турецкий стан

И сразу понял: враг достоин,

Чтоб поднимать на бой Ливан

Кругом, от мала до велика,

И склад с оружием открыть,

Ведь просто воинственным криком

Османов не остановить.

Собрав достаточно народу,

Объёмом с грозовую тучу,

Эмир мог отстоять свободу,

Но вместе с тем он был задумчив:

Османы часто досаждали,

Но лишь диверсиями с моря,

Теперь же армии решали,

Кто будет бит в серьёзном споре.

И может получиться так,

Как раз османам улыбнётся

Успех военный, и их флаг

На всех вершинах разовьётся,

И хорошо, что принца смог

Эмир сберечь от этой сечи,

Прогнав сурово за порог,

В телеге день назад под вечер.

Турецких пушек было много

Вдоль гор поставлено для боя,

Османы начали с поджогов,

Ливан всерьёз побеспокоив.

Стреляли пушки очень метко

По крышам глиняных домов,

Где сразу чёрным дымом едким

Их обволакивало кров.

Эмир в ответ ударил с флангов: