скачать книгу бесплатно
Дьяволица провозглашает: «Теперь вы больше ведаете! Таковой виднеется форма вашего бытия в комплексе, но это далеко не всё, лишь мерклая черта восприятия испуганного».
Капитан орёт: «Испорченное детство, испорченная молодость, испорченное здоровье, испорченная жизнь! Может ты, случай нерукотворный, скажи, отчего этот сумрак убогий навис надо мною и швыряет некие отбросы на откуп скупому упоению?
Не мелочность ли, что не касается и ступнями босыми первозданного пути, не перебивает духа ветер, лишь мерзкая игра безропотной тоски под видом шальной дерзости скребущей собственные заботы, свои же потребы, только изнашивается место в миру тесном, что принято приукрашать позором, ибо больше нечем?»
Сверху виднеется вся Земля, будто шар, не зря издавна провозглашали мудрецы об округлости вселенских форм, но приверженцы прихоти не слушали их, словно незатейливые животные.
Корабль обогнул Землю в течении получаса, а дьяволица заливала всем в головы знания об устройстве мироздания: "Чтоб вы не мучались с водной стихией, я вас к нужной пристани подвину".
Боцман кричит:
«Если нужно что-то бюрократическое, можно поставить печати,
Ежели нужно что-то большее, можно плясать на пляже Стикса, пока не надломится мачта,
Вон виднеется тень чьей-то жизни в свету пылающего костра, в ночи распыляется жар жалящими остриями пиков по тьме хлестая,
Безумный танец мелькает и вопли о нём возвещают, провозглашая творение бытийной формации,
Проливается смех и его неистовая дерзновенность, он как и свет воспаряет к безмерности, планомерно утопая в небыли,
Энтропирует неистовствующими жестами кипящий напор воплоти, впервые и напоследок впивается празднеством в материю жизнь!»
Корабль плавно начал опускаться сквозь воздушные пучины к морю, пираты воспевают о полёте к высотам, вокруг виднеется весь мир, долины, реки, леса, горы.
Солнце неистово светит, в лампах погасшие угли и пепел.
Тьма рассеялась в душе, ветер затрагивает останки дымной мглы замершей во времени,
И шагает вдоль судеб отчаянно пресыщаясь дневной луной, с приветом или на прощание,
За кадром мелькнувшего лета, но впившегося касанием, что корень пустило в сердце до самого дна,
Растение сие ещё выплеснется цветом пьянящих ароматов, когда пресытится бренной влагой гонящей в жилах жар,
Да слезут с куплета томимые следом слова, что выжег на сетчатке лучами образ прекрасный жалящей страсти,
За ним протянулись лепестки отдавшись в объятия гибели, но преисполнив цветением мир,
Озарение встречным сиянием толкнувшим вселенское тело к новым временам, его неповторимость пронзив переменчивой градацией, прекрасной и ранящей неотвратимостью распыляющей блаженный запах.
Неведомая сущность сникла, исчезла, но оставила витающий след.
Ещё один член команды кричит очнувшись после обморока:
«Убогости тьма искрящая, нераспознанный скупой толк!
Незамысловатая кража во имя немых угод,
Неведомо нечто необъяснимое, что пестрит сутью и истиной,
Словно продымевшая счастье попытка приторговывающая местом на виселице.
Но где потерян смысл жизни был?
Не виден ни быт, ни предназначение оного.
Пускай пошире разверзнутся полотна скатертей, жрать угодно!»
Мы приземлились недалеко от места, куда должны доставить пойло, что в трюме, здесь строилось и судно, все присутствующие с подозрением косятся на меня: «Я вам говорил, теперь же ведаете и без моего, что нечто есть и сие истину провозглашает».
Не все прониклись, некоторые начали в себя приходить, кто-то ныряет в воду и вплавь бросается к пристани, остальные столпотворились вокруг и безпорядочно закидывают вопрошанием.
– Почему мы?
– Что это было?
– Что за диво?
– Выкладывай истину.
– Так виновен ты в возникшем?
– Если поделом живёте, отчего же не поделом судите?
У окольных подходов окольные результаты,
Ваши суфлёры по ходу эволюции давно выдохлись умственно и нехотя кривляются, словно от психомоторной дисфункции,
Их лица не подсказки шлют, а от жизни отвлекают, диалогу с вселенной помеха,
Стадия крепчающего маразма всегда имеет затяжной характер,
Момент неопределенности не столько творческий элемент, сколько творческая необходимость,
Есть она или нет, вопрос менталитета во всех его плоскостях и аспектах.
Взгляд на вечность обращён сквозь мир и нелепость его содержимого,
Бренный бред превалирующий в повседневности никогда того не постигнет,
Но именно постигнуть и требуется.
Я такой же свидетель, как и вы, неведомо столько же, но теперь мы равны и это не иллюзия,
Зато сотни миль морских далей прошли без единой трудности, осталось нести багаж знаний в быт.
Трюма были разгружены в течении суток, а выручка распределена согласно контракту, судно поставлено под вахтовую охрану, команда разбрелась по своим делам до следующего торгового заказа, пойло потекло рекой в местных тавернах и трактирах, графы и князья должно быть довольны, может и им явится немыслимое от пойла дивного.
Вымощенный гранит отражает свет из окон, цоканье копыт и звон застольного хрусталя сопутствуют вечерней поруке, что предстоит развеять шествием сквозь остаточную неизведанность дня.
Отдаю свою суть перманентному сдвигу,
Пускай растворяет вместе с содержимым,
Оседлать космос можно, но никто не осиливает,
Не договориться вселенной с жадностью и голодом,
Забытые рощи, не спетые возгласы,
Давит ошейник, скулит дикий зверь,
Отдайте ему мерила врождённые,
Чтоб забыл об ущербе скупых недоделок,
За мщением всё человечество строилось всю безконечность,
Но негоже хвалиться подлостью и ущербом,
Плоды поспели, собирать их некому,
Заслон когнитивный навис дурманом превозвышенности,
Кто главнее, тот не многое ведает,
Грубо говоря, ситуативно преуспел,
Кто ближе оказался к случаю в нужный момент,
Но не факт, что съесть всё успел, ничего не поделаешь,
За отпущением зиждется лестность,
Лукавый веер нужд и потреб,
И нет ни одной поспешности,
В истечении сущности повсеместной.
Безконечность не подпустит к себе глупость даже без единой мысли. Вселенная представляет огромный практикум, который отсеит все погрешности и неустойки, проблема только в том, что прежде чем напрямую взаимодействовать с вселенскими законами, придётся долго ограничиваться посредниками главенствующими по законам дикости.
Вот и хижина на окраине мира, где таится уединение мысли, нужно скинуть груз тяжкого бремени, если только неведомая ещё что-то не выкинет. Снимаю сапоги, ложусь, погружаюсь в сон, но вдруг ощущаю присутствие, только иное, не похожее на то, что было доселе…
Похоже на дьявола, это существо покрупнее, я чувствую его побуждения без слов, он ищет ту, что наш корабль за небесами водила, но всё же вымолвить нечто счёл: «Где эта дерзость, что трусит над преисподней истину? Думает, что чертям под силу выбраться из собственных оков? Вероятность есть, но она в вас зиждется и вам испытывать её».
– Неведома мне, как неведомы вы, с момента явления истина душу сгорбила, словно не знание, а ноша, до сих пор никак не выпрямлюсь, тревожный мотив, покуда и кой быт не постигнут в фундаменте, что словно миф, ни коснуться, ни унять, ни избавиться.
Но с чего это черти мы? Как нам сдаётся, ад где-то ниже, ведь не может быть, что мы пребываем в самой низменности, непохоже!
– Кажется вам от непомерной мнимости, что скребёте вершины, но то лишь утёсы ущелья в бездонной пропасти, вы не далеко от насекомых ушли, словно лишь претворились не ими.
– Тушится мясо на медленном огне, кто-то хочет, чтоб оно разомлело,
Искреннее вожделение прозрения, лепет блаженной ереси,
Эфиры жизни, ещё недавними шевелениями заныривают в душу сплетением аромата в заигрывании с аппетитом, размеренная в рецепте опытом ферментация на составные необходимые, кондиция несовместима с несдержанностью, но её уловить невозможно без проб и дегустирования,
Невозможно взлететь, если ни разу не подпрыгивал, невозможно счесть, если нечего считывать, вон за дверью ещё одна дверь и не все открыты, а на всех дверях разные замки и задвижки, содержимое отдельно в каждом дискретном элементе, но неотличимо в основах первостепенных,
За каждой формой стоит вечность, но нет вечности ни перед одним произведением жизни.
Ошибки могут открывать возможности, но если возможности возрастают или формируются только посредством ошибок, это истощает их до полного исчезновения.
– Таки чему-то научился, но это подобно младенческому лепету в сравнении с тем, что предстоит проделать на пути вечном сквозь просторы неисчерпаемые бытия.
Акт прелюдии имеет место быть в мечтах о том, чего не бывало,
Парад во имя сюжета, тупик парадокса, когда сюжет предначертан, но не предрешён условно,
Узлы заплетены туго, но не распутаны, их же принято расписывать используя палитру иллюзий, производную нужды преисполниться упоительным фоном метаболизма.
О, сияющий блеск жемчужины в центре лотоса, загадка не нуждающаяся в раскрытии,
Завеса автоматизма мыслительного над бездной чудес,
Пропащая истина в лоне небыли, нет позывов на повсеместность,
Лишь стоит изъять должный трепет, что выныривает из толщи безпросветных недр рутинных задержек, где очереди создают давление на издержки, что не позволяют на полные лёгкие ветряную свежесть вдохнуть, ведь и вкушение воздушного вкуса слишком потеряно в привычках к избытку стабильному, но без излишка нет запаса во благо свершений, каждая возможность профицитна по структуре, пустыни хранят лишь следы избавления, узкая вариативность сухости.
Молекулярный конструктор безчислен, но принцип его действия прост, лишь в нём живёт упоение божественное, ибо то плод творчества.
Дьявол щёлкнул своей конечностью и меня выбросило из сна, словно потоком несметным, что осветил контуры обстоятельств.
Порвали кошки простыни, порвали,
Им кажется местом рытья всё, что поддаётся воздействию,
Мягкими лапами, да жёсткими и цепкими когтями, варьируется сопротивление прикосновений,
Мурашки или сок плоти алый, молчаливый ответ,
Густыми не бывают закаты, но хлещут всегда рассветы,
Можно заметить по реакции зрачка, хотя реакция истину не провозглашает, она подвержена инерции,
За каждым смыслом кроется отклонение мысли от курса привыкания, не прямовекторность, но откровение,
