скачать книгу бесплатно
Чтоб продолжить и на кон положить, что продлилось,
Цикл реактивный жизни, ведь возникнув погаснет, тихонько снижая интенсивность метаболизма,
Не угасает только лишь, что не явилось.
Главное, чтоб хотелось ещё, чтоб хотелось ещё, доколе осилится и не спится.
Созерцает бренность мига и зовёт то прекрасным, то ли форма жизни, то ли безобразие напрасное.
Низвергнут смысл бытия едва ли возникнув, роем голодных тварей не владеющих мыслью,
Бездумная наглая похоть норовит всё возглавить, но ни знать, ни выведать истину, словно то напор безалаберный хлынувший участью невольной, никем не предписанной,
Подобно камень срывается с обрыва, похоже на жест, но то лишь инерция булыжника поддающегося давлению свыше,
И нисколько не свыкнуться с отсутствием когнитивным, ни созиданию, ни ошибкам,
Ибо так тишина всё разом норовит постигнуть, предопределяя исход неучтивостью,
Но нету и не было в мире ничего неподвластного необратимости,
Обращается лишь то, что закономерность постигло, не собой привнесённую, но всё привносящую, сие есть всецелый закон и он однозначен, но окончательно несоизмерим.
Картина длится дальше, воспроизводится, ни остановки, ни границы, только фрагменты жизни и её всеобщий накат, мельтешит плотскою волей и её неряшливостью.
Если б не чайки, море на рассвете не издавало б свист и приятный скрежет, у них сигнальная система ещё от ящеров, это голос прибоя со сладким ароматом доносится под утро налитым солнцем, что в небе пылает сферическим вихрем, они кричат, тонким гласом источают: "Мы должны преодолеть экономическую зависимость освоения космоса, чтобы тот кормил нас с приростом, а там далеко в вышине новый замкнутый экологический цикл и самовоспроизводство с курортами, где прекрасный вид в безмерность усеянную звёздами".
Летать по галактике станет дешевле, когда звездолётов станет много, массовый поток обуславливает скидку издержек и высокую платёжеспособность, особенно если оттуда хлынет напор достижений, ибо без того не освоить даль вселенскую.
Медицина, технологии, ментальность, так чайки кричат и крякают, таков прекрасен рассвет неповторный, сеет тепло по морю и то его топит шурша приятно по ушным раковинам.
Жизнь идёт, планета катится по солнечному пылу, а сюжета нет и нет. Но был ли таковой?
Может вовсе и не нужен? Так и обрастает комом стужа вытискивая жар из избытка.
Не лезет из меня романтика последние времена,
Жёсткий материализм запрягает в себя уздами,
Всё бытие стало понятно, не загадка, вокруг оно всячески,
Лишь гляди не мимо и всматривайся, что и как,
В этом нет ни одного подвоха, вся ложь от голода, по большей части умственного,
Когда не хватает чего-то не только снаружи,
Хлещет гормонов напор по нервам, тактику поведения регулирует, но думать не хочет,
Бредущий химический укор от частицы к будущему,
Невольною формой завидует тому, чего не было,
Но ведь быть может свалится на голову поспевшый плод гравитационный или кирпич строительный,
Осторожней слывите под окнами, оттуда на руку скорую выпадают вместе с жизнью прострации тел, вслед за птицами, что промеж земли и неба не у дел сверепеют, орут словно натянута струна, вот вот лопнет слабое место и раздастся треском его песня,
Кто-то дескать, несанкционированность извращенцев приспичила присвоить себе всё, лишь бы не сгорбиться от ноши тревожных пустот,
Что подобно мысли засвистывают от скоротечности жизни, словно стихи возникают лишь от безделья, но безделье порождено не ими, и это навскидку припудренный занятостью мир, по сути лишь привычка к кормилице, целых сонмов выстроившихся в ряды под светилищем, что раздаёт на халяву тепло.
Берите же сколько угодно! Но убогих за душу не берёт, они не смотрят на космос, словно то выкинуть пальцем щёлкнув, а ведь получится наоборот,
Oчень похоже, что кастинг человечеством не пройден, экзамен на скуку никому не по силам сдать даже перед мнимостью господ, а там вечность топит материю взахлёб, пылают звёзды, выдавливают золото.
Кому б хватило его? Но некому душу им преисполнить, ибо преисполнены барахлом, даже не возгласом новорожденным, что вопиет о доблести первозданных жестов, они не от корысти, а за волей ревут на просторы безконечные, что сплетают их из боли и нежности.
Оторвите, оторвите зады от своей ежедневности, иначе свершится срощение и не сможет просвистывать исконное дуновение ветряными порывами между, а черствость, это от неискренности, она заводит в тупик, где привычка видеть подставные подвижки к тяге зыблемой за упоением, ради пищи, ради наживы, чтоб продолжаться непрерывно, ибо не разумом и не логистикой потребствует по жизни алый сок, не помогают магазины избавиться от голода, животное жрёт, пока не сожрёт все возможности, таков скупой удел биологии,
Но пока не сожрали всё, посмотрим, внимание обратим, вьётся буйный росток и преисполнен манёвренностью, этим преисполняется жест творчества с жизнь объёмом.
А море всё тужится, норовит высказать накипевшее, провозгласить брызгаясь и вспениваясь о том, что таится с несметных времён на сокрытой глубине.
Возвышается волна, не первая и не последняя, она посередине где-то, мчит к берегам,
Не её это вектор, кроме берега не к чему мчать, позыв заставляет восходить над горизонтом, позыв к небесам, бесы из преисподней выгоняют,
Жмут на педали газа, бурлят лавою фразы, извергаются на ветер, лишь только пена шипящая мимолётно сникает,
Нисколько, нисколько не должны они каяться, ни перед павшими, ни перед величавыми,
Не льстит себе невольно возникающее, не задевает гордость драгоценных камней, вода не сама прилегла океанами, такова прослойка накатывающего звёздного шелеста,
А владельцы пластмассовых мер всегда возлагают вину на то и на это, покуда слабость их гложет и скупая надежда безделия, видимо не могут смириться с возвышенностями мер, это слизняки сущностные, которые не бывают довольны жизнью, от того и сжирают мир, словно яблоко червь, исподволь, изнутри, не разбираясь, что и сколько кровью даётся, а что дано не по ним убогим самой вселенной, не по делу извёвшихся, не по сути возникших в очереди поживиться неведомо чем, мол вечность упёрлась в их пресыщение.
Все проблемы человечества из-за попыток утолить прихотливую глупость под видом неопровержимой правильности или основательного убеждения. На сегодня сие имеет глобальный масштаб и всевозможные личины, и ликующие, и страждущие. Таковое граничит со слабой разумностью и отсутствием понимания определяющих основ. Многие персоны меняются в лице краской и формой, как только чувствуют кормёжку или рискованный миг, и каждый раз они это делают с видом незыблемой истины.
Так гласит очередная волна, не отличаясь от прежней, но другой такой никогда не было и не будет, наверное.
Ночь, прекраснее которой ночи нет, случается единожды, случается единожды,
День, прекраснее которого дня нет, случается единожды, случается единожды,
Но, чтоб увидеть красоту их, нужно прожить все.
Вселенская перемотка кружащей планеты, то окунается в тень, то окропляется светом, но никому неведомо отчего и зачем, лишь иступлённые взгляды мигают поверх, словно рябь на воде. От того и сюжета всё нет и нет, лишь изобразительное отвлечение на экранах для поникших головою в небыли, умственное оскопление с помощью иллюзий и антен до стадии мелкоты душевной. А коли нет сюжета, нет ни автора, ни внемлющего, лишь необузданное благоразумием жерло пожинающих, но не взращивающих, ибо некак и нечего сеять, колея вырождающихся потребителей, и умом, и телом.
Без автора нет ни одного начала,
Но без автора есть всё,
И то не начиналось,
Из ниоткуда, незачем, само собой,
Но смысл есть,
Взгляни, сие тобой предстало,
Их хоть ты тресни,
Как не вовремя трескается бревно в пламени,
Вынося искру на повестку,
Концентриуя внимание, что норовит полыхнуть,
Доносится так и холодное дыхание,
Оно бездну черпает,
Замкнувшись в безысходном преддверии,
Раз за разом стремя в вышину,
Где просторней и нет томящего тяготения,
Что сковало давлением стезю,
Словно рельсы, не вынырнуть из русла,
Трамвай задерживает очередь,
Расписание скупое, жизнь в него взлазит туго,
Свершения и подвиги обходит по маршруту,
Лишь бы подольше заглатывали топи,
Всё то, что без опоры умолкнет,
Или просто сдохнет в безысходном плену.
Где-то в этой вязнущей спутанности затерялись тайны молчаливых веков,
Привет, моя родная Атлантида,
Не видел ли тебя, не слышал ли песни твоих порук?
Что доносились штормом морского безпокойства над вершиной ушедшей ко дну,
Опрокинь водяную толщу, хлестни метущей волной размером с эпоху,
Не нужно отсрочек, томится сухая земля,
Ей бы упиться и уйти за тобой в тишину, Атлантида,
За раздающимся именем сквозь веские времена,
Нависла траектория распрей, словно небесный водопад,
Из берегов океан норовит выйти, снизойти к нарушению устойчивости скупой,
В загадке безпамятства сникнуть, но миг безмерный преисполнить сдвигом роковым,
Чтоб однажды любопытство познать то решилось, откуда эхо доносит глас истока незримого,
Словно идея возникнув несётся в голову из другой головы.
Знаешь? Сюжета нет, но жизнь идёт, хоть ты вей, не вей собою мысль, всё в рамках одной последовательности предстаёт.
Не шутка жизнь, тем более не скудная,
Любят глупцы возвеличивать свои личины,
Не ради нрава дурного мир вечностью преисполнен,
За каждым немым эскизом безмерное полнится,
За каждой чередой не имеющая начала череда,
Но вот закончится ли? Но вот закончится ли? Но вот закончится ли?
Тут и замолвила безконечность, прорезалась напевом цветущей травы,
Полынь настолько горькая, насколько это позволяет ей выжить,
Недостаточно горькую растительность давно сожрали травоядные и приспешники их,
Хотя и всякий корм настигает удел количества,
Масштаб позволяет выделить специфичность,
Так формируется яд в жилах, качеством дифференцирующимся из массы обширной,
Так Солнце глаза выжигает, не смотри долго, а то расползаются молекулы частями,
Все формы сдувает напором, вопрос времени или ситуативной обстановки,
