Как я однажды стал поэтом. Сборник стихотворений

Голос был услышан, если раздаётся воля криками, в неведомость проникший вой,

Нет в душе боли, если жажда жизни из оков своих вырвалась полыхнувшими искрами,

Так солнце из себя выныривает, рассеивает пыл, нарушая покой пустоты безграничной.

*

В утреннем щебетании расцветает новый день, птицы в солнце окунаясь приветствуют рассвет, словно на прощание поют о прошлом, томлёными воспоминаниями пронзают ветер, рассекают бездыханные просторы дерзким трепетом, где умолкший пепел каменных веков застыл формой отпущения пламенного шелеста, вспорхнувшего из тяжести душевной, летящей небылью навстречу свободе.

Прорезается и впервые предстаёт никем невиданное и непревзойдённое.

Что же это? Новь или поток жизни? Здесь один исток! Он же устье, он же мысль.

*

Распахнулись весенние сады зеленью пышной, прячут тенями земные покровы, тюльпанов чаши алые наливаются золотом, сигнальщики о приходе суеты, распыляют эссенцию эфира живого, на полные лёгкие со вдохом кровь налившей, немного задержи, скоро зацветет и вишня. Сочится аромат весны, так буйствует пора электромагнитная, но таится чувство умиротворенного затишья.

*

Прохлада весеннего вечера ускользающим теплом лучей, последние проблески мерещатся, погружается разум в сон, талые вещи, тленное тело, растворяется в танце упоения издали звучащий голос, накрывают сверху тени, размывают облик со стороны виднеющийся, вот и облако надвигается медленно, больше нечего оставлять, сюжет последний, ничто не воротится вспять, вспомнил ворона с крыльями надломанными, он не торопится, но пристально глядит по сторонам, резкий испуг, плоть вся вздрогнула, словно укус змея бодрящий, пригрелся на тёплой грудине, убаюкался в амплитуде дыхания волн.

*

Изволнованное море, шелест звонкий волн, тусклый алый лик луны восходит, ветер завывает, стонет, утопает в одиноком взгляде ночь, прячет свои меры, мысль ускользает прочь, последняя и первая, ожидание таит манеры, тает в воздухе любовь, привела сюда за упоением, возносит к небу боль, лёгкость отпущения, терзает в недрах кровь, взбивает, вспенивает, гонит за края поток, гладь наливается светом, обнажается луна, жемчужина небесная, восхищает, озаряет покровы неведомые, пишет законы запредельные, вот они самые верные истины оковы, пронзительные прелести предстающей вольности.

*

Мы потеряны в чертогах тоски расставаний, раскиданы в ветвях вьющейся блудницы,

Испещрены в жажде покаяний, о стены разбиваясь воздвигнутой в себе темницы,

Луч струйкой тусклой пробивается сквозь залежи хранящейся наивности,

Так хочется ускользнуть по его нити, просочиться из недр извергнутым потоком выплеснувшись,

Прилечь на ледники талые, растечься, сплавиться под давлением падающего света,

Вот мои атомы, в журчащем ручье рассеяны.

Над горизонтом облако пара, стремится к безкрайности вселенной.

*

В приглушённом шёпоте тьмы искрится небосвод, мерцающие пересечения сближают жизнь с забвением в упор,

Идолы скупых отмщений тихонечко шуршат, в изгибах кривизны воображают отпущение от собственных забот,

Расписаны сюжеты всех допустимых сцен, партитура вывернута дыханием наружу, колеблется сменой между гибелью и длящейся болью,

Звук об истощении исходит попусту, ненужно, к нему привыкли,

Ни внимания, ни восхищения нет среди поникших волей,

Раздаётся лунный вой томящимся гудением, тяжесть глыбы зазывает за собой,

Пронзает серебром опавший с ночи пепел,

Дым всюду кроет следы строк! Где же источник, где же огонь? Вырывается пламя, швыряясь плетью дерзновений, истекает кровью плоть, вот и тепловой поток скопившихся имений, пение струит израненной душой.

*

Шарм метущихся избытков плоти разбрасывает обод жизни в стороны, центробежный пульс раскрученной игры,

В определённый момент настаёт острая нехватка скорости, чёткая окружность становится волной, съёживается,

Складки жизненных событий выдавливают друг друга,

В месте критического напряжения лопается линия, уже не циркумсивная, нет очерёдности в протяжённых случаях, любая очередность имеет контуры замкнутости,

Стремится огибая все потоки высвободившееся, больше нет сосредоточенности, но так и выползает за края, происхождением точным, разомкнув свою участь навсегда, словно подвижка срочная.

Свобода, она как гибель верная, есть лишь там, где надломлена стопорная мера, где разрушен её хранитель, разорвавший собственные петли, уничтожив свой обитель.

*

Нисходящим сумраком ночи обнажалось восхищение пред мерцанием светил, словно извитая страстями дева выворачивается наружу, томясь в предвкушении гибели или любви. Клубятся змеи омывая друг друга ядами, в них застыло отражение небес, вот где свет принимает облик красоты, там где ужасающая опасность рисует боль блаженную. Тьма давлеет, но в определённый миг происходит внутреннее озарение, высвобождая демона ночи блуждать по бездне, он абсолютно свободен, он преодолел потоки довлеющие прозрением, он дарует цветы, отыскав которые выныривает из глубин, дарует при встрече в сумраке ночи, где одолевать уже нечего, где тьма преобразуется в полёт, в освобождение, катализируя процесс испарения квинтесенции, расщепляя душу, после чего она вновь сплетается за пределами тела в струнах созвучия её голосов, посещая бал на котором собраны все кто перешагнули через незримый барьер тотального отсутствия, сливаясь в упорядоченном запредельным номосом танце, в танце без начала, без конца, в зале без выхода, без входа, в него не попадают, в нём нечему исчезать, в нём проявлены все судьбы исконно и отданы в объятия неудержимой произвольности созидания, но лишь пред теми и тем, кто озарены сумраком ночи, её мириадами вселенских законов.

*

В зелёном кафтане по маю кружа, скитается в пустырях сучара тоска,

Сыпучая отрава отрадным шелестом корит, манит утопающего силы распустить,

Далёкая мелькает мысль, не к месту рифмою сплелась,

Паскудная невеста ввысь прицел взвела, золотою пулей выбрасывает почести творений,

Ловите свои капли, выжатые жжения одиноких чувств,

Так любовь затрагивает ушедших в вышину, протянувших души молчанием поруки,

Утопает и захлёбывается в стонах, уходит прямиком ко дну,

Отрывается от сердца слов опавший пепел, с глаз стекает взгляд, словно дым с окурка,

Пока в тайне не исчезнет сокрытый жгучий трепет, я пристально туда гляжу и искренне тому не рад,

Выжжена периферия человечества и стойка запашина нечисти, витает ещё смрад, но пороховое облако внушает радость.

П.с. На свадьбе аристократов невесте дают пистоль заряженный золотом, она выбирает, воздуху пулю отдать или потенциальному мужу, тем обозначая своё согласие или отказ. В случае согласия, золотую пулю в дальнейшем находят счастливцы, а в случае отказа, женщина забирает золотую пулю из трупа, тем показывая, что пуля дороже жениха .

*

В холодном дыме злачных мест клубятся диалоги,

Из тех, кто в круги входят, не все осмеливаются выйти,

Пёстрые слова цепляют грациозностью под кожицей,

Умоляют плоти произвол этюдами не случившихся событий.

Когда-то их здесь не было, в поисках намёков не сыскать,

Аутопсия, как никогда востребована бывает,

Лишь так обнажаются причины случающегося,

В детстве за истиной заходят за заборы в покровы сокрытые блуждать,

Ими же ограждён этап пошагового выхода из плотских изгибов,

Некоторые не видят, словно сон не видно,

Как разгорается однажды свет предлога,

Тянется волнами продолжительность далеко за горизонты,

Безпрерывное стремление к ровному порогу,

Совокупность несоизмеримая,

Колеблется воздух в преддверии строк,

Молчание никому не слышится,

Как не заподозришь проходящего мимо ни в чём,

Тишиной поглощённый уход,

Нет пунктуации в устах, они не раскидываются письмами,

Прерываются разговором, прерываются на путях,

Слышал где умолкает море, куда западает вздор шуршащего костра,

Гляди, вот мир покидает облако, в просторах тонет,

С него каплет благодать дождя,

Мимолётом исхода, дарованный жизни накат.

*

Расставаясь навсегда с событиями, теряются их следы,

И лишь незримыми нитями предоставленного тобой существа,

Полотно красками не крытое норовит что-то сказать,

В поисках тонов и оттенков умалчивает о сути пустота,

Никто не выронит сказа о том, чего не было найдено,

Говорят о потерях, об ущербе воют боль и страх,

В этом то всё дело, мелкое приобретение порождает всеобъемлющий крах,

Окутывает планету беспечность единоличной частности,

Эквивалентность всем затратам, вот истинный размах,

Иначе всё подвержено лишению, ведь и мельчайшие повреждения топят издавна суда,

Сила напряжения вакуума силе равновесия материи равна.

*

Я сегодня пьян! От нечисти и почестей,

В изрытых в сердце ямах витают очерки стихов,

Упиваюсь жаром, искуплен огнём лоз источенных.

Ядом проливаясь сквозь дрожь смертельный танец,

Растекается в жилах, растворяется и молвит,

Самородок – избыток святотатства,

Философский камень не находят, погребён он,

Отрыгнуты вселенной грёзы, все пророчества,

Взгляни ввысь!

Откуда там увечья? Где взяться порокам?

Твоя жизнь пронизана веянием богоподобным,

А вечность молчит, издевается. Такова её забота,

Исконно бесконечно продлённая.

Где мне найти вас, где вас найти мне, о богиня?

В сумраке парализованных памятью фраз я ищу истинный образ, неведомый лик,

Словно коррозия мир от себя опустошаю,

Не видел в храмах, не находил в преисподней, в тиши обнажённой режусь воем, взываю, лишь о любви, лишь о любви молва моя сложена.

*

Мимолётные законы,

Сначала плетёшь лабиринты, потом из них выбираешься, цепляя излишки по ходу,

И приходя к итогу, порой забываешь, с чего начинался этот лабиринт, зарекаешься вспомнить,

Все это странно очень,

Поэтика это не наука, это небылое проявление чувств, мысли, пения,

Наука может изучать случившееся, скобля фактологию, а тут получается ничего не случилось, случается,

Творчество абсолютно неопределённо, как вся жизнь, сам процесс её бесконечного возникновения,

Так и есть,

Божественная песня,

Её никогда не было, но вот она,

Жизни никогда не было, но вот,

Бога никогда не было, возможно будет,

Зачем искать чудо? Ведь всё очевидно, оно всюду, ничего необычного,

Искать чудо – значит наделять его свойствами обыденного, ведь ищут то, что теоретически поддается поиску, соответствует потребностям или привычкам, но можно искать и небылое, непостигнутое, сим были мотивированы все первооткрыватели и покорители,

А чудо должно быть всегда выше, дальше и одновременно должно быть – оно пребывает, но несоответствует достигнутому,

Несоответствие, вот главная черта чуда!

Мне всегда казалось, что наличие ортодоксального бога в мире слишком упрощает его, это сплошное, моноликое, соответствующее, становится неинтересно жить в "не чудесном", без достижений и свершений небылых,

Только вот такое общение не пойму, убивает или окрыляет, даёт прикосновение, но не даёт упоения.

Разве плохо?

Нет, не плохо, это точно,

Поэтично.

П.С. Из какого-то диалога.

*

Подобраны мотивы, разложены географически,

Земля круглая, сомнений не осталось, шарообразный остров в пустоте,

События вывернуты, небылые капризы судьбы людские расписывали,

Только не подвластны законы им, сколько семиозис не испытывай, не может за пределы выйти порождённое при делах,

Отдавали жизни в приобретении смыслов, смотрели ввысь с высока,

Теряли по сути дела пожизненно всё гипотетическое, взамен на руины и хлам.

*

Болен жизнью, смертельно,

Это одиночество простирается слишком далеко,

Что обретено, что потеряно, не знаю и знать не хочется,

У меня нет ничего, кроме плоти, законы которой за пределами принадлежности,

Пусть будет всё, будет так, когда не пророчится,

Обрывками писем горящих судьбы пропахли,

Остатки воплотившейся мысли, принявшая форму сознания пыль,

Ожидание, признак отсутствия над пропастью повисшего,

Несоответствие впечатлений разность рисует,

Я не в стороне,

В центре вселенной,

Но мира иного,

Где летают музы, умирают очерками поэзии,

Танец смерти в пылающей любви,

Очередная коллизия двух сущностей неразлучных,

Вылились росписями неровных рисунков, художеств роковых,

Очертания болезни проявившейся чувствами,

Прожигающей до пепла, души разъедая до дыр,

Всепоглощающий вакуум тоски,

Жгущий взгляд, глаз огни,

Впервые которые встретил,

Сияют блики лика в ночи,

Образ ваш бесконечностью вытканный,

Так отбивает ритм плещущей участью в груди,

Рвётся горячим напором, но о главном молчит,

Разрывается о склоны потусторонних порогов,

Танцуя покидает периметр чертог мирских,

Бытие здесь тронулось,

Сдвинулся с места мироздания гранит,

Остаётся лишь послевкусие острое поцелуя,

Некоторые превозвышено зовут его всевышним,

Но тихо, для проплывающих мимо неслышно прошепчут уста,

Лихие жесты существ невиданных, режутся блаженством сквозь собственный прах,

Распыляются меры, впервые таковыми представ.

*

Она ведёт меня, ведёт за руку, в танце растворяется взгляд,

Слияние незримым моментом обоюдно ускользает,

Стоит лес нерушимый, безмятежно молчит,

Нет ни шороха, ни искры,

Лишь зелени пышной глубины поглощают и топят тайком,

До свидания, Россия, покорён твоими просторами,

Рек игривых извилины изласкали мой взор,

Столько берёз никогда не видел,

Среди них замирает вся жизнь во вдохе,

А после, на прощание, словно с милой, прикосновение локонов навсегда запомнится,

Стоит лишь коснутся любви, как вся жизнь погружается в порывы лихие,

Безпрерывных блужданий души, в такт стучащего по рельсам поезда,

Неподалёку слышатся всплески волн, шелест южных равнин,

Объятий спокойствием меня встречает дом,

Ну привет, чудная долина, моя песнь раздаётся о том,

Твоя природа и в блеске далёких святил над тобою,

Где нет ни людей, ни их помыслов, замирает мятежность в ночи,

Аромат цветов из тебя распустившихся впадает в безбрежную пору,

Не бывает много любви, любовь бывает недостающей, нераспознанной,

Жизнь прогорает искрящим хворостом, источает тепло буйством души,

Времена красивые, только быт нынче испорченный, острая нехватка благосклонности,

Строки стихов со светом уходят обратно к жару звёзды,

Как скитальцы пожизненные хоть раз возвращаются к родным и близким, роком последним или гостевым визитом,

Так вырываются ввысь все песни, молитвы, и светлые мысли,

Ничего не случается поздно, когда всё уже случилось,

Пусть рассыпаются жемчуга ожерелий сорванных, пусть разливаются вина.

*

Мы летели в ночь, проникаясь ею, никто не в силах нам помочь, всё молча делается, за спиной прекрасные моменты жизни, за спиной вся жизнь, впереди ничего нет, через бугор воображаемый ничего не видно, вот он я, здесь, но отзывов не слышно. Венера, Юпитер и Луна троят над светлой полосой останков дня обрамлённые облаками, утопающими во тьме.

*

Ожидание во Внуково, пока планета проделает ещё один оборот.

Жаркий июньский вечер стынет под дождём, лёгкая истома в объятиях беспечности искушает ожидание выбраться на волю,

Тянется присутствие, случаются жизни минуты, когда всего вдоволь, ничего недостающего, укромная неизбежность охватила искусством,

Безмятежность утопленника в податливость погруженного, смирением захлебнувшегося,

Ничего необычного, ничего нового в спокойствии,

Всегда утеряно что-то, любой случай кем-то обретён,

Уплывают дождевые воды в стоки, притяжение, тяготение, наклон,

Одно мимолётное движение вектор всеобъемлющей сути задаёт,

На шарообразной форме есть склоны во все стороны, к ней, от неё,

Сферический объём лишь в бесконечности возможен,

Его свойства говорят о том, без единого слова,

Прислушайся, вникни, насколько это вызывает восторг, ведь нечто осмысленно смотрит сквозь вечности лоно,

Будучи зыблемостью, хрупкостью, отчасти понятным существом, но всегда неописуемым,

каждой клеткой плоти то чувствуя, каждый шорох осознаётся,

Немыслимым образом скомбинированное безумство, плюральное чудо, простейшая сложность,

Ни одно слово не подойдёт и все подходят,

Здесь всегда нечто сопутствует,

И пускай по большей части того сопутствия рождается то, что удостоено слова "любовь".

*

Кого я видел, кого нет,

Кто выходит за предел, кто сидит сопит,

Мечтой нетленною шуршит,

Как заветная конфета к карману прилипла на жаре,

Пальцы уже встряли, а желания встрять нет,

Удел несостыковок бытия и ожидания,

Нравится одно, не нравится другое,

Сегодня виднеется, завтра уже не видно,

Даже в лице одном можно вычитать слога ни одного имени,

Сейчас конденсат сырой пороховницы, но вот он выстрел,

Утренняя свежесть туманная вселяет незримый покой,

В плоть душой удушенною, в душу истерзанною плотью,

В мире одиноком одиночества плоды ненужные,

Взрастают ввысь, покоряют пустыри,

Я вернусь домой! Не покидает шёпот внутренний,

Но я здесь, и быть может домашний уют за углом.

Из-за сине-зелёного сморщенного моря рассвет восходит, тьма уходит вглубь тайком,

За края обочин заглядывает рвущийся поток, как река бунтуя из берегов выходит,

Русло не тюрьма, не зарекаются подверженные страху, и не все отчаянные, те, что зареклись,

Помнится и никуда не уходит образ прикосновений милых, зову его зову, как воем диким лунный лик изводит в сумраке лесном волчара одинокий, как роет в бездну крот нору,

В моей судьбе какой-то гриб свои споры изогнул, покоряет высоту, желает утонуть в ветру,

Все идут сквозь меры, разрушают быль, небыль создают,

Вот и степи открывают душу, на камне придорожном надпись "вырастим лес потомкам своими руками",

Настырно напрашивается мысль: "Не вы ль, подонки, срубили свои головы с основания хребетного?"

Раздается эхо в голове дерзким ответом: "Слышишь ты, твои сюжеты, как карантин, сугубо для заразы стойкой, толи от любви, толи для неё, никак не поймешь".

*

Многое не видно, многое утеряно, как искрит в глубинах свет, как источает из себя родник облаков подмятые перья,

Вверх вздымает пламя костров, иссякает бремя дров, лишь угли поверженные уходят на покой, уходят в вечность истлевшей золой.

*

Эхом раздавался чей-то голос, сопровождая скользящие вагоны вдоль степи,

В них не люди едут, это вой души, груженый до верхов летит, ускользает по струнам серенады под луной,

Ночью летней изумрудной шёпот морских волн, о любви поёт, и тянет ту минуту, растягивает на песчаной партитуре, но миг уходит вновь и за собой зовёт, здесь утопает слов незримый поцелуй,

Забирай, он твой, тебе дарован.

*

Надо гнить и смешиваться с гумусом, как это делает любой нормальный цветок,

После цветения благоухающего каждый однажды падёт, кто больно, кто с восторгом,

Всё об одном, всё об одном.

Чувствуется лёгкое довольство, но нету ничего, всё пусто, и этот отчаянный восторг, последние испивает ноты послевкусия, цепляется за любые мелочи, но ничего не находит.

Откуда исход? Туда же и метит курсом.

*

Я словно пылью бархатной на грозди виноградной в лучах томлюсь, в ночи теряюсь,

И если слышишь шевеления, ну и пусть, ну и ладно,

Не могу не написать, не может ветер без просторов, не может без любви целовать вольный, не будет любви в шевронах, нет без стиха меня,

Я не тот и ты это видела, убедилась по мере возможного, тайную исповедь не осквернила, она звучит во все стороны, так сияет и свет, как исходит песня, как утопает в луже снег, но есть один момент, когда зажигается бурно,

И больше ничего нет, будто большего не было, а меньшего никогда не будет.

*

Смертоносная любовь рыщет в поисках объятий, хочет жизни сока вновь и кровавой брани,

Не находит ничего, не сошли на нет изнанки потрохов,

Кто-то вышвырнул оберег в пламя справедливое,

Не обожжен лишь тот, кто не имеет имени.

О чём звучат вопросы:"Кто я, кто ты?"

Если не видно, то смотри,

Нет названия иного, всё слишком очевидно,

Кому этот ужас, кому сладкий сон?

Нужно лишь помнить: "Никто и никогда не переставляет свершённую деяний форму"

Даже если сметает лавина к низинам на пути своём бурном.

*

Чтоб я здох в кумаре одиноком, чтоб я здох и был живой, в очередях крайним и от нелюбви далеким, как свежеиспеченный торт,

Взлетает мигом весь восторг, когда падает мимо свежая плоть,

Слёз ручей небесный, в лощинах откровение слегло,

Дай отпущение мне, милая, не от чувств, не от любви, а от тех забот, что рыщут в поисках игриво сладких уст.

*

По поверхности морской,

с волн переборов,

утомленными отблесками,

сползают очертания строк,

природы немой,

но услышанных возгласов,

увиденных намёков,

вечерних росписей,

что не знают,

не помнят,

безпрецедентно являя контуры,

без ведома собственного участвуют в разговоре,

Стрижи вместе с воронами подминают розовое небо криками беспокойства в преддверии ночном,

Вот и на зеркалах перламутровых моря, отражения уходящего дня ярким огневом,

птица жаркая перья расправила, замерев в полёте на небесных просторах,

стынет облако за облаком,

веет лёгкий вечерний холод,

В вышине бездны искрящей виднеется тепло,

прорезается мерцанием звёздным, далеко далеко,

безполезно тянуться,

не коснуться рукой,

Солнце взойти не раз должно,

иначе откуда, вчера, завтра, не сегодня, чуть позже,

так подсказывает опыт,

но немая природа надежд не даёт,

слов не проронит,

зато не врёт,

Значит, ничего не обещано,

значит так быть должно,

Познавательные диалоги,

безответные возгласы,

между живым и не мёртвым,

составляющим нечто одно,

Взаимосвязь единая,

но именно в том разнородность,

вариабельность бесподобная вытекает из мельчайшего сдвига,

из некоего шороха,

нарушая вечности покой.

*

Поверь, о смысле жизни, о щедротах мысли, воплоти,

Кривая сдержанность кривого пути, роковою россказнью лепила,

Изгибалась формами всех глин.

Иссушая душу в печи воплощаются повадки строптивые,

Они потерпели лишившись влажной сущности, оставили пузо вверх дном, но не похлопаешь по осколкам ладонями, что раскурочены тиражируемым виражом.

*

Сколько не было, да было б,

Сколько было бы, да не было,

Изволивши на милость выйти,

Позабытыми, разлитыми по почве винами,

Питали перегной сладострастным душком,

А потом скотинами мчались и видели,

Тромбуя копытами свежую кровь.

*

Красочный, озорной бомонд! Тебя ль не искал в Одесских подворотнях, патрулируя прострации летние знойные порывами стихотворными?

Скоротечные тяжкие будни, ощущение недостающего, где-то упущенного, слегка позорного,

Власть к взгляду приросшей Луны по морю уходящей дороги, полуночный угар дымный, осадок дурманной тревоги,

Где-то бархат опиума, парализующей вечностью любви возносит облако безудержно тоскующее в собственной лёгкости,

Ударная волна почвенного воспаления выкидывает из себя росток участи,

Я жажду, жажду упоения, ненасытна моя сущность, она творит и погибает в агонических жжениях, случайная упорядоченность, неотлучная последовательность,

В процессе рождения младенец стопами касается ещё горячего пепла, праха своего же тела,

Невинности обнажённая нежность, уязвимая мера, но она обрастает корою, исщербляясь болью и увечьями.

*

Где я был и где быть мог, даже не знаю и не видел,

Волочащейся усталостью ног наливаются лужи,

Внутри бездна, она везде и всюду, но вот оно дно,

Это то самое место, где сумрак прилёг безвестный,

Балансировочный оптимум, инициатива не наступившей гармонии,

Болезненной иронией порождает исток,

Восход кинетикой плетённый срастается с взором,

Взаимность не рукотворна, она есть бог,

Движение за движением, порождение за порождением,

Лишь этим полнится сущность, перманентностью плетущейся формы,

Иначе её нет, она разогналась в бесконечном падении,

Но вдруг в полёте очнулась, волю узрев зримою участью.

Ты есть то, что есть явленность тебя, порождающая, порождающаяся.