Воздействие

Я невольно почувствовал себя муравьём, живущим в спичечном коробке. Раздавят – даже не заметят. Не в силах оторвать взгляд и забыв про всё, я смотрел на ходячий кошмар, который продолжал двигаться дальше, неторопливо переставляя ноги-колонны. На пути встретилась линия электропередач и гигантский монстр просто прошёл сквозь неё, корёжа опорный столб и разрывая искрящиеся провода.

В полной прострации я вернулся в дом. Ну точно, нет электричества, теперь ещё и в темноте сидеть. В голове бешенными белками метались мысли, а вопросы с огромной скоростью нагромождались друг на друга бесформенной кучей.

«Как такое возможно? Как справиться с таким существом? Сколько их теперь ходит по земле? Что теперь делать? Куда бежать? А если везде так? Спасения нет? Это всё, конец?»

Учитывая то, что я только что увидел, поездку на машине я больше не рассматривал, слишком заметная цель. Нужно двигать к городу или к тому, что могло от него остаться и делать это крайне осторожно. С молитвами и большой долей везения, передвигаясь пешком и с крайней степенью осторожности.

К вечеру пропала мобильная связь, Геннадий так и не перезвонил. Остаток вечера и почти всю ночь, я провёл, планируя маршрут и собирая в рюкзак вещи для путешествия при танцующем свете свечей, шаря по шкафам и полкам галогеновым лучом фонаря.

…

Эти первые дни Вторжения отпечатались в моей памяти особенно чётко. Тогда я первый раз чуть не погиб, и первый раз воспользовался воздействием. Как и у большинства моих теперешних знакомых и соратников, это вышло случайно, инстинктивно – я просто очень не хотел умирать.

Никто до сих пор не знает, что такое, это воздействие и как оно работает. Мы все просто пытаемся применять те возможности, которые отыскиваем внутри себя. У нас нет учебников, подробных инструкций или мудрых седовласых наставников. Есть только внутренний голос у каждого человека с даром, который иногда подсказывает те или иные действия.

И пример, как воздействием пользуются наши непримиримые враги – Твари-пришельцы.

Большинство людей считает, что возможность воздействовать появилась одновременно с проникновением пришельцев к нам на Землю. Вроде как, Твари, попав к нам, принесли эту силу вместе с собой, открыв для неё какую-то неведомую доселе дверь.

Мне же кажется, всё гораздо сложнее и эта сила всегда была в нашем мире, только человек не мог до неё дотянуться в полной мере, а появление пришельцев как-то разблокировало к ней доступ. Хотя доказательств этому у меня нет. Только факт того, что я начал пользоваться своим даром на месяц раньше, чем все мои знакомые, в первый же день войны. И моя история с автокатастрофой и последующей комой, пережив которую я стал другим человеком.

Во время Вторжения, большинство людей на несколько часов или даже дней, теряли сознание, а очнувшись чувствовали себя крайне скверно. Тошнота, головные боли и потеря сознания на фоне постоянной бессонницы сопровождали выживших ещё недели две. Но потом начиналось резкое улучшение самочувствия.

К сожалению, выживали далеко не все – все младенцы и девяносто процентов стариков погибали, так и не выйдя из комы. Видимо организм не справлялся и не успевал приспособиться.

Особенно много людей погибло в первые дни войны. Петербургу, отчасти повезло, так как время, когда всё произошло, пришлось на утро и часть жителей мегаполиса ещё находилась в своих кроватях. Но жертв всё равно было очень и очень много.

Люди падали прямо на улице, становясь лёгкой добычей для появившихся, как из воздуха, многочисленных хищных Тварей. Или теряли сознание на рабочих местах, что приводило к авариям и техногенным катастрофам регионального масштаба. По всему городу до сих пор можно встретить сотни, тысячи обглоданных костяков, в самых неожиданных местах. Жуткое зрелище, к которому до сих пор трудно привыкнуть.

А потом началась охота на уцелевших горожан, которые из участников социума, чувствующих себя комфортно под защитой его правил, вмиг превратились в пугливую беззащитную дичь, лакомую пищу для пришлых чудовищ.

Страшные воспоминания стали постоянными спутниками всех выживших, но для меня они были ещё и поводом для размышлений. В случившихся событиях я искал причины, чтобы иметь силы бороться со следствиями. Возможно, в ответах на вопросы о появлении пришельцев, кроются возможности борьбы с ними. А значит, надо продолжать их искать.

«Но всё! Хватит на сегодня воспоминаний.»

Час для раздумываний подошёл к концу, дел у меня ещё много, а за меня их никто не сделает. Я отложил плеер и поднялся с кресла. Нужно поторопиться на раздачу, иначе за едой придётся идти на другую станцию, а это как ни крути – пол часа дороги только в одну сторону.

Я натянул берцы, взял кастрюлю и толкнул дверь.

…

2 апреля, воскресенье

Яркий свет слепит через закрытые веки. Я лежу. Нет, не на полу – скорее, на кровати. Укрыт простынёй или лёгким одеялом, а на теле, похоже, только нижнее бельё, хотя отчётливо помню, как только что выходил через дверь с кастрюлей в руках. И что-то знакомое раздражающе пищит с равными интервалами.

«Я потерял сознание и сейчас в больничном блоке?»

С трудом разлепив непослушные веки, я открыл глаза и попробовал оглядеться. Белые стены незнакомой мне комнаты и моя тушка, лежащая на кровати. Пробую пошевелиться, с удовлетворением заметив, что руки и ноги реагируют на команды мозга. Только вот сильно, до судорог, ломит всё тело и тисками сдавило виски, заставляя даже морщиться от такой боли.

Надо мной такой же белый, как и стены, потолок с яркими дневными лампами, рядом с кроватью стоит капельница, по трубке перегоняющая жидкость мне в вену. А навязчиво пищит кардиомонитор, его мне не видно, но звук очень уж для прибора характерный, не спутаешь. Ну точно, меня перевезли в больницу, что на «Площади Мужества».

Свет непривычный для помещения, слишком яркий, похоже, тут электричество не экономят. Подожду кого-нибудь из персонала, врачи в медблоке все знакомые – расскажут, что со мной произошло и почему я не помню, как здесь оказался. Но как же всё-таки сильно болит голова. Давно забыл, что такое головные боли и очень не хотелось бы вспоминать.

Повернув голову на раздавшийся звук, я встретился взглядом с молоденькой девушкой в сестринском медицинском халате, стоявшей в дверях. Та «ойкнула», округлив в удивлении глаза и захлопнула дверь.

«Ну вот, напугал я её что-ли?»

Кстати, не помню такой красотки в медблоке. Новенькая, наверное. Берут на базу новых жильцов неохотно, жилья и еды с трудом хватает на своих, но специалистов стараются не упускать. Опять открылась дверь, и девушка зашла в палату, но уже в компании пожилого врача в массивных очках и с аккуратной бородкой.

Опять новенький? Не понимаю, откуда, но врач мне знаком, хотя он точно не с медблока. Наших врачей я знаю хорошо. Но и его я точно где-то уже видел… Вот только, где?

Оба подошли ко мне, встали у кровати.

– Андрей Евгеньевич, здравствуйте. Я ваш лечащий врач, Сергей Эдуардович. Вы меня слышите? – чуть качаю головой, в знак согласия, – Вы только что вышли из комы, в которую попали после автомобильной аварии. Скажите, как вы себя чувствуете?

– Нормально, только вот…

«Стоп, стоп, стоп. Стоп! Какой ещё аварии? Что за чушь?»

Да я за руль полтора года не садился. Какие могут быть машины, когда наверху эти… Но…как же так… я, кажется, вспоминаю этого человека, и он просто не может быть сейчас на базе. Это человек из прошлого. Из моего довоенного прошлого. Это врач из больницы, который меня вёл… после автокатастрофы…

«Твою ж мать! Не может быть. Всего этого просто не может быть!!!»

Проваливаюсь в темноту, теряю сознание.

…

3 апреля, понедельник

За окном предрассветные сумерки, в палате горит свет, но никто не опасается, что на него слетятся совсем не безобидные ночные мотыльки. Мир пока не знает Вторжения, до которого судя по текущей дате, остаётся больше двух недель. Если, конечно, оно вообще было… будет. А не является плодом моего воображения и не придумалось мне, пока я лежал в коме.

На войне я раскормил свою природную подозрительность, прокачав до весьма неслабой паранойи, впрочем, не раз меня выручавшей в то время. Теперь моя виртуальная подруга истерично кричала мне в ухо: «Наступает день. Скорее прячься! Зарывайся под землю! Они идут и найдут тебя!», и мне стоит больших усилий держать себя в руках и не идти у неё на поводу.

Очевидно, что этот мир не видел Тварей, не пал, как картонная ширма, под их натиском и пока ещё можно просто жить своей обычной обывательской жизнью, не ожидая жуткой смерти на каждом шагу. Мир выглядит старым, настоящим, слишком реальным и детализированным, чтобы считать его фантазией.

Допустим, он реальный. Но тогда, как же быть с тем, что происходило со мной в последние полтора года?

«Ёшки матрёшки, мне что, всё это мне показалось?»

Но вот, что характерно. Память по запросу чётко выдаёт объёмную информацию, которой я до комы владеть не мог. Я помню, как отпугнуть обнаглевших скунсов, спрятаться от сканирования паука и знаю слабые места в защите плакальщика. Прекрасно представляю, как перебрать дробовик и снарядить патроны для него пулями. Понимаю, как сформировать защитное поле и использовать ночное зрение. Да что там, я помню почти каждый день этой грёбаной войны! Которой, получается… не было?

Болит тело, но с этой болью я уже научился справляться раньше, справлюсь и сейчас. Гораздо хуже – головные боли, отвечающие на все мои попытки размышлять раскалёнными спицами в виски. Моя голова словно разбиралась на сотни, тысячи фрагментов, которые всё никак на могли сложиться в общую картинку и раз за разом, как будто в поисках нужной комбинации, разбирались повторно. Ощущение, будто мозг вместил в себя гораздо больше, чем ему по силам принять и от очередного падения в беспамятство его удерживает только сила разума, отточенная в борьбе за жизнь и окрепшая в занятиях по воздействию.

Я осторожно потрогал своё лицо, заросшее жёсткой щетиной, в поисках страшного шрама на подбородке, но не нашёл его. Получается, что тело действительно не участвовало в войне.

Так… рабочие версии пока две. Первая – Вторжения не было и не будет, что само по себе уже хорошая новость, а я малость не в себе, что на фоне всего остального не так уж и страшно.

Вторая версия, скажем честно, намного хуже, но и гораздо более вероятна. Допустим, случилось что-то совсем из ряда вон и мой разум оказался в моём же теле, но на полтора года раньше. Звучит необычайно дико, но не более, чем всё то безумие, которое происходило с миром после Вторжения, а значит, этот факт вполне можно допустить. Нужно найти способ проверить эти версию, и я, пожалуй, знаю, как это сделать.

Но если Вторжению быть, то получается, у меня совсем нет времени тут разлёживаться. Рассказать правду, объясняя врачам, почему мне нужно спешно покинуть больницу, я не могу. При таком раскладе, я рискую поменять одно отделение клиники на другое, но уже с решётками на окнах и суровыми санитарами, вместе улыбчивых сестричек. Нужно срочно отсюда выбираться, и единственный, кто может сейчас меня отсюда быстро вытащить, это Стас.

Мы со Стасом ещё с детдома вместе, вместе в армию уходили. Да и потом по жизни старались как-то рядом держаться. Друг в помощи не откажет, это точно. Он, впрочем, тоже знает, что всегда может рассчитывать на мою полную поддержку.

Я вызвал дежурную медсестру и попросил принести сотовый, ссылаясь на чрезвычайно важный звонок. Сначала она отказывалась, что-то говоря про строгие больничные правила, но уговоры возымели действие и через минуту девушка вернулась в палату уже с мобильником в руке.

– Да. Кто это? – полусонный голос друга в трубке прозвучал крайне раздражённо.

Не удивительно – шесть часов утра, на время я не посмотрел, привыкнув к активной жизни в двадцать четыре часа.

– Стас, привет. Это Андрей Савельев.

– Андрюха? Привет, братуха! – по голосу было слышно, что друг уже разогнал одолевавшую его дрёму и обрадовался моему, пусть и в неурочное время, звонку.

– Я вчера вечером узнал, что ты в сознание пришёл, из больницы звонили. Хотел сегодня приехать днём и проведать. Утром как раз позвонить собирался, а ты меня звонком вот своим опередил, – Стас замолчал, видимо подбирая слова, – Слушай, друг… прими мои соболезнования, я понимаю, как тебе…

– Подожди, Стас. Спасибо, но прямо сейчас мне нужна твоя помощь. Можешь меня послушать, но очень внимательно?

– Да… Не вопрос. Что требуется?

– Мне нужно, чтобы ты поехал ко мне на квартиру. Консьержка тебя знает, наверняка ей известно и про аварию. В общем, запасные ключи дать должна, где сейчас мои – я не знаю. Собери пакет с одеждой, покидай в сумку всё подряд под сезон, на твоё усмотрение, и сразу в больницу. Нужно, чтобы ты меня отсюда сегодня забрал.

– Андрей, я, конечно, не врач, но ты уверен, что правильно поступаешь? Можно сказать, с того света вернулся. Может не стоит испытывать судьбу и торопиться из больницы бежать? – по голосу было заметно, что друг немало удивлён таким решением и всерьёз волнуется за меня.

– Уверен, совершенно уверен. Приезжай, друг, я буду тебя ждать.

– Хорошо, конечно.

– Стас, погоди! Вот ещё – на столе в зале посмотри, там ноутбук должен лежать, захвати его тоже. Хорошо?

– Да, понял тебя. Уже еду.

Я прервал звонок и вытер пот со лба – даже такой короткий разговор основательно меня вымотал. Нужно спешно что-то решать со здоровьем, особенно с головной болью. У меня нет времени на долгое восстановление в больнице. Да и по опыту помню – сильно врачи мне не помогли, разве только немного подлечили ушибы и ссадины.

…

Стас приехал часа через четыре. Он вошёл в палату в сопровождении возмущенного Сергея Эдуардовича – похоже, друг уже заявил врачу о моём твёрдом желании спешно покинуть гостеприимные стены медицинского учреждения.

– Андрей Евгеньевич, я бы настоятельно советовал вам подумать о последствиях такого решения. Вы только что вышли из комы. Нужно провести всестороннее обследование и …

– Сергей Эдуардович, – я бесцеремонно перебил врача, – Вы меня извините, но решение уже принято. Прошу подготовить все необходимые для такого случая документы, я собираюсь покинуть больницу в самое ближайшее время.

Врач беспомощно развёл руками, посмотрел на меня, как будто надеясь, что я передумаю. Я выдержал обвиняющий взгляд эскулапа, давая понять, что прекрасно понимаю все возможные последствия такого поступка. Сергей Эдуардович неуверенно кивнул, сдался, соглашаясь на мои условия, а потом и вовсе стремительно вышел из палаты.

– Стас, помоги мне одеться, поддержи, чтобы не упал, – тот неодобрительно покачал головой, но с одеванием мне помог.

Все формальности с документами были улажены быстро, спасибо другу, и уже через час мы сидели в его машине. Стас завёл двигатель и на правах лучшего друга начал выговаривать мне что-то про то, как бы он рекомендовал мне поступить в моём случае. Я же слушал его в пол-уха и смотрел на больничный двор, прислонившись виском к холодному и влажному автомобильному стеклу.

Люди сновали по своим делам взад-вперёд. Медицинский персонал, охрана, пациенты, посетители и просто случайные прохожие… Так много людей одновременно под открытым небом я не видел уже очень давно.

Сколько из них переживёт Вторжение? Вообще, сколько людей выживет на Земле? Проценты? Доли процентов? А вот эти люди, которые проходят мимо? Хоть кто-то из них будет жив через месяц, год? Или я вижу мёртвых людей, последние дни каждого из которых сочтены и записаны? Такие мысли способны свести с ума.

– Андрюха, ты меня, вообще, слушаешь?

Грустный, от переполнявших меня мыслей, я посмотрел на друга:

– Да, Стас. И понимаю всё, что ты мне говоришь, но так надо. Я знаю, что делаю и потом тебе всё объясню, а сейчас просто помоги мне и не задавай вопросов, мне и так крайне паршиво.

– Да, братан, извини. Понял тебя, вопросов больше нет. Ну, кроме «куда тебя теперь»?

– Домой вези, мне нужно отлежаться день-два. Раны зализать. Только надо заехать по дороге в магазин, продуктов закупить.

Стас легонько хлопнул себя по лбу:

– Слушай, Андрюх, туплю нещадно. Ленка же к маме смоталась и будет только в среду, к вечеру. Так что, давай ко мне, я хоть за тобой присмотрю немного. Да и жратвы полон холодильник, утром дверь с трудом закрыл, одному столько точно не съесть, а вместе должны справиться. Так что, очень надеюсь на твою помощь.

Улыбаюсь, кивая. Хороший у меня друг, надёжный, и это, действительно, самый удобный для меня сейчас вариант.

– Спасибо! Только, по дороге закинь меня в аптеку, прикупить кое-что. Попробую проверенный дедовский способ борьбы с головной болью, – Стас опять неодобрительно покачал головой, но ничего не сказал и тронул машину с места.

Квартира друга находилась на «Выборгской», недалеко от метро. Я как-то некстати вспомнил, что этот район сильно пострадал в первые дни войны.

Сколько же народу тогда погибло… погибнет. Очень непросто размышлять о событиях, которые одновременно произошли, и ещё только должны случиться.

И самое в этом удручающее, что я знаю, когда это произойдёт, без подробностей, но понимаю, что будет с городом, со страной, даже с миром. Но вот совершенно не понимаю, что мне с этим знанием делать.

…

– Андрюх, советую тебе сегодня остаться дома, в твоём распоряжении всё, что может пригодится и сможешь отыскать в квартире. Кроме удочки, её не бери, дорогая штука. – Стас заржал с собственной шутки – Я по работе, буду поздно вечером.

Потом он внимательно посмотрел на меня и добавил:

– И это… если что-то случится, ну там… сам понимаешь – звони, приеду или пришлю кого-нибудь вместо себя.

– Стасик, ну ты скажешь тоже, ну как я смогу тебе позвонить, валяясь в отключке на кафеле в ванной? Да шучу я, шучу. Друг, всё хорошо будет. Я почти в порядке. Интернет-то у тебя есть?

– Да, пользуйся. Пароль к вай-фаю в кабинете, под ковриком для мыши. Всё никак не могу его запомнить. Давай. Мне пора ехать, будем на созвоне.

Хлопнула входная дверь, Стас умчался по своим делам, а у меня тоже дел невпроворот. Это, конечно, если из-за своего плачевного состояния, действительно, в обморок не грохнусь.

У меня есть задача, требующая немедленного решения. Нужно попробовать выполнить какое-нибудь самое простенькое воздействие. Демонстрация воздействия пригодится при рассказе Стасу, как доказательство – поверить в невероятную историю вышедшего из комы человека, мягко говоря, не просто, даже если это твой лучший друг. И это отличный способ проверить мои рабочие гипотезы.

Да что там… мне просто не терпится убедиться в умении воздействовать, аж внутри всё зудит. Настолько я свыкся с даром, привык к возможностям, что без них, того и гляди, начну чувствовать себя неполноценным.

И надо бы проверить одну, немного безумную идею на счёт того, как найти людей, похожих на меня. Вот для этого мне Интернет был и нужен.

К середине дня головная боль немного утихла, время для проверки гипотезы. Создание щитов, мой конёк, всегда получалось у меня лучше всего. Я встал в центр комнаты, прямиком на мягкий ворсистый ковёр и, если буду падать, хоть не разобьюсь.

Попытался выполнить самое простое защитное воздействие. Острая боль, которая, как оказалось, никуда не пропадала, а только притаилась в засаде, мстительно воткнула в уже знакомые для неё места на висках две горящие спицы. В голове застучали барабаны, а в глазах потемнело так, что я с огромным трудом удержался на ногах, едва поймав за хвостик сознание, машущее мне на прощание ладошкой.

Приходил я в себя минут тридцать, безвольным тюком лёжа на диване и вспоминая, как дышать. Попробовал подняться. Мутит, шатает и хочется всё бросить… но продолжать могу. Потому, что надо. Только нужно что-то попроще, что-то самое базовое и несложное.

На край стола я положил листок бумаги, отошёл на метр, сосредоточился и попробовал толкнуть его ладонью на расстоянии. Испытуемый предмет, как будто от дуновения ветра, передвинулся на несколько сантиметров. Накатила волна боли, но это уже не так важно.

«У меня получилось!!!»

И теперь, как говорится, у меня есть две новости, одна хорошая, а другая – хуже некуда. Похоже, войне быть и совсем скоро орду безжалостных монстров выплеснет на Землю, поставив этим точку в эволюции человеческой расы, а я займусь уже привычным для себя выживанием.

Но в то же время, я прав – возможность воздействовать никуда не делась! И, да, прав ещё раз, думая, что способности к воздействию у людей были ещё до Вторжения.

Для убеждения друга трюка с бумагой будет вполне достаточно, и я заслуженно провалялся на диване ещё час, размышляя над своими дальнейшими действиями. Потом перекусил наспех слепленными бутербродами и переместился в кабинет Стаса, чтобы проверить одну мою идею, не дающую покоя уже полтора года. Я включил ноутбук, вбил найденный под ковриком мышки пароль и вышел в Интернет. Гугл в помощь, я набрал первую фразу для поиска.

«Не то, опять не то… так, очень похоже, но опять не то.»

Через час, проведённый в поисках и почти отчаявшись найти что-то полезное, я отыскал статью трёхлетней давности о том, что некий Яков Осмоловский обходится без сна уже много лет. Уроженец Белоруссии, но проживает на данный момент в России, в Выборге, что всего в ста пятидесяти километрах от Питера. Очень удачно и судя по всему, это то, что мне нужно. Если не газетная утка, конечно.

«Так…. Как бы мне с тобой связаться, Яков?»

Ни номера телефона, ни домашнего адреса в небольшой статье, конечно же, не было.

– Алло, Марк Захарович, здравствуйте … Удобно говорить? … Да, давненько. Помощь мне ваша нужна, поэтому и звоню. Человека нужно одного найти, точнее его контакты … Что есть? Не то, чтобы много. Имя с фамилией, город, где он сейчас может быть и некоторые его отличительные черты … Да, прямо сейчас перешлю. Марк Захарович, спасибо огромное! … Да, конечно. Ещё раз, спасибо.

Я повесил трубку. Хорошо, когда есть такие знакомые, да ещё и несколько обязанные тебе. Удобно весьма. Я отстучал коротенькую эс-эм-эску с запрошенной информацией и отправился на кухню – нужно пообедать и плотно засесть за планирование дальнейших действий.

Сообщение с ответом от Марка Захаровича пришло через несколько часов. Он отыскал Якова, который действительно сейчас проживает в Выборге, и переслал мне его адрес электронный почты и номер телефона. Я в ответном эс-эм-эс поблагодарил за помощь и сразу же накатал Якову письмо с просьбой встретиться, объяснив необходимость и срочность такой встречи тем, что пишу книгу о необычных людях, слышал о нём и прошу дать мне небольшое интервью. Сославшись на то, что как раз завтра буду проездом в Выборге.

Теперь нужно дождаться ответа, держа пальцы крестиком, встреча многое может прояснить, подтвердив мои выводы. Или безжалостно поставит уже свой крестик на моих изысканиях и домыслах.

Стас вернулся поздно вечером, застав меня сидящим в зале с ноутбуком на коленях. Я как раз заканчивал составлять список дел на ближайшее время и дописывал в этом не слишком длинном списке последний пункт: «Найти Семёна Петровича и уговорить его мне помочь.»

Да, ко всему прочему, я решил попробовать отыскать бессменного начальника будущей подземной базы и убедить его меня выслушать. Сомнительно, что он случайно окажется во главе поселения. Такие люди всегда лидеры по жизни. Жаль только, что знаю о нём не так много. Ему около пятидесяти лет, жену зовут Лиза, а до войны Петрович жил где-то в районе Академической. Вот и вся информация.

Широко улыбнувшись, я представил возможную реакцию друга на то, что я тут понаписал. Да что там Стас, я бы сам, прочитав подобный перечень дел, всерьёз задумался бы о вменяемости его автора. Заголовок списка выглядел и вовсе творением сбежавшего из психушки параноика: «Подготовка к Вторжению Тварей».

Отличный у меня получился план: чёткий и ясный, лучше не придумаешь. И недостаток у него всего один – я пока совершенно не понимал, как его реализовать.

…

Мы поужинали, потрепались ни о чём, Стас ушёл спать, а я опять сел за компьютер. На почте был ответ от Якова, он готов встретиться завтра, мало того – приглашал к себе домой и это действительно в Выборге. Меня полностью устраивал такой расклад, завтра еду, с утра вызову такси.

Ночью я попробовал выполнить несколько простых, совсем базовых воздействий, удалось сделать почти всё и сразу. Отчасти потому, что моё самочувствие сейчас несколько лучше, чем в прошлый раз, в этот же период.

Конечно же, немилосердно болит голова, ломит тело, каждую его клеточку, но такое ощущение, что организм быстрее перестраивается. Думаю, это из-за того, что тренированный разум заставляет мозг работать на пределе и в итоге трудолюбивым паровозиком вытаскивает за собой весь многострадальный организм. Если так дальше пойдёт, в норму приду в аккурат недели через две.