скачать книгу бесплатно
– Покажите место, где вы напали на майора Матросова, как набросили на него веревку и задушили? – спросил следователь Кирьянов, заведомо изучив фото с места преступления.
Подозреваемая, одетая в то же самое платье и тапочки, подошла к сквозному ближайшему выходу из подъезда, наверно в тайне надеясь, что кто-то сможет помешать их инсценировке.
– Майор вышел из дверей подъезда в семь часов вечера. Двери были распахнуты. Я стояла за дверью. Когда он подходил к нашему подъезду, куда ближайший путь составляет из сквозного соседнего подъезда, – говорила она медленно и лениво, без жестикуляций, – я накинула ему на шею петлю, быстро затянула узел, положила тело на асфальт и пошла домой.
– Вы следили за ним с улицы или со двора? – спросил следователь Кирьянов, а эксперт Семенюк записывал признательные показания на диктофон.
– Знала, когда он обычно возвращался с работы, – сказала она без эмоций, не проронив ни слезинки, как будто рассказывала не о себе, а о постороннем человеке.
– Значит, следили за ним? – спросил оперативник, озадаченный жестокостью поступка и ее сходством с кинозвездой мирового класса. – Сколько потребовалось дней на такое кощунство?
– Мне хватило одного вечера высидеть вот здесь на лавочке в отдалении, чтобы заметить его появление в парадных дверях. Он меня предупреждал, когда заходил к нам, чтобы я сходила после колонии в милицию отметилась и устроилась на работу. Если не пойду, то он вынужден будет сам меня туда отвезти, – этих слов следователь Кирьянов долго добивался от подозреваемой в кровавой драме.
– Достаточно. Нам понятно, что ваш страх за свою жизнь, заставил совершить преднамеренное убийство. Но на работу вы устроились, я так понял? – под конец спросил следователь Кирьянов, соблюдая наименьшее расстояние от рецидивистки.
– Да. Проработала неделю в школе. Сейчас вот меня оттуда уже уволили, – ответила она с циничным выражением лица, понимая под словом «работа» – оформление на временное замещение вакантной должности. – Добровольно сдаюсь вам.
Следователь Кирьянов, эксперт Семенюк сопроводили убийцу в машину и закрыли дверь на засов. Вся процедура отняла максимум десять минут, но убийство произошло в считанные секунды.
Заседание суда, запланированное на рассмотрение этого дела, прошло через неделю. Седой пожилой судья вынес правильное решение: десять лет исправительной колонии, не смотря на то, что у диверсантки и рецидивистки Гарднер, что было доказано в ходе обсуждения, была несовершеннолетняя дочь и сестра-близнец, покорившая киноэкраны США и Европы. Из мест заключения подопечная не вернулась. Подросшей дочери и мужу разрешили похоронить их родственницу, которая отбывала свой срок в той же колонии строгого режима, где и Безбеднова Таисия, она же Эмма Шмюк, за убийство своей племянницы Гали, забеременевшей от хозяина дома, по словам его жены. О девичьей фамилии – Глюк – Эмма никому не говорила, но следователя Кирьянова это не интересовало. Ему достаточно было выяснить после получения ответа из Министерства обороны, что надзирательница Шмюк и ее муж вместе работали в концентрационном лагере в течение трех лет до победы над фашизмом. Потом спешно поменяли свои документы и фамилию на Безбедновы.
Карьера Эммы Шмюк – Безбедновой Таисии – на театральной сцене в стенах исправительного учреждения могла бы восхитить любого неискушенного зрителя. Когда была написана и поставлена в Драматическом театре пьеса на основе биографии одной из таких диверсанток, работавших в гестапо, то главную роль – Нилы Снежно – поручали иногда сыграть Безбедновой, с чем она с успехом справилась. Когда режим за спокойное поведение немного ослабили, привозили на милицейской машине в театр. Она шла вместе с конвоиром в гримерную и выходила на сцену. Надо было принять во внимание, что эксцентричность актрисы была сродни фетишизму, граничащим с желанием любой ценой прославиться.
Первые две премьеры прошли без сучка и задоринки, если не считать, что пистолет Макарова у молодых актеров был настоящий. Нила Снежко была сильно ранена в живот, но потом ее увезли в тюремный лазарет. Она долго лечилась. Спектакль отменили. Так как ни одна из актрис театра не хотела участвовать в смертоубийстве даже при всех званиях.
– Может быть снова будет постановка, но не скоро, – отвечали театральные кассиры докучливым зрителям, когда они спрашивали билет. – Пока билетов в кассе театра нет. Когда-то напечатают.
Как всему составу труппы театра, так и самой Безбедновой Таисии понравилась сыгранная роль. Она была убийцей племянницы, будто претендовавшей завладеть ее имуществом путем наследования дома и курятника будущим ребенком. Такую слезливую историю Эмма Шмюк рассказывала в письмах, посылаемых в Верховный суд для облегчения наказания.
Через пол года пьесу возобновили. В конце спектакля зрители аплодировали игре талантливых актеров и актрис. Они не подозревали, что смерть барабанщицы на этот раз была натуральной. Больше она на театральные подмостки не выходила, так как была застрелена из оружия мальчишками в шутку по ходу действия, как было написано в сценарии и разработано режиссером. Это обстоятельство долго приводило в замешательство ее дочь, выросшую в детском доме. Она также стала разводить птицу с течением времени. Зарабатывала, приторговывая тушками и яйцами через свою тетку – самую младшую из сестер Глюк – Дарью. О чем эти три самоуверенные особы мечтали с детства, играя в принцесс в маленьком домике, расположенном в Северной Лотарингии, а затем переехали в село Екатериновку, дабы осуществить заветную мечту каждой – стать, как минимум, царицей Екатериной III.
Быстро пролетела весна. Из маленького белого домика на улице Шевченко, где снимала комнату пропавшая женщина, никто больше не обращался в милицию. Случай утратил свою новизну, но оставался на рассмотрении у следователя Кирьянова в течение долгого времени. Он не приходил опрашивать свидетелей, так как в ходе судебного слушания свидетелем выступил он сам и эксперт Семенюк, демонстрируя свои неопровержимые доказательства виновности подсудимой.
Соседи пришли к заключению, что дело находится в ожидании новых свидетелей, но интересоваться результатами и сделанными выводами никто из них не стал.
– Без нас всех найдут, – говорил Борис Павлович, уравновешивая свои детей, чтобы они не совали нос в чужие дела.
* * *
«Если вы пришли в ресторан не один, а с женщиной, то (если это зимний или осенне-весенний сезон) у раздевалки помогите своей даме снять пальто и только после этого можете раздеться сами. Причем при входе в вестибюль ресторана вам следует снять головной убор, отдать зонт швейцару. Так обычно поступают в ресторане, в театре, концерте и др.» – Коля-финка – жилец полуподвального помещения углового дома по улице Шевченко, где проживал этажом выше Борис Павлович Вежин с семьей, читал правила поведения в общественных местах, зевая и перелистывая взятую на прокат у них книгу. Фолиант был в блестящей синей обложке и большого формата, что ему особенно нравилось.
Отбыв срок за непреднамеренное убийство чугунной кувалдой своего напарника во время смены на заводе, он откинулся с зоны. Пришел домой с видом хозяина комнаты, где проживала его сожительница, родившая мальчиков-двойню, похожих друг на друга, как две капли воды.
Дети постоянно находились в детском доме, так как гражданская жена Коли – Валя работала на местной трикотажной фабрике. Звеньевая Тося угодливо разговаривала с ней, глядя снизу вверх, потому что ростом Валя удалась. Свою работу женщина знала отлично и пользовалась уважением в коллективе. Она надеялась после детдома в первый класс отдать близнецов в ближайший интернат, как сделали все ее единомышленницы по работе. Постоянно рассказывала об этом каждому встречному-поперечному, надоедая своими слащаво-слезливыми историями соседям по верхним этажам коммунального дома, бывшей аптеки, но переделанного под жилье.
О таких каменных строениях прекрасно сказал Гоголь, как о Собакевиче, «нескладно скроен, да крепко сшит». На втором этаже стандартного строения с коммунальными комнатами со двора был большой деревянный балкон из коридора и кухни. Над балконом слышалась воркотня голубей. В надстроенных сараях, где раньше была голубятня, во дворе проживал, вернувшийся недавно из армии, солдат-срочник, устроившийся работать на рынок мясником, обустроивший себе в постройке притон из трех клетушек. Собак в доме не водилось.
Правда один раз появилась маленькая шавка у тюремного надзирателя – Егора Васильевича и работницы Молкомбината – Анны Ивановны по соседству с интеллигентными, тихими, провинциальными служащими – семьей Бориса Павловича, которые сменили мебель, снабдив ею Валю. Собака как-то выбежала на общую кухню, заливисто лая. С разгона стукнула носом в ногу пятиклассницу Настю – дочку служащих – в первый день сентября, когда ребенок явился из школы с радостным видом и сообщил о начале учебного года. Девочка испугалась и вскрикнула. Тут же все домочадцы высыпали на общую кухню. Они стали обсуждать непредвиденный случай.
Собаку отвели, куда следует, а ребенку пригрозили сделать сорок уколов в живот. Других неожиданных событий не происходило, за исключением найденной случайно в углу кухни первого этажа мертвую, разложившуюся крысу за столом продавщицы овощного магазина – Тамары.
Немедленно вызвали санэпидстанцию. Провели дезинфекцию помещения с кафельным потрескавшимся полом – бывший зал для посетителей аптеки, где можно было танцевать, что они иногда делали, справляя свадьбы двоих совершеннолетних детей тюремного надзирателя и работницы Молкомбината. Однажды продавщица овощного магазина – Тамара потеряла золотую серьгу с большим рубином. Следом за этим у соседки из маленькой семиметровой комнатки, недавно вселившейся туда со своим молодым мужем, случился приступ эпилепсии прямо на кухне, когда она готовила обед.
– Немедленно надо вызвать скорую помощь, – посоветовала одна из жиличек – жена служащего – Нина Афанасьевна.
Телефон находился только в военном госпитале через дорогу. Туда послали саму говорящую об этом. Всех детей удалили из кухни, своими силами справились с упавшей на пол женщиной, получившей небольшие травмы. Скорая помощь отвезла ее в больницу. А соседи стали говорить, что это произошло из-за того, что она нашла золотую серьгу, потерянную Тамарой, отнесла в скупку, получив небольшие деньги. Вместо того чтобы честно вернуть владелице и мирно сосуществовать. Квитанцию молодой супруг нашел, показав всем взрослым соседям на общей кухне в развернутом виде, как доказательство вины своей припадочной супруги. Пока та лежала в больнице, он, вместо того, чтобы посещать больную, не теряя время даром, сошелся с женщиной с противоположной стороны улицы. После чего она забеременела. Затем в семиметровку въехала пенсионерка с внучкой. Вскоре появилась другая жиличка с вредными привычками: полоскать белье с хлоркой, развешивая на кухне, что никому не нравилось, но приходилось терпеть присутствие сырости. Из кухни дверь вела в обширный дворик с мусорным ящиком, аккуратно побеленным и с разложенными листами клейкой бумаги для мух.
Комната Вали, проживающей в полуподвале, по случаю предоставления ей руководством фабрики жилплощади за перевыполнение плана по пошиву спортивных костюмов, представляла собой обычное складское помещение, дверь открывалась без скрипа. Одна кровать и стол стояли по углам. Два стула и антикварный, продавленный, бархатный, черный диван с вензелями были принесены из двора с большими трудностями. Кто-то из соседей решил заменить мебель на удобную и современную.
Коля-финка был очень высокий, упирался головой в притолоку. Он имел спортивные достижения на стадионе, чем понравился Вале, где они познакомились. Он едва ль помнил тот праздничный майский вечер, когда за деньги он поспорил на улице с девушкой, что поставит мировой рекорд по бегу. Они с компанией пришли на стадион, сели на трибуны, распили бутылку пива. Коля снял, купленную приемным отцом, майку. Отдал друзьям. Он попросил считать вслух и побежал стометровку. На самом деле результат оказался лучше, поэтому у Вали загорелись глаза от изумления.
Первый проступок – стал сожительствовать с девушкой – работницей трикотажной фабрики, он совершил на другой день после окончания интерната, когда его направили на завод учеником слесаря и подсобным рабочим. Вскоре, буквально через неделю, когда при разговоре другого рабочего с мастером-наставником, тот хвалился, что если работать без прогулов, можно отлично заработать, Коля специально замешкался. Он краем уха услышал, что у опытного мастера-наставника есть в кошельке хорошие деньги за работу в предыдущем месяце. Коля наглядно увидел, как мастер расплачивался в столовой за обед и задал себе первый в жизни вопрос: «Почему у меня нет сейчас таких денег?»
– Коля, а ты что будешь заказывать? – спросил опытный рабочий у него, когда они пришли в заводскую столовую в перерыв на обед.
– Вот котлеты и щи, – ответил, вступавший в жизнь, ученик.
– Платить есть чем? – иронично спросил его мастер, завидел, что ученик растерялся.
– Нет, но могу завтра отдать, – ответил ученик. – У меня денег сегодня нет, – пояснил он.
– Завтра-то, завтра, – передразнил наставник, – а надо сегодня! – хрипло процедил следом. – Заработаешь, будешь, как все мы питаться в столовой…
«Убил бы такого наставника», – пронеслось у Коли в голове. «Имею право питаться хорошо и сейчас. Только улучу момент!» – созрел у ученика коварный план.
«На мастера у меня пока руки коротки, да и схватят сразу. Вот сменщик, видать по характеру даже зарабатывает больше мастера, а хлюпик-хлюпиком», – вспомнил ученик своего сменщика – крепкого парня, чуть старше ученика.
«Свалю с завода с хорошими деньгами», – мелькнула у Коли криминальная мыслишка, не задумываясь о последствиях.
Имея взрывной характер и высокий рост, он не стал дожидаться зарплаты. Решил отметить свою свадьбу, но, чтобы бесплатно. Он хотел потешить свое честолюбие и желание процветать за счет обычного среднего обывателя. После смены в коридоре он подкараулил своего сменщика, который проработал уже пять лет в стенах завода, явившегося в цех вовремя, на полчаса раньше, чтобы подготовиться к смене: переодеться, разложить вещи.
Они вместе зашли в раздевалку. Коля принес кувалду заранее и спрятал под скамейку. Он нехотя переодевался в будничную одежду, сложил в шкафчик, посматривая, как сменщик располагался, раскладывал по-хозяйски вещи по полочкам. Выждал, когда тот отвернулся и готовый приступить к работе вышел из раздевалки. Первый шаг, сделанный сменщиком в коридоре, оказался последним. Ученик размахнулся и со всего маху ударил сменщика сзади чугунной кувалдой, предназначенной для забивания штырей в рельсы. Тело затащил, оставив в подсобке. Он порылся в вещах убитого, нашел кошелек. Деньги из кошелька на бутылку водки и закуску он взял себе. Потом выбежал из проходной завода с радостным выражением лица. На улице он отряхнулся и вразвалочку отправился на рынок. По ходу заглянул в пивную и выпил кружку пиво.
«Ну, теперь я богатый», – подумал, совершивший наглое убийство, молодой человек, чья судьба только начинала разворачиваться.
Когда пришли его цеховые товарищи в тот же день, они немедленно вызвали милицию. Тело сменщика отправили в морг. Нашли в подсобке под деревянной лавкой орудие преступления со следами крови на тыльной стороне.
Колю арестовали поздно вечером на глазах у испуганной Вали, когда сожитель допивал водку, налитую в граненый стакан, сидя на стуле в общежитии для работниц швейной фабрики, закусывая соленым огурцом, купленным им на базаре, чтобы угодить сожительнице.
Она навещала из любопытства своего «хахаля» на суде. И потом бегала к нему, так как добивалась снисхождения у судьи, чтобы ее уголовника не отправляли далеко. Чего, к всеобщему удовлетворению, не произошло. Несколько раз она ездила к нему на свидания в места лишения свободы и забеременела двойней.
Куда съехала Валя сначала из общежития в подвал, а из подвала в однокомнатную квартиру, казенный или частный дом со всеми своими нажитыми вещами без детей, никто из соседей коммуналки, где она проживала прежде, не знал. Все оставалось у нее в кромешной тайне, кроме того, что, когда Коля появился в «комфортабельном» подвале после зоны, она горячо делилась с соседями своими пожеланиями и хвалилась, какой у нее сожитель стал плохой:
– Нигде не работает, денег не дает, ругается. Испортился.
Двумя рюмками водки Валин сожитель – Коля-финка —опохмелился после вчерашнего загула, сидя во дворе.
«Устраиваться надо на работу, а потом пойду с друзьями отмечу свое появление в свете», – рассуждал он трезво. «Милиция на постоянку препроводит. Можно не волноваться».
Вышедший из запоя Коля-финка (кличку ему прилепили в тюрьме за высокий рост и силу) туманно соображал, что книгу о правилах хорошего тона придется возвращать.
Под вечер он протрезвел, поднялся с продавленного дивана, набросил на себя синюю трикотажную кофту, подаренную сожительницей в честь его появления. Он взял, изученный с большим трудом, фолиант недочитанной книги. Вышел из подвала, где раньше хранились лекарства, по лестнице на первый этаж. Прошел небольшим коридорчиком мимо двух комнат тюремного надзирателя и работницы Молкомбината с детьми. Постучался в дверь служащих.
– Вот ваша книга, – сказал он главе семьи. – Извиняюсь, что не успел дочитать, – мямля на свой лад, закончил тираду.
– Дочитывай и тогда принесешь, – ответил глава семьи вежливо.
– Ну, зачем? – спросил Коля-финка, надеясь еще взять взаймы денег на бутылку водки, чтобы почувствовать себя благородным аристократом, таким как описывалось в правилах поведения в талмуде, о котором у него вообще не было ни малейшего полного представления.
– Читай, читай! Не волнуйся! – разрешил сосед твердо.
Наступила пауза. Отклика в душе Бориса Павловича – соседа по первому этажу Коля-финка не нашел
– Могу отдать и сейчас. Мне понравилось все в ней, – сказал Коля-финка, разглядывая, как дочь-подросток служащего лежит на диване, с интересом наблюдая за вечерним визитером.
Любопытному гостю не хотелось уходить, и он тянул время, как обычно на суде при допросе свидетелей.
– Приходи, когда прочтешь, – хозяин квартиры слегка подтолкнул Колю-финку в коридор, закрыв за ним дверь.
Волей случая книга так и осталась у бывшего зэка. Он никак не решался вернуть, так как продал за бутылку водки в гастрономе продавщице винными товарами. Наконец в один из последующих месяцев, праздно слоняясь по рынку, увидел подобную книгу на лотке, аккуратно накрыв полой пиджака, найденного во дворе дома, снял с прилавка. Книга была в точности такая же, но обложка на пол тона светлее, так как лежала на прилавке на солнце и выгорела. Коля-финка пришел домой, показал новый экземпляр бывшему владельцу предыдущей книги, радостно сообщив:
– Вот ваша книга на замену, а ту я где-то забыл… – чувствуя себя оправданным, сказал он в двери, но не стал возвращать.
«Я вернул», – так он подумал, оставив книгу себе, испугавшись того, что он сделал, тут же взял назад, чтобы продать при удобных обстоятельствах.
Соседи по первому этажу давно в мыслях распрощались с Колей-финкой и его наглыми манерами воровать все у всех подряд на виду: картошку со двора, разложенную для просушки, деньги у жены, овощи с базара. Воруя и перепродавая любую потерянную гражданами вещь, уголовник пил, пробиваясь временными заработками грузчика на рынке. Иногда он таскал на себе туши, помогая соседу со второго этажа, который гордо считал себя мясником, торгуя всеми категориями мяса и фарша. Запои случались довольно часто. В следующий раз он угодил за решетку именно за эти самые проступки. Особенно он не находил себе места, когда вспоминал, что его бывшая сожительница завела себе любовником постового, чтобы оградить себя от грубостей бывшего отца их совместно нажитых детей.
Стоял теплый сентябрьский день. На вокзале толпы отъезжающих торопились с вещами к вагонам поездов. Происходило движение в разные направления. Около вагонов провожающие отдавали последние наставления. Продавцы цветов предлагали небольшие букеты роз.
Придя в ресторан при вокзале один в обычной гражданской одежде, Коля-финка сел за стол, наблюдая через стекло за бывшей сожительницей – матерью его двоих детей, стоящей на перроне. За ней он следил с самой остановки троллейбуса.
Она ждала появления электрички, чтобы отправиться в сторону дач, навести на участке порядок, срезать созревшие овощи, выкопать картошку, засыпать виноград землей, переложить яблоки в маленьком фанерном домике, а затем перевезти кое-что домой. Изворотливая Валя хотела снабдить продуктами, заканчивающих колледж, проживающих в общежитии, детей, также своего нового любовника-милиционера, который придерживался строгих правил и никогда, кроме праздников, не прикладывался к рюмке водки или вина.
Когда заштатный оркестр в ресторане только собирался начать исполнять популярную мелодию о любви, улучив момент, Коля-финка вышел украдкой из ресторана, не расплатившись, так как официант еще не успел подойти к нему, а только положил приборы: нож и вилку. Он срочно выскочил на перрон, заметив, что Валя пошла в сторону подземного перехода и выхода на следующий путь, туда, куда должна была прийти электричка.
Коля-финка, прихватив с собой нож из ресторана, спрятал его в карман брюк. Он без эмоций подошел к своей бывшей сожительнице. Он молча вонзил ей нож в самое сердце. Она вскрикнула от сильной боли, взмахнула руками, как подстреленная птица, уронив сумку и сетку на тротуар, повалилась на своего бывшего сожителя.
Дежурные по вокзалу двое милиционеров, заметив происшествие, подбежали сзади. Они схватили убийцу женщины за руки и отвели в привокзальный участок, надев на него наручники. Врачи из санчасти отправили убитую жертву на опознание в морг.
– Что же ты, дядя, такой прыткий? – спросил его молодой старший лейтенант – следователь Кирьянов.
– Хотел отомстить за себя. Пусть не путается с вами! – ответил бывший сожитель, оцепенело водя воспаленными от выпивки глазами по стенам чистой комнаты участкового.
– Вот и получишь по полной программе! – спокойно сказал милиционер.
– Она мне много должна. Я с ней долго жил, из-за нее в тюрьму первый раз сел, а теперь уже навечно расстался с Валей, – заверил Коля-финка дежурного. – Да она мне… – хотел повторить задержанный подозреваемый только что сказанное признание.
У участкового милиционера было еще много текущих дел, разговаривать, с заключенным под стражу рецидивистом, ему было некогда. Он составил протокол задержания в присутствии двоих свидетелей и отправил убийцу надолго в камеру. Такой жестокий криминальный случай вызвал у местных журналистов и корреспондентов телевидения непримиримый отпор. Маленькая заметка появилась в газете внизу страницы на следующий день. Все прежние жители коммуналки, кто помнил Валю – работницу швейной фабрики, прочитали прискорбное сообщение в газете и осудили ее бывшего сожителя.
– Зря она с ним встречалась, ничего путного из этого брака не вышло. Перевоспитать не сумела, а надеялась… – возмущались соседи.
* * *
Подросток – Настя – дочь Бориса Павловича, проживавшая на первом этаже углового дома, часто посещала спортивные секции по плаванию и фигурному катанию с подругами. Искусственный лед весной и осенью был для платных групп. В их группе тренер большое внимание уделяла хореографии. Все молодые спортсменки стремилась сдать на разряд и придумать спортивный танец под музыку, но тренер сразу всех предупредила, что надо сначала откатать школу, то есть научиться рисовать на льду восьмерки и параграфы. Усиленные тренировки укрепили характер девушек.
Мама перешила Насте из зеленой шерстяной юбки короткое платье для фигурного катания на катке зимой.
– В воскресенье у нас дополнительные занятия утром на льду, – сказала она как-то, обращаясь к отцу. – Кататься надо до двенадцати, пока лед будет свободный, а потом придут хоккеисты. Пойдешь со мной посмотреть? – спросила она, чтобы доказать, что у нее есть положительные успехи в данном виде спорта, так как отец однажды похвастался перед родственниками, что у дочери прекрасные способности. – У меня программа, – похвасталась она.
– Пойду, – ответил отец девушки, заметив неизгладимую тягу дочери к спорту. – Тогда быстрей собирайся. Идем.
Зимним воскресным утром они не долго собирались. Наконец к одиннадцати добрались на трамвае до катка, огороженного металлической сеткой. На морозе было трудно затягивать коньки. Да еще платье сильно тянуло, так как она надела его поверх кофты. Она отдала искусственную каракулевую шубку отцу в руки, а белые сапожки поставила рядом.
– Разгонюсь и согреюсь, – сказала она, поправляя вязанную белую шапочку и варежки. – Отличная погодка!
Вид у нее на фоне сверкающего белого льда и огромных сугробов по периметру катка был очаровательный. Вскоре на этом месте выстроили высотную гостиницу с рестораном и спа салоном. Рядом появился дворец «Кристалл» с искусственным льдом, где готовили прославленных Мастеров спорта.
– Не торопись, а то поскользнешься, – пошутил отец. – Показывай, что ты умеешь.
– Буду кататься без музыки. У меня нет с собой магнитофона для воспроизведения сопровождения танца, – предупредила она важно отца, настроение у которого заметно повысилось, глядя на детей.
– Ты потом любую мелодию подберешь к своему выступлению, – посоветовал отец серьезно.
– Надеюсь, – сказала Настя, с энтузиазмом начиная свой крутой вираж по кругу. – С музыкой у меня есть проблемы.
Она сделала несколько оборотов, повторила изученные движения. Затем дорожкой перешла к небольшим прыжкам, названия которых ей еще были мало известны. Снова повторила вращение, волчок и все па, изученные на хореографии, закончив свое выступление шпагатом на льду.
Солнце, едва появившись из-за облаков, исчезло. Морозец выдался сильный. Холодный ветерок развеял все надежды на потепление. Начался снегопад, припорошив каток.
– Надо повторить все, что нам показывали, – потребовала она внимания со стороны публики, которая появилась внезапно, тоже желая покататься и получить удовольствие от спортивной тренировки. – Дети здесь разбегались, весь лед засыпали снегом.
Дети врассыпную бегали по льду, мешая исполнять нужные фигуры. Они баловались, кидаясь снежками, смеясь, уселись на снежные сугробы отдохнуть.
– Вот видишь, и первая публика появилась, – обрадовано сказал отец, притоптывая на месте от холода, – покажи всем, на что ты способна. У тебя есть характер и воля к победе. Тренируйся!
Разогревшись от быстрого виража, Настя откатала свою произвольную программу еще раз. Запыхавшись, подъехала к отцу после исполнения шпагата на белом пространстве льда, изрезанного коньками, с рытвинами и ухабами. Платье для фигурного катания напоминало ей о зеленой листве лета. Она получила огромное удовольствие от тренировки под руководством опытного наставника, но снова завьюжило, и пошел сильный снег.
– Вижу, что у тебя хорошие успехи. Ты доказала, что умеешь кататься, – похвалил отец дочь-спортсменку. – Молодец.
– Пойдем домой, а то ты совсем замерзнешь, – посочувствовала она отцу, заметив, что стоять около часа на морозе не слишком приятно. – Думаю, надо возвращаться. Погода портится.
Она снова переоделась, накинула каракулевую искусственную шубку, схватила коньки в руки, побежала вперед. Теперь у нее появилась надежда, что спортивный разряд ей обеспечен. Хотя до Мастера спорта ей было еще далеко, тем более принимать участие в международных выездных олимпиадах, о чем она иногда мечтала.
– Хорошо научишься кататься на коньках, будешь участвовать в соревнованиях, – сказал отец по дороге домой. – Старайся.
– Надеюсь освоить главные элементы, а затем перейти к второстепенным пируэтам, – заметила она, как опытная фигуристка. – Но, – она грустно вздохнула, – лед с буграми.
– Какие у тебя отношения с подругами? – спросил отец настойчиво. – Ты общаешься с ними в школе на уроках?
