скачать книгу бесплатно
– Настя, обрати внимание на нашу маму. Она вернулась с фронта в звании капитана медицинской службы в одной шинели (правда, у нее была еще доха), – отец девочки всегда ставил свою жену в пример перед детьми. – Ходила в ней очень долго… Все обращали на нее внимание… Потом сдала в музей как экспонат. Тогда многие ходили в шинелях…
Сын и дочь всегда с радостью воспринимали эту важную информацию во время совместного обеда, ужина или завтрака. Обращался отец всегда мимо конкретного человека, но на этот раз, по-видимому, заострил внимание на пустой тарелке девочки и желании жены угодить всем членам семьи.
– И все тоже сдали шинели в краеведческий музей? – спросил Петр важно, демонстрируя свой кругозор и уважение к родителям.
– Ну почему? – удивился отец реплике любознательного взрослого сына. – Так и продолжали носить, пока не истерлась, а потом перешили детям.
Настя с тоской представила себя в перелицованной офицерской шинели.
– Многие сразу сдали в военкомат, как положено по уставу, – вступила в дискуссию мама, прошедшая Отечественную войну, заслужившая ордена и медали за все свои героические походы и боевые подвиги.
– Меня послали на борьбу с раскулачивание в период НЭПа, а в войну, все об этом знают, я работал журналистом в две смены на радио и в военкомате, зарабатывая лишь на пропитание большой семьи – кормил свою маму, брата и сестер с детьми. Все равно еды не хватало, когда умел отец – мастер на железной дороге. Приходилось экономить на всем. Продали самое ценное: золотые украшения, книги, дорогую мебель. Перешивали старую, поношенную одежду. Военные заводы по выпуску снарядов работали в три смены, – сказал Борис Павлович строго, вспоминая прожитые годы.
В шоке Настя поняла, что доела полную тарелку калорийной еды, да еще с хлебом. Ей казалось, что никогда она не ела такого вкусного ужина.
– Познакомились мы, когда наша мама ходила в шинели каждый день на работу. И даже не собиралась снимать, – продолжил отец свое повествование, глядя, как дети в два рта умильно съели целую сковороду, приготовленного ужина и запили молоком. – Я ее уговаривал тогда переодеться в гражданскую одежду, но безрезультатно… Наша мама – герой войны и труда.
– Все мы знаем эту историю, – сказала мама, польщенная рассказом. – Но не стоит расслабляться на достигнутом.
Настя не знала, что ответить взамен такого красивого прошлого. Ее восхищало слово «доха», которое вызывало у нее массу положительных эмоций. Она представляла что-то необыкновенно пушистое и теплое, поэтому, вздохнув, сказала:
– Теперь точно поправлюсь на килограмм и не влезу ни в одно платье. Это старое пальто, хотя оно выглядит еще хорошо, не сходилось у меня на груди. Не буду застегивать у воротника…
– А ты что в положении, чтобы поправляться? – спросил бесцеремонно ее брат – Петр, добиваясь, чтобы ему положили добавки, он всегда вставлял ей шпильки.
– Никто не должен обращать на тебя внимания, – строго добавил отец, обращаясь к дочери, украшавшей себя скромностью, а она опять испугалась, вдруг мама отменит их взаимный договор о выходе в светское общество коллектива железнодорожной больницы или она сама заболеет.
– Возможно, похудею до завтрашнего дня, – вслух размечталась Настя для самоуспокоения, убирая со стола, а затем старательно домывая посуду после ужина на кухне.
– Ну, это вряд ли, – изрек корректно отец, обращаясь участливо к дочери, понимая ее тревоги как свои собственные.
Вечер для всех членов семьи закончился благополучно в надежде, что завтра после демонстрации мама испечет сладкий пирог с вареньем из яблок, кулебяку с капустой и рыбой, сварит щи, компот, пожарит котлеты или еще что-нибудь вкусное. Так и не получив сладкого пирога на ночь за старание, девочка уснула в предвкушении счастливого момента знакомства с любым мало-мальски разговорчивым школьником среди праздничной процессии с флагами и шарами, куда она собиралась появиться впервые в ее короткой ученической жизни.
Цветные шарики, надутые папой, сразу сдулись, так как не нашлось подходящей нитки. Сама Настя не могла надувать.
Утром она разобралась еще раз в небольшом запасе туалетов. Остановив свой выбор на летнем платье с солнечным рисунком, рискнула все-таки надеть сверху черное, драповое, перешитое пальто на шелковой подкладке. Но рукава явно смущали. Они были чуть выше запястья. Она решила, что можно будет положить руки в большие карманы с вышивкой такой же, как на воротнике. Карманы находились как раз на талии, поэтому держать руки в них постоянно выглядело бы слишком вызывающе.
Мама Насти тоже разоделась в пальто цвета морской волны. Серьезной опасности простудиться не было. Погода установилась солнечная. Немолодая пара очень упитанных людей – соседей по коммуналке – в домашней одежде высыпали на кухню, восторгаясь видом своей соседки и ее дочерью с большими белыми бантами. Муж – сотрудник органов внутренних дел, жена – рабочая Молкомбината прекрасно ладили между собой и с соседями.
– Выглядите обе прекрасно, – в один голос стали говорить соседи. – Можно идти по подиуму, как для журнала мод.
Не глядя на себя в зеркало, Настя с мамой – участницей войны – ринулись к месту сбора колонны демонстрантов.
На майской демонстрации собрались все сотрудники железной дороги, включая врачей, медсестер и фельдшеров. Врачи больницы шли особняком. С гордостью, размахивая транспарантами и плакатами, прошла профсоюзная организация, а за ними потянулись преподаватели и учителя профессионального образования. Настя заметила, что все мамины сотрудники были без детей, лишь одна миловидная женщина стояла с мальчиком, с виду лет десяти, то есть ее ровесником. Он широким жестом и с благосклонным видом вручил ей шарик.
– На, возьми, дарю! – произнес он в приподнятом настроении.
– Спасибо, – поблагодарила Настя, обрадованная изумительным началом праздничной демонстрации с транспарантами, цветами и шарами, упрекая себя, что зря она нервничала вчера, переживая относительно появления детей маминых сотрудников.
Все на самом деле выглядело прекрасно. Она с радостью отреагировала на его сюрприз, поняла, что у этой встречи должно быть продолжение. Но мальчик оказался мало разговорчивым. Они познакомились друг с другом в продолжение небольшой паузы, пока демонстрация выжидала входа на площадь на углу пересекающихся улиц. Все участники танцевали под гармошку и пели.
– Меня зовут, Саша, – вклинился мальчик в ход Настиных спутанных мыслей, чтобы привлечь к себе внимание.
– Настя, – ответила она, стараясь вытянуть укороченный рукав. – Будем знакомы.
Разговор перешел на профессиональную тему, чем занимались родители, кем они сами собирались стать в будущем, когда окончат школу, техникум или вуз. Настя тут же сообщила первое, что пришло ей в голову, наивно предполагая, что актерское призвание наилучший способ найти друга:
– Я хотела бы быть актрисой драматического театра или кино.
– А мы, возможно, покинем страну. Уедем отсюда в Израиль, но не скоро… – сказал Саша, улыбаясь своей симпатичной спутнице. – Сначала надо окончить школу с отличием, а потом получить высшее образование. Надеюсь стать биологом или врачом, как мама. Там, говорят, очень хорошо платят специалистам.
– Здорово! – поддержала его Настя. – Не жалко расставаться?
– Нет, если дело касается денег. Но мне совершенно не хочется уезжать в другую страну, где я никого не знаю, – ответил он.
Глубокое разочарование и грусть проникли под сознание девочки, так как она увидела в сыне сотрудницы своего союзника, с кем разлучаться ей бы ни за что не хотелось, тем более переезжать с ним или кем бы то ни было в другую страну. Она была очень назойливой и привязчивой. Часто брала на себя взрослую обязанность покровительства и любила вникать во все слухи, витающие вокруг всяких небылиц и фактов.
– Хорошо, что мы познакомились, – вслух сказала Настя, а потом добавила, чтобы не казаться слишком глупой, назначая сразу свидание по-взрослому. – Хотела бы с тобой встретиться когда-нибудь. Ну, лет, предположим, через несколько… – сказала она, представив себя стоящей на углу улицы с таким же красным шариком в руках, а удивленный Саша, казалось, не понял, о чем она говорила, поэтому промолчал насупившись.
– Через сколько лет ты надеешься, мы встретимся? – вдруг спросил мальчик, чтобы уточнить сроки ожидания.
– Лет через пятьдесят на этом же месте, – наобум ответила Настя, испугавшись своих слов. – Так будет интереснее жить с надеждой.
Она быстрее хотела закончить выяснять, понял ли он шутку или нет. Вокруг играла музыка аккордеона, некоторые танцевали или пели. Детей взяли за руки родители, чтобы они не отделялись от коллектива. Майская демонстрация прошла быстро через городскую площадь и успешно завершилась. Все разошлись по своим домам отмечать праздник. По пути Настя «обмозговала» свои впечатления и никак не могла понять, что же все-таки произошло? Надо ли ждать столько томительных лет встречи с милым мальчиком, у которого такие приятные глаза, серьезные планы на будущее и чудесные манеры?
«Дождусь своего друга обязательно, – твердо решила Настя. – Жаль только, что встреча произойдет не так скоро, как мне этого хотелось бы. Надо долго учиться, получить хорошее образование…» – мечтала она.
Засыпая от усталости, она села за праздничный, накрытый белой скатертью, дубовый стол с фигурными ножками, как у рояля. Мама поставила на середину тарелку с пирогом, испеченным ею на обед, поделенным на несколько равных частей.
– Какой красивый пирог! – восхитилась Настя беззаботно.
– Нравится? Значит, ешьте, – сказала мама весело, отрезая хлопотливо долю, раздумывая о своем предназначении.
Глаза ее сияли от радости и счастья. Каждый член семьи съел с удовольствием кусок сладкого пирога с яблоками.
II
У следователя Кирьянова сложилось отрицательное мнение о посещении женщины по улице Шевченко, подавшей заявление о пропаже племянницы. Он снова открыл папку с делом, где лежали свидетельские показания от жильцов соседних домов, заявление от гражданки Безбедновой, и прочитал:
«Когда я приехала на дачный участок по месту работы мужа – Безбедного Н.П, так как он не появлялся три дня дома. Там обнаружила его труп, который висел на доске потолка, а рядом лежал мертвый хозяин самой дачи. Моя племянница Галя пропала неделю назад. Я думала, что она поехала домой в Екатериновку. С работы приходила няня, хотела выяснить, где она. Прошу разобраться в смерти мужа и пропаже племянницы».
Ниже стояло число: 30 апреля и неразборчивая подпись. Следователь Кирьянов не хотел думать, что они манипулировали его вниманием, отвлекая от текущей срочной работы – охраны спокойствия. Лаконичность и стиль письма говорили о хорошем знании русского языка. Он всеми силами стремился упорядочить свои поиски. Сыщик надеялся, что у эксперта Игоря Семенюка найдутся любые версии по тому делу, поэтому он завернул на первый этаж в лабораторию, где был кабинет специалиста в криминалистике и отгадывании тайн по отпечаткам пальцев, спектральному анализу и синтезу разных материалов.
– Привет, сотрудникам милиции! – обратился к нему сыщик, когда эксперт что-то разглядывал в высокоточный микроскоп с Цейсовскими оптическими стеклами, обладающие надежностью и эргономичностью, чьи бинокли ценились во всем мире.
– Есть вещественные доказательства? – спросил эксперт, отодвинув прибор от края стола.
Сыщик присел на стул, стоящий у стеклянного медицинского шкафчика, задумался, разглядывая развешанные на стене плакаты, доказывающие качественную службу органов внутренних дел в определении преступных элементов и устранении их для блага народонаселения провинциального города, где изредка случались всякие правонарушения, расследовать которые приходилось с особой тщательностью
– К сожалению, пока нет. Но факты говорят о том, что имело место уголовное преступление, – доложил оперативник без энтузиазма.
– Помогу, чем смогу. Приноси предметы, мы изучим на предмет остатков пороха, потожировых пятен, волос. Кстати, обрывки одежды, бумаги, дерева, камней, металла тоже пригодятся, – эксперт перечислял те вещи и природные материалы, с чем он занимался ежедневно, чувствуя себя полезным обществу, как доктор Ватсон рядом с Шерлоком Холмсом.
В бога они не верили, поэтому считали своим долгом чаще общаться, чтобы обмениваться нужной информации в пределах районного отдела милиции, чтобы на законных основаниях арестовывать закоренелых преступников.
– Никаких следов не обнаружил, хотя обошел три дома, всматривался в каждую щель, разговаривал с жильцами, игнорируя собак. Просто исчезнуть девушка не могла, какие-то следы должны были остаться. Но есть подозрение, что ее одежда уже пошла в употребление самих заявителей, – сказал детектив в раздумье, облокотившись на спинку стула правой рукой.
Он сидел вполоборота к эксперту, глядя в окно, где ярко сияло солнце, не достигая стен кабинета, на окнах которого висела белая воланами верхняя занавеска на кольцах, создающая прохладу в любой жаркий день при открытой форточке, колышущаяся словно парус. Настроение у обоих сотрудников милиции было приподнятое. Следователь Кирьянов вспомнил, что было бы не плохо выпить по чашке чая или кофе, поэтому он предложил своему коллеге с энтузиазмом:
– У меня есть печенье, но с тебя причитается.
– Понял. Чайник с кипятком уже готов, а заварку мы положим в кофейник. Извини, кто-то выпил кофе до меня, – пошутил эксперт.
Он заварил чай, а Кирьянов достал из кармана пачку с печеньем. Они выпили по стакану чая, закусывая печеньем «Юбилейное», продолжая обсуждать плюсы и минусы своей работы.
– Однако есть три плюса в произведенном расследовании: первый – все отрицают наличии потожировых и следов крови у них в квартире, второй – никто не знает, куда девушка пошла в воскресенье после базара. Видели только, что она зашла домой. И третий – соседи об этом случае узнали лично от меня. Это тоже настораживает, – заверил следователь Кирьянов эксперта, рассуждая по избранной тематике.
– Испариться она не могла – прими от меня четвертый плюс для себя. Слишком большой атомный вес, – парировал, все знающий в медицине, специалист.
– Будем проводить расследование с собакой, обыщем чердак и подвал, если такой имеется в наличии. Возможно, придется раскопать курятник. У наших подозреваемых свидетелей могут возникнуть осложнения, но мы упредим их срочные действия нашими мерами безопасности, – оперативник подошел к медицинскому шкафчику, где были разложены всевозможные предметы с бирками и шифром дела.
На столе у эксперта красовались колбы с разными кислотами, заткнутые резиновыми пробками. На полке, прибитой к стене, стояли банки с надписями, какой препарат там находился. В реторте находились пробирки. Старинный автоклав и вытяжной шкаф отсутствовали, так как стояли в другой специальной комнате рядом с гардеробной. Все напоминало лабораторию алхимика.
Следователь Кирьянов постучал пальцем по стеклу стола, за которым сидел эксперт, спросив с пытливой улыбкой:
– Наверно что-то мы не доделали в расследовании?
– Надо завтра же или немедленно идти по адресу пропавшей девушки и вместе с заявительницей искать там, где она укажет. Не забудь захватить нашего Цербера. Он найдет то, о чем даже молчат камни, – поэтично выразился эксперт, придвинув в себе поближе микроскоп, дабы найти сходство в составе крови.
Он продолжал исследовать пятна крови на одежде трупа, найденного другим участковым следователем, ответственным за село Поливановка, по делу убийства в дачном поселке владельца участка. Труп пожилого мужчины, зарубленного топором, был найден в сарае с дровами, а рядом на веревке висел еще один покойник. Смерть обоих наступила примерно в одно и то же время, разница составляла считанные десять-пятнадцать минут. Были заметны следы драки на руках у обоих стариков.
– Вот смотри, – касаясь края рукава следователя Кирьянова локтем, одетым в белый халат, сказал эксперт Семенюк, у которого все удивление было нарисовано на лице. – Много сходства по форме и количеству эритроцитов.
– Возможно, это связано с делом, – предположил оперативник. – Жертвы имели внешнее сходство.
– Фамилии обоих трупов разные, а группа крови и состав эритроцитов – одинаковый. Значит, это подтверждает их родство и одинаковый генотип, – сделал предположение эксперт, с особой важностью исследуя доказательства вины убийцы, который сам повесился рядом со своей жертвой.
– Очень загадочный случай. Есть основания считать, что оба были братьями и умерли неестественной смертью. А может быть, они были двойняшками, то есть близнецами? Какая фамилия была у первого покойника или жертвы? Я правильно выражаюсь? – с загадочным выражением лица спросил следователь Кирьянов, который никогда не встречался в своей небольшой практике с подобной инсинуацией.
Эксперт Семенюк потер лоб тыльной стороной руки в белой резиновой перчатке, затем посмотрел на листы с направлениями из морга. Взяв в руки одну небольшую справку, прочитал, выстраивая свои версии случившегося:
– Шмюк Виктор Арнольдович, по всем признакам немец Поволжья, а вторая фамилия – Безбеднов Никифор Полуянович, это тот, кто повесился, не достигнув семидесяти лет на участке Шмюка, который нанял его на работу, чтобы построить дачу и засеять участок саженцами. Об этом нам сегодня говорили, когда мы встречались на совещании утром. Быть бдительными в выборе помощников по уборке мусора.
Эксперт доложил, положив вторую справку на место, чтобы потом вернуть результаты исследования в морг для идентификации и нахождения родственников покойников.
– Этой информацией я владею, но непонятна причина смерти. Почему им потребовалось драться и убивать друг друга, когда договор о сельхозработах был подписан в правлении сельсовета? – вслух стал рассуждать следователь Кирьянов, излагая свою версию на происшедшую трагедию, непосредственно связанную с исчезновением девушки с такой же фамилией – Безбеднова.
– Надо предполагать, что один из близнецов взял чужую фамилию, чтобы скрыть более тяжкие преступления. Например, побег из тюрьмы, где эсесовцы вербовали отъявленных нацистов и карателей для укрощения партизан, попавших в гитлеровские лагеря – Освенцим, Дахау, Бухенвальд… – ответил с чувством горечи на губах эксперт Семенюк.
Отца его расстреляли при подобных обстоятельствах, но сын не знал, что так случилось, тем более он не мог отвечать за все военные преступления. А у бабушки осталась похоронка, отправленная из военкомата гораздо позднее, когда война уже закончилась. Сами нацисты, выступающие в роли военных преступников на суде в Нюрнберге, стали искать пропавших без вести советских граждан среди пленных концентрационных лагерей, рассыпанных на территории Чехии, Польши, Германии, Венгрии и Румынии. Они отправляли ответы на запросы советского Министерства иностранных дел и Министерства обороны в Москву о жертвах на Катынском кладбище. Там, где были похоронены десятки тысяч военнопленных, с указанием паспортных данных для перезахоронения останков родственниками погибших на фронтах сражений, как было установлено после подписания пакта о разоружении и окончании войны 8 мая 1945 года.
Следователь Кирьянов в мыслях представлял, как могло произойти двойное убийство с нанесением тяжких телесных повреждений, с чем он сталкивался впервые в своей короткой практике за время работы в органах милиции.
– Думаю, что это именно то, о чем ты говоришь. Надо проверить по спискам, въехавших военнопленных, прописавшихся и зарегистрировавшихся на территории Саратовской области, чья фамилия была первой на месте разыгравшейся трагедии, так как наверно они похожи, как две капли воды? – спросил оперативник, надеясь отработать каждую версию происшедшего.
– Это и так понятно по сделанной экспертизе – Шмюк, – с украинским акцентом произнес слово эксперт.
– Будем рассуждать дальше. Братья-близнецы Шмюк вернулись на место своего прежнего обитания в село Марксовского района, где проживало основное немецкое население. Но, один из них поменял фамилию на Безбеднов или просто присвоил себе любую возможную, чтобы его не тормошили во время чистки местного населения от понаехавших бывших военнопленных иностранцев после окончания боевых действий. Его жена, сестры или мать помогли им завести хозяйство, но что-то опять здесь не складывается… – взгляд следователя Кирьянова остановился на медицинском стеклянном шкафчике, где хранились вещественные доказательства. – Что это за веревка? – спросил он, догадываясь, что именно на этой самой заурядной бечевке из конопли висел Никифор Безбеднов—Шмюк, сумевший во время войны избежать эвакуации в Сибирь и демобилизации на фронт в 1941 году.
– Это остаток. Мне разрешили положить сюда для дальнейшего изучения, – отрапортовал эксперт, вставая со стула и подходя к шкафчику, где хранились его препараты. – Изготовлена данная веревка собственными силами, из выращенной на садовом участке травы. Была приобщена к делу, – закончил эксперт строго.
– Пожалуй, я пойду. Загляну в архив и паспортный стол, чтобы уточнить эти фамильные неурядицы, кто чью фамилию и имя взял. Почему мы должны искать виновных среди военнопленных, когда война давно закончилась, – с чувством ответственности сказал оперативник, разрабатывая план действия.
Он скрылся из кабинета, захватив с собой папку с шифром, соответствующий тому, который был на всех материалах, приобщенных к делу, включая одежду, обувь, носовые платки и посуду, находящуюся на столе в дачном деревянном домике, где разыгралась трагедия с двойным убийством.
Оперативник спустился в архив, находящийся в другом корпусе в подвале. Он запросил все материалы, касающиеся фамилий Шмюк – Безбедновы, так он написал в заявке бланка.
– Вам принести все материалы от Б до Ш, – спросила с юмором следователя Кирьянова, недавно принятая на работу в качестве библиографа, выпускница Книготоргового колледжа
Милиционер задержал свой взгляд на спортивном виде девушки с правильными чертами лица, светлыми волнистыми волосами, зачесанными на пробор, заколотыми блестящей скрепкой с синими стразами. Она была в джинсах и майке, что ему сразу очень понравилась.
– Нет, только вот эти самые фамилии, – ответил старший лейтенант, чувствуя свои полные права сотрудника райотдела милиции в любой момент для расследования воспользоваться услугами архивариуса.
Симпатичная сотрудница, захватив с собой заявку, отправилась искать на полках стеллажей то, о чем просил неженатый молодой офицер, проявивший себя в учебе, изъявивший желание в конце рабочего дня снова надеть на себя маску делового человека, появиться там, куда он заходил почти каждый день. Следователь Кирьянов хотел найти исторические документы, связанные с криминальным миром того района, куда его направили от вуза, который он закончил всего лишь месяц назад. Так он окунулся в омут преступлений, расследуя самые подробности исчезновения девушки.
Обращать внимание на красивых дам бальзаковского возраста, ему было некогда, но общаться на работе с представительницами слабого пола он был просто вынужден, чтобы не выглядеть белой вороной среди стаи лебедей. Принимая меры безопасности по борьбе с организованной преступностью, следователь Кирьянов удивлялся боеспособности старших офицеров, умудрявшихся быть на передовой позиции в определении своего места среди коллег и умении руководить отрядами ОМОН для проведения сложных операций в деле обезвреживания рецидивистов.
– Вот, это все, что я нашла. Распишитесь вот здесь, – передавая три папки с разными шифрами, сказала миловидная сотрудница – Маша.
– Спасибо, а как вы смотрите на то, чтобы встретиться вне рабочего времени? – спросил офицер с желанием продолжить знакомство где-то в кафе или кинотеатре.
– Признаюсь, что вечером иду на занятия по фехтованию в спортивное общество «Спартак», – ответила архивариус, принимая оборонительную позицию.
– Могу вас сопровождать, если не назначили свидания кому-то еще, – сориентировался детектив, используя каждый шанс, чтобы внушить к себе доверие, так как изучать материалы ему сейчас было некогда, но сдавать их надо было немедленно, так как рабочий день подошел к своему завершению.
– Вы хотите сказать, чтобы я записала на вас эти дела? – пятясь назад от своеобразного прилавка с откидывающейся крышкой, ответила дисциплинированная сотрудница милиции.
Следователь Кирьянов посмотрел на часы, подсчитал, сколько времени пойдет на обед в ближайшем кафе и прогулку до спортзала, находящегося рядом с паспортным столом, куда идти уже было поздно. Поэтому он решил отложить данное мероприятие на завтра. Он хотел войти в доверие к Маше.
– Если не трудно, запиши, – признался он пунктуальной спортсменке, уязвленной его постоянными просьбами.
– Хорошо. Поставлю завтрашнее число и время, когда вы приходили. Но учтите, без опозданий, – пригрозила она, записывая себе на листке какие-то координаты, чтобы он мог прийти и вернуть завершенные дела.
Следователь Кирьянов был согласен на такой положительный ответ. Выяснять свои мотивы поведения у сотрудницы он решил по пути с работы, чтобы она сама видела его рвение сделать карьеру в правоохранительных органах. Он подождал, пока Маша закрыла архив на ключ, а потом вдвоем они поднялись на первый этаж, через переход вышли на проходную, не прощаясь, прошли через вертушку под пристальным взглядом дежурного по отделению. Следователь Кирьянов тоже был включен в список лиц, кто должен был периодически сдавать нормы ГТО, прыгать с парашюта, дежурить около автостанции, вносить свой посильный вклад в дело воспитания молодежи, посещая танцы, летние кафе и парки.
Они вдвоем вышли из цейтнота. По ходу движения трамвая миновали два квартала, оказались около спортивного комплекса, куда он ходил в детстве, посещая открытый каток, играя в хоккей с друзьями, кому не раз приходилось получать штрафные очки за грубое поведение на спортивной площадке.
Все принадлежности по фехтованию Маша хранила в шкафчике, запертом на ключ. Следователь Кирьянов остался наблюдать за своей пассией на трибуне, а она, переодевшись, вышла во всей красе – в шлеме и белой форме – тренироваться в зал для приобретения хорошего самочувствия и стимула в личной жизни, который сидел на трибуне, наблюдая за ее прыжками. Он одновременно без всякого профессионального интереса листал исписанные страницы потертых папок, в которых хранились фотографии и личные дела каждого члена семьи Шмюк—Безбедновых.
