Трансформация. Африканская история

– А Вы знаете, что самолеты в основном бьются при взлетах и посадках?

Соседка резко изменилась в лице и отвернулась к иллюминатору. Но, несмотря на замечание Белки, самолет все же благополучно сел и, прокатившись по взлетно-посадочной полосе, мягко остановился у терминала. Довольные пассажиры направились к выходу.

Веселый чернокожий пограничник быстро проверял документы на въезд. Проверяя документы музыкантов, он весело покачал головой и сказал:

– О, коровий доктор прилетел. Welcom, welcome to Kenya, my friends!

– Что, что он сказал? – спросил Белку владевший только бобруйским наречием Степаныч.

– Он сказал, что ты очень упитанный и неплохо было бы попробовать твою ляжку на ужин, – сонно ответила Белка.

– Ого, приключения начинаются прямо в аэропорту! – весело присвистнул Степаныч.

После осмотра приглашения Вени пограничник еще больше растянулся в белозубой улыбке. И, показав на двух экстравагантных мужчин впереди, сказал:

– These gentlemen are your best friends.

Белка добросовестно перевела и Вене:

– Он сказал подойти к ним и показать свое приглашение.

Веня простодушно направился к мужчинам, а Степаныч с компанией наблюдали, как те, прочитав Венины бумаги, радостно заверещали визгливыми голосами и, чмокнув Веню в обе щеки, начали делать селфи в разных ракурсах. Веня, красный как рак, во всю прыть побежал обратно к друзьям. Белка, злорадно ухмылялась:

– Беги, Маркуша, беги.

Подбежав к Белке, Веня, сжав кулаки, процедил:

– Ты… ты… я… тебя…

Белка игриво ответила:

– Маркуша, я знаю, что ты ко мне испытываешь самые нежные чувства. И это взаимно, мой дорогой!

– А кто это? – вклинился, как обычно, ничего не понявший Фонарь.

– Да это одни из организаторов съезда меньшинств! – мрачно пробормотал Веня, который уже понемногу начал успокаиваться.

Он подумал, что в любой команде должен быть хоть один мученик, который спасает планету, жертвуя собой. И этим человеком, естественно, был он, Вениамин Гольцберг.

Наконец вся компашка направилась искать выход, где, по словам Фонаря, их должен был встретить Мохаммед Али Баба. Белка же решила попробовать кенийское мороженое, но оно, к ее разочарованию, оказалось самым обычным. Вдруг девушка резко остановилась перед высоким полицейским, который с чувством глубочайшего собственного достоинства возвышался над всеми проходящими мимо.

– Excuse me, sir… – только она раскрыла рот, чтобы спросить что-то ведомое только ей, как произошло неожиданное событие.

Так как вся группа волочилась гуськом за Белкой, то при такой внезапной остановке шедший последним Фонарь с размаху налетел на Степаныча, тот – на Веню, ну а Веня уж влетел в Белку. Но самое любопытное было не это, а то, что Белка со своим мороженым угодила прямо в величественное пузо кенийского стража порядка. Несмотря на черный цвет кожи, все отчетливо увидели, как полицейский начал багроветь, а глаза его стали похожи на глаза бегемота, которого внезапно потревожили в его родном болоте. Ребята поняли, что эта остановка может быть последней, и побежали вперед, а Степаныч, оглядываясь назад, все кричал почему-то на французском:

– Пардон, мсье, великий пардон! Не со зла, поверьте!

Полицейский не понимал, что тот перед ним извиняется, для него тон этого странного краснолицего белого был очень вызывающим, и поэтому он жестом дал Степанычу понять, что уж его-то он точно запомнил.

На выходе они увидели коренастого невысокого черного мужчину в военной куртке, который держал в руках плакат с огромной надписью.

– О, смотрите! По всей видимости, это и есть Мохаммед Али Баба! – радостно закричал Фонарь.

– Ну, не знаю, не знаю, меня все-таки еще одолевают сомнения, – весело ответил Степаныч и легким шагом направился к мужчине, на которого указал Фонарь.

На плакате огромными буквами было написано: «Мохаммед Али Баба – это я!».

– О мои долгожданный, здоровый, любильный други! Вы есть наконец прибыль! Ура! – обнажил белоснежные зубы Мохаммед. – Привьет тьебе, друг мой Мишья! – потрепал он Фонаря по щеке.

– И вам здрасьте, – ответил тот.

– Как долетели, други? – участливо спросил Мохаммед и опять потрепал Фонаря по щеке.

– Долетели отлично, а вы можете не трогать мою щеку, в наших культурных традициях такое не предусмотрено, – начал протестовать молодой человек против такого бурного проявления радости со стороны сомалийца.

– О да, да, друг мой. Конечно, не обидивайся на глупого Мохаммеда! – улыбаясь, ответил африканец и опять повторил неприятную для того процедуру.

– Мои прэлестны други! Прошу в авто! – радостно сказал Мохаммед и кивнул на пыльный «Камаз» неопределенного цвета.

– Всегда мечтала покататься на таком танке, – сказала Белка и принялась залазить в кабину.

– Э… женщин! Туда тебе не можна. Очень не можна! Это место для храбрый воин! – внезапно грозно сказал Мохаммед и посмотрел на храбрых воинов – Фонаря, Степаныча и Веню.

– Полностью согласен с Вами, любезный Мохаммед! – игриво сказал Степаныч и первый полез в кабину.

– А тебье, женщин, сюда, – весело проговорил сомалиец и указал Белке на кузов, покрытый дырявым брезентом.

– Я вам всем это еще припомню! – с ненавистью сказала Белка своим одногруппникам и, кряхтя, стала карабкаться в кузов.

– Тебе помочь? – попытался подсадить Белку Фонарь.

– Руки убрал! – рявкнула Белка и свалилась куда-то вглубь кузова.

Когда все уселись, Мохаммед повернул ключ зажигания. Машина вздохнула, поплевалась в атмосферу и… ничего не произошло. Мохаммед попробовал снова и снова, а эффект был даже хуже предыдущих попыток: звуков из-под капота доносилось заметно меньше. Степаныч, почесав голову, сказал:

– Эх, неправильно, Мохаммед, ты заводишь такие машины. Дай-ка мне.

Мохаммед недоверчиво посмотрел на нового заморского напарника, однако уступил ему место за рулем. Степаныч повернул ключ и вслух выдал такую забористую тираду, что даже Белка прекратила верещать из кузова что-то по поводу козлов и сволочей. Машина, услышав знакомое наречие, весело заурчала и завелась. Мохаммед с уважением посмотрел на Степаныча и сказал:

– Я не верить, мой друг, в шаман и НЛО, но ты заставить меня подумать, что мир наш велик и содержит в себе большой тайна!

И, лучезарно улыбнувшись, Мохаммед от души утопил педаль газа.

Они ехали уже два часа. Фонарь и Веня со скучающими лицами созерцали однообразные равнины кенийской саванны. Степаныч рассматривал кабину грузовика, которая была увешана разными бусами и изображениями. Мохаммед тихонько напевал себе под нос какие-то народные африканские мотивы.

– А есть ли у тебя, уважаемый, хитрое устройство под названием радио? – спросил он Мохаммеда.

– Радио? Нету радио. Все продаль на рынок, все продаль. Давно продаль, – ответил, улыбаясь Мохаммед.

– Хм, а не спеть ли нам в таком случае песню?– предложил Фонарь.

Мохаммед задумался и вдруг тихонько начал напевать:

Эмпти спэйсес – уат уи а ливин фор

Эбандон плэйсес – Ай гес уи но зе скор

Он энд Он, даз энибади ноу уат уи а лукин фор.

Все тут же узнали бессмертный хит всех времен и народов и подхватили:

–Шоу маст гоу ооон!

Шоу маст гоу ооон!

Еще пять минут самозабвенно попутчики голосили песню группы Queen, а потом, довольные, замолчали, обмениваясь шутками и комментариями по поводу исполнительского мастерства каждого из участников импровизированного хора. Когда в кабине воцарилась тишина, сзади из кузова донеслись тихие и печальные звуки совершенно другой композиции:

– По приютам я с детства скитался,

Не имея родного угла.

Ах, зачем я на свет появился,

Ах, зачем меня мать родила…

– А у Белочки-то нашей совсем дела плохи, раз сил ругаться уже не осталось, – заметил Веня.

– Может, возьмем ее в кабину? – участливо предложил Фонарь.

– Други мои, зачем дурной разговор? Давайте продолжим песня! – оборвал сердобольные речи друзей Мохаммед, и все обитатели кабины еще громче затянули «Шоу маст гоу он». Они пели так громко, что писка девушки уже слышно не было, а раз не было слышно, то вроде бы ей было и совсем неплохо.Так думали наши герои, и, с логической точки зрения, такие мысли имели под собой некоторое основание.

Но проводить время за песнями пришлось недолго. Из-за поворота показался армейский джип, который ехал прямо на грузовик Мохаммеда. Судя по знакам, которые вооруженные обитатели джипа подавали Мохаммеду, они хотели, чтобы грузовик остановился. Тот резко нажал на тормоз.

– А можно полегче? – раздался заспанный голос из кузова.

– Да уж, – сказал Фонарь, потирая ушибленный лоб.

Мохаммед спрыгнул со ступеньки грузовика и быстро направился к джипу. Он сказал что-то человеку за рулем. Все вышли из джипа и неожиданно начали смеяться и обниматься с Мохаммедом. Мохаммед разговаривал с боевиками, указывая на грузовик. Те его слушали, а затем, направив автоматы на кабину грузовика, пошли прямо к нашим музыкантам.

– Похоже, что наше дело труба. Если кого обидел, простите меня товарищи. Я понимаю, что был сволочью, но все же в сей предсмертный час хочу отпущения грехов, – мрачно проговорил Степаныч, наблюдая за развернувшейся на их глазах картиной.

– Пипец, а я в долг у друганов баксы взял на поездку. Кто ж им отдаст теперь? – присвистнул Фонарь.

– Я думаю, им придется списать твой долг по причине форс-мажора, а точнее – смерти должника, – уныло ответил ему Веня.

– Что там происходит, почему стоим? – подала голос Белка.

– Спи, Белочка, тебе лучше ничего не видеть, – успокоил ее Степаныч.

Мохаммед со своими армейскими приятелями подошел к кабине и открыл дверь.

– Выходить наружу! Быстро! – сказал он вдруг резким, злым голосом.

– И ты, женщин, вылазь с кузов моего машин! – крикнул он Белке.

Ребята испуганно вылезли из кабины. Белка с побелевшим лицом выпрыгнула из кузова.

– Всем стать шеренга! – проревел Мохаммед.

И непонятно, что бы произошло дальше с нашими героями, если бы вдруг в воздухе не послышался странный свист. Затем раздался взрыв, и на месте, где был джип с людьми, осталась только дымящаяся воронка. Мохаммед и еще двое его приятелей запричитали на непонятном языке.

– Ну, ничего, у нас есть грузовика! – с ликованием воскликнул Мохаммед и скомандовал музыкантам:

– Вы все в кузова!

Военные уже полезли в кабину, как тут опять раздался свист.

– Ложись! – крикнул Степаныч, и ребята кинулись на землю.

Опять мощный взрыв – и от грузовика осталась воронка и искореженные обломки.

– Святой Ленин, это что ето за рак свистнул под горой? – ошеломленно произнес Мохаммед.

– А ты, оказывается, знаешь наши пословицы, любезный друг, – грозно сказал Степаныч, положив руку на плечо Мохаммеду.

– О, мои дорогие и любильные други! Рад вас видеть на доброй земле Африка! – вскричал Мохаммед и, заискивающе улыбаясь, начал кланяться.

Белка мрачно начала надвигаться на неудачливого африканца:

– Ребята, а можно я его сама задушу, своими тонкими, хрупкими женскими руками?

– Неплохая мысль, – потирая ладони, сказал Веня. – А я помогу!

– О, какой ты красивый женщин, не видел такого никогда! – завизжал Мохаммед.

– Но-но, ненавижу грубую лесть, – фыркнула Белка.

Где-то вдалеке послышалось урчание двигателя, и из– за деревьев показался автобус, набитый коренным населением, с их верными пернатыми друзьями – курами и утками. Мохаммед выбежал на дорогу, и автобус остановился, едва не сбив его. Водитель долго о чем-то спорил с Мохаммедом, а потом махнул рукой.

– Мои други, у нас есть транспорт! – радостно крикнул Мохаммед и полез в автобус.

Ребята, мигом собрав уцелевшие вещи, поспешили вслед за ним.

– Ты смотри, Саид, как они резво забрались в автобус, – сказал загорелый высокий блондин в военной амуниции, глядя в бинокль из-за небольшого кустарника. – Не ожидал, что тот коренастый лысый пузан залезет первый, растолкав своих напарников.

– Это основной принцип выживаемости видов, Майкл. Ты же должен был учить это в вашем американском университете, – ответил ему Саид, невысокий молодой человек, с рыжей бородкой.

– Что ты имеешь в виду, о мудрец Востока? – иронично спросил американец.

– Я не с Востока! Я с Кавказа! – хмуро ответил Саид.

– Не выпендривайся! Если ты с Восточного полушария, значит, с Востока, – принялся рассуждать Майкл.

– По твоей логике получается, что если грузины живут на Кавказе, то все люди с Кавказа грузины? – не унимался Саид.

– А ты разве не грузин? – спросил Майкл.

– Я – чеченец! – сверкнул глазами Саид.

– Так что там у тебя за теория выживаемости? – с улыбкой спросил американец.

– Самый наглый – самый живучий и успешный, – отрезал Саид.

– Не согласен с тобой, приятель, – ухмыляясь, ответил Майкл.

– Вы, американцы, вечно прикрываетесь моралью, – устало парировал Саид.

– Так, тихо, – шикнул на него американец. – Послушай, какие-то нетипичные звуки доносятся из автобуса.

Автобус с натугой катил по пыльной кенийской дороге, а звуки из него доносились вполне даже типичные для его пассажиров: над саванной лилась старая заморская песня «Шоу маст гоу он».

Через час автобус подкатил к сомалийской погранзаставе. В салон автобуса вихрем ворвался взмыленный пограничник и, сверкая красными белками глаз, начал громко кричать, показывая на Степаныча.

– Что он хочет? – испуганно спросил тот Мохаммеда.

– Он говорила, раз ты толстый, то, наверное, осень богатый и должен уплатить деньга за весь автобус. Тут больша деньга нет! – радостно ответил Мохаммед.

– Передай ему, что я очень известный шаман в своем племени. И что если он меня не пропустит, я прокляну его сыновей, и они уедут в Европу и там женятся на бородатых мужиках! – прорычал Степыныч.

Мохаммед что-то эмоционально сказал пограничнику, и тот вдруг с перекошенным лицом замахал руками и пулей выскочил из автобуса.

– Что ты ему сказал? – осведомился Степаныч.

– Я ему сказать, что ты колдун, и козел съест его жопа ночью! – смеясь, ответил Мохаммед.

– А ты находчивый гид, – облегченно кивнул Степаныч.

– Хм… козел съест жопу ночью. А что, вполне себе убедительно. Надо запомнить и пугать жену, когда она будет зарываться, – усмехнулся ударник и сделал в блокнотике пометку «козел – жопа», чтобы не забыть.

– Скучно… – вздохнула Белка.

– Ребята, может, кто-нибудь страшилку знает? Люблю всякие леденящие кровь истории, – сказала она, вопросительно глядя на свою музыкальную компанию.

Веня прокашлялся и ответил:

– Ну, я знаю одну. Про носочного монстра.

– Про кого, про кого? – прыснула от смеха Белка.

– Не смейся, все на самом деле очень серьезно и жутко, – с достоинством ответил Веня и начал свой рассказ:

Друзья мои, вы когда-нибудь задумывались над тем, что от любой пары носков рано или поздно у нас остается только один? Второй куда-то бесследно исчезает. И как ни ищи его, он не находится НИКОГДА. В детстве мы спрашиваем об этом наших родителей, но они только испуганно отводят глаза в сторону. Мы взрослеем и постепенно забываем об этом феномене, а зря. Ведь если вдуматься, то всё, что происходит с носками, свидетельствует о том, что мы не одни во Вселенной, в частности и в своих жилищах. Есть что-то зловещее в наших квартирах, и это «что-то» выходит, когда нас нет дома, из своего логова и когтистой лапой хватает любой носок из пары и волочёт его вглубь подземелья, а что происходит там – нам лучше не знать. И факты существования носочных монстров тщательно скрываются правительствами всех стран. Все экономические и политические катаклизмы были направлены только на то, чтобы отвлечь общественность от проблемы пропажи носков. И мы уже думаем, что это мелочи, и продолжаем жить в слепом неведении, а где то там, в глубине земных недр, ужасное мохнатое существо ждет своего часа. Так что, когда будете ложиться спать, то лучше проверьте, надежно ли вы закрыли шкафчик с носками, и да пребудет с вами крестная сила, друзья мои!

Веня торжественно закончил историю и вопросительно посмотрел на друзей.

– Бедные носочки, – начал всхлипывать Фонарь. – Я больше никогда вас не брошу одних на полу, – сказал он, делая вид, что утирает слезы.

Мохаммед внимательно смотрел на ребят, и было видно, что он ничего не понял из поучительной и жуткой истории, так как он никогда не носил носки. И, дабы приободрить своих попутчиков, он вскочил с места и, раскинув руки, закричал:

– Добро пожаловаться в Сомали, мои ценные други! В страну гордых и сильных мужей, и в стран..

Он не успел закончить, так как в рот к нему залетела наглая сомалийская муха. Проглотив муху, Мохаммед изумленно посмотрел на обитателей автобуса.

– Вот ты и поужинал, дорогой друг! – заметил Степаныч.

– Муха попала в иной, более светлый мир. В мир желудка беспринципного сомалийца. Да будет ей там лучше, чем здесь, – заключил Веня и театрально снял бейсболку.

В этот момент автобус остановился и с облегчением заглох. Водитель прокричал пассажирам несколько предложений, из которых можно было догадаться, что необходимо приподнять пятые точки и поскорее вынести их изсего транспортного средства.

– Приехали, други. Сломался машина. Точно сломался, – грустно сказал Мохаммед и засеменил на выход.

Все пассажиры с утками и гусями под мышкой, горячо жестикулируя, начали высыпать на дорогу. Последним выпрыгнул Степаныч, и, глотнув дорожной пыли, кашляя, проговорил:

– Так вот она какая, легендарная Сомали!

Ребята стояли и вопросительно смотрели на Мохаммеда. Говор пассажиров постепенно затихал вдали.

– Ну, вождь, куда дальше? – внимательно глядя на него, спросила Белка.

– Приятно, приятно быть вождь! А вот дальше не совсем понимать тебя, о прелюбовны женщин. Русский двойка был. Плохо учил, – печально вздохнул Мохаммед.

– А давайте, может, ему отрежем ноги и сварим гуляш? – по-доброму предложил Степаныч, кивая на хитрого сомалийца.

Мохаммед воздел руки к солнцу и закричал:

– О, как вы можете сомневаться в Мохаммеде, други мои! Я желать вам добра! Но мои товарищ были убиты, и что мне делать теперь, я не знать.

– А зачем нам твои товарищи? – настороженно спросил Веня.

– Ну, я хотел сдать вас на орган, а вот тут не вышло. Вас бы там хорошо кормить и ухаживать, не волновайтесь! – улыбаясь, сказал Мохаммед.

– Вот же сука! – вдруг вскрикнула Белка и прыгнула на сомалийца.

Фонарь еле оттащил рассвирепевшую фурию от испуганного африканца. Вытирая кровь с расцарапанной щеки, Мохаммед заплакал:

– Прости меня великодушно, господа мои! Дети, мамка, папка, всех кормить, всех любить надо Мохаммеду. Ой, горе мне, горевать я!

Фонарь посмотрел на Мохаммеда и сказал:

– Али, раз уж обещал нам устроить концерт, так сдержи слово. Мужик ты или нет?

Мохаммед прекратил всхлипывать и преданно посмотрел на Фонаря, потом, улыбаясь, закивал:

– Мужика, мужика, кончено! Кончено, други!

– Ты хотел сказать, видимо, слово «конечно», – вмешался Степаныч.

– Да-да, конечно, конечно, конечно! – повеселел Мохаммед.

– Мы поедем во дворец президент Сомали и там закатим музыка! – гордо объявил сомалиец.

– А может, и нас захватите с собой? – раздался чей-то голос из-за кустов.

Друзья испуганно посмотрели в ту сторону, и через мгновение оттуда вышли двое мужчин в камуфляже с автоматами в руках. Один из них, кавказской внешности, сказал на чистом русском:

– Господа и дама, теперь вы с нами будем дружить.

– А что с этим делать? – спросил Майкл Саида, указывая на оторопевшего Мохаммеда.

– Отправим его к праотцам, всего и делов-то, – сплюнул Саид.

– О, не убивать, не убивать меня, товарищ! – заверещал Мохаммед.

– Они меня подговорить ехать сюда и обижать всех! – бухнулся он на колени перед Саидом, указывая на музыкантов.

– Зря мы тебя оттащили, Белка, – мрачно сказал Степаныч.

После двух часов утомительной прогулки Майкл и Саид решили сделать привал.

– Всем отдыхать, – громко объявил Саид.

– Странно, я бы еще часика три прошелся под палящим солнцем, мне только в радость, – пробурчал Степаныч.

– У тебя, брат, еще будет такая возможность, – ответил Саид.

Путники бухнулись на землю в тень под кустами.

– Что вы собираетесь с нами делать? – спросил Веня Майкла по-английски.

– Мы будем просить за вас выкуп. Это обыкновенный бизнес и ничего больше, – охотно ответил Майкл.

– По нашим прикидкам, мы за вас выручим кучу бабла, – довольно прокомментировал Саид.

– Что за бизнес? – пожал плечами Степаныч. – Бегай по Сомали, лови туристов. Того и гляди пулю в задницу получишь. Вот я торгую бэушными мобильниками, которые продаю как новые. Вот это, я понимаю, бизнес. Нагрел пару лохов в день – и домой с выручкой.

Саид посмотрел на Степаныча с презрением и хотел что-то ответить, но внезапно послышался шум автомобильного двигателя и из-за далеких деревьев показался белый внедорожник. Автомобиль резко остановился в ста метрах от путников, и из него высадились трое вооруженных сомалийцев. Саид и Майкл, бухнувшись в песок, взяли на мушку неожиданных визитеров. Саид прокричал им гневное предупреждение, но те, слабо оценив непростой нрав кавказца, начали стрелять в сторону лежащих на земле компаньонов.

. Мохаммед, видя, насколько увлечены и те и другие стрельбой, прошептал Степанычу:

– Други, час уходить и бежать к свобода!

– Первый раз ты говоришь что-то осмысленное, – подтвердил Степаныч и кивнул ребятам, намекая следовать за ним, и затем аккуратно пополз назад в сторону холмов, заросших кустарником, которые располагались неподалеку от места перестрелки.

Добравшись до холмов, горе-туристы припустили бегом во весь дух вслед за Мохаммедом. Отбежав на удаленное расстояние, решили немного перевести дух.

– Опять сейчас начнешь бухаться на колени и причитать, что мы друзья навек? – не давая открыть рта сомалийцу, закричала Белка.

– Вина моя велика. Не казнить Мохаммед, не надо. Слаб он, – горестно махнул рукой африканец.

– Ладно, что с него взять? Горбатого могила исправит, – вздохнул Степаныч.

– Не нада могила! Не нада Мохаммеду могила! – замахал руками Мохаммед.

– Мохаммед исправляться и становиться хороший-хороший, как космос! – весело закончил он. – Мохаммед поедет в еврейский страна на север, в Ызраыл! Там стану священник! – прокричал радостный Мохаммед на ухо Вене.

– А как это ты станешь раввином? – удивленно поинтересовался юноша.

– О, у меня дядя уборщик в синагога. Большой человек! – заулыбался Мохаммед.

– Ладно, хватит пургу гнать, пошли скорей вперед! – скомандовал Степаныч, и все нехотя двинулись дальше.

На счастье, показались повозки с пастухами. Степаныч, на радостях, почему-то сам пошел просить, чтобы их подкинули до ближайшего города. Он подошел к первой повозке и на смеси русского, немецкого и украинского начал объяснять, что же ему нужно:

– Мил чоловик, битте, до города подбрось, ферштеен?

Пастух, не мигая, смотрел прямо на белого непонятного человека.

– Мохаммед! Этот твой земляк языков совсем не знает, неуч! – обратился Степаныч к Мохаммеду.

Мохаммед также обратился к соплеменнику. Но тот молчал и гипнотическим взором смотрел уже на Мохаммеда.

– Пастух сказал, что ми можем ехать с ним! – провозгласил Мохаммед.

– Но он же молчал! – возразила Белка.

– Ах, какой маленький наивный женщин, совсем не знать жизнь. Садись, садись, – снисходительно покачал головой Мохаммед.

Все облегченно расселись по повозкам и поехали вперед, к чему-то светлому и безопасному.

Поздно ночью колонна въехала в Могадишо.

На улице их остановила машина с военными, но после нескольких коротких фраз от пастухов им разрешили следовать дальше.

На ночь расположились в доме у знакомого Мохаммеда. Фонарь лежал и думал о том, как он хочет домой, лечь в свою уютную кровать и поесть оладий со сметаной. Степаныч думал о том, как здорово, что он вырвался сюда, далеко– далеко от семейного бедлама. Веня мечтал о горячем душе. А Белка ни о чем не думала – она провалилась в глубокий сон, и ей снился какой-то незнакомый арабский шейх, который после заключения брака вдруг превратился в Волка из мультфильма о бедной Красной Шапочке.

Наутро, наскоро перекусив кукурузной кашей, путешественники вместе с Мохаммедом отправились на пляж, потому что Белка все время ныла, как ей хочется помочить свои ноги в Индийском океане. Мохаммед осторожно вел ребят по пустынным и разрушенным кварталам столицы.

– Только тихо, други, – шептал он. – Тута плохие люди могут бегать, злые. Автоматы у них, бах-бах – и нет Мохаммеда, – напряженно озираясь, продолжал сомалиец.

– Ап-чхи! – тут же, нарушая инструкции гида, на всю улицу громогласно чихнул Степаныч.