скачать книгу бесплатно
– Тут нет никакого фокуса. Его притяжение ко мне, есть моя судьба. – Посмотрев на Илью из-под прищура своих глаз, сказал Константин. После чего он даёт понять Илье, что здесь делать больше нечего и они по прежнему маршруту возвращаются обратно в зал. Правда, они дальше к своему столику не идут, а они, почувствовав в себе особого рода запустение при виде пустых столов в том закутке, где они ранее сидели, решили, что здесь они уже всё, что можно было уже высидели, и им пора на выход.
По выходу из кафе они, следуя привычке людей вышедших из одного информационного пространства в другое, – прежние человеческие установки потеряли своё бывалое значение, и теперь мир измеряется и поделен границами информационного контента, – для собранности своего организма перевели дух, для создания логической цепочки привели в порядок мысли и двинулись по мостовой в одну из сторон уличного пространства.
– И что насчёт всего этого думаешь? – по отходу от здания кафе, задаётся вопросом Константин.
– Интересное намечается дело. – Отвечает Илья.
– Я также думаю. – Задумчиво говорит Константин.
– А что наш клиент? – без уточнения того, приходил ли он, задаётся вопросом Илья.
– Определённо. – Уж как-то не очень определённо отвечает Константин. Впрочем, вслед внося необходимую ясность. – А для кого тогда я разыграл всю эту комедию, спрашивается. – С усмешкой говорит Константин.
– Для кого? – явно не подумавши и в спешке задаётся этим вопросом Илья.
– Для неё. – Задумчиво говорит Константин, сжав в кулак свою руку, в которой находился обол.
Глава 3
Финишная прямая
Мало освещённые места, ну и тем более и без всякого освещения закоулки жизни, вызывают чаще всего чувство инстинктивной, ещё называемой допотопной, тревоги. Ведь всякая неизвестность и незнание того, что тебя ждёт, вызывает в человеке чувство напряжения, страха и особого внимания к собственной безопасности, которой, есть своя вероятность того, что угрожает вот эта, стоящая в темноте неизвестность. В которой, как правило, предпочитают скрываться и ею прикрываться различные дурные люди, склонные жить за чужой счёт и к тому подобным, угрожающим вашей безопасности вещам.
Ну а уже то, что вот такие места существуют, говорит о том, что их лучше обходить стороной и поскорей, когда ты, так уж вышло, решил срезать путь через подворотни, через эти задворки публичной жизни. И как выясняется, то ты не для себя срезал путь к какой-то цели своего сегодняшнего дня, а для кого-то другого, в очередной раз, через тебя убедившегося в том, что спешка редко к чему хорошему ведёт, а вот настойчивое ожидание своего шанса, всегда пополнит твой багаж знаний о людях и тем, что им никогда не жалко при встрече с вами(этими людьми злодейской наружности) на вот таких безлюдных и пасмурных дорогах жизни.
Так что стоящий в глубине одного из ответвлений этого грешного для многих пути по задворкам жизни автомобиль, время от времени освещаемый изнутри небольшим огоньком выкуриваемой сигареты, однозначно вызвал бы тревогу и в некоторой степени испуг у проходящего мимо него человека, итак спешащего и придерживающегося сейчас только одной мысли: «Какого меня дёрнул чёрт, срезать путь через эту подворотню?!». А как только он обнаружил этот затаившийся в глубине проулка автомобиль, да ещё и с присутствием там людей, то его, естественно, пробило на дальнейшее повышение ставок своего страха, подкинувшего идею о том, что это по его душу в этом автомобиле затаились злодеи, и теперь куда он точно не опоздает, так это на тот свет, путеводной звездой для которого служит единственное стоящее здесь освещение в виде Луны.
– А ведь осталось всего ничего, – весь в себе взмок этот заплутавший в себе и в своём не таком уж как оказывается геройском и отважном сознании прохожий, решивший одним наскоком продемонстрировать в себе мужество, проскочив окольными путями через тернии изнанки жизни до парадной всё той же жизни, находящейся сейчас очень к нему близко, практически в визуальной видимости, о чём он и попытался себя укорить и обнадёжить одновременно, – вон уже виднеется набережная, где ничего не подозревая о том, что творится в этом закоулке жизни, – а здесь и ограбить и убить могут запросто, а уж говорить об личностном унижении и не приходиться, – спокойно прохаживается праздная публика. Для которой тоже насилие над чьей-то личностью будет не трагедия или преступление, а один из тех факторов жизни, который представляет развлечение, и ты сам виноват, что не был осмотрителен и осторожен.
И на этих мыслях, подловленный вспышкой сигаретного огонька в салоне автомобиля на своей слабохарактерности и испуге прохожий, с последней надеждой смотрящий на набережную, проглядывающуюся сквозь деревьев этого проулка, которыми он оберегаем и скрываем от солнечных лучей, и который сейчас освещает лунный свет, а также фонарное освещение, собрался уже было принять неизбежное – отдаться воле своей судьбе, а это, как минимум, слом всего в нём того, что его отождествляет и характеризует как человека, – выйдут сейчас громилы из автомобиля и наведут в нём порядок по собственному усмотрению, – а максимум, всё тоже самое, но только через переезд через него автомобиля, – что с ним цацкаться, переехал и забыл, – как со стороны набережной доносятся звуки голосов, и… Было падший прохожий, вернувшись к жизни, решил, что этих громил, не таких уж и резвых и бесстрашных, спугнули от их злодейских замыслов в его сторону, и он, вдохновлённый надеждой на спасение, изо всех сил рванул вперёд к своему спасению.
Чего между тем и не заметили находящиеся в салоне этого автомобиля люди в количестве двух единиц, где каждый из них занимался прямо противоположным друг другу делом. Так сидящий на водительском месте человек, через призму руля всё больше посматривал в свои впереди лежащие отдалённости и выступал в качестве слушателя, тогда как сидящий на пассажирском месте человек, через затяжку другую сигареты, которая и внушила столько страха прохожему, раскрыв перед ним нахождение в автомобиле людей, занимался тем, что разглагольствовал на может показаться, что отвлечённые темы, служащие лишь для того, чтобы скрасить их ожидание некоего события, ради которого они здесь и собрались. Ну а судя по тому, что право голоса было у сидящего на водительском сиденье человека, то инициатива сюда их прибытия исходила от него.
– Что есть смерть? – задался одновременно гипотетическим и риторическим вопросом человек с пассажирского места, этим вопросом выдавая себя может и за киллера. На этом месте он сделал глубокую и так необходимую для всех находящихся в салоне автомобиля людей паузу, чтобы осмыслить им сказанное, здесь он с помощью сигареты осветил не просто место их нахождения, а он таким образом как бы подсветил тот млечный путь, который ведёт к пониманию той загадки бытия, которую он затронул своим вопросом, и им только и осталось раскрыть пошире глаза на то, что само идёт им в руки.
А учитывая то, что субстанция рассматриваемого им вопроса крайне деликатного слоя конституции и требует для себя очень и очень бережного обращения, то ответом на этот его вопрос может быть только молчаливое поддакивание его собеседника, от кого только одно требуется, быть очень осмотрительным на свои слова и действия, и внимательным к каждому его слову человеком. А уж рассказчик, пассажир только номинально этого транспортного средства, а так-то он ведущий (киллеры всегда ведут свой объект и определяют как ему дальше жить: в основном, конечно, не жить, но бывают свои исключения), уж знает, что на этот свой, уж не зря риторический вопрос ответить. К чему он и приступил, как только выдохнул из себя огненный жар никотинового дыма.
– А если быть более точней, чтобы правильно подойти к разгадке этой дилеммы жизни, как я называю этот последний институт человеческого права, то, чем характеризуется смерть, это состояние человеческой душевной и физической обездвиженности, кроме всех очевидных параметров констатации фактов смерти? Что есть главная характеристика этого безвозвратного ли состояния? – задался вопросом пассажир автомобиля, сурового вида и наружности киллер, в очередной раз подсветив свою мысль огоньком сигареты.
На что с той же очередностью следует ответ тишины человека с водительского места, и значит отвечать придётся пассажиру.
– Как бы это непротиворечиво моей последней мысли не звучало, но именно необратимость процесса, отсутствие выбора, есть та главная черта, характеризующая смерть. – Сделал вывод пассажир автомобиля, киллер по своему служебному функционалу, к которому он относится с долей философии, а иначе не добьёшься от себя полного хладнокровия и механичности при выполнении заказа. Что запросто может привести к сомнению в душе и дрожи в пальце, лежащем на спусковом крючке. И как итог, киллер, не изживший и не вытравивший в себе человечность, которой всё-таки ещё свойственно сопереживание и сердечный отклик на человеческую беззащитность и горемыкость, в самый последний момент, когда прицел снайперской винтовки будет наведён на цель, дрогнет и не нажмёт на спусковой крючок, подводящий жизненный итог какого-нибудь типа, объекта заказа киллера, ставя на нём жирную точку.
А всё это случится всего лишь потому, что этот объект, на который поступил заказ у киллера с ником для связи и заказов на фрилансе Мефисто, с виду боров боров и сукин сын, кого отправить в утиль даже руки чешутся, вдруг ни с того ни с сего проявил заботу и участие в судьбе драного дворового кота, судя по раскошмаренному виду которого, то он даже среди своих собратьев, дворовых котов, числился изгоем. И ему только осталось с разбега попасть под автомобиль, и на этом, наконец, успокоиться.
Но тут к полной неожиданности и изумлению, как этого драного кота, так и наведшего на объект своего слежения киллера Мефисто, этот его заказ, уже находящийся в полушаге от своего итогового финиша, не проходит мимо этого драного кота с вечно им задранной башкой и с беспрецедентным самомнением, а он его не просто замечает, а он его к себе привечает, откуда-то им вынутым куском колбасы. И у этого объекта заказа киллера Мефисто, одного из самых жестоких и опасных преступников, как это сейчас видит Мефисто, в лице проявляется человечность и надежда на то, что с ним не всё так однозначно и окончательно ясно, как за него решили заказчики его устранения.
Что в тот же миг достучалось до сердца киллера Мефисто, у кого был ещё один важный недостаток или бзик для вот такой его сложной для понимания некоторых людей профессии – он не отрёкся от веры, и это не дало ему нажать на спусковой крючок и поставить жирную точку на этом субъекте.
– Он дал шанс всеми гонимой и обрекаемой на смерть своими сородичами твари, – глядя на то, как этот тип взял на руки этого драного кота, ничуть не тушуясь перед тем, что он его перепачкает, рассудил киллер Мефисто, – и неужели я хуже его в сто крат, не дав ему шанс на жизнь. – А вот такая философия для киллера приводит к большим осложнениям и сложностями с заказчиками. Заплатившими киллеру за устранение своего конкурента, а не для того чтобы их заказуемый их опередил, перекупив контракт на убийство у киллера Мефисто, таким, самым обычным среди людей его профессии образом решивший решить все эти возникшие у него проблемы с заказчиками, обратившись с заказанному ими человеку.
– Неотвратимость на твой счёт решения итоговой комиссии, как акт того же возмездия, который приводит в исполнение смерть, есть по своей сути приговор жизни человека. – Продолжил свои философские рассуждения киллер Мефисто из его резюме со странички соискателя свободных вакансий, чьей целью на этот раз было скоротать время, а не оправдать свою смену заказчика без предварительного его уведомления, – в таком деликатном, с большим риском вопросе, нужно действовать очень быстро, как правило, ставя перед фактом изменения своих планов бывших заказчиков, чтобы они не успели и сами перезаключить контракт с кем-то на стороне, на этот раз заказав самого киллера. – И тут возникает вопрос. Какие стоят за смертью силы, способные побеждать жизнь? И так ли это на самом деле, как нам видится, если жизнь раз за разом вступает в свои права, подвигая в сторону сомнения всесилие смерти с рождением нового наследника жизни? И не есть ли смерть обратная изнанка жизни, со всеми её характеристиками, только с противоположным знаком, и наоборот? – задавшись этой порцией вопросов, киллер Мефисто делает паузу на перекур, после чего берётся за разгребание этих вопросов.
– А если смерть является инструментом перезагрузки жизни, то тогда многое становится ясным и многое становится на свои места. – Делает первый вывод Мефисто, после чего следуют один за одним другие открытия. – И тогда получается, что неотвратимость смерти не такая уж и незыблемая истина, и на вынесенный смертью приговор жизни можно подать апелляцию в деле пересмотра всего этого решения или хотя бы с расчётом на отсрочку.
– У меня слишком много денег, и поэтому нет особых причин для моего раннего ухода из жизни. И если в моём организме будут обнаружены сбои, то для меня нет больших проблем найти для себя какую-нибудь запчасть, которая вышла из строя. – С вот такой точки зрения будут выстраивать свою защиту люди, через свои огромные капиталы теряющие в себе связь с реальностью, которая, как правило, сопровождает собой уход их из жизни.
– Я слишком молодой, чтобы умирать. – А вот такая наивность встречается в подростковой среде.
– Я ещё толком не пожил и мне ещё рано. – А такой ответ приводит средняя статистика.
Что же касается киллера Мефисто, то у него на этот счёт имеются совершенно свои мысли. – И такими формальностями занимаюсь я и моё агентство возврата. – А вот так достаточно интересно изъясняется киллер Мефисто, таким образом обрисовывая ситуацию вокруг себя и того агентства, которое занимается …А вот чем оно занимается точно, то об этом может сказать только Мефисто. Что он и начал делать.
– Мы находим аргументы для стороны обвинения, которые бы позволили нашему клиенту просить отсрочки исполнения для себя итогового приговора. Который, конечно, никто не оспаривает, – он есть винтик в работе системы образования жизни, – но вот сроки его приведения в исполнение, это всегда спорная вещь. И чем весомее будут наши доводы и аргументы, то тем больше шанса у наших клиентов на отсрочку. И вот этим сбором этой информации наше агентство и занимается. – На этом месте Мефисто вновь сделал паузу, но на этот раз не для того, чтобы огоньком сигареты осветить путь к ответу на этот его вопрос, завуалированный под некое открытие, а он придвинулся к своему больше слушателю, чем собеседнику, и с этого расстояния заговорил.
– И здесь мы разбираем не только одни обстоятельства и факты жизни нашего подзащитного, кому вынесен приговор, а мы также рассматриваем побудительные мотивы для приведения этого приговора в ускоренном виде самой исполнительницей этого приговора, смертью, как можешь понять, то не всегда объективно рассматривающей представленное жизнью дело. – А теперь сидящему на водительском месте человеку стало понятно, зачем и к чему были произведены все эти движения киллером Мефисто, аватаром его этой реальности – он делился с ним конфиденциальной информацией. При этом для находящегося на водительском месте человека было назначено конспиративное имя Вектор. И как понял Вектор с этого момента, то это имя было не слишком уважительного характера, и оно полагалось для новичков. Кто ещё в этой жизни не определился никак и совсем. Вот и они, все новички, и крутят своей головой и ведут себя туда, куда дует чья-то мысль. И пусть они будут благодарны уже за то, что их флюгером не назвали. Что было бы более точно и верней.
На этом выражении Мефисто зафиксировал своё понимание Вектора, вернулся обратно к себе и дальше заговорил. – Профессионализм смерти, этого подрядчика судьбы, характеризуется одним ёмким выражением – перед ней все равны. – Здесь Мефисто зафиксировал свой взгляд на Векторе, и не обнаружив в нём спорных движений души, заговорил дальше. – При этом никто не обращает внимание на это выражение. Которое между тем указывает на узкую квалификацию смерти. Она мерит, отмеряет жизненный срок и заключает договор с некоей душевной сущностью об эксплуатации физической оболочки, называемой человеком. Что для меня тёмные материи нейронного и не моего ума-разума порядка. Меня же интересуют закладки и неточности в этом договоре пожизненной ренты, которую всегда хочет скоротечно и скоропостижно расторгнуть сторона арендодателя. И здесь самый распространённый и действенный способ для расторжения этого договора лизинга или аренды, как кому больше нравится, то это применения пункта с форс-мажорными обстоятельствами. И вот с ними мы и будем разбираться. – Резюмировал этот блок информации Мефисто, поставив не точку в своём разъяснении, а многоточие. И теперь Вектору думай, что всё это для него значит.
И первое, что лезет на ум Вектору, то это не желание понимать Мефисто и это его желание самые простые вещи облекать в вот такие смысловые комбинации, целью которых является протестировать его на умение быстро и чётко принимать решения и уметь соображать как надо.
А вот это и есть самое верное объяснение всего того, что сейчас нагородил ему Константин, решивший зачем-то вжиться в образ киллера Мефисто и через призму мировоззрения наёмного убийцы провести его по задворкам жизни и их алгоритмам, чтобы его воочию с ними познакомить и проверить его на свою вменяемость и умение противостоять тем сложностям и задачам, которые здесь ему встретятся. Что, конечно, только плод домыслов Вектора, тогда как всё куда сложней и многогранней. И в одной из жизненных вероятностей Константин в своё жестокое время подвязывался на этой смертоубийственной ниве, а что поделать, раз времена были такие, жестокие и каждый сам за себя.
Ну а сейчас времена хоть и другие, но всё же не без того, чтобы люди друг другу дорогу не переходили. Что не всем нравится до такой степени, что они спокойно спать, есть и всё это перенести в себе не могут, плюс и для их репутации и деловой жизни такие препятствия неприемлемы и тогда они ищут выход из этой тупиковой ситуации не слишком законными методами.
Что в век нового технологического уклада, с его-то прорывной информационной составляющей, являющейся драйвером роста всех сфер жизненного мироустройства, не самое сложное дело. Нужно лишь дать объявление в одной из социальных сетей: «Решаю проблемы любой сложности. Дорого», и клиент бурным потоком, как из рога изобилия будет литься и обрывать трубку указанного телефона, предлагая ещё и увеличить это дорого, если будут предоставлены гарантии исполнения их поручения в самые ближайшие сроки.
А то исстрадались все эти горемычные люди бессонницей и недоеданием по причине того, что их не покидает мысль о том, что где-то рядом с ними живёт и ходит такой невозможной конституции человек, что у них скулы прямо сводит от злости и они оттого даже крошки хлебца не могут положить себе в рот. Отчего они потеряли не только в своём физическом весе, но и их репутация оказалась под сильнейшим ударом из-за невозможности противостоять тому, всеми фибрами ими ненавидимому человеку. В общем, многие готовы приплатить за сроки по этому, повышающему их авторитет делу.
Что же касается самих людей, желающих избавиться от таких хлопот в лице личностных отношений с невыносимо неприятным для себя человеком, – ладно бы он на ноги только тебе наступал и об тебя ноги вытирал, но нет, он считает за своё право переходить тебе дорогу, то как говорится не всегда в таких случаях, но имеющих ассоциативное касательство к тому, что сейчас рассматривается, – то не оскудела ещё наша земля людьми разумными, понятливыми и умеющими здраво мыслить. Знают же черти, что столь сложного характера дела решаются только за дорого. И лучше раз потратиться и заплатить дорого, – на банкирском сленге, сделать крупную инвестицию, – чем затем столько время мучиться, и всё равно прийти в итоге к той самой мысли: Всё равно мне в аду гореть. И тогда одним грехом больше, одним меньше, какая разница.
Из чего следуют вот такие выводы: «Даже такая профессия, несущая собой смерть, не уйдёт в небытие пока есть на неё спрос». В общем, спрос определяет предложения, и значит такие объявления: «Решу все ваши проблемы. Дорого», будут находить своих пользователей.
Ну а то, что Константин с такой профессиональной точки зрения смотрит на душегубство киллера (работой это назвать язык не поворачивается), как раз указывает на эту его буквальную связь с этим делопроизводством устранителей людей. Так что Вектору нужно быть осторожней и внимательней к Константину, а то, кто его знает, не захочет ли он тряхнуть стариной и взять на свою душу, уже итак проклятую, подработку. Где он, как отработавший своё свидетель (он стал свидетелем того, что профессионализм не пропьёшь и не забудешь), будет устранён. Вначале по голове тяжёлым предметом, – Константин, а точней, киллер Мефисто, обратит его внимание на его обувь: «У тебя развязался шнурок», на что он возмутится: «Какой шнурок? У меня их нет», но всё равно наклонится, и тут своё и получит, – а затем в воду, благо набережная совсем близко. Мол, утоп, когда решил по пьяни, что ему любая водная заводь по колено. Ну а то, что он никогда не был замечен в злоупотреблении храброй жидкости, то это он притворялся.
А теперь уже Илья, представленный здесь в качестве Вектора, начал нащупывать и другие ответы на все эти организованные Константином сложности и загадки с этой своей выдачей не за тех людей, кем они являются. И Илья совсем не удивится тому, что у Константина есть вся доказательная база, уличающая его как киллера Мефисто. А это в свою очередь наводит его на мысль ещё разок заглянуть или будет лучше ощупать свои карманы куртки на предмет нахождения там такого инструментария, которого там никак не может быть и он не может там находиться по его личной инициативе.
Что это значит? А всё очень просто. Константин для большей достоверности и его убеждения в том, что реальность такова, какой мы её для себя представляем, подбросил ему туда пистолет на тот случай, который он сам и организует, создав на ровном месте (а здесь такие ровные места на каждом месте) ситуацию не предполагающую мирного выхода из неё. И теперь выбор будет за Ильёй, выставить себя и их слабаками и терпилами, или же, достав пистолет, показать тут всем, что бывает с теми, кто на его счёт так категорично ошибается.
Ну а дальше всё просто, либо Илья создаст все предпосылки чувствовать себя героем, но при этом разыскиваемым специальными службами, как-никак, двоих пришил на месте, либо быть прибитым теми, кто себя давно нашёл в деле принесения сторонним людям больших проблем и как получится такой величины тяжести увечий.
И Илья в очередной раз демонстрирует в себе стойкость и разумность. Он не дёргается, ни руками в сторону карманов своей куртки, ни в сторону своей словесной озадаченности по поводу всех этих странных для него разговоров Константина. Кто, если ему это нужно, сам на все свои загадки ответит. И Константин отвечает, в свойственной себе манере прямо не называть своими именами вещи, начинает иносказательно, с философским подтекстом и мудрствованием говорить.
– Что есть последний путь? – задаётся очередным риторическим вопросом Константин, и на этот раз без остановки на тоже обмозгование этого вопроса, начинает разворачивает ответ на этот вопрос.
– Последний путь – это заковыристый путь бурелома мысли и в тоже время её прямой ясности и чёткого знания того, что ты хочешь сейчас сделать. Который состоит из прежде нерешаемых проблем, а сейчас всего этого нет и все эти, когда-то тебя изводящие вопросы без хорошего на них решения, очень легко и на один щелчок находят в твоей голове ответы. – С философией и в себе подчёркивания невозможного, не считающегося с этой реальностью человека, киллера, озвучивает свои ответы на волнующие сейчас вопросы Константин, вполне может быть, что киллер по чужому призванию и зову. – И всё это им решается через призму былого опыта и отпечатков памяти, играющей экзинциальную роль для человека, вступившего на этот свой последний, финишный путь. С выходом к итоговой точке невозврата – набережную. В нашем случае этот путь идёт через эту подворотню жизни, для вступившего на него человека, представляющую изломы памяти и мысли, которые и привели его в итоге к этому окончательному решению на свой счёт.
И вот тут-то происходит в некотором роде удивительное событие, Илья берёт слово. – Может пройдёмся по этому пути. Наглядней посмотреть, будет убедительней.
Константин со своей стороны не стал показывать, что он заинтригован таким самостоятельным поведением Ильи, надумавшим тут себе быть не пассажиром, а капитаном, плюс он не стал задаваться вопросом: «А убедительней насчёт чего?», а он многозначительно посмотрел в лежащую прямо за лобовым окном местность, затем задрав рукам пиджака, посмотрел на часы, освещённые огоньком сигареты, и …почему бы и нет, раз для этого есть время.
– Давай, пройдёмся, – говорит Константин, – как говоришь, наглядно посмотрим на то, что из себя представляет последний путь для кого-то. – А вот это уже интересно и даёт для Ильи, не то что бы подсказки, а скажем так, свои сюжетные линии, логические предположения насчёт не случайности их здесь нахождения, раз Константин делает вот такие завуалированные уточнения. Они определённо и даже целенаправленно по чью-то душу здесь находятся, а не чисто случайно. И на это так же указывает сверка времени Константином, имеющего на чей-то счёт эксклюзивную информацию. И только одно совсем не ясно для Ильи – это с какой целью они выжидают этот объект дальнейших, одному только Константину известных на его счёт действий. И варианты, приходящие на ум Илье, не просто его тревожат, а ему как-то вообще не улыбается быть соучастником того преступления, которое, всяко может быть, задумал Константин.
Но упираться уже поздно и не получится, как это всё видит Илья, наблюдая за выходом из салона автомобиля Константина, с удивлением на него и на его бездействие посмотревшего, вслед заметив ему о том, что это он выступил инициатором прогуляться и тогда чего сидим.
– Ах, да! – как бы спохватывается на своём раздумье Илья, выходя из автомобиля. Который он обходит, чтобы подойти к Константину, где он его и спрашивает. – И куда пойдём?
Константин смотрит в сторону лежащего к набережной пути, и указывая туда, говорит. – На свет путеводной звезды пилигримов последнего пути. – После этого художественного описания этой замызганной изнанки жизни, самой обычной для вот таких малопривлекательных мест сбора городских кварталов, до которых редко доходят руки коммунальных служб, и администрация города непонятно куда смотрит, часто себе задаются такими вопросами вдруг оказавшиеся в этих каменных джунглях люди, иногда переступая, а иногда перепрыгивая через стоки отбросов и мусора, а бывает и через залежавшегося в этой канаве жизни затрапезного человека со сложностями своего бытового обеспечения, а сперва, конечно, со своим инфантилизмом, на котором строится и крепится вся его конституция жизни, – все мне должны и точка, – Константин было выдвинулся навстречу к ознакомлению этой финишной прямой, и… он уже сделал один шаг, как на этом месте наткнулся на нечто очень для себя важное, что и заставило его остановиться и обернуться к Илье.
– Я может и слишком сгустил краски, обрисовав мир вокруг с позиции прицела снайперской винтовки и фокуса мировоззрения киллера, поставив нас на его зрительное место и объективность его восприятия мира и внимания к округе, но так уж нужно. – Обращается с этим заявлением к Илье Константин. – Такой закамуфлированный под одну из ипостасей человеческого личностного представления подход к нашему делу, позволяет как следует сосредоточиться и поднять своё внимание на необходимый уровень. Теперь ты, находясь в обострённом твоим новым положением состоянии, не пропустишь мимо себя и самой мелкой детали из мира вокруг, которая только с виду несущественная и мелкая, тогда как мелочей в нашей жизни и тем более в мысленной реальности не бывает. Тебе всё понятно? – вопросом к Илье резюмирует своё пояснение происходящего Константин.
– Мне ближе терминатор. – Отвечает Илья, своим ответом не сразу поймёшь, чего решил добиться, и если указать Константину на то, что и у него есть личное мнение и взгляды, то сейчас это не совсем ко времени.
– Терминатор. – Задумчиво повторил Константин. – Да, между киллером и терминатором есть точки соприкосновения, но разница между ними всё-таки огромная. Тот и тот несут и сеют смерть, при этом терминатор всё это проделывает больше результативней. Но при этом киллер полностью несёт на себе ответственность за результат своей деятельности, где смерть, заводчица душ, есть порождение одной с человеком системной мысли, она как передаточное звено встроена в систему жизненного пространства, со своими переходными периодами от рождения к смерти, от смерти к новой жизни, тогда как терминатор есть порождение рук человека, он ни за что не отвечает и он по сути есть передаточное звено между заказчиком и им заказанным объектом. Но перед нами не стоит задача итогового результата. Мы ведём по своему последнему пути объект слежения, чтобы в итоге прийти к апелляционному результату этого пути. – И на этом как бы всё.
А вот теперь предварительные разговоры закончены и можно дальше выдвигаться. Куда вслед за Константином пошёл и Илья, смотря на встречаемый мир, конечно, не в цифровом оформлении шлема терминатора, но острота его сейчас зрения, с фокусированная прицелом киллера, в чьём ментальном образе он сильно внушаемый словами Константина оказался, позволяла ему видеть и замечать многое из того, что он ранее и не заметил бы. К примеру, плотность и твёрдость поверхности земли, на которую он сейчас вступал, и сам того от себя не ожидая, выразил этим фактом не слишком большое довольство. – Слишком много шума издаёт мой шаг. – Вот с такой фокусированной позиции смотрел на свой ход Илья. И что будет дальше, то ему самому становится в край интересно. Правда, в случае встречи с девушками, он в некотором роде опасается этой встречи, очень сильно подозревая себя в том, что он обратит в них внимание совсем не на то, на что обращал всегда и ранее внимание.
Раньше-то он, простой молодой человек с улицы и сама беспечность, сильно обращал внимание на внешнюю представительность в девушках, кого он видел такими, какими они представлялись и хотели вот такими, какими ты из видишь в мечтах быть. А вот теперь, когда в твоей голове всего столько накручено и внушено Константином, как оказывается большим мастером и специалистом по нейронной психологии, кто за раз тебя мысленно хоть под кого переформатирует, он сильно опасается того, что он только примет во внимание внешние данные встреченных девушек, а так-то в основном будет их мыслительную деятельность считывать, по своему, а если верней, по внушённому ему Константином опыту зная, что в голове даже самой обычной девушки столько всего наложено без какого-либо порядка, что не приведи господь этот мир хаоса в порядок, как бы сказал тот киллер, чьи основы мироздания заложил в Илью Константин путём нейролингвистической обработки сознания.
– Мол, я ставлю эту в тебе установку для дела. А как только всё как надо сложится и выйдет, то я по щелчку пальцев, плюс тотемное слово, и ты опять будешь самим собой, без всех этих бзиков чужого мировоззрения и взгляда на вещи недавно совсем убиенного киллера Буцефала. Ну а что это за конь был такой, то лучше не знать и не спрашивать. – Вот так умело и ловко приводил в готовность Илью Константин, собираясь на это совсем новое дело, которое к ним поступило по всё тем же закрытым каналам связи – через отправку корреспонденции курьером.
И как буквально скоро выясняется, то если ты вступил на чужой путь, хотя бы в качестве ознакомления, то тебе он не только не покажется не привлекательным почти что сразу, а он такой и есть, местами заковырист и сложный, и что главное, то не совсем понятный. – Что спрашивается, заставляет человека выбирать для себя вот такие пути и дороги? – задаётся этим вопросом Илья спустя некоторое время, которое ознаменовалось тем, что он вступил не в самое подходящее для вступления туда ногой место, в результате чего он чуть не споткнулся и ему в нос ударил резко неприятный запах, вызванный тем, что Илья растормошил чей-то выход жизнедеятельности, которым человек делится с окружающим миром где-нибудь на задворках жизни.
– Чаще всего предопределённость его жизненного пути, ещё называемой нуждой. – Даёт свой ответ на этот вопрос Ильи Константин, остановившись на безопасном от Ильи расстоянии, пока он свои ботинки, хорошо, что без шнурков, обтирает об какую-то не менее чистую, но с другим резким посылом в мир тряпку, валяющуюся здесь без видимых для её здесь появления причин и объяснений. – А между тем, путь и дорога не совсем одно и тоже. Хотя они и заключают в себя схожие смысловые намерения. – Делает добавление Константин. – Вот твой путь на эту дорогу лежит через вступление в говно, тогда как мой путь определён в качестве наблюдателя и стороннего свидетеля. – Сказал, как катком проехался по Илье Константин и, не давая ему возможность возразить: «Не я выбирал этот путь, а от такой случайности никто не застрахован», («Но только не я», – так бы, наверное, ответил Константин), выдвигается дальше, по направлению вдалеке пробивающейся через углы строений зданий набережной. Где эта впереди лежащая дорога, в себя включающая свои пути для каждого идущего по этой дороге человека, – для кого-то это будет скользкая путь-дорожка, для кого-то извилистый путь, ну а для кого и самый зловещий вариант: кровавый путь, – много чего неизведанного и потаённого предполагала и несла.
И со всем этим предстояло сейчас познакомиться в первую очередь Илье, выступившим зачинщиком этой экскурсии по подворотням жизни, как будто он не знает, что там как правило ждёт заплутавшего сперва в себе человека, которого и приводят в итоге сюда его заблудшие мысли, и тогда спрашивается: Какого тогда так нервничать и корить в своих авантюрных желаниях Константина, кто всего лишь выступает проводником этих твоих потребностей пощекотать себе нервы?
И не прошли они одно грязно-серое здание, которыми по сторонам ограждён этот путь жизненных задворок, хотя всё же и как раз прошли, как сразу за ним, в глубине проулка, который перерезает этот путь пути Ильи и Константина, заводя собой в задний двор рядом стоящих зданий, как вот оно(!), первый характерный для местного ореола обстоятельности распределения жизненных благ излом жизни. А именно противостояние и противоборство двух разных точек зрений на нечто такое, что эти представители различных жизненных позиций не поделили между собой.
А так как в этих местах и местностях, всё больше безлюдных, действует только один закон – право сильного, то этим правоприменением и пытались воспользоваться обе стороны сразу же назревшего при их встрече конфликта. Где каждая сторона, будучи более чем уверена в своей правоте, которая зиждилась на подкреплении и наполнении себя храброй водой, при равном количественном соотношении сил, – двое на двое, – принялась нахрапом отстаивать свою позицию на тех падл, которые всем жить мешают своими мерзкими рожами и хлебалами, которыми они слишком много распространяются и на себя берут. И вот значит, чтобы этим хлебалам напротив (а в этом вопросе у этих сторон конфликта, было полное единодушие, на чём они и столкнулись) не стало слишком тяжко за то, что они на себя слишком много берут, их собралась разгрузить по полной противоположная сторона, которая в свою очередь по заверению той стороны, которую она собиралась разгрузить, страдает тем же самым, но в запредельно большей степени.
Ну и чтобы они всё это поняли, что, конечно, маловероятно, этим падлам и хмырям напротив предлагалось показать нечто такое, от восприятия которого всё в этой напротив, зрительской массе подвинется и на них хоть не так будет смотреть прискорбно (так-то они неисправимы по жизни). И более убедительная сторона этого спора ради истины, в итоге наплюёт на оставшегося лежать на земле и там из луж прихлёбывать противника, падшего в самую свою низость и соответствие всему тому, что они есть, под силой их аргументов, и на этом конфликт будет исчерпан.
А пока что процесс поиска истины только зарождается через прощупывание противника с помощью каверзного и интригующего сознание слова. Где противостоящие друг другу и своей жизненной позиции стороны, через вопросы друг к другу пытаются распознать слабые и сильные стороны противника.
– Да вы знаете, с кем связались?! – с вот таким вопросом, само собой заданным яростно и риторическим тоном, подступается к своему противнику делегировавший на себя, в себя и не в себя тоже, полномочия выразителя общего мнения своей дружеской компании (что тут поделать, раз напарник лыка не вяжет), построенной на собутыльничьих началах, высокомерный в плане роста тип, с отбитым, уже в плане мысленной деятельности, напрочь лицом.
И хотя этот вопрос, как основной и главный со стороны незнакомой стороны, как правило, встреченной тобой в неожиданных для себя местах, перепутьях жизненных пути, несущий в себе верный посыл знакомства между собой незнакомых людей, но всегда отчего-то трактующийся не только иначе, а прямо противоположно, предполагал всё, что выше было озвучено – информационно-справочное сопровождение ознакомления задающейся этим вопросом стороны, он отчего-то был воспринят иначе. Без должного усердия в плане вежливости и демонстрации в себе воспитанности.
А та сторона этой запланированной случаем и всем сегодняшним бесшабашным поведением встречи, к которой обратились с этим вопросом, прямо с какой-то насмешкой посмотрела на этого лба Аспекта (как вскоре, со стороны его не вяжущего лыка товарища выяснится, хотя он ко всем так обращался, твердя безустанно, что ты не тот аспект в его жизни, с которым он обязан считаться), решившегося представиться вот так запросто и без особых изысков, как у них на селе принято, да и всем своим видом показала, что это будет лишним. Они знают, что ты на этом свете есть. И судя по их язвительной иронии, стоящей прямо навыкат в их зенках, то Аспект не тот аспект, с которым стоит считаться. Они такие как он жизненные аспекты на одном месте крутили, эквилибристы чёртовы. О чём они так и заявляют:
– Тут и гадать не нужно. По твоей роже всё написано. – Дерзко и в чём-то жестоко заявляет один из эквилибристов с сильно выделяющейся комплекцией нервов в виде пуза по отношению к физической природе Аспекта, кому в приятности вида было сильно отказано природой, отчего он быть может и покатился по скользкой дорожке. И, естественно, такого в свою сторону, да и в чью-бы любую (Аспект человек хоть и справедливых взглядов на жизнь и мир, всё же всегда подбирает слова для его обозначения, и при этом он их хоть и берёт с пола, где все завалявшиеся слова и находятся, но он их очищает от своих грязных смыслов и подаёт их в дозированном количестве), Аспект не потерпит таких необоснованных слов, своей негативностью выражения оттеняющих всё достойное внимания в человеке качество.
– Вот значит как. – Заявляет Аспект, собравшись в высокую степень готовности обосновывать первым и очень быстро свою позицию на эквилибристов (это необходимо по той уже причине, что его товарищ не представляет из себя хоть какой-то угрозы, его пальцем толкни, и он поддастся). – Ну раз ты такой умный и умеешь читать по лицам, то тебе не составит особого труда прочитать одну глубокую мысль, которая сейчас мне пришла в голову. На, читай! – кульминирует момент Аспект, выдвигая свою физиономию на первый план внимания своих противников.
Ну а те, в первую очередь тот жирный боров, кто замечает соринку в чужом глазу, не обращая внимание на свои брёвна, рефлекторно и сами выдвинули свои физиономии на первый план близости к Аспекту, чтобы значит, быть поближе к нему и рассмотреть то, что он там решил им показать или скрыть под прикрытием какой другой мысли.
И как всё это сейчас видит Илья по сперва насмешливым физиономиям противников Аспекта, то на смену их самонадеянной насмешливости начала приходить их трезвая оценка прямо сейчас ожидающей и накрывшей их в один молниеносный удар Аспекта ситуации. И вот только эквилибристы, жирный боров и его товарищ такого же склада ума и организма, и в самом деле продемонстрировали недюжинные способности читки по лицу мыслей, – бл*ь, полундра, держать швартовы! – как их в тот же момент настигает участь задуманного Аспектом, оказавшимся не менее ловким чем они эквилибристом. Заманившим своих противников в ловушку рефлексов и этим тут же воспользовавшись, обрушив на них всю мощь своей физической силы.
На чём вся эта возникшая картинка в уме Ильи резко перебивается вопросом Константина: «Что, уже вмешался в чужой путь своим домыслом?». На что Илья, не сразу сообразив, что это сейчас было, ничего не ответил, посмотрев в сторону этого сырого и серого проулка, откуда раздавались громкие возгласы пока что недовольства и недоумения, не перешедшие пока что в драку по одной только причине – обе стороны этой встречи на голгофе друг друга, приглядывались друг к другу, оценивая свои и чужие шансы в этой, хоть и неминуемой, но всё же драки до последнего проблеска разума в голове.
После чего Илья возвращается к Константину и согласно ему кивает, типа: Угу.
– Это всего лишь твой взгляд на вещи, так сказать, это твой путь ответа на встающие на нём вопросы. И как понимаешь, то у каждого свой путь решения даже одних и тех же вопросов. – Говорит Константин, затем бросает взгляд в сторону всё громче разгорающегося спора за это тёплое и в чём-то светлое место, возвращается к Илье и говорит ему следующее. – А теперь в качестве эксперимента посмотри на происходящее и на то, что может произойти там, моими глазами и душевными силами. – На этих своих словах Константин так упёрся взглядом в Илью, что он в себе даже слегка поддавился, застыв в одном положении придавленности направленным на себя взглядом Константина.
На чём Константин фиксирует свой захват Ильи, и начинает его поворачивать вслед за поворотом своего взгляда в сторону развивающихся уже интенсивной траектории движения событий в проулке, перенаправляя взгляд, да и самого Илью в туже сторону. И теперь Илья становится сторонним свидетелем уже по другому развивающихся событий со всё теми же людьми, лбом Акцентом и его товарищем, противостоящим двум боровам. Правда, прелюдия к дальнейшим развитиям с ними событий, так называемая затравка, была всё та же. И Акцент, как человек быстрее всех тут соображающий, первым выдвинул тему для будущего разговора между людьми в первый раз встреченными, и не как бы как, как все люди встречаются и затем знакомятся на каких-то массовых мероприятиях, а остроту этому моменту придаёт безлюдная и своей запущенностью напрягающая и наводящая на самые негативные мысли местность.
В общем, есть общая тема для базара за жизнь, и как её не затронуть, если она всех так волнует. Ну а чтобы выглядеть в глазах своих новых, вот-вот станущих очень близкими знакомых, более убедительней что ли, а иначе тебя уважать и слушать не будут, в плёвывая тебя в месте с кровью в асфальт и там смешивая с грязью, нужно себя представить зашибись и как надо. Вот Акцент и начинает демонтировать эту уважуху, начиная знакомство от противного, то есть от вас сучьих потрохов и зуб даю, что падл.
– И кто это у нас тут такие есть? – вот таким манёвром начинает своё знакомство с собой от самого противного Акцент.
И надо отдать должное умению Акцента разбираться в людях и в вот таких сложных жизненных ситуациях, он был по достоинству оценен своими противниками. Ну а то, что они его оценили в край негативно и по собственному почину, большой сволочью, одной частью организма спустившейся с бугра, то это всё на совести субъективизма данной категории людей, о которых совсем не зря заметил сам Акцент – они в край противные мне люди.
– А ты кто такой, чтобы тебе давать отчёт в своих действиях и представляться?! – на повышенных тонах перекинули мяч на поле деятельности Акцента эти и в самом деле противные и полные негатива типы, о которых теперь ясно одно – они за себя не только редко, – когда были выпивши, как сейчас, – а никогда не отвечают, перекидывая весь груз ответственности за предстоящее действие на хоть кого, лишь себя им не тяготить.
– Что, очень хочется узнать? – явно нарываясь и беря на понт, лезет на рожон Акцент.
– Требовательно! – звучит ему ответ со стороны эквилибристов слова, готовых побороться за авторские права на понт, который тут себе решила присвоить эта тля.
– Я тот, кому вы не годитесь в подмётки. – Без всякой ложной скромности, как есть и думает, так и говорит Аспект, хоть и несколько самонадеянно и без приведения задокументированных фактов.
И понятно, что с такой, как минимум, спорной до зубовного скрежета позицией на себя и на себя буквально, совершенно не согласна противная сторона, смотрящая на всё это дело не просто критически, а чуть ли не агрессивно. Что указывает на слабые словесные позиции противной стороны, которые она собирается перекрыть своей физической мощью. Но не сразу, а противная сторона требует для себя ещё большей экспрессии и негатива, и поэтому она пока что только интересуется, каким измерительным прибором проделал эти измерения Аспект.
– У меня глаз алмаз. – С вот такой напыщенностью и задиранием собственной самооценки, заявляет Аспект.
А вот тут как оказывается Аспекту в край повезло в том, что он нарвался не на каких-то там хмырей и увальней, а он тут столкнулся с антикварами и по совместительству ювелирами, кто на ниве огранки алмазов не один пуд соли съел на Колыме, где, как правило, проходят свою стажировку начинающие огранщики и ювелиры, и с точностью до карата, если вести расчёты в весовом измерении, до количества граней и яркости прозрачности проходящего через алмаз света, определят себя и саму стоимость этого алмаза.
А если ближе к теме и говорить самыми понятными словами для этого заявителя, то доморощенные огранщики алмазов в чужом глазу и ювелиры, на кого так неожиданно и всё благодаря такому случаю, в лице этих двух боровов нарвался Аспект, то они у них имеется один очень верный способ провести проверку на качество и чистоту алмаз. А именно через выбивание из него слёзного материала, по которому и определяется качество и чистота алмаза. Он, этот материал, должен быть чист как слеза ребёнка.
И хотя Аспект очень давно вышел из возраста ребёнка, этот вопрос легко решается упорством огранщиков. Кто с помощью своих ручных захватов и применения жёстких методов диалога, а точней монолога в сторону Аспекта, с принижением его достоинств по всем параметрам своего я, запросто доведёт до нужной, инфантильной консистенции Аспекта. К чему и принялись подступать эти два огранщика вот таких дремучих людей, как Аспект.
– Значит, ему нечего за себя опасаться. – Говорит всё тот же боров, огранщик, эквилибрист и философ в одном лице. – Алмаз самый твёрдый минерал, и он выдержит любой удар. Это ведь логично? – а вот к чему был задан этот вопрос боровом и какую он собирается через этот вопрос выстроить логическую цепочку, то этого Аспект понимать не собирается публично, про себя, конечно, догадываясь к чему подводит этот противный тип разговор. А уже из этого его понимания выстраивается своя логическая цепочка для Аспекта. Кому нужно действовать незамедлительно, чтобы его нерасторопность не привела к не самому интересному для него результату.
И вот в этот самый момент, когда стороны этого конфликта, разразившегося на ровном и относительно безлюдном месте, если не принимать всерьёз и во внимание гипотезу о предначертанности всякого пути, – их столкнула между собой не какая-то там причинно-следственная связь, каждая из этих двух компаний любила крепко выпить, то есть заправиться, а затем заглянуть в подворотню, чтобы там разгрузиться, а эта их встреча входила в совокупность планов целеполагания вселенского замысла, – их всех месте перебивает на полпути к последнему шагу, ведущему к разбирательству между собой на кулаках, чей-то громкий окрик.
– А ну стоять, утырки! – со стороны главного прохода всего этого лабиринта закоулков и подворотен, достаточно громогласно раздаётся вот такой окрик, много тут определяющий и расставляющий по некоторым своим местам неясности в собственном самоопределении собравшихся здесь людей – Аспекта с товарищем и тех двух боровов. Кто всё это время никак не мог прийти к общему мнению и знаменателю насчёт собственной самоидентификации, предлагая различные варианты для реализации собственного определения, и раз они сами не могут об этом договориться, то право на их определение берёт третья сторона, которая и записала их всех в утырки. То есть в человеческие эмбрионы, находящиеся на доморощенной стадии недоразвития.
С чем они, судя по их растерянности и недоумению в лицах, не то чтобы не соглашаются, а они пока что сообразить никак не могут, что это сейчас такое было и что дальше будет происходить. Ну и чтобы это всё выяснить, они развернулись в сторону раздавшегося окрика и принялись выжидающе всматриваться в арку, через которую, судя по приближающимся шагам, должен сейчас к ним выйти тот много на себя берущий тип.
Ну а так как все эти события происходили и имели место для своего развития в особом анклаве человеческой действительности – там, где вступает нога редкого и редко хорошего человека, что и определяет качество и специфику этих встреч, – они очень ценны для обоих сторон и участников этой встречи, где одна для себя получает бесценный опыт, а вот другая довольствуется земными ценностями, – то выжидающая в напряжении сторона этой будущей встречи, мыслила определёнными этим местом категориями разума, предполагая для себя не самый лучший вариант из всех возможных вариантов встречи с этим неизвестным. Однозначно несущим в себе большие проблемы для им встреченных людей. Кого он ни в счёт не ставит, и для этого у него все необходимые возможности быть для сторонних людей убедительным человеком.
И вот когда в проёме арки появился самый обычный человек, совершенно непохожий на того монстра, который всем представился и должен был выйти, то все эти утырки, как их назвал этот много на себя берущий незнакомец, в себе расслабились и даже растеклись в лицах улыбках.
– И кто это сказал?! – бросает этот вопрос навстречу приближающемуся с каждым шагом незнакомцу боров.
– Факт определяет факт или же человек, выдвинувший на рассмотрение гипотезу? – вопросом на вопрос и при этом не полностью понятным для утырков, дерзко отвечает незнакомец. И вот такая его бесстрастность и равнодушие к своему подходу к утыркам, начинает их тревожить и напрягать. Они не понимают, на чём всё это в нём крепится, и вот эта неизвестность их и пугает и в чём-то страшит. Ну а так как всё это происходит в специфичном месте, как ещё раз пришлось об этом упомянуть, то тут в голове начинает домысливаться не только всякое, например, принадлежность этого незнакомства к одной убийственной школе кун-фу, или на крайний случай, у него в кармане пистолет, но и самые фантастические недоразумения становятся актуальны и явью.
– Этот тип вполне сносен для какого-нибудь супергероя. Которым он себя возомнил после просмотра какого-нибудь нового супергеройского экшена. – К удивлению самого себя рассудил товарищ Акцента, в данном случае акцентирующий внимание не на себе, а на этом незнакомце, записав его в самобытные и фольклорные супергерои. А именно в Илью Муромца, ближе всех стоящему к супергероям по своему становлению в самого первого богатыря. И если проследить весь тот путь, который преодолел Илья Муромец, от инвалида, большую часть жизни просидевшего на печи, до грозы всех известных злодеев (Соловья разбойника то-ж), то он полностью неотличим от пути становления героем какого-нибудь недоросля из провинциального городка (Ван-Дамма то-ж). Так что путь становления Ильи Муромца в первого героя своего отечества, есть то лекало, по которому пишутся сценарии всех блокбастеров для супергеройских фильмов.
