скачать книгу бесплатно
Марта проснулась и сразу села, прислонившись к спинке старого дивана.. Бело-серое зимнее утро повисло в полутьме. Оглушительно тихое. В глазах какая то дымка. Протирая глаза Марта вскочила и начала искать будильник. Хозяйский старый будильник с одной мелодией «ДДДРРРРР», мог разбудить и мертвого но сегодня не прозвучал. Вся вчерашняя история уже казалась девушке незначительным приключением. Какой то ерундой, которая может произойти с каждым..Будильник показывал 8—18 и если она хотела успеть в свою бутербродную, то надо было бежать прямо сейчас. Она вышла в тесный коридорчик «хрущевки “ и сразу поскользнулась в лужице растаявшего снега. Весь коридор был затоптан большими черными следами, московской зимней грязи. Это вечно черная московская зима. Эти разводы теперь будут преследовать граждан в метро, магазинах и тем более в ее бутербродной, где даже нет стульев и едят стоя за высокими круглыми столами. «Племянник Лекс», вспомнила Марта, уставившись на следы. Сидя на грязном полу она внезапно осознала, что совершенно не помнит как попала домой, как легла, спать. Марта осмотрела себя. Она была в своей вчерашней одежде, джинсах, свитере, но босая. На вешалке у двери были аккуратно развешаны ее серебристая куртка, шарфы и стояли беленькие сапожки на шнурках, ее любимая обновка.
Вчера стало проявляться как детская переводная картинка. Слой за слоем стиралась бледное утро и в ее воспоминаниях снова шел ночной снег, черная «Волга» пыхтела под парами, и племянник улыбался ей в темноте роскошного кожаного салона представительской машины.
«Ключ!» – она вскочила и побежала на кухню. Если не найдет ключа снова надо будет звонить Веронике Львовне.
Занавески на кухне были задернуты, в полумраке зимнего утра она не могла ничего рассмотреть и включила лампу. На маленьком обеденном столике лежал новенький ключ и записка написанная крупным размашистым почерком:
«Доброе утро, Марта. Очень советую позвонить по этому телефону В. Л. Но это просто совет. Удачи! Лекс. “ Длинный ряд цифр удивил Марту. Такие длинные номера обычно были у междугородних телефонов, а Вероника Львовна жила на соседней улице. Телефон оглушительно зазвонил.. Марта вздрогнула от неожиданности, но сняла трубку.
– Алло. Алло слушаю вас, – стараясь говорить спокойным полушепотом ответила она. Какое то шипение, похожее на завывание и щелканье ветра в открытом поле чуть не оглушило ее и связь прервалась. Марта в раздражении грохнула трубкой о старый телефонный аппарат.
«Я позвоню, но сейчас мне нужно на работу. Громко, сама себе или невидимому Лексу объяснила Марта. О чем я буду разговаривать с хозяйкой, если меня выгонят с работы?. Она свернула записку, спрятала ее и новый ключ в карман джинсов и стала быстро одеваться.
Воспоминания о странной ночи в метро накатывали волнами, но в ее душе вся эта история не задержалась. "Было и прошло. Ключ у меня. Побежала.»
Она подхватила свою спортивную сумку увешанную коллекцией значков и скатилась по лестнице перепрыгивая через две ступеньки.
________________ Марта явилась в «Бутербродную» в час Х». Негласный «час Х «наступал тогда, когда Тамара Николаевна, главнейшая из главнейших дам заведения общественного питания, поправляла кружевную наколку на голове и одновременно красила губы красной помадой. Вытягивая губы она смотрелась в огромные бойлеры с кипятком, они заменяли ей зеркало. Это был ежедневный ритуал. После этого сразу начинался рабочий день. Это был как свисток к началу футбольного матча.. Деревянные скрипучие двери в полутемную «Бутербродную»,с давно немытыми окнами открывались лично Тамарой Николаевной. Посетители начинали заходить сразу. Студенты, спешащие работу служащие, усталые бездомные насобиравшие на бутерброд. Место было проходимое, почти что на Красной Площади. Москвичи и «гости столицы» валом валили в дешевую забегаловку.
Дешевая кафешка в таком центровом месте жила своей яркой, невидимой жизнью. Сюда Марту взяли из жалости, в штате ей места не было Оформили по договору, хотя Марта и знала, что это незаконно. Подписав договор она не знала еще как сможет и учиться на истфаке, и еще работать.
Она вбежала в “ Бутербродную» в последнюю минуту. На ходу скидывая с себя куртку в подсобке и подвязываясь застиранным длинным фартуком, она громко проорала куда то в зал, срывающимся, запыхавшемся голосом:
– Я здесь! Я просто немного опоздала! Нужно было ещё надеть белый халат с фирменной вышивкой, но времени на это не было. Посудомойка, которую почему то прозвали “ Клара Цеткин», посмотрела на нее презрительно. Стажерка опять опоздала! Позор! Вот, все они стажеры не понимают что такое работа!
Запыхавшаяся Марта встала за на хлеборезку и начала нарезать полосатые блестящие батоны выложенные на поддонах. Начался обычный рабочий день. Она нарезала хлеб, колбасу, сыр Даже ветчину сегодня привезли. Ветчина благоухала так заманчиво, что голодная Марта завистливо посмотрела, как «главнейшая “ оттяпала себе кусок и удалилась с ним в свой кабинет..
Сегодня Марте как форму доверия или испытания, поручили разливать компот. Разбухшая курага и ошметки разваренного чернослива никак не хотели укладываться в узкие граненые стаканы. Разливать надо было большим половником, который больше подошёл бы для щей в рабочей столовке. Высший пилотаж столовских работников был ей явно недоступен. Лужи липкого компота разливались на пластиковых подносах.. У Марты ничего не получалось, она роняла стаканы, подносы с бутербродами и суровый женский коллектив отправил ее» отдохнуть». За ее спиной они покачивали своими аккуратно завитыми головами в белых наколках и возмущенно поднимали брови Марта видела их отражения в бойлерах. Выйдя из зала, она присела в темном коридоре, на мешок с сахарным песком и достала из кармана записку Лекса. Длинный ряд цифр был еле виден в слабом освещении мигающих ламп дневного света.
«Да- да, конечно. Надо позвонить, -беспечно подумала Марта, -но ключ то есть и можно позвонить и попозже. Да и звонить здесь неоткуда». Она привстала с хрустящего мешка и заглянула в открытую дверь кабинета Тамары Николаевны. Самой главнейшей там не было а, прямо на столе стоял новенький, телефонный аппарат. Заманчиво было сейчас быстренько подойти и позвонить. Марта оглянулась на дверь в зал – все были на раздаче. Полдень. Начался обеденный перерыв и народ выстроился в длинную очередь. Тамара Николаевна тоже рулила на кассе. «Если я сейчас без разрешения зайду в кабинет директора, мне припомнят поднос с бутербродами и компот. Сразу уволят. И денег наверное не дадут. Хотя нет. Не имеют права.»
Марта встала, на цыпочках подошла к двери, и прикрыла ее. Потом бесшумно, в своих рабочих мягких тапочках быстро прошла в кабинет Тамара Николаевны. Дрожащими руками она начала разворачивать записку, путаясь в складках длинного фартука. Сердце ее выпрыгивало из груди и внезапно зазвонивший телефон чуть не довел ее до обморока. Тррр-Тррр-Тррр, Марта испугалась, что кто нибудь сейчас прибежит на звонок и сняла трубку.
– Алло, – прикрывая за собой директорскую дверь сказала она, -Тамары Николаевны сейчас нет. Девушка старалась говорить в полголоса.
– Это странно, дорогая, что ты не прислушиваешься к советам, которые тебе дают. Тебе делают шаг навстречу, а ты не удосужилась даже позвонить». Марта растерялась. Она узнала голос Вероники Львовны и не могла поверить своим ушам,
– Наш договор не окончен. Сегодня ты должна быть у меня не позднее 18 часов. Я приглашаю тебя на ужин. Там все и обсудим, если ты конечно собираешься платить..
– Да, конечно, я заплачу. Извините, Вероника Львовна. Я на работе сейчас, – добавила она.
– Верх глупости! – раздраженно ответила хозяйка, – я знаю куда я звоню.
Марта не могла понять как такое возможно. От неожиданности и почти фантастичности ситуации она плохо соображала.
– Но я на работе до восьми. Мне же нужны деньги для оплаты. Начала убеждать она хозяйку, -Я приду попозже или завтра. После учебы. Марта стала говорить громче. Голос ее стал жестким, она выходила из себя.
– Сегодня! или никогда ты больше не зайдешь в эту комнату! Замерзнешь на улице!! Вероника Львовна перешла на крик.. Марта услышала шаги и повесила трубку.
В щель двери она увидела Тамару Николаевну. Та вышла в коридор и направилась прямо к кабинету. Марта юркнула в шкафчик со швабрами. Лик главнейшей, с наклеенными ресницами и яркой помадой, блестел от пота. Она была женщина полная и в зале ей стало жарко. Марта слышала ее тяжелое дыхание.
Девушка вжалась в вонючие тряпки, серые и затхлые которыми была окружена в этом чулане. Она была так напугана, что старалась даже не дышать. Марта слышала как вошла Тамара Николаевна, как тяжело упала на стул и со страшным скрежетом придвинулась к столу. Марта, затаив дыхание, слышала как шуршат бумаги, как директриса, что передвигает на столе. Затарахтел телефонный диск и Тамара Николаевна тяжело вздохнула всей своей необъятной грудью.
«Неужели есть кто то главнее главнейшей? – хихикнула про себя Марта и закрыла рот ладошкой, подавляя смешок. По всем этим звукам и вздохам легко можно было догадаться, что директриса готовится к неприятному разговору. Снова скрипнул стул и Тамара Николаевна «настроила “ голос, хрипло откашлявшись. Она курила только дефицитные сигареты «Кэмел», но это не спасало ее связки.
– Добрый день, мурлыкнула она в трубку. Вы просили позвонить. Надеюсь не случилось ничего неприятного. Пока все отлично. Все идет как и договаривались. Ваша прозорливость удивительна.
«Еще слово и она коленопреклоненно поцелует трубку», раздраженно продумала Марта. Интересно, с кем это она? Девушка боялась даже заглянуть в маленькую щель между дверными замками, но любопытство пересилило. Стараясь не уронить стопку железных ведер, заваленных швабрами, она присела на корточки и заглянула в кабинет. Она увидела застывшее лицо «главнейшей». Та непонимающе моргала своими огромными театральными ресницами, которые начали предательски подтекать. Иногда она открывала рот, чтобы вставить хоть слово, но на другом конце провода ей явно не давали это сделать.
– Верочка, я вас умоляю. У меня такой наплыв! Тамара Николаевна старалась вставить хоть слово – Может быть не сегодня? Она провела ладонью по вспотевшему лбу и бессильно откинувшись на стуле серьезно и с готовностью ответила – Да, конечно. Я и не рассуждаю. Просто, мне показалось…. будет сделано, госпожа.
Главнейшая опустила трубку на рычаг, решительно встала и открыла дверь в коридор.
– Марта! Марта Кристова твой перерыв закончен.! -грозно проорала Тамара Николаевна. Марта в ужасе вскочила и чуть не опрокинула на себя стопку старых газет. Директриса вышла в коридор и Марта слышала как она заглянула в раздевалку, потом дернула ручку туалета. Девушке показалось, что главнейшая вышла в зал и Марта выскочила из чулана, роняя швабры. Прямо перед ней высилась главнейшая. Ее лицо покраснело от гнева, нарумяненные щеки тряслись. казалось, что Тамара Николаевна, как и Марта, на какое то мгновение потеряла дар речи.
– Кристова! Ты никуда не годишься! Собирай вещи и на выход, – наконец медленно, жестко разделяя каждое слово, произнесла директриса.
Марта упрямо покачала головой
– Вы не имеете права. Я молодой специалист, я студентка и еще недели не проработала, не совсем уверенно, но с вызовом ответила девушка, нанизывая один ненадёжный аргумент на другой. Она надеялась воззвать к разуму, закону, своей удачливости, но заглянув в глаза Тамары Николаевны поняла, что напрасно.
– Я отработала пять дней, уже упавшим голосом сказала она, несмотря на директрису. Та подошла к ней совсем близко и Марте показалось, что она выдавливает ее из кабинета всей своей благополучной массой.
– С вещами на выход. Денег за пять дней дам. Она схватила Марту за плечи, развернула и вытолкнула из кабинета.. -Весь коллектив подтвердит, что таких лентяек. нам тут не нужно!
Марта быстро вышла в коридор, но не пошла в раздевалку для персонала, а как была в войлочных тапочках и огромном фартуке, выбежала на мороз.
На улице почему то уже стемнело. Шел снег. Мягко, бесшумно и красиво падая на узкие подоконники соседнего дома. Трубы вентиляции казались чудесными домиками- чудесной страны покрытые блестящим снегом. У каждого есть этот порог, даже у самой позитивной и веселой личности. Но точка “ Я смогу» была пройдена и пройдена неудачно. Марта расплакалась и слезы крупными каплями скатывались из ее глаз и попадали в уголки губ. Их соленый вкус напоминал, то ли слезы то ли кровь. Губы неприятно защипало. «Губы обветрились, – как то отстраненно подумала она, -трещинка наверное. Мама говорила надо сливочным масло мазать.»
«Бутерброды возьми. “ Марта вздрогнула и оглянулась на голос. Слева от нее «Клара Цеткин», в своем безразмерном тулупе накинутом на плечи, докуривала вонючую серую папиросу. Она затушила ее в сугроб, сплюнула под ноги и тяжело покачиваясь прошла мимо девушки не забыв толкнуть ее в бок. Марта охнула и села в сугроб.
На Спасской башне мелодично заиграли Куранты. Здесь было их отлично слышно. Вся улица 25 октября узнавала точное время по бою Кремлевских Курантов. Пробило три часа. “ Как такое может быть! – в отчаянии непонимания прошептала Марта. Я только, что пришла на работу. Прошло не больше двух часов. Она выбралась из сугроба и вернулась в «Бутербродную». В такие моменты своей жизни она очень жалела, что не курит.
*****
Сегодня я сам за рулем и могу курить в машине. Иногда так мало нужно для ощущения свободы. Cohiba Robusto, маленькая плотная идеальная. Люблю ее за аромат сосновой смолы. Львович будет ворчать, но мне кажется, что это лучше чем его котлеты. Ваши пресловутые котлеты. Цивилизация, которая поднялась на котлетах! Снегопад усилился, новенькие дворники навязчиво шуршат по лобовому стеклу и все равно оставляют разводы.. Мне сложно смотреть на улицу за этими странными шевелящимися шторками. Не хочу ничего пропустить. Я видел как она бежала от метро «Площадь Революции» роняя в грязный придорожный снег, то варежки, то свою неизменную книжку. Без шапки и совсем не грустна. она ждет ее грусти и уныния, но я этого не вижу. Ну поэтому ее и нашли, и выбрали, и я здесь именно поэтому. Я только Ловец. Я-Ловец. Пальцы снова деревенеют. это нормально для тысячелетних ловцов, но мне всегда нужно что то с этим делать. Например закурить.
Московский гололед прикрыт легким слоем снега и они так забавно шлепаются, роняют сумки, оранжевые шары апельсинов катятся под колеса машин. «Черт, Черт!», слышу я. Я так хорошо слышу, что меня это пугает. Даже днем я слышу слишком много. «Девушка, вам помочь,?. Высокий мужик отбросил сигарету и поднимает упавшую «девушку» неопределенного возраста, укутанную в цветастые платки. Она пыхтит и вырывает руку. Могла бы и поблагодарить. На ногах валенки. Забежала перед поездом «Москву повидать».
Надо проехать подальше они мешают мне видеть ее силуэт. Она совсем невысокая, хрупкая, когда я вез ее на Аргуновскую мне казалось, что я могу ее разбить. А Она сказала, что я идеализирую. Что то в ней не то. Тетушка может просчитаться. Где то подвох. Я видел это в ее глазах прошлой ночью. Беззащитная и хрупкая, но какая то непрошибаемая. Как может юная особь быть такой? Хотя, что там. Они все беззащитные, хрупкие, фарфоровые игрушки на каминной полке. Зачем она стрижет свои чудесные пепельные волосы? Редкий оттенок. Он высоко ценится. Вздернутый нос, совсем некрасивые зубы, крупные как у грызуна.
Вот, через окно вижу, уронила поднос. Мой вечер начинается. Бой на Спасской всегда за меня. Снегопад усилился. Почему она не звонит. Я не понимаю почему она не звонит. Тамара выбежала. Как корова на льду. Путается в снежной каше. Тетушка ее ценит. Исполнительная и жадная. Я опускаю окно, Тамара тяжело дышит – -Тамара Николаевна, все как Вероника Львовна распланировала?
– Да, да. Только вот. -пихает мне сверток через окно. Она Стажерка, забыла. От Тамары воняет ветчиной. Ненавижу ветчину. -Марта Андреевна вышла в город? – уже сурово спрашиваю я. Тамара торопливо поворачивает к своей забегаловке и я вижу ее толстые ноги перетянутые модными сапогами. Куранты бьют четверть, стрелка на приборной доске замирает и поблескивает зеленоватым светом.» Вышла, вышла, машет она рукой. Другой дверью пошла, через Театральную площадь. Дворами.
Я разворачиваю сверток из толстой бумаги. Криво нарезанные бутерброды с колбасой падают на мои новые брюки. Черт!
**********
В раздевалке для персонала опять перегорели лампочки. Осталась только одна лампа дневного освещения мигающая голубоватым светом. Почему считается, что дневной свет – голубой, рассеянно думала Марта собирая «вещи на выход». Она шнуровала свои беленькие сапожки, когда кто -то (она не успела увидеть кто), швырнул ей из -за двери бумажный пакет. От неожиданности она ойкнула и посторонилась. Ей показалось, что кто то хотел попасть ей в голову. «Что за ерунда! я начинаю бояться бумажных пакетов!» подумала Марта. Этот резкий и грубый звук вернул ее в неприятную реальность, а ведь наслаждение от обувания новых сапожек, несравнимо с увольнением по непонятным причинам. Девушка без любопытства взяла сверток и на нее сразу дохнуло запахом «докторской» колбасы. Марта поморщилась. После пары подносов бутербродов, которые она нарезала сегодня с утра, колбаса у нее была не в приоритете, но отказываться от дара не стоило. —Кристова, переоденешься- в зал выйди! Тамара Николаевна тебя ждет!. Визгливый голос Зины Лопуховой, ее напарницы на раздаче, прозвучал издевательски. Зина виртуозно разливала компоты половниками и была фаворитом «Бутербродной» третьей категории.
– Спасибо, Зина, -прошептала Марта застегивая куртку, работать тебе на полторы ставки! Это пожелание на прощание!
То что произошло с ней за последние сутки, Марта приняла как вызов. Есть комната, есть ключ, есть суровая Вероника Львовна, даже какой то непонятный и симпатичный Лекс. Есть ее университет и где то есть родители, и они в этой истории, самое слабое звено. Так думала девушка стараясь быть жесткой перед тем, что ей предстоит, а предстоял ей ужин у Вероники Львовны, новые поиски работы и ее первая сессия, на самом то деле, уже через месяц.
«Предчувствует душа, что волей звезд,
Началом несказанных бедствий будет,
Ночное этот празднество.»
Начитанная и напичканная цитатами Марта, обрадовалась вспомнив эти строки из Шекспира. Она всегда верила в хороший конец любой истории! Марта оделась и вышла в зал.
Толпа голодных служащих уже поредела. Очереди не было. Подносы опустели и Марта видела как Аня Лопухова, ее напарница -стажерка, в новеньком фирменном халате, сосредоточенно распиливает очередную партию батонов на хлеборезке. За столиком у окна стоял какой то человек в старом зимнем пальто с оторванной пуговицей. Он интенсивно дул в стакан с «кофе “ и смотрел в заляпанное окно. Там Марта заметила вереницу экскурсантов с гидом во главе. “ Обратите внимание мы подходим к главной площади страны! истерично орал гид. Мужик с кофе поперхнулся и закашлялся. Все это снова погрузило Марту в уныние. «Шекспир бы рыдал» подумала девушка и подошла к Тамаре Николаевне.
Главнейшая не смотрела на стажерку. С ней все было кончено и она видно хотела побыстрее разделаться с оплатой. Она копалась в кассовом ящике собирая мятые желто -бурые рубли и пересчитывая их по нескольку раз. Марта молча стояла рядом и спокойно наблюдала как толстые короткие пальца Тамары в золотых перстнях перебирают засаленные купюры. Молчание затянулось. В зале было выключено даже радио и повисла какая то невообразимая тишина. Марта оглянулась вокруг, ей стало не по себе. Казалось, что у жизни выключили звук.
– Получи, Кристова свои семь рублей и двадцать пять копеек. -наконец произнесла директриса и выложила деньги на белое блюдце у кассы. Я почти ветеран труда и никогда не видела такой безразличной к делу и ленивой стажерки. Она со скрежетом подвинула блюдце в сторону Марты. Марта, стараясь казаться равнодушной и мысленно выдохнув., собрала мелочь и рубли и рассовала их по карманам.
– Прощайте, спасибо, но эти деньги я заработала, не удержалась от последних слов Марта. Она развернулась и направилась к дверям.
– Не с центрального же входа! заорала ей вслед Тамара Николаевна. Для персонала есть другая дверь.! У Марты почему то выступили слезы. Это была такая ерунда, но дыхание перехватило и предательская влага сделала мутным все вокруг. Она молча зашла за раздачу, быстро прошла по коридору и вышла в темный двор, хлопнув дверью. Пройдя несколько шагов она вспомнила про пакет с бутербродами и решила вернуться. Подойдя вплотную к двери она прочла кривую трафаретную надпись «Служебный вход». Нет!, решила Марта больше никаких служебных входов. Она быстро развернулась и только ей известными проходами, по дворам, решила выйти на «Площадь Свердлова», не выходя на улицу 25 октября. Куранты начали быть пять часов. «Уже пять? Она велела быть к шести., Я должна успеть – думала Марта перелезая через заснеженный заборчик и спускаясь к памятнику вдоль стены Славяно -греко-латинской академии.
Необычные для ноября сугробы мешали ей идти быстро. Снег набился в голенища сапожек, усилился ветер и колючие снежинки кололи лицо. Люди бесконечным темным потоком шли по Театральной площади. Большие сумки, сетки – авоськи, белые коробки с тортами. Каждый, кто шел здесь, нес что то в руках. Покупки, покупки. Центр Москвы, магазины в которые завозят хоть какую то вкусную (или хотя бы съедобную) еду и люди в поисках этого, потоками устремляются сюда. Еда в Москве – эта валюта. За бутылку коньяка можно выжить на операционном столе, а за банку швейцарского растворимого кофе тебя «скорая» отвезет в лучший роддом города. Конфеты для учительниц, а хрустальные конфетницы для учительниц музыки.
У гостиницы “ Москва» стояли туристические автобусы с голубой надписью «Спутник», иностранцев в них не возят, но своих «туристов» в погоне за сервелатом к Новому году, полно.
У входа в метро «Площадь революции» была стоянка такси и Марта вспомнив о сумме в семь рублей, подумала, что на такси она доедет быстрее. Девушка встала в длинную очередь «гостей столицы» ждущих такси. Москвичи редко ездили на такси, это было развлечение для приезжих. Только приезжие, накопив на поездку в столицу могли так шикануть. Те москвичи, которые могли заплатить за такси ездили с личными шоферами на ведомственных машинах.
Время шло. Марта чувствовала движение времени где то в себе. Она даже не могла понять почему она чувствует, что прошло десять минут. Вот, уже пятнадцать. Обида, злость, раздражение «тикали «в ней вместе с часами. Снег прекратился, но стало холоднее и Марта в своей серебрянной короткой куртке начала мерзнуть. Она с тоской вспомнила забытый пакет с бутербродами и подумала, что принципиальность не помогает выживанию. Она перебирала в кармане свои честно заработанные деньги и прикидывала во что ей обойдется такая шикарная поездка на ужин к Веронике Львовне.
Тревожно посматривая на вход в метро Марта видела, что потоки людей закончивших работу в многочисленных «министерствах» превращаются в темную лаву вливающуюся в арку входа на «Площадь революции». Бежать в этом потоке на ВДНХ было поздно. Очередь жаждущих сесть в такси не уменьшалась. Рядом опять почти «проплыла» еще одна экскурсия молчаливых и каких – то скорбных людей исчезнувшая на переходе Театральной площади.
Марта шмыгнула замерзшим носом и в холодном морозном воздухе почувствовала какой то сладковатый запах, пряный и невообразимо прекрасный. Он напомнил ей запах свежеспиленных сосновых досок, с непросохшей еще смолой янтарной живицы. Это запах детства. Соснового леса в Юрмале.
– Марта Андреевна, когда вам дают совет -«позвоните,» ему лучше последовать не рассуждая.
_______
Первое, что она увидела – были бронзовые, блестящие в свете фонарей, пуговицы. Этот извечный свет несказанной дороговизны, слепил глаза. Сизый дым от сигары рассеивался в морозном воздухе, но смолистый аромат окутал ее как одеялом. Показалось, что стало теплее. Ровный красный огонек сигары мигал фонариком в темноте светлого московского вечера. Марта смотрела на Лекса, или на племянника, или на черт знает кого, и беспокойство покидало ее как бывает с внезапно опустившейся температурой, когда – можно заснуть и завтра будет все хорошо.
Марта просияла. Она была несказанно счастлива! Надо же какое совпадение! Все таки она везунчик!
– Алексей Ильич, как здорово, что вы меня заметили. Это такое потрясающее совпадение!
Первым импульсом замерзшей и усталой девушки было кинуться на шею этому малознакомому мужчине, но рассудительность и строгое воспитание победили даже инстинкт выживания.
– Во первых мы договорились, что для вас я – Лекс. Племянник, он остался дома, с тетей, а Алексей Ильич Лексерович на фото в паспорте. – Лексу понравилась детская непосредственность девушки и он по доброму улыбнулся, но быстро обрел» лицо» и снова спросил:
– Так почему вы не позвонили?
Марта начала оправдываться, что у нее не было времени, она бежала на работу, ей были нужны деньги срочно – да и Вероника Львовна сама позвонила мне, быстро сказала девушка и удивленно запнулась. -Она подняла глаза на Лекса и будто пораженная какой то внезапной догадкой продолжила, уже не так оживленно – Только я не знаю как она меня нашла. Почему позвонила, как только я зашла в кабинет? – уже будто разговаривая сама с собой пробормотала Марта. Ей сново стало холодно, как то сразу внезапно, легкая дрожь пробежала по спине.
– Вы здесь- то что делаете, Марта? – спросил Лекс, но Марте показалось, что он знает ответ. Лекс пыхнул остатками сигары и аккуратно затушил ее в маленькой металлической табакерке. Туда он убрал и окурок.
– Вероника Львовна пригласила меня на ужин. Я опаздываю. Я хотела взять такси- ответила девушка.
Лекс поморщился. – Семь рублей двадцать пять копеек. С Площади Революции до Останкино. Прокатать на такси ползарплаты? Пойдем. – он махнул рукой в сторону музея Ленина. Машину помнишь? Его обращение на «вы» куда то то делось и этот странный эффект, который Марта заметила в лице племянника еще в прошлый раз снова неожиданно сработал. “ Не молодой – не старый», то на вы то на ты. Только что он был чопорно отстраненный, а вдруг стал снова своим парнем. Сегодня он был без своей огромной шляпы и Марта могла лучше рассмотреть его. Вглядываясь в его черты, они снова показались ей «зыбкими», но выразительные, большие голубые глаза не давали ей состредоточится. Если бы сейчас ее попросили описать «племянника», она бы не смогла это сделать.
«Может убежать, пока не поздно? ” подумала Марта. Она подняла свою спортивную сумку, перекинула через плечо и тревожно посмотрела в сторону метро.
– Марта, уже очень поздно….надо торопиться.. Вероника Львовна не любит опозданий. Сегодня я за рулем, домчимся как ветер. – легко и весело сказал Лекс, забрал у Марты сумку и отправился к машине необыкновенно легкой, пружинящей походкой.
«Да, на свете бывают странные совпадения. Мне повезло и не придумывай Марта Кристова сама себе лишних ужасов. На сегодня и так достаточно.» -думала девушка вприпрыжку идя за высоким Лексом к сияющей красивой «Волге». Куранты пробили половину шестого, когда за Мартой закрылась дверь машины. “ Удивительно прекрасный звон курантов, хотя часы на Домском соборе тоже отлично звучат.
Марта с внезапной грустью вспомнила родную Ригу, пытаясь сравнить ее с заснеженной Москвой.» Нет, пожалуй это несравнимо, решила девушка,» Моя Рига встала из сказок Андерсена, а здесь финал «Конька -Горбунка». «Бух в котел и там сварился!».
На улицах народа стало ещё больше. Они шли нескончаемым безликим потоком. Садились в автобусы, заходили в метро, переходили Театральную площадь. Из музея Ленина выводили вереницу школьников. Просто обычная жизнь, обычный московский вечер.
Марта поудобнее расположилась на роскошных кожаных сиденьях «Волги». Сладковатый запах сигар и кожаного салона смешался с каким то привычным и навязчивым «домашним» запахом. Марта оглядела салон. Рядом с ней лежал до боли узнаваемый, бумажный пакет из «Бутербродной», тот самый, который она забыла уходя из подсобки.
В этот момент в Марте что то сломалось. Весь ее позитивный настрой, уверенность в том, что она счастливчик и везунчик, разбилось о сальный пакет с бутербродами. Она тревожно посмотрела на Лекса. Он подмигнул ей в зеркало, дружелюбно и по мальчишески. Его лицо вновь обрело совсем молодой, даже юный облик. Она уставилась в его коротко стриженный затылок, но снова не могла рассмотреть полностью его лицо. Он уверенно вел машину, играла музыка и Лекс тихонько напевал. Не смотря на то, что в машине было очень тепло, он не снимал своих перчаток.
– Ужин у Вероники Львовны, это очень своеобразное действо, – не оборачиваясь, но поглядывая на Марту в зеркало, сказал племянник. Веди себя уверенно, но не обещай ей лишнего. Она зла на тебя.
Марта не знала, что отвечать. На нее наползли страх, подозрительность, неуверенность. Ей захотелось открыть окно и позвать милицию, но и тотчас же ей показалось, что это так глупо, что стоит просто наблюдать. Она же сможет убежать если выйдет на улицу. Девушка отодвинулась от пакета с бутербродами, который как назло «подъезжал» к ней на каждом повороте и стала смотреть в окно. «Домчаться “ от Красной площади до Останкино за полчаса было нереально. Марта не хотел показывать своего страха. Он показался ей детским, а подозрительность навязчивой.
Чтобы продолжить разговор она сказала, не сводя глаз с затылка Лекса —
– А мы успеем к шести? Если твоя тетушка такая строгая, Может быть перенесем встречу и ты просто отвезешь меня домой?
Ее голос предательски дрогнул и стал каким то хрипловатым. Лекс, конечно, почувствовал ее неуверенность. Он притормозил на светофоре, обернулся и спокойно, но серьезно сказал.
– Нет, Марта. Встречу нельзя перенести. И мы успеем к шести, если ты не боишься скорости, то мы можем быть там гораздо раньше.
– Отлично, с вызовом ответила Марта. -Не ночевать же мне на улице. Пусть это будет мой первый деловой ужин в жизни. Зелененькие фосфоресцирующие стрелки на приборной доске показывали без пятнадцати шесть., а они только подъезжали к «Чистопрудному бульвару».
Она посмотрела на «племянника», а он обернулся к ней. Первый раз за все это время она внимательно рассмотрела Лекса и увидела, что то кроме его глаз. Это был может быть и не очень красивый, но то, что называется «мужественный» профиль. Все в его лице гармонировало друг с другом и Марта невольно залюбовалась им.
– Летим, – пожал плечами Лекс и резко затормозил.
Марта охнула и резко повалилась на сиденье. Сердце ее колотилось. То что он сказал и то что произошло дальше было так нелогично, что Марта грубо заорала во весь голос;
– Что ты делаешь! Ты что, сумасшедший? Зачем, так тормозить? закричала Марта. Все напряжение этого ужасного дня, оскорбления на работе, безденежье, холод, все было в этом ее хриплом и грубом крике.
– Выходи, просто сказал Лекс – и бутерброды захвати. Сим сожрет и не охнет.
Марта смотрела на Лекса, на его спокойное лицо, на уверенные движения и ей, почему то, хотелось делать то что он говорит. Ей даже показалось, что так проще. Он был так спокоен, так уверен в себе, что и не должно было возникнуть сомнений, что то, что он делает, это именно то, что нужно. “ Податель сего сделал это с моего разрешения и на благо Франции» вспомнились Марте записка кардинала из «Трех мушкетеров». Здорово, но ситуация не была не так уж романтична..
