На все руки доктор – 2

Да уж, старший братец – тот еще фрукт. Но нельзя судить, не зная человека лично.

– А Савад и компания не могли быть причастны к его исчезновению?

По мне, так это была одна из самых правдоподобных версий, но Костадин помотал головой:

– Сомневаюсь. Им было невыгодно его убивать: Лайнель и так делал все, о чем просили соседи. Так он надеялся заручиться их поддержкой, влиться в их круг.

– С такими друзьями и врагов не надо!

– Вот уж точно, – согласился Костик.

Наш разговор выбил его из равновесия, я чувствовала, как напряжен брат.

– Бабушка говорила, что расследование его пропажи ничего не дало. Это так?

– К сожалению. Но сыскари не слишком и старались, – буркнул парень.

– А сам-то ты что думаешь?

– Я думаю, что разгадка его исчезновения не принесет облегчения и счастья никому из Готаров, – внезапно сказал он, поднимаясь и кидая нож на покрывало. – Оставь на память, Олетта.

Я не поняла, с чего вдруг такая перемена. Почему Костадин подскочил и направился к выходу? И что за слова?

– Куда ты?

– Прости, мне надо подумать в одиночестве, – бросил тот и скрылся из виду.

Я решила не обижаться: узнала семейную черту Готаров. И сама я, когда меня что-то беспокоило, стремилась уединиться и разложить в голове все по полочкам. А потом как наяву услышала свой голос:

«…Готары готовы восстать из пепла».

И ответ Леррана:

«Ваш брат говорил прямо как вы».

На приеме и после него у нас не было времени как следует поговорить. Но теперь, когда мы снова встретились, я его дожму. Возможно, его светлость знает больше, чем хочет показать.

Заодно будет повод еще раз с ним пересечься.

Долго искать Рана не пришлось. Он обсуждал что-то наверняка важное с нейтом Эргером неподалеку от моего шатра. Лица у обоих были хмурыми, позы напряженными.

Горное эхо разносило далеко во все стороны звон молотков и свист пил, а стены крепости, казалось, подросли со вчерашнего дня. На фоне этого прозвучал протяжный и до боли одинокий крик большой птицы – скорее всего, орла.

Приподняв подол, я решительно направилась в сторону мужчин. Деревянная Гора усмехнулся в усы и, раскланявшись, поспешил удалиться. Герцог шагнул мне навстречу, и сейчас, в отличие от вчерашнего вечера, по его лицу невозможно было ничего прочесть. Только во взгляде мелькнули знакомые искры.

– Хорошо ли вам спалось, нейра Олетта?

– Спала как младенец, ваша светлость. И все вашими стараниями.

Я имела в виду то, что с его появлением в лагере я почувствовала себя более защищенной, но Лерран подозрительно сощурился и заметил:

– Слышал, младенцы кричат по ночам, изводя нянек и кормилиц. В чем я виноват?

Кажется, поговорка про сон младенца в этом мире не в ходу и герцог меня не понял. Тогда я поспешила исправиться:

– Я имела в виду, что спала как сурок.

– А сурки впадают в зимнюю спячку.

Ну что за зануда?! Только я хотела возмутиться, как вдруг поняла, что он нарочно меня дразнит. Ему нравятся мои эмоции, нравятся мои ответы на его провокационные вопросы.

– Тогда я лучше побуду грозной медведицей: сурок звучит не так убедительно.

Лерран усмехнулся уголком рта и поправил перчатку, делая вид, что проверяет застежку.

– Согласен, быть медведицей вам идет больше. Вы готовы сражаться за свою семью так же храбро, как этот благородный и сильный зверь.

Наш диалог заставил меня переключиться и на некоторое время забыть о серьезной теме. Но рано или поздно пора вернуться на землю и вспомнить о делах.

– Ваша светлость, не могли бы вы уделить мне немного времени? Я хотела обсудить с вами кое-что важное.

Ран чуть сократил расстояние между нами – так, чтобы это не вызвало у окружающих нескромных вопросов.

– У меня зубы сводит, когда слышу опостылевшее «ваша светлость» из ваших уст, Оля, – вполголоса проговорил он. – Я же просил без официоза.

– А каково основание для вашей просьбы?

– Мое желание.

Хм, коротко и ясно. Сколько здесь живу, успела сделать вывод, что местные мужчины мало чем отличаются от мужчин из моего прежнего мира.

– Тогда как мне следует к вам обращаться? «Ран» – слишком фамильярно, такое я могла позволить себе, когда не знала вашего истинного статуса. «Ваша светлость» – слишком холодно.

Он хочет, чтобы я играла по его правилам, и, если желаю получить ответы на вопросы, нужно немного уступить.

– Просто по имени, когда мы одни.

– Лерран, – произнесла я, как бы пробуя имя на вкус. – Так лучше?

– Гораздо лучше. Я не из тех, кто предпочитает витиеватые обращения и откровенную лесть в свой адрес. Хотя кому-то это дарит ощущение собственного величия.

– А вам нужен глоток свежего воздуха? – я не удержалась от шпильки.

Не только ему одному наслаждаться моей реакцией.

– Я уже говорил, что ваши ответы похожи на выпады фехтовальщика? – в его взгляде вспыхнула насмешка.

– Рядом с вами мне невольно приходится фехтовать словами, иначе пропущу удар.

Губы тронула улыбка, я сцепила пальцы у себя за спиной, чувствуя предательскую тахикардию.

Сердце – товарищ ненадежный, однажды оно меня уже подвело.

– У нас с вами не дуэль, – Лерран покачал головой, как будто о чем-то сожалея.

О чем? Остается только гадать.

Ветер трепал его темные пряди. Где-то сорвался камень, и эхо разнеслось по горам. Но мы оба не повернули головы, не вздрогнули.

– Тогда что?

Я смотрела на мужчину и ждала ответа. Я всегда любила определенность и ненавидела неизвестность. У герцога есть что мне предложить? Что ж, с удовольствием выслушаю. Но не факт, что соглашусь.

– Я не воюю с женщинами, которые мне нравятся, – признался Ран.

– И много их было?

– Поверите, если скажу, что только одна? – его глаза потемнели, как море перед штормом.

Я не искала бури, как Парус из стихотворения классика. А вот она меня, кажется, нашла.

– Хотелось бы верить, но разум твердит обратное.

Я видела, как смотрят на герцога женщины. Странно было бы думать, что прежде ни одна светская хищница не запустила коготки в его сердце и не оставила на нем шрамов. Слишком лакомая он добыча.

– Я всегда предпочитал не количество, а качество. Пусть одна, зато какая, – его взгляд скользил по моему лицу, плечам и шее, а потом снова вернулся к глазам. – Кажется, я ее уже нашел.

Рука Леррана поднялась и потянулась к моему лицу, но внезапно он сжал пальцы в кулак, так и не коснувшись моей кожи. Словно между нами выросла незримая стена.

– Но есть нюанс, – продолжил он с каменным лицом, – наш король очень любит игру под названием шахматы, и моя роль в этой партии уже предопределена. Пока мне нечего вам предложить, но однажды… – он сделал многозначительную паузу.

– Однажды? – я приподняла брови, побуждая его продолжить.

– Однажды все может измениться. Я не люблю проигрывать.

О чем это Ран? О его договоренностях с королем?

Наш разговор окончательно свернул в такие глухие дебри, что я, к своему стыду, забыла, что собиралась спросить о Лайнеле! Хороша сестрица, нечего сказать.

– Так что вы хотели со мной обсудить, Олетта? – поинтересовался герцог таким ровным тоном, будто все сказанное раньше мне почудилось.

– Давайте пройдемся, – предложила я, заметив, что на нас уже косо поглядывают.

Мы шли по узкой дорожке, огибающей строительные площадки. Я думала, с чего начать, и параллельно делала вид, что увлеченно разглядываю работу мастеров.

– Меня давно мучает одна тайна. – Я искоса взглянула на Леррана, а он случайно задел своим плечом мое. – Что все-таки стало с моим старшим братом? Лайнель исчез, никому ничего не сказав. Когда человек пропадает так внезапно и бесследно, в голову невольно лезут нехорошие мысли.

Я наблюдала за тем, как меняется выражение лица его светлости. Как на щеках его начинают играть желваки.

Он наверняка что-то знает. Знает и молчит.

Глава 5. Откровенный разговор

– И что это за мысли? Не поделитесь? – спросил он, не глядя на меня.

– Думаю, вы и сами догадываетесь. Его могли убить, похитить… В горах спрятать тело наследника Готаров не составит труда, в ущелье его никогда не найдут. А я знаю, что он был в этих местах, – я сделала глубокий вдох и достала нож из поясной сумочки.

Лерран сощурил глаза.

– Что это?

– Эта вещь принадлежала Лайнелю. – Я вложила нож в протянутую ладонь. – Рабочие нашли его на дне минерального источника, а мастер Драгг передал мне. Костадин узнал нож брата, взгляните, на рукояти герб Готаров.

Ран долго разглядывал нож. Мы продолжали идти, делая вид, что контролируем процесс строительства. И вот герцог провел пальцем по потертой гравировке:

– Оля… – его голос был глухим, будто он разговаривал не со мной, а с кем-то невидимым. – Мудрые предки говорили: «Чем глубже копаешь – тем чернее земля».

Мое сердце пропустило удар, а потом забилось с новой силой.

– А еще они говорили: «Меньше знаешь – крепче спишь». Ну и что же? Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. У Лайнеля осталась жена и маленькие дети, а графиня Кокордия не может найти себе покоя, не зная, какая судьба постигла ее внука.

Ран шагал, глядя вперед, и в какой-то момент пальцы его с силой стиснули рукоять ножа.

– Есть вещи, о которых я не могу говорить.

– Несправедливо лишать родных возможности узнать правду, какой бы она ни была.

Лерран резко остановился и повернулся ко мне лицом. Помолчал, глядя мне прямо в глаза. И эта тишина была громче какофонии звуков вокруг: мир продолжал жить своей жизнью.

– Только тебе, – наконец произнес Ран. – Только тебе я могу сказать. Но обещай, что то, что известно мне, не пойдет дальше. По крайней мере до тех пор, пока все это не закончится.

Я медленно кивнула. Даже не сразу поняла, что Лерран впервые обратился ко мне на «ты». Он сделал знак следовать за ним туда, где нас не могли подслушать.

– Наши враги используют голоса гор, чтобы передавать друг другу послания или шпионить за нами, – рассказывал Ран, пока мы шагали по тропе.

Шум стройки постепенно превращался в отдаленный гул, над головой шелестели ветви деревьев.

– Никогда о таком не слышала.

– Неудивительно, ведь нарды хорошо хранят свои секреты. Они называют себя детьми гор. Отчасти поэтому с ними тяжело бороться на их территории, но на всякую силу найдется другая сила.

Он придержал меня за локоть, помогая перешагнуть трещину в земле. И не отпустил, хотя пора было это сделать.

– Мы ушли уже достаточно далеко, – заметила я, мягко высвобождая руку из пальцев мужчины.

Солнечный луч скользнул по золоченым пуговицам его камзола, Ран шагнул назад и начертил в воздухе какой-то знак.

На нас будто бы легло прозрачное покрывало, отсекая от всего мира. Или мне это лишь показалось?

– Это защита, – пояснил герцог и вытащил из-за пояса нож Лайнеля, напоминая, зачем мы сюда пришли.

– Мой старший брат, как и я, хотел возродить наш род. Но случилось что-то непредвиденное, – произнесла я.

– Да, – уверенно подтвердил Лерран. – Все знают, что Лайнель родился без магии, но на самом деле это не так.

Я распахнула глаза и жадно уставилась на Рана, ожидая продолжения. И подспудно чувствуя, что он скажет дальше.

– Очень редко магический источник просыпается уже во взрослом возрасте. Обычно этому предшествуют сильные душевные потрясения или тяжелые травмы. Именно это случилось с Лайнелем: смерть обоих родителей, неудачи, преследовавшие его на каждом шагу.

– Вы хорошо его знали?

– Ты.

Я не стала спорить и исправилась, чувствуя, что с каждым словом между мной и герцогом растет доверие, а наша связь укрепляется.

– Ты хорошо знал его, Лерран?

– Не слишком, – он покачал головой. – У нас было мало общего. Но однажды Лайнель пришел ко мне с такой решимостью, с которой обычно идут на смерть. Он рассказал… – Ран пристально посмотрел мне в глаза. – Ты действительно желаешь узнать, что было дальше?

– Я бы не заводила эту тему, если бы не хотела знать. Мне не страшно.

– Что ж, хорошо, – он вздохнул и продолжил: – Лайнель открыл мне свою самую большую тайну. Тайну, которая могла уничтожить не только его, но и всю вашу семью. В нем пробудилась магия, которой владел ваш предок, Вистан Готар. Но это не было целительством.

– Некромантия? – произнесла я едва слышно.

Лерран кивнул с мрачным видом.

Если бы он только знал…

– Это очень, очень редкое явление. Он никому не сказал, не знала даже его жена. А ко мне Лайнель пришел тайно с предложением послужить на благо королевству. Он просил сохранить ему жизнь, не наказывать за дар. Со своими способностями он мог втереться в доверие к нардам, стать одним из них и передавать мне информацию.

– Когда это случилось?

– С тех пор прошло почти четыре года. И утерянный нож подтверждает, что Лайнель действительно был в этих местах, – Ран протянул мне вещь старшего брата.

– Его задание было настолько секретным, что правду предпочли скрыть даже от близких?

– Без этого никуда, – согласился Лерран, но что-то в выражении его лица мне не понравилось.

Как будто он недоговаривал.

– Брат жив? Что с ним сейчас?

В воздухе висело такое напряжение, что я испугалась даже вспорхнувшей с дерева птицы. Так и до обморока недалеко.

– Лайнель не связывался со мной с тех пор, как ушел к нардам. Я не получал от него никаких известий, и его судьба мне неведома. – Ран взял меня за плечи, пытаясь приободрить. – Но я не исключаю, что он жив и ждет подходящего момента.

Я смотрела сквозь Леррана, а в голове вертелась карусель мыслей. Тут и слова Костика вспомнились. Он сказал, что возвращение Лайнеля может не принести радости никому из Готаров.

Он что-то предчувствует?

Не хотелось думать о самом плохом, но…

– Спасибо за правду. Мне ее не хватало.

Ветер с гор принес запах полыни и древних камней. Я стояла, чувствуя, как пальцы Леррана жгут мне плечи сквозь ткань, а в висках стучит одна мысль: «Если он вернется – кем он будет? Тем Лайнелем, которого все знали, или кем-то другим?»

И вдруг, совершенно неожиданно, Ран привлек меня к себе. Сильные руки стиснули ребра так, что воздуха стало мало, а тревожные мысли упорхнули из головы. Я уткнулась лицом ему в плечо и закрыла глаза.

Так мы и стояли, пока вокруг шумел лес и неспешно протекали минуты.

– Давно хотел это сделать, – признался Лерран, обнимая меня от всей широты души и жадно вдыхая запах моих волос.

– Вы меня задушите… ваша светлость…

Нет, ну это уже совсем ни в какие ворота! Сграбастал слабую женщину, как медведь. И тем не менее… тем не менее мне была мила эта сила. В его руках было надежно и тепло.

Объятия стали слабее, но Ран не выпустил меня до конца. Приподнял пальцами мой подбородок, и я увидела в его глазах и голод, и триумф.

– Здесь нас никто не видит.

– Кажется, я разгадала вашу… твою хитрость. Увести меня подальше не только затем, чтобы открыть страшную тайну.

Он кивнул, усмехаясь.

– Разве я мог упустить такой шанс? Бить будешь потом, целительница. А пока я тебя поцелую.

Горячее дыхание обжигало губы, пальцы Леррана перебирали мои волосы, а поцелуй стал долгожданным глотком свежего воздуха.

Может, я нашла источник жизни? Тот самый, который открывается только избранным? У него вкус гречишного меда – сладкий, терпкий, но с легкой горчинкой.

Магия в груди отозвалась волнами тепла, под закрытыми веками я увидела золотистый свет. Целительская сила наполняла каждую клеточку моего тела, и я щедро делилась ею с Лерраном. И чувствовала – он тоже отдает мне частицу себя.

Потом отругаю себя за безрассудство, а пока можно расслабиться и вдохновиться на новые свершения. Пусть и таким оригинальным способом.

А что? Я женщина, могу себе позволить эту маленькую слабость.

***

Его светлость герцог Лерран Моро

Пока шум стройки не стал совсем близким, Лерран не выпускал ладони Олетты из своих пальцев. Он понимал, что расставание неизбежно, и хотел продлить момент.

Герцог уже давно не испытывал такого душевного подъема, как сегодня. Поцелуй этой женщины вдохнул в него жизнь, стал тем самым желанным глотком свежего воздуха. Такое бывает лишь тогда, когда находишь что-то по-настоящему свое.

Но право решать свою судьбу еще нужно отвоевать.

Его светлость – не породистый жеребец, которого король может скрещивать с кем угодно ради получения правильного потомства. Ран – потомок великих магов и воинов, поэтому партия продолжается.

Он уже заслужил доверие монарха своей храбростью и верностью, и поступит все так, как посчитает нужным. Тем более его величество сам дал Леррану полный карт-бланш в решении нардского вопроса.

– Ваша светлость, сделайте такое лицо, будто мы с вами обсуждали самый скучный в мире вопрос. Например, на какой глубине будет идти водопровод в крепости, – раздался мелодичный и немного насмешливый голос Олетты. – А то вы сейчас сияете, как медный пятак.

– Герцога Моро еще никто не сравнивал с медным пятаком, – он задержал взгляд на ее длинных ресницах и розовых припухших губах.

– Хорошо, тогда с золотым, – быстро нашлась с ответом Оля.

– Ну… хоть на этом спасибо.

И правда, надо принять серьезный вид. А то какие мысли могут возникнуть у людей при виде выходящей из леса сияющей парочки? Нужно беречь репутацию той, что стала дорога.

– Вскоре ты снова вернешься к своим пациентам, а я уйду в горы на неопределенный срок. Но я найду способ с тобой связаться.

Олетта едва уловимо улыбнулась:

– Ты знал, что нейра Церинция собирается устроить благотворительный аукцион, средства с которого пойдут на солдатскую лечебницу на водах? Я тоже приглашена.

– Моя мать – деятельная женщина. Рад, что ты нашла с ней общий язык.

Они остановились, понимая, что прямо сейчас следует разойтись в разные стороны. Целительница стояла, сцепив руки на животе, спина ее была выпрямлена, а подбородок приподнят. Вся ее поза излучала уверенность и тихое достоинство.

– Мне нужно навестить мастера Драгга. Хочу кое-что проверить, – сообщила она.

– Тогда не смею задерживать.

Ран отвесил поклон и смотрел, как Оля уходит. Как вежливо здоровается с мастерами, кивает нейту Эргеру, машет рукой своей сестре.

Свет целительницы никого не оставлял равнодушным. Ее провожали взглядами.

Интересные кульбиты порой выделывает судьба. Кто мог предвидеть, что Леррану приглянется дочь графа из опального рода?

Раньше могло показаться, что герцог Моро вел себя несправедливо с Готарами, но на самом деле он проявил невероятную милость, не тронув их. Виной всему не только их неприглядное прошлое – это дело давно минувших лет.

Лайнель Готар – вот главный повод для гнева и разочарования Леррана.

Он рассказывал Олетте про брата, испытывая чувство вины и горечь. Эта женщина верила ему, не сомневалась в его словах, но Ран не смог открыть ей всю правду. Он не хотел ранить ее, это было свыше его сил.

Пресветлая Матерь, правильно ли он поступил?

В глазах близких лучше слыть пропавшим без вести, чем предателем. О, Ран прекрасно знал, что Лайнель Готар жив! Он сам видел его, сражающимся на стороне нардов. Надо сказать, из него вышел умелый и ловкий некромант.

Его светлость не намерен прощать такое гнусное предательство. Даже если Лайнеля заставили – это не повод предавать. Ран умер бы, но не перешел на сторону врага.

Была небольшая надежда, что разум Готара подчинили, стерли его личность, он ничего не осознавал. Магия смерти всегда оказывает разрушительное влияние на своего носителя.

И как хорошо, что эта напасть, семейное проклятие, не передалась Олетте.

Глава 6. Похищение

Я была бы не я, если бы не нашла пациентов и здесь. А все почему? Потому что нет здоровых людей, есть недообследованные!

Сначала меня попросили посмотреть палец у работяги: зазевавшись, он ударил по нему молотком. К счастью, обошлось без перелома, но отек и покраснение оказались сильными.

Удивляла самоуверенность нейта Эргера, руководящего строительством. В лагере не было ни лекаря, ни мага-целителя. Ну как так? А если что-то серьезное приключится?

Деревянной Горе пришлось выслушать от меня пару ласковых слов, на что вояка лишь усмехнулся и ответил:

– Ну вот мне ногу оторвало, но не умер же, правда? Непроизвольно еще шагов двести пробежал и только тогда заметил, что чего-то не хватает. Ха-ха-ха!

Конечно, я обещала прислать к ним лекаря из гильдии, чтобы следил за здоровьем рабочих и солдат. Но все чаще и чаще меня посещала мысль: а где я все-таки буду брать умелых медиков? Придется отправиться в столицу и другие крупные города на поиски самородков. Или кинуть клич.

Думаю, среди выпускников целительских факультетов найдутся те, кто рискнет отправиться на северо-восток королевства, к самой границе, к могучим и дремучим горам. Потому что столица не резиновая, всем мест не хватит. А у нас дефицит кадров. Такие, как нейт Фиго, не будут торчать в лечебницах денно и нощно, заботясь о здоровье чужих людей.

Слух о том, что я разбираюсь в лекарском ремесле, быстро прошел по лагерю. После мужчины с ушибом пальца, страшно стесняясь, меня попросил о помощи другой рабочий. Ему в глаз попала древесная стружка и проникла под верхнее веко, так что достать самостоятельно ее было невозможно.

Я извлекла инородный предмет из глаза страдальца, а Дафина приготовила травяной отвар для промывания и снятия воспаления. Сестра нашла в окрестностях пару каких-то редких растений и даже выкопала несколько молодых побегов для коллекции – тоже не теряла времени даром.

Мне хотелось поделиться с ней и с Костиком новостями о старшем брате, но я обещала Леррану молчать. Тревожная история, от нее у меня душа не на месте. Надеюсь, что однажды все разрешится – как в хорошей сказке. И к Замиру, Флори и Вивиан вернется отец.

Конечно, узнать о том, что у Лайнеля проснулась некромантия, было неожиданно. Но это подтверждало, что природа и кровь постепенно возьмут свое, что никакое выжигание дара им не указ. И, быть может, Готары снова станут такими же сильными магами, как их далекие предки.

Хотелось рассказать Рану о тайне родового дара, но пока приходилось молча делать свое дело. И вот так, делом, я покажу всем, что в сочетании с целительством некромантия не опасна. Я бы даже некромантией ее не назвала в том смысле, в каком ее привыкли воспринимать люди.

Из записей дедушки Блавара я уяснила, что наш уникальный дар позволяет работать с отмирающими тканями и обращать процесс распада вспять. Еще выращивать новую кожу и даже конечности из клеток тела, быстро определять причину смерти и многое другое.

Но кроме положительных сторон были и темные, которые я никогда не стану осваивать. Наш дар мог сделать кости врага хрупкими, как хрусталь, перенести смертельную болезнь с одного человека на другого, заставить кровь в сосудах свернуться. Или вернуть мертвого к жизни, но до момента, когда изменения в органах станут необратимыми.

Прокручивая в голове это все, я направлялась к будущей лечебнице. Шум воды становился все громче, по пути мне попались двое строителей.

– Не подскажете, где найти мастера Драгга? – окликнула я мужчин.

Те как-то странно переглянулись, и один махнул рукой в сторону источника.

– Мастер там, только… Не советую вам туда ходить, нейра.

Я недоуменно подняла брови:

– Почему? Что случилось?

– Это зрелище не для слабонервных, – смущенно ответил второй.

Тревога свернулась в груди ледяной змеей. В голове одна за другой вспыхивали самые безумные догадки. Что случилось со стариком? Или, может, он что-то натворил и не желает, чтобы об этом узнали?

– Я все-таки посмотрю, – и, больше не оборачиваясь и ничего не слушая, ускорила шаг.

Камни скользили под ногами, брызги воды оставляли темные пятна на юбке. И вот… я наконец увидела.

Мастер Драгг сидел в источнике по пояс – распаренный и довольный, с кружкой чего-то крепкого в руке. Его одежда была аккуратно развешена на ближайшем кусте, а сандалии стояли у воды. Причем на одной из них по-хозяйски дрых непонятно откуда взявшийся облезлый белый кот.

– Эээ… – выдавила я, хлопая глазами, – добрый день.

И как только сразу не сообразила? Всегда ведь была догадливой, а тут… Эх, Ольга Анатольевна! Как бы инфаркт старика не хлопнул от неожиданности.

Мастер сделал неспешный глоток и хмыкнул:

– Всю жизнь мечтал, чтобы какая-нибудь симпатичная нейра застала меня в таком виде. Жаль, что мое желание исполнилось только в старости и уже особо не нужно.

– Мы же говорили, что это зрелище не для глаз благородной нейры! – Тут и рабочие, пытавшиеся меня задержать, подоспели. Они были смущены куда сильнее самого Драгга.

– Я посмотрю на вас в моем возрасте, – пробурчал маг. – Решил вот принести себя в жертву ради науки. Проверить, помогает ли эта вода и на кой вы захотели тут лечебницу с ваннами строить. Мои спина колени потом скажут, есть толк от вашей затеи или нет, нейра Олетта.